такой красотой нельзя не любоваться прекрасен вид утреннего сада

Такой красотой нельзя не любоваться прекрасен вид утреннего сада

МИНИ-СКАЗКИ запись закреплена

Скопируйте данные фразы. Вставьте их в комментарий.
Поставьте вместо пропуска нужную букву Е или И

1. что н_ говори, а он хорош
2. сколько н_ звал, он н_ оглянулся
3. как н_ трудно, дело выполни
4. пой, пока н_ охрипнешь
5. нельзя н_ любоваться закатом
6. нет такой крепости, которую он н_ возьмет
7. сколько н_ крути, придется признаться
8. какие б мысли н_ одолевали, я спокоен
9. Какие только мысли н_ одолевают!
10. Где он только н_ побывал!
11. Где он только н_ бывал, всюду ему отказывали.
12. Кто н_ проклинал автобусную давку!
13. куда н_ кинешь взор
14. н_ один ты устал
15. н_ один н_ пришел

16. н_ раз я опаздывал
17. н_мало воды утекло
18. явился н_ кто иной, как сам черт
19. звал н_ кого другого, как брата
20. н_что другое его н_ радовало
21. н_чему иному он н_ удивлялся
22. в кинотеатре я был н_ один
23. н_ один участник похода н_ явился
24. увидел н_ кого другого, как однокурсника
25. н_кому иному нельзя пожаловаться
26. н_чем иным это не мотивировалось
27. н_кого другого н_ знал
28. здание оказалось н_ чем иным, как институтом
29. н_ раз спрашивали
30. н_ разу н_ ответил

Тот, кто первым сделает это задание правильно и полно, получит диплом!!

1. что ни говори, а он хорош
2. сколько не звал, он не оглянулся
3. как не трудно, дело выполни
4. пой, пока не охрипнешь
5. нельзя не любоваться закатом
Показать полностью.
6. нет такой крепости, которую он не возьмет
7. сколько не крути, придется признаться
8. какие б мысли не одолевали, я спокоен
9. Какие только мысли не одолевают!
10. Где он только не побывал!
11. Где он только не бывал, всюду ему отказывали.
12. Кто не проклинал автобусную давку!
13. куда не кинешь взор
14. ни один ты устал
15. не один не пришел

16. не раз я опаздывал
17. немало воды утекло
18. явился ни кто иной, как сам черт
19. звал ни кого другого, как брата
20. ничто другое его не радовало
21. ничему иному он не удивлялся
22. в кинотеатре я был не один
23. ни один участник похода не явился
24. увидел ни кого другого, как однокурсника
25. никому иному нельзя пожаловаться
26. ничем иным это не мотивировалось
27. никого другого не знал
28. здание оказалось ни чем иным, как институтом
29. не раз спрашивали
30. ни разу не ответил

1 Что ни говори, а он хорош;
2 сколько ни звал, он не оглянулся;
3 как ни трудно, дело выполни;
Показать полностью.
4 пой, пока не охрипнешь;
5 нельзя не любоваться закатом;
6 нет такой крепости, которую он не возьмет;
7 сколько ни крути, придется признаться;
8 какие б мысли ни одолевали, я спокоен.
9 Какие только мысли не одолевают!
10 Где он только не побывал!
11 Где он только ни бывал, всюду ему отказывали.
12 Кто не проклинал автобусную давку!
13 куда не кинешь взор
14 Не один ты устал;
15 ни один не пришел;
16 не раз я опаздывал;
17 немало воды утекло;
18 явился не кто иной, как сам черт;
19 звал не кого другого, как брата;
20 ничто другое его не радовало;
21 ничему иному он не удивлялся;
22 в кинотеатре я был не один;
23 ни один участник похода не явился;
24 увидел не кого другого, как однокурсника;
25 никому иному нельзя пожаловаться;
26 ничем иным это не мотивировалось;
27 никого другого не знал;
28 здание оказалось не чем иным, как институтом;
29 не раз спрашивали;
30 ни разу не ответил.

Источник

Как определить тип односоставного предложения

КАК ОПРЕДЕЛИТЬ ТИП ОДНОСОСТАВНОГО ПРЕДЛОЖЕНИЯ
Можно подставить личное местоимение в И.п.
я, вы, мы, ты — Определенно-личное (Сейчас зайду. Сейчас (я) зайду Идите в баню.(Вы) идите в баню.
они — Неопределенно-личное (В дверь постучали. (Они) в дверь постучали. Здесь его не ждали. Здесь (они) его не ждали)
Обобщенно-личное (субъект действия мыслится как обобщенное лицо): На чужой роток (ты) не накинешь платок. Ты = любой человек. Цыплят (они) по осени считают. Они = любой человек.
Нельзя подставить личное местоимение в И.п.
Безличное Светает все более. (Он) светает все более. Не спится мне. Кто не спится? Сказуемое не сочетается с И.п. Долго петь и звенеть пурге. Петь и звенеть не сочетается с И.п. В этот час совсем было тихо. Что было тихо? Мною пройдено дорог немало. Пройдено не сочетается с И.п. Есть «действующее лицо в И.п.» = подлежащее, но оно не действует
Назывное: Темная ночь. Какое великолепие и спокойствие! Чудная картина.
Определённо-личные предложения – это односоставные предложения с главным членом — сказуемым, которое выражено личной формой глагола в форме 1 или 2 л. или глаголом в повелительном наклонении. Лицо определено: это всегда или говорящий, или собеседник.
Неопределённо-личные предложения – это односоставные предложения с главным членом — сказуемым, которое выражено глаголом в форме 3 л. мн.ч. в настоящем или будущем времени или в форме мн.ч. в прошедшем времени. Лицо не определено: действие совершается кем-то неопределённым.
Обобщённо-личные предложения – это односоставные предложения с главным членом — сказуемым, стоящим в форме 2 л. ед.ч. или 3 л. мн.ч. в настоящем или будущем времен либо в форме 2 л. ед. или мн.ч. повелительного наклонения. В обобщённо-личных предложениях лицо выступает в обобщённом виде: все, многие, а действие представлено как обычное, совершаемое всегда. Такие предложения выражаю коллективный опыт народа в целом, отражают устойчивые, общепринятые понятия.
Безличные предложения – это односоставные предложения с главным членом — сказуемым, стоящим в форме 3 л. ед.ч. настоящего или будущего времени или в форме ср.р. прошедшего времени.
Назывные предложения – это односоставные предложения с главным членом – подлежащим. В назывных предложениях сообщается о существовании какого-либо предмета, явления или выражается эмоционально-оценочное отношение к нему.

