Догоню. Влюблю. Женюсь читать онлайн

– Ты меня обокрала. Дважды!

– Я…

– Молчи! – грозно перебил я.

Ни капли страха у чертовки! Не девчонка – огонь!

– На чем я остановился? Вспомнил… Обокрала, поцеловала, нахамила…

– Так и быть, целовать больше не буду!

– А вот это ты ошиблась, малая. Будешь.

– С чего бы?

– С того, что я на тебе женюсь, девочка! Сердце ты у меня украла, чертовка зеленоглазая. И это хуже всего…

Она ворвалась в мою жизнь внезапно. Зеленоглазая девчонка вдвое младше меня. Красивая до одурения. Двинула мне крышу, мозг в бублик завернула и каждую встречу умудрялась слинять прямо из рук.

Только вот не с тем связалась, малышка. Потому что я найду. И женюсь! Только бы догнать…

БОЛЬШАЯ РАЗНИЦА В ВОЗРАСТЕ У ГЕРОЕВ!

Ульяна Романова

Догоню. Влюблю. Женюсь

Глава 1

Эмиль

«Эмиль Багратович, давай. Карточный долг – это святое. Спустишься в метро, посмотришь, как обычные смертные живут!» – звучал в голове голос Рината – моего заместителя и племянника до кучи.

Дернул черт проиграть ему в карты, в дурака, млин. Старею? Теряю квалификацию? Еще каких-то десять лет назад я себе такой слабости не позволял.

А сейчас я стою у турникета и понятия не имею, что делать. Достал из кармана пластиковую карту, приложил и прошел в душное помещение.

Ненавижу метро. Ощущение, что ты под землей, навевало не самые приятные мысли, пока я спускался на эскалаторе.

Чертов портал в ад. И людей дохрена. Я умудрился попасть в час пик.

Я вошел в вагон подошедшего поезда последним и встал у входа, держась за поручень. Люди ехали с работы, толкая друг друга, чтобы занять сидячие места.

Напрягся, обернулся, смерил взглядом мужика, который в очередной раз меня пихнул, и затаил дыхание: в мой карман очень медленно пыталась залезть чья-то рука.

И так профессионально это делали, что я даже восхитился на секунду.

Слегка повернул голову, чтобы воришка не испугался раньше времени, и покосился на хрупкого мальчишку в черной толстовке с надвинутым на лицо капюшоном.

Парень оказался ловким и уже вытягивал из кармана мое портмоне. Я знатно обалдел от чужой наглости и бесстрашия. Медленно развернулся и профессионально успел схватить его запястье за секунду до того, как мой кошелек перекочевал в чужой карман.

– Воровать нехорошо, – заметил я, крепко удерживая тонкую руку.

Парнишка поднял голову, а я выругался.

На меня смотрели огромные, зеленые, испуганные глазища в пол-лица. Ровный тонкий носик, пухлые губки ярко-малинового оттенка. Девчонка!

На вид ей было лет девятнадцать. Она задрожала под моим взглядом и попыталась вырвать руку из захвата, пока я восстанавливал дыхание.

– Ты что творишь, мелкая? В тюрьму захотела? – прорычал я,

– Не надо, – пискнула она.

Сверкнула глазами и обескуражила меня окончательно. Свободной рукой обхватила за шею, притянула к себе и поцеловала – так, что у меня земля из-под ног ушла. Давно мне от поцелуев крышу не сносило, лет десять уже, а тут…

Притянул девчонку к себе поближе, не обращая внимания на то, что мужик, который меня пихал, возмутился. Кого-то оттолкнул, притягивая ее еще ближе к своему телу. Стало плевать на всех, когда я распробовал вкус ее губ. И пахла она так уютно – смесью корицы и яблока. Булочками, как в детстве мама пекла. И меня понесло по волнам. Голова закружилась, пока я буквально пытался сожрать девчонку, которая, мать вашу, стырила мой кошелек!

И плевать! Сейчас отвезу к себе и за пару ночей научу, что брать чужое плохо, особенно если это принадлежит мне!

Я не слышал ничего вокруг. Уши заложило, а мысль в голове была только одна: «Когда следующая остановка?»

А дальше произошло то, что заставило меня буквально зарычать, как придурочного медведя, которого разбудили в новогоднюю ночь пьяные девицы.

Моя вороватая нимфа вдруг резко оттолкнула меня от себя, вылетела из вагона в открытые двери, пока я пытался вспомнить, на какой планете я нахожусь.

«Осторожно, двери закрываются!» – услышал я.

«Следующая остановка „Лох – это судьба!“», – добавил мысленно. Попытался рвануть за ней, но двери закрылись у меня перед носом, а я выругался так, что весь вагон замолчал.