Источник

Такой красотой нельзя не любоваться прекрасен вид утреннего сада

Продолжение. См. № 6, 7/2005

9-й класс

Инструкция для учителя

На выполнение работы отводится 2 урока (90 минут). Для выполнения творческой работы (задание 21) может потребоваться еще один урок.

Рекомендуемое соответствие оценки и числа выполненных заданий:

«отлично» – не более 2 ошибок;

«хорошо» – не более 5 ошибок;

«удовлетворительно» – не более 8 ошибок;

«неудовлетворительно» – 9 ошибок и более.

Инструкция для учеников

Перед вами контрольная работа по русскому языку. Она состоит из тестовых заданий. Каждое тестовое задание содержит вопрос, на который даны четыре ответа. Только один из четырех ответов является правильным. Внимательно читайте вопрос и выбирайте правильный ответ на него. Номер этого ответа запишите на карточке рядом с номером вопроса.

Задания 17, 18, 19, 20 не содержат ответов. Выполняйте их самостоятельно на отдельном листе (бланке).

Задание 21 – это дополнительное задание для учеников, претендующих на отличную оценку. Это творческая работа. Сначала вам нужно ответить на вопросы, поставленные в задании, а затем написать сочинение объемом не менее 5–6 предложений.

1. Какое слово состоит из приставки, корня, одного суффикса и окончания?

1) Перепрыгивая;
2) разбрасываться;
3) попутный;
4) лукоморье.

2. Какое из перечисленных ниже слов имеет значение «не умеющий сосредоточиться, выражающий невнимательность»?

1) Равнодушный;
2) апатичный;
3) ленивый;
4) рассеянный.

3. Укажите верный вариант количества букв и звуков в словах:

1) вечный – 6 букв, 7 звуков;
2) каюта – 5 букв, 6 звуков;
3) въезд – 5 букв, 4 звука;
4) дорогое – 7 букв, 7 звуков.

4. В каком ряду во всех словах на месте пропуска пишется буква е?

1) К виднеющ_йся деревн_, в соседн_м болот_, ты се_шь рожь;
2) о белеющ_м парус_, вздрагивающ_м голосом, снег та_т;
3) у пролегающ_й транше_, из охотничь_х руж_й, мы бор_мся за мир;
4) о дремуч_м лес_, в открывш_мся санатори_, ненавид_шь врага.

5. В каком ряду во всех словах пропущена одна и та же буква?

1) Объед_нение, соб_рать, изм_рять, пр_открыть;
2) заг_релый, отр_сль, подск_чить, выбр_сить;
3) и_жарить, бе_вкусица, чре_мерный, сколь_кий;
4) холщ_вый, кумач_вый, запряж_нный, крыж_вник.

6. В каком варианте ответа правильно указаны все примеры, где на месте пропуска пишется ь?

А. Мне нездоровит_ся.
Б. Они решили отправит_ся в путь.
В. Он справит_ся о пароходе на пристани.
Г. Спряч_тесь скорее от дождя.

1) А, В; 2) Б, Г; 3) В, Г; 4) Б, В, Г.

7. В каком ряду все слова пишутся через дефис?

1) (Юго)восток, (лево)бережный, все(таки);
2) (светло)синий, (по)медвежьи, (пол)очка;
3) (авиа)связь, (как)либо, (русско)французский;
4) (полу)остров, (во)первых, (высоко)качественный.

8. Укажите правильное объяснение написания н и нн в суффиксах.

1) Книга прочитанна – нн в суффиксе краткого причастия;
2) путанный след – нн в суффиксе прилагательного, образованного от бесприставочного глагола совершенного вида;
3) балованный ребенок – нн в прилагательном, образованном от страдательного причастия на -ованный;
4) возбуждено спорить – в суффиксе краткого причастия.

9. В каком предложении не с последующим словом пишется раздельно?

1) (Не)законченный мною чертеж я оставил на столе.
2) Справка была выписана (не)правильно.
3) Сквозь (не)занавешенное окно была видна вся комната.
4) Река, которая встретилась отряду, была (не)глубока, и все легко перешли ее вброд.

10. На месте каких(ой) цифр(ы) пишется е (частица не)?

Сколько н_ (1) прислушивался Алексей, н_ (2) мог он уловить н_ (3) шума боя, н_ (4) стрельбы, н_ (5) даже гула канонады.

11. В каком предложении нужно поставить только одну запятую?

1) Океан словно замер и тихо и ласково рокочет.
2) Колесо чугунное вертится и гудит и ветром обдает.
3) Он пишет быстро грамотно да и красиво.
4) Утром ребята работали или в саду или в огороде.

12. Укажите предложение с пунктуационной ошибкой.

1) Трава, сгибаемая ударами ветра и дождя, ложилась на землю.
2) Единственным попутчиком не слушавшим лесничего была Наташа, застенчивая худенькая девушка.
3) Чуть дрожат, качаясь, сосны.
5) Обогнув высокий мыс, пароход вошел в залив.

13. В каком варианте ответа правильно указаны все цифры, на месте которых в предложениях должны стоять запятые?

Упражнение (1) должно быть (2) выполнено чисто и аккуратно.

Ученик (3) должно быть (4) торопился и не выполнил задания до конца.