Найду хулиганку. Найду и так отучу воровать, что дня три она даже с постели не сможет встать, а ее ножки забудут, что такое быть сведенными вместе.

Я что, старею?

В груди клокотала злость, а перед мысленным взором были испуганные изумрудные глаза. И ее вкус до сих пор на языке.

Найду, никуда не денется.

– Это что ж делается? Средь бела дня ограбили! – завопила женщина неподалеку.

Я сжал зубы, переваривая свое фиаско. Расслабился ты, Эмиль. Охренеть как расслабился от сытой жизни.

Сунул руку в карман пиджака и только в тот момент сообразил, что мое портмоне осталось в руках девчонки. Меня все-таки ограбили, возбудили и сбежали. Сука! Второй пункт напрягал особенно сильно.

Пиздец тебе, девочка!

Достал телефон, набрал номер Рината и отчеканил:

– На станции «Динамо» из последнего вагона только что выбежала девчонка в черной толстовке. Через час все ее данные должны быть у меня на столе.

– И все? Еще какие-то приметы будут? – обалдел зам.

– Мое портмоне в ее руках! – рявкнул я, наплевав, что вокруг полно народу.

В трубке хрюкнули.

– Ты… Ржешь там, что ли? – напрягся я.

– Нафаня-а-а-а, сундук отняли. Сундук со сказка-а-ами, – провыл Ринат.

Зараза!

– Или через час у меня на столе ее досье, или завтра ты идешь на биржу труда получать пособия по инвалидности, – душевно предупредил я.

– Понял. Все будет, шеф!

Я убрал трубку в карман и гордо вышел на следующей станции.

Дождался машину с водителем и рванул в офис.

– Нашел? – с порога прорычал я, влетая в кабинет Рината.

Он снова хрюкнул, но умудрился состряпать серьезную морду, гаденыш.

– Я тебя спрашиваю, – надавил я.

– Нашел. Эта? – он протянул мне распечатанную фотографию малолетки, которая рискнула свои ручки в мой карман сунуть.

– Эта, – кивнул я.

Взял со стола папку, открыл и пробежал глазами. Михайлова Лукерья… Мать вашу, Лукерья. Вот же имечко мама с папой дали, ошизеть.

Так, двадцать три года, родителей нет, детдомовская. Теперь все ясно.

Но красивая, сучка! Глаза такие живые у чертовки, огнем горели.

Так, место работы… Потрясающе – ресторан быстрого питания.

– Шеф, у девчонки пару приводов в участок за драки, ты бы с ней поаккуратнее… Много там денег было в твоем портмоне?

– Ринатик, вот не был бы ты моим племянником, я б тебя уже сам порешил, – неодобрительно покачал я головой.

– Шеф, будь как Эльза – отпусти и забудь, а то она же тебе и наваляет при новой встрече, и пофиг ей, что ты страшный и ужасный Барсов.

Я поднял на него тяжелый взгляд.

– Молчу, – поперхнулся Ринат.

– Значит, на завтрашний вечер ничего не планируй, – приказал я.

– У нас встреча?

– Ага. Бургеры пойдем жрать, – кивнул я.

– Зацепила она тебя, шеф?

– Еще никто и никогда не уходил от наказания за кражу у Барсова Эмиля Багратовича, – отрезал я, кидая папку на стол.

Еще раз покосился на ее фото. Ну до чего хороша чертовка, а!

Глава 2

Эмиль

Я глянул на часы и кивнул своим мыслям. Набрал номер Рината и велел:

– Готовь машину.

– Охрану сколько человек брать?

– Зачем нам охрана? – изумился я.

– Она у тебя вчера сперла портмоне, вдруг в этот раз стырит тебя самого? Или побьет, что гораздо хуже: завтра у нас встреча, неприлично будет с фингалом, все-таки серьезные люди.

– Гаденыш какой, а, – покачал я головой. – Хамить стал, как взрослый.

– В юбилейный, тысячный раз вспомним, как ты мне памперсы в детстве менял? – уточнил Ринат.

– И вспомним! – согласился я. – Я тебя, засранца малолетнего…

– Понял, пять человек возьму.

– Нахрена мне там пять человек? Я че, лох какой-то, к девчонке идти с охраной из пяти лбов?

– Шеф, а мы нафига туда вообще идем? – сообразил спросить племянник.

– За надом, – отрезал я, – машину заводи.

– О как! – глубокомысленно ответил он. – Может, тогда за цветами заедем? Номер в какой гостинице снимать? Шеф, а может, ну ее, найдем девчонку тебе похожую, поиграете в ролевые игры, что она воровка, а ты мент? Безопасно и стопроцентная гарантия, что точно даст то, что нужно, а не в глаз.

– Я тебе что, лох помойный, услугами этих пользоваться?

– Поэтому и злой такой, – зубоскалило чудо, которое по недоразумению было моим любимым и единственным племянником.

– Я тут в Магадане стройку задумал, торговый центр, проследить бы надо…

– Молчу, – заржал Ринат, – завожаю мотор, ехаем. Шеф, но ты бы хоть шлем с собой взял, или, я не знаю, какую-то защиту самого дорогого. Может, наследника еще удастся родить… О, я знаешь какой прикол недавно видел?

– Два торговых в Магадане.

– Жду в машине.

Я поднялся, сделал пару упражнений, взял пиджак с вешалки и отчеканил своей секретарше:

– Сегодня меня ни для кого нет.

– Поняла, – кивнула Машенька.

Машеньку нанимал Ринатик, поэтому самым великим ее достижением была грудь третьего размера, ноги от ушей и ресницы настолько длинные, что, когда она ими хлопала, то есть постоянно, в моей приемной создавался приличный такой сквозняк.

Я хотел высказать племяннику все, что я думаю о его критериях выбора секретарш, но знал, что шуток про пояс из собачьей шерсти и про мой возраст мне ближайшую неделю не избежать, а с его выдумкой он еще и обогреватель мне летом в кабинет притаранит. С целью исключительно поржать.

Поэтому молчал и терпел Машеньку на рабочем месте, главное, чтобы прелести свои при себе держала.

Племянника, конечно, можно понять, он молодой, дурной и готов иметь каждую, что он, в общем-то, и делал периодически. Я в его возрасте так же чудил. А чего не брать, если сами предлагают? Я и сейчас очень даже ничего, а в двадцать девицы сами ноги раздвигали.

Вышел на улицу, надел темные очки, пряча глаза от солнца, и упал на заднее сидение машины, за рулем которой с умным видом сидел Ринат.

– Это у тебя что? – спросил я, когда заметил, что племяш потягивает что-то из прозрачного стакана с трубочкой.

– Смузи. Для здоровья полезно. Будешь?

– Смузи, – закатил я глаза. – Чем тебе обычный компот не угодил?

– Ты в каком веке живешь, Эмиль Багратович?

– В нормальном, где люди нормальной едой питаются, а не вашими этими смузи.

– Шеф, давно хотел спросить: а вот ты когда молодой был, пером писать удобно было или чернила на бересту капали? А одежду ты себе сам шил, или крестьяне помогали? И как там татаро-монголы, сильно лютовали?

– Не знаю, не застал. В мое время все больше в барский наряд облачались да во фраке за хлебом ходили, карету лошадью запрягали да с извозчиком на Купеческий рынок ехали.

– Да ты раритет, – заржал Ринат.

– Мне сорок два, – напомнил я подрастающему поколению, которое слово «страх» вообще не знало.

– Да?

– Никакого уважения к старшим, – посетовал я. – Жми на гашетку, иначе следующий твой транспорт точно будет каретой, а ты в нем – с побитой тыквой.

– Да как скажешь, барин, – хмыкнул Ринат.

Поставил свой стакан в подстаканник и так даванул на газ, что меня на сидение отбросило, а этот чумной решил гонки устроить по центру города.

Ему-то ничего не будет, все штрафы на фирму придут, вот главбух моя обрадуется. К слову, это единственная женщина, которая вводила меня в благоговейный трепет. Фюрер в юбке, но работу свою знала от и до и так мне бухгалтерию вела, что ни одна зануда из налоговой не могла докопаться. Фрекен Борисовна Бок мы ее называли за глаза.

Я молчал, а Ринат мое молчание как-то по-своему воспринял и продолжал развлекаться на дороге. Я посмотрел на ремень, на племянника и снова на ремень.

Он с юзом развернулся у едальни, где отбывала трудовую повинность вчерашняя чертовка, и обернулся, сверкая глазами:

– Мы на месте, ваше благородие.

– На обратном пути мне песню включишь.

– Какую?

– Еду в Магадан, – решительно кивнул я, выбираясь на улицу.

– Лето, солнце, жара. Прелестницы, променадничающие по тротуарам, глаз радуют, да? – язвил Ринат, запирая машину.

– А то. Может, усадьбу себе в деревне прикупить?

– И сотню душ крепостных не забудь, – подсказал племянник.

– Отменили право крепостное, – тяжело вздохнул я, – иначе я бы тебя первым продал. Тут жди!

– Э, нет, Эмиль Багратович, с тобой пойду, не могу я это пропустить. Никогда не видел, как тебе кто-то физу чистит. Погодь, камеру включу. Засранец, да, я помню.

Я вздохнул, приготовился, нацепил на лицо самое зверское выражение, которого очень боялись все мои подчиненные, и вошел в гудящее помещение.

Нимфу свою нашел безошибочно: она стояла за стойкой и наливала в пластиковый стакан колу.