14. Укажите правильное объяснение пунктуации в предложении.

Я старался взглянуть в окно ( ) да оно все было бело от снега и льда.

1) Простое предложение с однородными членами, перед союзом да запятая не ставится.
2) Сложное предложение, перед союзом да запятая не ставится.
3) Простое предложение с однородными членами, перед союзом да ставится запятая.
4) Сложносочиненное предложение, перед союзом да ставится запятая.

15. Рассмотрите предложения. Какое из них является сложноподчиненным с однородными придаточными?

1) Слышно было, как в саду шагал садовник и как скрипела его тачка.
2) На поляну, где рос огромный дуб, мы вышли под вечер.
3) Воздух дышит весенним ароматом, и вся природа оживает.
4) Когда наша шлюпка направилась от фрегата к берегу, мы увидели, что из деревни бросились бежать много женщин и детей.

16. В каком предложении нужно поставить тире? (Знаки не расставлены.)

17. Какой вариант ответа показывает правильную расстановку запятых в предложении?

Впервые я понял (1) что созерцание таких картин (2) не только дарит зрительное наслаждение (3) но (4) вызывает из глубины сознания такие мысли (5) о каких человек раньше и не подозревал.

18. Какой вариант ответа показывает правильную расстановку запятых в предложении?

Сначала страшно показалось Вакуле (1) когда поднялся он от земли на такую высоту (2) что не мог видеть внизу (3) и пролетел под самым месяцем так (4) что (5) если бы не наклонился немного (6) то зацепил бы его шапкою.

19. В каком предложении не допущено стилистических ошибок?

1) Большинство учеников хорошо сдало выпускные экзамены.
2) Не рассчитывая попасть на поезд, было решено заночевать в лесу.
3) Молодой человек, проходя мимо сада, увидел пятилетнюю девочку, которая стояла и плакала.
4) Щенок лопал с такой жадностью, что скоро тарелка кончилась, и он влез в нее обеими лапами.

20. В каком слове ударение падает на второй слог?

Прочитайте предложения и выполните задания 21–25.

А. Посветлевшее от цветения старое дерево гудит, шумит, пчелами, мелькающими среди цветов и листьев.
Б. Когда повеет ветерок, за версту услышишь, как цветет липа.
В. Незримая река медового аромата, льется от нее по яркому июльскому разнотравью.
Г. В тихую, безветренную погоду несметное количество пчел слетается сюда на работу.

21. В какой последовательности нужно расположить предложения, чтобы получился текст?

22. Определите стиль и тип речи.

1) Художественный стиль, повествование;
2) художественный стиль, рассуждение;
3) публицистический стиль, описание;
4) разговорный стиль, повествование и описание.

23. Укажите правильную характеристику слова посветлевшее (предложение А).

1) Прилагательное;
2) причастие;
3) деепричастие;
4) наречие.

24. Какая характеристика соответствует предложению А?

1) Простое предложение;
2) сложносочиненное предложение;
3) сложноподчиненное предложение;
4) бессоюзное сложное предложение.

25. В каком предложении допущена пунктуационная ошибка?

26. Прочитайте текст. Напишите сочинение-рассуждение по этому тексту.

Как вам кажется, что важнее в природе: красота и гармония или возможность приносить пользу людям? В чем основное назначение природы, ее ресурсов? Любой ли уголок природы заслуживает бережного отношения и восхищения? А может быть, некоторые природные уголки можно использовать для производственных целей, а другие, такие, как Байкал, нельзя, их нужно сохранять, чтобы люди могли любоваться ими и восхищаться их красотой? Подумайте над этими вопросами.

Еще раз прочитайте текст. Выразите свое отношение к экологической проблеме. Разделяете ли вы точку зрения автора?

Объем сочинения – 10–15 предложений.

Как и с чем действительно можно сравнить его красоту? Не станем уверять, что прекраснее Байкала нет ничего на свете: каждому из нас люба и мила своя сторона, и для эскимоса, как известно, его тундра и ледяная пустыня есть венец природного совершенства и богатства. Мы с рождения впитываем в себя ветры и воды своей родины, они влияют на наш характер и в немалой степени организуют наш жизненный состав. Поэтому недостаточно сказать, что природа дорога нам, мы часть ее; в нас обязан говорить и говорит ее древний и вечный голос. Бессмысленно сравнивать, отдавая чему-либо предпочтение: льды Гренландии с песками Сахары, сибирскую тайгу со среднерусской степью, даже Каспий с Байкалом, – можно лишь передать о них свои впечатления. Все это прекрасно своей красотой и удивительно своей жизнью. Чаще всего попытки сравнения в таких случаях происходят от нашего нежелания или неумения увидеть и почувствовать единственность и неслучайность картины, трепетного и тревожного ее существования.
И все-таки у Природы как целого, как единого творца есть свои любимцы, в которые она при строительстве вкладывает особенное старание, отделывает с особенным тщанием и наделяет особенной властью. Таков, вне всякого сомнения, и Байкал. Не зря его называют жемчужиной Сибири.
Байкал создан как венец и тайна природы – не для производственных потребностей, а для того, чтобы мы могли пить из него вволю воду, главное и бесценное его богатство, любоваться его державной красотой и дышать его заповедным воздухом. Он никогда не отказывается помогать человеку, но только в той мере, чтобы вода осталась чистой, красота непогубленной, воздух незасоренным, а жизнь – в нем и вокруг.
Это прежде всего необходимо нам.

Ответы: 1. – 3); 2. – 4); 3. – 2); 4. – 1); 5. – 3); 6. – 2); 7. – 2); 8. – 3); 9. – 1); 10. – 2); 11. – 4); 12. –2); 13. – 3); 14. – 4); 15. – 1); 16. – 4); 17. – 2); 18. – 1); 19. – 3); 20. – 2); 21. – 2); 22. – 1); 23. – 2); 24. – 1); 25. – 3).