Красивая, чертовка, ну невыносимо красивая. И живая. Глазки зеленые сверкали, когда она на посетителей смотрела.

Посмотрел на ее улыбку и вкус губ вспомнил, до сих пор на языке, зараза, чувствовался. Я чувствовал, что начинаю возбуждаться.

А когда Лукерья волосы поправила, выбившиеся из смешного чепчика на ее голове, встал в стойку, что тот охотничий пес, почуявший добычу.

– Шеф, палишься, – прошипел мне на ухо Ринат, – перезагрузи сервера-то, а то вид как у местного блаженного.

– Шел бы ты, – посоветовал я.

Расправил плечи, снова вернул себе суровый взгляд и пошел к стойке. Люди при виде меня начали расступаться, а Лукерья наконец меня заметила.

И так недобро скривилась, обжигая ничем не прикрытой неприязнью!

Я не понял – это она меня обокрала, или я ее? Или я о чем-то не знаю?

– Добрый день, – сквозь зубы процедила она, – чего желаете?

Я, по-моему, в аут ушел. Глубокий.

Во-первых, мне давно никто не решался хамить, а эта глазами сверкала и нос морщила, словно таракана на столе увидела.

А во-вторых, кто из нас виновен?

– Портмоне, – прогремел я.

– У меня такого блюда нет, – отрезала она и громко добавила: – следующий!

Я почувствовал, как мои брови медленно поднимались на лоб.

– Девочка, ты знаешь, с кем говоришь? – прошипел я тоном, от которого обычно у моих подчиненных седеют волосы.

А этой хоть бы хны!

– Знаю. Вы Барсиков.

– Барсов!

– Без разницы, – отмахнулась девица.

– Девочка, ты не много ли…

– Моя смена окончена, вас обслужит кто-то другой, – улыбнулась она и дунула в подсобку так быстро, что я не успел среагировать.

Я обернулся к Ринату – тот давился у входа от хохота, надув щеки, как хомяк. Племянник поднял большой палец, мол, удачно прошли переговоры, шеф. Кошелек на месте, девчонка уже голая в гостиничном номере.

Я на пятках развернулся, подошел к выходу и рыкнул:

– Служебка где?

– С той стороны.

Рванул на улицу, обошел здание и успел аккурат к моменту, когда моя чертовка вылетела на улицу. Заметила меня, резко остановилась на расстоянии метра и заозиралась по сторонам.

– Попалась, птичка?

Она свела брови у переносицы, залезла в карман, и мне в лицо полетело мое портмоне:

– Да на, забери, там все равно денег не было!

Я от шока даже портмоне на подлете в воздухе поймал. Это она мне, что ли, предъявила за то, что я в кошелек мало денег положил?

– Девочка, ты себе не представляешь, что я могу с тобой сделать, – предупредил я, медленно делая шаг вперед.

– Убьете? В бетон закатаете? В рабство продадите? – выстреливала она словами, пятясь задом.

– В полицию сдам.

Я упер руки в бока и придавливал ее взглядом к асфальту. Чертовка даже не думала пугаться, задиристо так смотрела и мелкими шажочками отходила назад.

– Доказательств нет.

– Полный вагон свидетелей.

– А я тогда тоже вас сдам в полицию, – нашла она ну просто убойный аргумент.

– Меня? – я ткнул себя указательным пальцем в грудь.

– А что, если вы Барсов, то неприкосновенный, да?

Впервые мне стало некомфортно оттого, что кто-то меня знает, а я его – нет. Ринатику выговор бы по макушке выписать, что плохо досье на девчонку собрал. Что-то важное он упустил.

Развернулась и с места рванула в противоположную сторону, только рюкзак на ее плечах и видели.

Что делать? Бежать за ней? Подключать начбеза?

Мне на плечо легла ладонь племянника.

– Высший пилотаж галантности, помноженный на умение виртуозно проводить переговоры, – язвительно заметил Ринат, – Эмиль Багратович, дашь мастер-класс, а?

– Накопай мне на нее все! Я хочу знать, чем она дышит, куда ходит, чем завтракает и даже то, что видит во сне! – рявкнул я.

– Сделаю, – пожал плечами Ринат. – А мы сейчас куда?

– Ты – в офис, и пока задание не выполнишь, никаких баб!

– А ты?

– С тобой.

Нет, ну все-таки хороша чертовка. Охренеть как хороша…

Глава 3

Лукерья

Никогда в жизни я не бегала с такой скоростью, словно за мной разгневанный улей пчел гнался. Немногочисленные прохожие расступались, а некоторые крутили пальцем у виска.

Плевать! Жизнь дороже! Я слишком молода, чтобы умирать, а судя по взгляду Барсова, смерть моя не за горами.

Ненавижу его! Морда самодовольная! Нет, не так… НЕНАВИЖУ Барсова! Ошибка эволюции с зашкаливающим тестостероном и тремя лишними хромосомами. Так и хотелось складку эту между бровями чем-нибудь тяжелым разгладить. Лопатой, например…

Как он так быстро меня нашел? Я же пряталась от камер наблюдения, а потом до полуночи по городу петляла и не знала, что делать с его портмоне, которое обжигало руку и карман.

Дура! Поддалась порыву, разозлилась до красных кругов перед глазами и совершила роковую ошибку.

Я когда его высокоумие в вагоне метро увидела, глазам не поверила. Барсов в подземке? Пару раз даже моргнула, отгоняя видение, но видение гордой скалой возвышалось над всеми, своим высокомерием поражая все вокруг.

Он делал вид, что плевать ему с высокой башни на то, что весь вагон глазел на него как на пришельца, который случайно припарковал летающую тарелку у входа в метро и демонстрировал трехтонное презрение ко всем окружающим. И все это с лицом престарелого сутенера.

Конечно, он же великий и ужасный Барсов. Сноб, гад, зануда и, поговаривали, что бывший бандит. Об этом доподлинно было известно, наверное, только самому Барсову, но то, что он особо крупный мошенник, я знала на сто процентов.

Борьба с собой была суровой, но недолгой, а желание хоть немного испортить ему настроение пересилило.

И, кажется, я сама себе подписала смертный приговор, когда вытаскивала его портмоне из кармана.

А потом… Что было потом, вспоминать стыдно. Очень. Настолько стыдно, что у меня мгновенно загорелись щеки, запылали уши и, кажется, даже кончики волос задымились.

Но ничего умнее, чем огорошить его поцелуем, я в тот момент не придумала. А этот… Этот так меня поцеловал, что я на несколько мгновений забыла свое имя и где нахожусь. И про свой негодяйский план испортить ему настроение тоже забыла.

Надо снова почистить зубы – вдруг его снобизм воздушно-капельным передается? Мои, кажется, скоро будут сверкать как у кролика из рекламы зубной пасты, я ни единого шанса микробам не оставила, каждый час полоская рот, когда вспоминала, что его язык…

Все, не могу больше.

Я остановилась за поворотом, прижалась спиной к стене и пыталась отдышаться.

Как говорил мой приятель Мишаня: «Время цитировать Витаса – А-А-А-А-А!»

Вспомнив про друзей, решила, что сегодня ночевать останусь у них. Раз Барсов так быстро нашел меня на работе, значит, и дома найдет, а двух встреч и спринтерских забегов на длинные дистанции я могу не выдержать.

Может, написать завещание? Мол, любимую заколку Лерке оставлю, две шкатулки с бижутерией – Лелеку с Болеком, а на моей могиле пусть напишут, что она была молода, глупа и имела особый дар нарываться на неприятности.

Посыпая голову пеплом, я медленно шагала к автобусной остановке, тридцать минут тряслась в душном автобусе и, наконец, выбралась на свежий воздух.

Вертела головой, каждую минуту ожидая, что Барсов возникнет из воздуха, однако была надежда, что дороги в нашу степь настолько плохие, что его дорогущая тачка банально застрянет, а у меня будет дополнительные пару часов пожить и огласить Мишаньке завещание.

В родном дворе было оживленно. Бабушка Маруся щелкала семечки, ведя мысленный учет всех входящих и выходящих.

Дед Леня поливал цветы в палисаднике, а во дворе носились Лелек и Болек, соседские мальчишки-близнецы. На самом деле их звали Аристарх и Святослав Ручкины, но Лелек с Болеком привычнее.

– Луша! – заорал Лелек.

Братья подбежали ко мне, подпрыгивая от нетерпения.

– Я ничего не принесла сегодня, – расстроилась я, когда две веснушчатые мордашки понуро поникли.

– Не страшно. Ты Грома не видела?

– Купите ему намордник, – строго приказала я. – Идите на мат, сто процентов найдете вашего Грома, он точно снова кого-нибудь заласкает до смерти.

Гром был помесью алабая и дворняги. Мальчишки нашли его пару лет назад за гаражами, и всем двором мы дружно выкармливали этого коня, который вымахал ростом с двенадцатилетних близнецов, был суров внешне, но добр внутренне.

От лая Грома периодически трезвел даже дед Леня, который очень любил вечером расслабиться, седели случайно проходящие мимо люди, когда этот конь бежал за свежей порцией обнимашек от незнакомцев. Он даже вылечил пару заиканий и несколько запоров.

Гром был не только добр, но и хитер, а еще неимоверно нагл. Весь двор носил псу дань, ибо он мог запросто не выпустить из подъезда, если не заплатить ему гонорар в виде конфетки. Или косточки. Он не рычал и не гавкал, просто своей огромной тушей загораживал проход и размахивал хвостом, пока не получал заветную вкусняшку.