Источник

anchiktigra

СЧАСТЬЕ ЕСТЬ! Философия. Мудрость. Книги.

Автор: Аня Скляр, кандидат философских наук, психолог.

КРАСОТА. Красота вокруг нас! Цитаты про красоту

Достаточно лишь уметь присмотреться.

Жизнь безумно красива, когда начинаешь её замечать.

Оглядитесь, поверьте, прекрасное рядом.

Созерцая и внимая прекрасному, мы поливаем цветы, которые растут в нас.

Мир сказочно красив. Кто не смог этого заметить, тот просто не навел порядок в своей душе. Не секрет, что угрюмым, злобным людям все представляется в черном свете. Но посмотрите, как радуются дети каждой травинке, жучку, солнечному лучику, упавшему на их ладошки. Учиться понимать красоту окружающей действительности нужно у маленького ребенка. Для него все ново, все сказочно, все прекрасно!

Счастлив тот, кто может разглядеть красоту в обычных вещах, там, где другие ничего не видят! Все — прекрасно, достаточно лишь уметь присмотреться.

Иногда достаточно лишь одного цветка для радости и счастья.

Когда ты молча созерцаешь красоту, твое сердце разговаривает с Богом.

Счастлив тот, кто может разглядеть красоту в обычных вещах, там, где другие ничего не видят! Все — прекрасно, достаточно лишь уметь присмотреться.

Когда искренне любишь природу, красоту найдешь везде.

Источник

Иван Бунин — Антоновские яблоки: Рассказ

…Вспоминается мне ранняя погожая осень. Август был с теплыми дождиками, как будто нарочно выпадавшими для сева, – с дождиками в самую пору, в средине месяца, около праздника св. Лаврентия. А «осень и зима хороши живут, коли на Лаврентия вода тиха и дождик». Потом бабьим летом паутины много село на поля. Это тоже добрый знак: «Много тенетника на бабье лето – осень ядреная»… Помню раннее, свежее, тихое утро… Помню большой, весь золотой, подсохший и поредевший сад, помню кленовые аллеи, тонкий аромат опавшей листвы и – запах антоновских яблок, запах меда и осенней свежести. Воздух так чист, точно его совсем нет, по всему саду раздаются голоса и скрип телег. Это тархане, мещане-садовники, наняли мужиков и насыпают яблоки, чтобы в ночь отправлять их в город, – непременно в ночь, когда так славно лежать на возу, смотреть в звездное небо, чувствовать запах дегтя в свежем воздухе и слушать, как осторожно поскрипывает в темноте длинный обоз по большой дороге. Мужик, насыпающий яблоки, ест их с сочным треском одно за одним, но уж таково заведение – никогда мещанин не оборвет его, а еще скажет:

– Вали, ешь досыта, – делать нечего! На сливанье все мед пьют.

– Хозяйственная бабочка! – говорит о ней мещанин, покачивая головою. – Переводятся теперь такие…

А мальчишки в белых замашных рубашках и коротеньких порточках, с белыми раскрытыми головами, все подходят. Идут по двое, по трое, мелко перебирая босыми ножками, и косятся на лохматую овчарку, привязанную к яблоне. Покупает, конечно, один, ибо и покупки-то всего на копейку или на яйцо, но покупателей много, торговля идет бойко, и чахоточный мещанин в длинном сюртуке и рыжих сапогах – весел. Вместе с братом, картавым, шустрым полуидиотом, который живет у него «из милости», он торгует с шуточками, прибаутками и даже иногда «тронет» на тульской гармонике. И до вечера в саду толпится народ, слышится около шалаша смех и говор, а иногда и топот пляски…

К ночи в погоду становится очень холодно и росисто. Надышавшись на гумне ржаным ароматом новой соломы и мякины, бодро идешь домой к ужину мимо садового вала. Голоса на деревне или скрип ворот раздаются по студеной заре необыкновенно ясно. Темнеет. И вот еще запах: в саду – костер, и крепко тянет душистым дымом вишневых сучьев. В темноте, в глубине сада, – сказочная картина: точно в уголке ада, пылает около шалаша багровое пламя, окруженное мраком, и чьи-то черные, точно вырезанные из черного дерева силуэты двигаются вокруг костра, меж тем как гигантские тени от них ходят по яблоням. То по всему дереву ляжет черная рука в несколько аршин, то четко нарисуются две ноги – два черных столба. И вдруг все это скользнет с яблони – и тень упадет по всей аллее, от шалаша до самой калитки…

Поздней ночью, когда на деревне погаснут огни, когда в небе уже высоко блещет бриллиантовое семизвездие Стожар, еще раз пробежишь в сад. Шурша по сухой листве, как слепой, доберешься до шалаша. Там на полянке немного светлее, а над головой белеет Млечный Путь.

– Это вы, барчук? – тихо окликает кто-то из темноты.

– Я. А вы не спите еще, Николай?

– Нам нельзя-с спать. А, должно, уже поздно? Вон, кажись, пассажирский поезд идет…

Долго прислушиваемся и различаем дрожь в земле. Дрожь переходит в шум, растет, и вот, как будто уже за самым садом, ускоренно выбивают шумный такт колеса: громыхая и стуча, несется поезд… ближе, ближе, все громче и сердитее… И вдруг начинает стихать, глохнуть, точно уходя в землю…

– А вот возле ящика-с.

Вскинешь кверху тяжелую, как лом, одностволку и с маху выстрелишь. Багровое пламя с оглушительным треском блеснет к небу, ослепит на миг и погасит звезды, а бодрое эхо кольцом грянет и раскатится по горизонту, далеко-далеко замирая в чистом и чутком воздухе.

– Ух, здорово! – скажет мещанин. – Потращайте, потращайте, барчук, а то просто беда! Опять всю дулю на валу отрясли…

А черное небо чертят огнистыми полосками падающие звезды. Долго глядишь в его темно-синюю глубину, переполненную созвездиями, пока не поплывет земля под ногами. Тогда встрепенешься и, пряча руки в рукава, быстро побежишь по аллее к дому… Как холодно, росисто и как хорошо жить на свете!

«Ядреная антоновка – к веселому году». Деревенские дела хороши, если антоновка уродилась: значит, и хлеб уродился… Вспоминается мне урожайный год.

На ранней заре, когда еще кричат петухи и по-черному дымятся избы, распахнешь, бывало, окно в прохладный сад, наполненный лиловатым туманом, сквозь который ярко блестит кое-где утреннее солнце, и не утерпишь – велишь поскорее заседлывать лошадь, а сам побежишь умываться на пруд. Мелкая листва почти вся облетела с прибрежных лозин, и сучья сквозят на бирюзовом небе. Вода под лозинами стала прозрачная, ледяная и как будто тяжелая. Она мгновенно прогоняет ночную лень, и, умывшись и позавтракав в людской с работниками горячими картошками и черным хлебом с крупной сырой солью, с наслаждением чувствуешь под собой скользкую кожу седла, проезжая по Выселкам на охоту. Осень – пора престольных праздников, и народ в это время прибран, доволен, вид деревни совсем не тот, что в другую пору. Если же год урожайный и на гумнах возвышается целый золотой город, а на реке звонко и резко гогочут по утрам гуси, так в деревне и совсем не плохо. К тому же наши Выселки спокон веку, еще со времен дедушки, славились «богатством». Старики и старухи жили в Выселках очень подолгу, – первый признак богатой деревни, – и были все высокие, большие и белые, как лунь. Только и слышишь бывало: «Да, – вот Агафья восемьдесят три годочка отмахала!» – или разговоры в таком роде:

– И когда это ты умрешь, Панкрат? Небось тебе лет сто будет?

– Как изволите говорить, батюшка?

– Сколько тебе годов, спрашиваю!

– А не знаю-с, батюшка.

– Да Платона Аполлоныча-то помнишь?

– Как же-с, батюшка, – явственно помню.

– Ну, вот видишь. Тебе, значит, никак не меньше ста.

Старик, который стоит перед барином вытянувшись, кротко и виновато улыбается. Что ж, мол, делать, – виноват, зажился. И он, вероятно, еще более зажился бы, если бы не объелся в Петровки луку.

Помню я и старуху его. Все, бывало, сидит на скамеечке, на крыльце, согнувшись, тряся головой, задыхаясь и держась за скамейку руками, – все о чем-то думает. «О добре своем небось», – говорили бабы, потому что «добра» у нее в сундуках было, правда, много. А она будто и не слышит; подслеповато смотрит куда-то вдаль из-под грустно приподнятых бровей, трясет головой и точно силится вспомнить что-то. Большая была старуха, вся какая-то темная. Панева – чуть не прошлого столетия, чуньки – покойницкие, шея – желтая и высохшая, рубаха с канифасовыми косяками всегда белая-белая, – «совсем хоть в гроб клади». А около крыльца большой камень лежал: сама купила себе на могилку, так же как и саван, – отличный саван, с ангелами, с крестами и с молитвой, напечатанной по краям.

Под стать старикам были и дворы в Выселках: кирпичные, строенные еще дедами. А у богатых мужиков – у Савелия, у Игната, у Дрона – избы были в две-три связи, потому что делиться в Выселках еще не было моды. В таких семьях водили пчел, гордились жеребцом-битюгом сиво-железного цвета и держали усадьбы в порядке. На гумнах темнели густые и тучные конопляники, стояли овины и риги, крытые вприческу; в пуньках и амбарчиках были железные двери, за которыми хранились холсты, прялки, новые полушубки, наборная сбруя, меры, окованные медными обручами. На воротах и на санках были выжжены кресты. И помню, мне порою казалось на редкость заманчивым быть мужиком. Когда, бывало, едешь солнечным утром по деревне, все думаешь о том, как хорошо косить, молотить, спать на гумне в ометах, а в праздник встать вместе с солнцем, под густой и музыкальный благовест из села, умыться около бочки и надеть чистую замашную рубаху, такие же портки и несокрушимые сапоги с подковками. Если же, думалось, к этому прибавить здоровую и красивую жену в праздничном уборе да поездку к обедне, а потом обед у бородатого тестя, обед с горячей бараниной на деревянных тарелках и с ситниками, с сотовым медом и брагой, – так больше и желать невозможно!

Склад средней дворянской жизни еще и на моей памяти, – очень недавно, – имел много общего со складом богатой мужицкой жизни по своей домовитости и сельскому старосветскому благополучию. Такова, например, была усадьба тетки Анны Герасимовны, жившей от Выселок верстах в двенадцати. Пока, бывало, доедешь до этой усадьбы, уже совсем ободняется. С собаками, на сворах ехать приходится шагом, да и спешить не хочется, – так весело в открытом поле в солнечный и прохладный день! Местность ровная, видно далеко. Небо легкое и такое просторное и глубокое. Солнце сверкает сбоку, и дорога, укатанная после дождей телегами, замаслилась и блестит, как рельсы. Вокруг раскидываются широкими косяками свежие, пышно-зеленые озими. Взовьется откуда-нибудь ястребок в прозрачном воздухе и замрет на одном месте, трепеща острыми крылышками. А в ясную даль убегают четко видные телеграфные столбы, и проволоки их, как серебряные струны, скользят по склону ясного неба. На них сидят кобчики, – совсем черные значки на нотной бумаге.