За это он защищал и нянчил почти всех местных ребятишек, сделал нашу детскую площадку почти неприступной. Детям он позволял все! Буквально все! Ездить верхом, обложить его как мартышки и ковыряться в густой шерсти, визжать и обниматься, а зимой становился еще и ездовой собакой, когда Лелек и Болек запрягали довольного Грома в санки и катались на пустыре.

– Луша! – заорала мать близнецов Светка. – Привет! Давно тебя не видела.

– Работала! – отмахнулась я. – Как дела?

– Пойдет. Луш, займи тыщу, а? У Болека опять сандалии порвались, с зарплаты отдам.

Я залезла в сумку, достала купюру и протянула женщине.

– Держи, можешь не отдавать, – махнула я рукой.

– Чего это? – напряглась Светка.

– Мне для Болека ничего не жалко, – прижала я ладонь к груди, не желая объяснять истинную причину своего внезапного расточительства.

Мне, может, жить осталось совсем недолго! Барсов меня скоро найдет и…

– Мишаня дома? – уточнила я у Светки.

– Вроде дома был, с утра с Леркой ругался.

– Пойду я.

Обошла соседку по дуге, поздоровалась с бабушкой Марусей и влетела на второй этаж, громко затарабанив в дверь Мишани.

– Луша, ты? – заорал друг.

– Нашествие зомби. Открывай, я хочу съесть твои мозги!

– С голоду помрешь, мозгов там с рождения не было, – буркнула Лерка, отпирая дверь.

– А ты ему тогда зачем? – засмеялась я. – Мужчина должен сам принимать решения, твоя задача – подсказать, какие именно решения он должен принимать. Как дела, молодожены?

– Нормально. Чай будешь?

– Буду. И есть буду, покормишь?

– Конечно! Луша, что с лицом?

– Лерка, на моих похоронах не плакать, приходи в белом и включи на мое погребение Верку Сердючку, пусть вещает, что все будет хорошо. И фотку поставь ту, на которой я красивая получилась.

– Куда ты опять вляпалась, недоразумение? – на пороге прихожей красиво появился взъерошенный Мишаня.

– А тебе я завещаю куст гортензий, который я в палисаднике сажала, – огласила я весь список, – Лерке – позолоченную заколку со змеей, бусики – Лелеку с Болеком, чтоб ворон на блестящее ловили, они давно облизываются.

– Т-а-а-ак, – Мишка упер руки в бока, – Лерка, наливай чай. А ты рассказывай, где отличилась опять. Снова на корпоративе у ментов шансон обидный пела?

– Не будем о грустном, – улыбнулась я, – меня тогда бесплатно работать заставили третью смену без перерыва официантом, а потом певица подавилась, и меня петь припахали. И закончилось все очень даже мирно, оказалось, что полкан у них душевный мужик.

– Что тогда?

– Я ограбила Барсова, – шепотом призналась я.

– Какого Барсова? – не поняла Лерка.

– Того самого, – я взглядом указала в потолок.

– Того Барсова, который Барсов? – Лерка схватилась за сердце.

– Угу. Вчера в метро кошелек стянула. А сегодня он меня нашел.

– Зачем ты его ограбила? И где?

– В метро.

– Барсов ездит на метро? У него все так плохо?

– Надеюсь, что у него все еще хуже, – мстительно пожелала я, проходя в кухню друзей. – Я сегодня у вас переночую, ладно?

– Я тогда еще твое черное платье заберу, как раз будет в чем к тебе на поминки идти, – оптимистично решила Лера.

– Все бери, – махнула я рукой, – мой шкаф – твой шкаф.

– Подробности давай, – Мишка уселся напротив, а Лера подумала и вместо обычного чая достала тот, что с ромашкой.

Пришлось рассказывать. Друзья слушали внимательно, а под конец моей пламенной речи дружно сели пить валерьянку.

– И что ты теперь будешь с этим делать?

– Жить, пока меня не убили. Завещание я уже огласила, пожелание к похоронам тоже озвучила. Осталось пуститься во все тяжкие. На случай если он решит посадить меня в тюрьму, размер носков у меня тридцать шестой, а сухари я люблю хрустящие.

– Луша, у тебя мозги вообще есть? Зачем? Это же Барсов, он тебя в асфальт закатает и никаких похорон не будет, потому что тела мы не найдем, —ВздохнулМишка.

– Психанула, – призналась я и тихонечко взвыла.

– Уезжать надо! – подумав, решила Лера.

– Куда? У меня денег хватит только на метро в другой конец города доехать.

– Не знаю… Может, Грома с собой будешь брать? Хоть какая-то охрана.