Крепостного права я не знал и не видел, но, помню, у тетки Анны Герасимовны чувствовал его. Въедешь во двор и сразу ощутишь, что тут оно еще вполне живо. Усадьба – небольшая, но вся старая, прочная, окруженная столетними березами и лозинами. Надворных построек – невысоких, но домовитых – множество, и все они точно слиты из темных, дубовых бревен под соломенными крышами. Выделяется величиной или, лучше сказать, длиной только почерневшая людская, из которой выглядывают последние могикане дворового сословия – какие-то ветхие старики и старухи, дряхлый повар в отставке, похожий на Дон-Кихота. Все они, когда въезжаешь во двор, подтягиваются и низко-низко кланяются. Седой кучер, направляющийся от каретного сарая взять лошадь, еще у сарая снимает шапку и по всему двору идет с обнаженной головой. Он у тетки ездил форейтором, а теперь возит ее к обедне, – зимой в возке, а летом в крепкой, окованной железом тележке, вроде тех, на которых ездят попы. Сад у тетки славился своею запущенностью, соловьями, горлинками и яблоками, а дом – крышей. Стоял он во главе двора, у самого сада, – ветви лип обнимали его, – был невелик и приземист, но казалось, что ему и веку не будет, – так основательно глядел он из-под своей необыкновенно высокой и толстой соломенной крыши, почерневшей и затвердевшей от времени. Мне его передний фасад представлялся всегда живым: точно старое лицо глядит из-под огромной шапки впадинами глаз, – окнами с перламутровыми от дождя и солнца стеклами. А по бокам этих глаз были крыльца, – два старых больших крыльца с колоннами. На фронтоне их всегда сидели сытые голуби, между тем как тысячи воробьев дождем пересыпались с крыши на крышу… И уютно чувствовал себя гость в этом гнезде под бирюзовым осенним небом!

Войдешь в дом и прежде всего услышишь запах яблок, а потом уже другие: старой мебели красного дерева, сушеного липового цвета, который с июня лежит на окнах… Во всех комнатах – в лакейской, в зале, в гостиной – прохладно и сумрачно: это оттого, что дом окружен садом, а верхние стекла окон цветные: синие и лиловые. Всюду тишина и чистота, хотя, кажется, кресла, столы с инкрустациями и зеркала в узеньких и витых золотых рамах никогда не трогались с места. И вот слышится покашливанье: выходит тетка. Она небольшая, но тоже, как и все кругом, прочная. На плечах у нее накинута большая персидская шаль. Выйдет она важно, но приветливо, и сейчас же под бесконечные разговоры про старину, про наследства, начинают появляться угощения: сперва «дули», яблоки, – антоновские, «бель-барыня», боровинка, «плодовитка», – а потом удивительный обед: вся насквозь розовая вареная ветчина с горошком, фаршированная курица, индюшка, маринады и красный квас, – крепкий и сладкий-пресладкий… Окна в сад подняты, и оттуда веет бодрой осенней прохладой…

За последние годы одно поддерживало угасающий дух помещиков – охота.

Прежде такие усадьбы, как усадьба Анны Герасимовны, были не редкость. Были и разрушающиеся, но все еще жившие на широкую ногу усадьбы с огромным поместьем, с садом в двадцать десятин. Правда, сохранились некоторые из таких усадеб еще и до сего времени, но в них уже нет жизни… Нет троек, нет верховых «киргизов», нет гончих и борзых собак, нет дворни и нет самого обладателя всего этого – помещика-охотника, вроде моего покойного шурина Арсения Семеныча.

С конца сентября наши сады и гумна пустели, погода, по обыкновению, круто менялась. Ветер по целым дням рвал и трепал деревья, дожди поливали их с утра до ночи. Иногда к вечеру между хмурыми низкими тучами пробивался на западе трепещущий золотистый свет низкого солнца; воздух делался чист и ясен, а солнечный свет ослепительно сверкал между листвою, между ветвями, которые живою сеткою двигались и волновались от ветра. Холодно и ярко сияло на севере над тяжелыми свинцовыми тучами жидкое голубое небо, а из-за этих туч медленно выплывали хребты снеговых гор-облаков. Стоишь у окна и думаешь: «Авось, Бог даст, распогодится». Но ветер не унимался. Он волновал сад, рвал непрерывно бегущую из трубы людской струю дыма и снова нагонял зловещие космы пепельных облаков. Они бежали низко и быстро – и скоро, точно дым, затуманивали солнце. Погасал его блеск, закрывалось окошечко в голубое небо, а в саду становилось пустынно и скучно, и снова начинал сеять дождь… сперва тихо, осторожно, потом все гуще и, наконец, превращался в ливень с бурей и темнотою. Наступала долгая, тревожная ночь…

Из такой трепки сад выходил почти совсем обнаженным, засыпанным мокрыми листьями и каким-то притихшим, смирившимся. Но зато как красив он был, когда снова наступала ясная погода, прозрачные и холодные дни начала октября, прощальный праздник осени! Сохранившаяся листва теперь будет висеть на деревьях уже до первых зазимков. Черный сад будет сквозить на холодном бирюзовом небе и покорно ждать зимы, пригреваясь в солнечном блеске. А поля уже резко чернеют пашнями и ярко зеленеют закустившимися озимями… Пора на охоту!

И вот я вижу себя в усадьбе Арсения Семеныча, в большом доме, в зале, полной солнца и дыма от трубок и папирос. Народу много – все люди загорелые, с обветренными лицами, в поддевках и длинных сапогах. Только что очень сытно пообедали, раскраснелись и возбуждены шумными разговорами о предстоящей охоте, но не забывают допивать водку и после обеда. А на дворе трубит рог и завывают на разные голоса собаки. Черный борзой, любимец Арсения Семеныча, взлезает на стол и начинает пожирать с блюда остатки зайца под соусом. Но вдруг он испускает страшный визг и, опрокидывая тарелки и рюмки, срывается со стола: Арсений Семеныч, вышедший из кабинета с арапником и револьвером, внезапно оглушает залу выстрелом. Зала еще более наполняется дымом, а Арсений Семеныч стоит и смеется.

– Жалко, что промахнулся! – говорит он, играя глазами.

Он высок ростом, худощав, но широкоплеч и строен, а лицом – красавец цыган. Глаза у него блестят дико, он очень ловок, в шелковой малиновой рубахе, бархатных шароварах и длинных сапогах. Напугав и собаку и гостей выстрелом, он шутливо-важно декламирует баритоном:

Пора, пора седлать проворного донца
И звонкий рог за плечи перекинуть! —

– Ну, однако, нечего терять золотое время!

Я сейчас еще чувствую, как жадно и емко дышала молодая грудь холодом ясного и сырого дня под вечер, когда, бывало, едешь с шумной ватагой Арсения Семеныча, возбужденный музыкальным гамом собак, брошенных в чернолесье, в какой-нибудь Красный Бугор или Гремячий Остров, уже одним своим названием волнующий охотника. Едешь на злом, сильном и приземистом «киргизе», крепко сдерживая его поводьями, и чувствуешь себя слитым с ним почти воедино. Он фыркает, просится на рысь, шумно шуршит копытами по глубоким и легким коврам черной осыпавшейся листвы, и каждый звук гулко раздается в пустом, сыром и свежем лесу. Тявкнула где-то вдалеке собака, ей страстно и жалобно ответила другая, третья – и вдруг весь лес загремел, точно он весь стеклянный, от бурного лая и крика. Крепко грянул среди этого гама выстрел – и все «заварилось» и покатилось куда-то вдаль.

– Береги-и! – завопил кто-то отчаянным голосом на весь лес.

«А, береги!» – мелькает в голове опьяняющая мысль. Гикнешь на лошадь и, как сорвавшийся с цепи, помчишься по лесу, уже ничего не разбирая по пути. Только деревья мелькают перед глазами да лепит в лицо грязью из-под копыт лошади. Выскочишь из лесу, увидишь на зеленях пеструю, растянувшуюся по земле стаю собак и еще сильнее наддашь «киргиза» наперерез зверю, – по зеленям, взметам и жнивьям, пока, наконец, не перевалишься в другой остров и не скроется из глаз стая вместе со своим бешеным лаем и стоном. Тогда, весь мокрый и дрожащий от напряжения, осадишь вспененную, хрипящую лошадь и жадно глотаешь ледяную сырость лесной долины. Вдали замирают крики охотников и лай собак, а вокруг тебя – мертвая тишина. Полураскрытый строевой лес стоит неподвижно, и кажется, что ты попал в какие-то заповедные чертоги. Крепко пахнет от оврагов грибной сыростью, перегнившими листьями и мокрой древесной корою. И сырость из оврагов становится все ощутительнее, в лесу холоднеет и темнеет… Пора на ночевку. Но собрать собак после охоты трудно. Долго и безнадежно-тоскливо звенят рога в лесу, долго слышатся крик, брань и визг собак… Наконец, уже совсем в темноте, вваливается ватага охотников в усадьбу какого-нибудь почти незнакомого холостяка-помещика и наполняет шумом весь двор усадьбы, которая озаряется фонарями, свечами и лампами, вынесенными навстречу гостям из дому…

Случалось, что у такого гостеприимного соседа охота жила по нескольку дней. На ранней утренней заре, по ледяному ветру и первому мокрому зазимку, уезжали в леса и в поле, а к сумеркам опять возвращались, все в грязи, с раскрасневшимися лицами, пропахнув лошадиным потом, шерстью затравленного зверя, – и начиналась попойка. В светлом и людном доме очень тепло после целого дня на холоде в поле. Все ходят из комнаты в комнату в расстегнутых поддевках, беспорядочно пьют и едят, шумно передавая друг другу свои впечатления над убитым матерым волком, который, оскалив зубы, закатив глаза, лежит с откинутым на сторону пушистым хвостом среди залы и окрашивает своей бледной и уже холодной кровью пол. После водки и еды чувствуешь такую сладкую усталость, такую негу молодого сна, что как через воду слышишь говор. Обветренное лицо горит, а закроешь глаза – вся земля так и поплывет под ногами. А когда ляжешь в постель, в мягкую перину, где-нибудь в угловой старинной комнате с образничкой и лампадой, замелькают перед глазами призраки огнисто-пестрых собак, во всем теле заноет ощущение скачки, и не заметишь, как потонешь вместе со всеми этими образами и ощущениями в сладком и здоровом сне, забыв даже, что эта комната была когда-то молельной старика, имя которого окружено мрачными крепостными легендами, и что он умер в этой молельной, вероятно, на этой же кровати.

Когда случалось проспать охоту, отдых был особенно приятен. Проснешься и долго лежишь в постели. Во всем доме – тишина. Слышно, как осторожно ходит по комнатам садовник, растапливая печи, и как дрова трещат и стреляют. Впереди – целый день покоя в безмолвной уже по-зимнему усадьбе. Не спеша оденешься, побродишь по саду, найдешь в мокрой листве случайно забытое холодное и мокрое яблоко, и почему-то оно покажется необыкновенно вкусным, совсем не таким, как другие. Потом примешься за книги, – дедовские книги в толстых кожаных переплетах, с золотыми звездочками на сафьяновых корешках. Славно пахнут эти, похожие на церковные требники книги своей пожелтевшей, толстой шершавой бумагой! Какой-то приятной кисловатой плесенью, старинными духами… Хороши и заметки на полях, крупно и с круглыми мягкими росчерками сделанные гусиным пером. Развернешь книгу и читаешь: «Мысль, достойная древних и новых философов, цвет разума и чувства сердечного»… И невольно увлечешься и самой книгой. Это – «Дворянин-философ», аллегория, изданная сто лет тому назад иждивением какого-то «кавалера многих орденов» и напечатанная в типографии приказа общественного призрения, – рассказ о том, как «дворянин-философ, имея время и способность рассуждать, к чему разум человека возноситься может, получил некогда желание сочинить план света на пространном месте своего селения»… Потом натолкнешься на «сатирические и философские сочинения господина Вольтера» и долго упиваешься милым и манерным слогом перевода: «Государи мои! Эразм сочинил в шестомнадесять столетии похвалу дурачеству (манерная пауза, – точка с запятою); вы же приказываете мне превознесть пред вами разум…» Потом от екатерининской старины перейдешь к романтическим временам, к альманахам, к сантиментально-напыщенным и длинным романам… Кукушка выскакивает из часов и насмешливо-грустно кукует над тобою в пустом доме. И понемногу в сердце начинает закрадываться сладкая и странная тоска…

Запах антоновских яблок исчезает из помещичьих усадеб. Эти дни были так недавно, а меж тем мне кажется, что с тех пор прошло чуть не целое столетие. Перемерли старики в Выселках, умерла Анна Герасимовна, застрелился Арсений Семеныч… Наступает царство мелкопоместных, обедневших до нищенства. Но хороша и эта нищенская мелкопоместная жизнь!