– Пусть все будет как будет, – махнула я рукой, – и не из таких ситуаций выпутывались. Дай что-нибудь пожевать, я когда нервничаю – всегда есть хочу.

Лера молча подвинула ближе ко мне корзинку с печеньем…

Глава 4

Эмиль

– Маша, – рявкнул я, красиво появляясь на пороге своего кабинета.

– Дважды напоминала, – секретарша вжала голову в плечи.

– Сходи лично… Хотя нет, никуда не ходи, – вздохнул я, – сам схожу.

Ринат, паразит малолетний, уже второй день виртуозно от меня скрывался, нагоняя нехорошие мысли

Подключать к делу начбеза я пока не хотел, а эта мелкая зараза саботировала мой последний приказ.

К кабинету Рината подошел аккурат вовремя, когда из него выплывала довольная девица, на ходу поправляя юбку.

Всклокоченный племянник с довольной харей сидел за своим столом и при виде меня даже бровью не повел.

– У меня в офисе осталась хоть одна баба, которую ты не трахнул? – спокойно спросил я, падая на стул.

– Фрекен Борисовну не трогал, – приложил ладонь к груди малахольный кот, у которого март был все 365 дней в году.

– Я надеюсь, в декрет по твоей вине никто не уйдет?

– Защита наше все, – заржал он, – не дрейфь, шеф.

– Я тебе по бабам ходить запретил, так они сами к тебе бегать начали, – пробурчал я.

– Не завидуй так явно, – пропел племянник, – сам своим выражением лица всех распугал. Тебя же все боятся!

Я побарабанил пальцами по столешнице, вспоминая ту, которая не боялась, и полюбопытствовал:

– Что там с чертовкой?

– Эмиль Багратович, я тебе племянник, а не волшебник Гудвин, заклинаний не знаю. Выясняем.

– Выяснял бы быстрее, если бы себя в штанах держал!

– Да ничего примечательного! Ничего! Обычная девчонка. До десяти лет воспитывалась с семьей, родители погибли, осталась сестра восемнадцати лет, Лукерью твою в интернат отправили, сестре в опеке отказали. Образование среднее коридорное, характер отвратительный, два привода в участок, и оба за драки, я там копии протоколов попросил, потом почитаешь. Я копаю, но пока связь с тобой не нахожу. Работает в ресторане быстрого питания и подрабатывает официанткой на выездных мероприятиях по вечерам. Детей нет, мужа тоже, насчет парня скоро узнаем, но тебе же плевать на его гипотетическое наличие. Сестра вышла замуж и переехала в поселок недалеко от нас. Все!

– Конкурентов сразу отметаем, никто не мог знать, что я в метро пойду, слежки тоже не было. Но она меня знает!

– Тебя полгорода знает, ты в телеке периодически мелькаешь. Может, она просто бородатых не любит, или ей не понравилось, что ты не в парадных труселях пришел, заметила твои паруса в ландышах… Молчу!

– Официанткой, говоришь, на выезде работает, – потер я подбородок.

– Угу.

– Значит, с местом проведения мероприятия определились, с персоналом тоже, – я бросил взгляд на племянника.

– О, пошла жара, – заржал он, – давай, Эмиль Багратович, действуй. Мужчина должен быть чуть менее настырный, чем свидетели Иеговы.

– Девчонку не трогать, – велел я, – понял? Полная неприкосновенность, что бы она ни выкинула.

– Включил режим Шарика, да? Если бегут, надо догнать! – Ринатик потер ладони, а глаза его как-то нехорошо загорелись. – Понял, полная неприкосновенность, босс изволит веселиться. Погоди!

Он залез в ящик, достал пачку презервативов и с довольной харей протянул мне.

– На! От сердца отрываю, импортные, в темноте светятся.

– Прям светятся? – заинтересовался я.

– Ага. Люминесцентные, черные.

– Ярко горят? – полюбопытствовал я, взял пачку и покрутил в ладони.

Подумал и спрятал в карман.

– Не промахнешься, – зубоскалил Ринат, – или ты того, без них больше любишь? Нет, наследник тебе сильно нужен, прям позарез. И жена нужна, а то ты уже слоем пыли покрылся и злой как бобик от одиночества. Я, так и быть, пожертвую собой и возьму управление фирмой на себя. Временно. Пока ты личную жизнь устраиваешь.

– Забирай на постоянку, давно на покой хочу. Куплю себе домик в деревне, курочек буду разводить, на речку ходить, кабачки сажать, цветочки по утрам поливать.

– Эмиль Багратович, роди себе сына и его припахивай, меня не надо. Я тут вообще как альтруист, потому что тебе положиться не на кого, а я самый надежный.

– Альтруист, ты зарплату свою видел?

– В глаза не видел. Нынче, шеф, все на карту падает, так что денег в руках я давно не держал.