Вот я вижу себя снова в деревне, глубокой осенью. Дни стоят синеватые, пасмурные. Утром я сажусь в седло и с одной собакой, с ружьем и с рогом уезжаю в поле. Ветер звонит и гудит в дуло ружья, ветер крепко дует навстречу, иногда с сухим снегом. Целый день я скитаюсь по пустым равнинам… Голодный и прозябший, возвращаюсь я к сумеркам в усадьбу, и на душе становится так тепло и отрадно, когда замелькают огоньки Выселок и потянет из усадьбы запахом дыма, жилья. Помню, у нас в доме любили в эту пору «сумерничать», не зажигать огня и вести в полутемноте беседы. Войдя в дом, я нахожу зимние рамы уже вставленными, и это еще более настраивает меня на мирный зимний лад. В лакейской работник топит печку, и я, как в детстве, сажусь на корточки около вороха соломы, резко пахнущей уже зимней свежестью, и гляжу то в пылающую печку, то на окна, за которыми, синея, грустно умирают сумерки. Потом иду в людскую. Там светло и людно: девки рубят капусту, мелькают сечки, я слушаю их дробный, дружный стук и дружные, печально-веселые деревенские песни… Иногда заедет какой-нибудь мелкопоместный сосед и надолго увезет меня к себе… Хороша и мелкопоместная жизнь!

Мелкопоместный встает рано. Крепко потянувшись, поднимается он с постели и крутит толстую папиросу из дешевого, черного табаку или просто из махорки. Бледный свет раннего ноябрьского утра озаряет простой, с голыми стенами кабинет, желтые и заскорузлые шкурки лисиц над кроватью и коренастую фигуру в шароварах и распоясанной косоворотке, а в зеркале отражается заспанное лицо татарского склада. В полутемном, теплом доме мертвая тишина. За дверью в коридоре похрапывает старая кухарка, жившая в господском доме еще девчонкою. Это, однако, не мешает барину хрипло крикнуть на весь дом:

Потом, надев сапоги, накинув на плечи поддевку и не застегивая ворота рубахи, он выходит на крыльцо. В запертых сенях пахнет псиной; лениво потягиваясь, с визгом зевая и улыбаясь, окружают его гончие.

– Отрыж! – медленно, снисходительным басом говорит он и через сад идет на гумно. Грудь его широко дышит резким воздухом зари и запахом озябшего за ночь, обнаженного сада. Свернувшиеся и почерневшие от мороза листья шуршат под сапогами в березовой аллее, вырубленной уже наполовину. Вырисовываясь на низком сумрачном небе, спят нахохленные галки на гребне риги… Славный будет день для охоты! И, остановившись среди аллеи, барин долго глядит в осеннее поле, на пустынные зеленые озими, по которым бродят телята. Две гончие суки повизгивают около его ног, а Заливай уже за садом: перепрыгивая по колким жнивьям, он как будто зовет и просится в поле. Но что сделаешь теперь с гончими? Зверь теперь в поле, на взметах, на чернотропе, а в лесу он боится, потому что в лесу ветер шуршит листвою… Эх, кабы борзые!

В риге начинается молотьба. Медленно расходясь, гудит барабан молотилки. Лениво натягивая постромки, упираясь ногами по навозному кругу и качаясь, идут лошади в приводе. Посреди привода, вращаясь на скамеечке, сидит погонщик и однотонно покрикивает на них, всегда хлестая кнутом только одного бурого мерина, который ленивее всех и совсем спит на ходу, благо глаза у него завязаны.

– Ну, ну, девки, девки! – строго кричит степенный подавальщик, облачаясь в широкую холщовую рубаху.

Девки торопливо разметают ток, бегают с носилками, метлами.

– С Богом! – говорит подавальщик, и первый пук старновки, пущенный на пробу, с жужжаньем и визгом пролетает в барабан и растрепанным веером возносится из-под него кверху. А барабан гудит все настойчивее, работа закипает, и скоро все звуки сливаются в общий приятный шум молотьбы. Барин стоит у ворот риги и смотрит, как в ее темноте мелькают красные и желтые платки, руки, грабли, солома, и все это мерно двигается и суетится под гул барабана и однообразный крик и свист погонщика. Хоботье облаками летит к воротам. Барин стоит, весь посеревший от него. Часто он поглядывает в поле… Скоро-скоро забелеют поля, скоро покроет их зазимок…

Зазимок, первый снег! Борзых нет, охотиться в ноябре не с чем; но наступает зима, начинается «работа» с гончими. И вот опять, как в прежние времена, съезжаются мелкопоместные друг к другу, пьют на последние деньги, по целым дням пропадают в снежных полях. А вечером на каком-нибудь глухом хуторе далеко светятся в темноте зимней ночи окна флигеля. Там, в этом маленьком флигеле, плавают клубы дыма, тускло горят сальные свечи, настраивается гитара…

На сумерки буен ветер загулял,
Широки мои ворота растворял, —

начинает кто-нибудь грудным тенором. И прочие нескладно, прикидываясь, что они шутят, подхватывают с грустной, безнадежной удалью:

Широки мои ворота растворял,
Белым снегом путь-дорогу заметал…

Источник