– В хорошее время живем, свободное. При рабовладельческом строе так не выпендривались, – заметил я.

– Мы не рабы! Рабы не мы! Или как там говорили в твое время? Короче, я пошел, мне надо новый участок под застройку глянуть, Шишкин божится, что место шикарное и земля недорогая. Осталось пару вопросов утрясти.

– Давай, – махнул я рукой, – действуй.

– Машину дашь?

– Бери, – вздохнул я, – Скажу Фрекен Борисовне, чтобы все штрафы с твоей зарплаты вычитала.

– Креста на тебе нет. Женись уже, а? А то с каждым годом все зануднее становишься. Ну, пожалуйста, – смешно скривился Ринатик.

– Свободен, – махнул я рукой.

Поднялся и пошел к себе.

Зацепила меня девчонка, конечно. Сильно зацепила. Давно мне такие в жизни не встречались. Живые, настоящие.

Давно привык, что бабам от меня только деньги нужны, чем больше, тем лучше, и в какой-то момент просто плюнул на все и ушел с головой в работу.

А чертовка мне напомнила мою бурную молодость, когда я сам так кочегарил, что все вокруг только за голову хватались. Как я до своих сорока с хвостиком дожил целым и невредимым, даже для меня было загадкой.

И мартышка эта что-то шевельнула в душе, азарт зажгла, какого давно не испытывал.

Без царя же в голове, отбитая совсем, раз ко мне в карман залезла. Я был уверен, что это не от отчаяния и отсутствия куска хлеба. Нет, причина была в другом.

Конкуренты отметались по нескольким причинам. Начнем с того, что никто не мог знать, что я в тот день вообще куда-то пойду, про метро и речи быть не могло. Отдавать карточный долг я поехал сразу же, как мы доиграли, а следить за мной двадцать четыре на семь, чтобы подсунуть девчонку слишком сложно. Почти невыполнимо.

Остаются два варианта: либо малышка охотница за богатыми мужиками, которая удачно встретила меня в вагоне и решила попытать удачу, изображая недотрогу, либо у нее ко мне личная неприязнь.

И тут не билось, у меня слишком мало информации…

Но снова увидеть чертовку хотелось. Что-то в ней меня притягивало, волновало и будоражило. Может, таинственность, живость, а может, кризис среднего возраста подкрался незаметно, и моей заднице захотелось приключений.

Кажется, в тот день именно задница стала несущей конструкцией всех моих проблем, кризис среднего возраста обрадованно махал флагами, а нездоровый авантюризм заставил меня сесть в машину и поехать по адресу, где проживала Лукерья.

Зачем, я сам не знал. Скука заела или нервишки решил пощекотать.

Но я отпустил водителя, сам сел за руль и пожалел об этом уже на половине пути, потому что дорога была настолько раздолбанная, что, кажется, еще нашествие хана Мамая помнила.

Я припарковал машину невдалеке и решил прогуляться пешком. Лукерья жила у черта на рогах в старом, но добротном двухэтажном доме. На каждом этаже, если мне не изменяла память, должны были находиться по две квартиры.

Я профессионально осматривался. По-хорошему, эти постройки давно должны были пойти под снос, но, видимо, у кого нужно еще руки не дошли, да и дорогу нужно будет заново строить.

Однако район можно было назвать экологически чистым. Аккуратный дворик на три одинаковых дома радовал зеленью и общей ухоженностью, детская площадка была заботливо починена и выкрашена, в каждом палисаднике ровными рядками были посажены цветы, а во дворе гуляли дети.

Я остановился за углом, скрывшись за раскидистыми кустами зелени, и задумался настолько, что не сразу заметил, как возле меня возник огромный зубастый монстр. Пес был похож на помесь алабая с кем-то, скорее всего, с дворнягой, обладал развитой мускулатурой и зубами размером с мои пальцы.

Алабай очень кровожадно смотрел на ту часть моего тела, которая сегодня нарвалась на приключения, но крутящийся пропеллером хвост выдавал его с головой.

– Иди сюда, – приказал я, протягивая руку ладонью вверх.

Собака завиляла всей задней частью тела и медленно пошла ко мне, а потом затылок обожгла острая боль…

Глава 5

Эмиль

Сознание медленно возвращалось, а первой мыслью было, что Ринат оказался прав: девчонка меня и поколотила и, возможно, украла.

Зачем я вообще сюда сунулся? А, вспомнил, мне не хватало острых ощущений. И в целом желание-то сбылось, конечно…

– Вы… что наделали? – знакомый голосок Лукерьи горным ручейком просачивался в воспаленный мозг.

Затылок болел, а я временно решил не приходить в себя, дабы разведать обстановку.

– Кто это? – вмешался незнакомый старческий голос. – Лелек, Болек, вы зачем мужика по кумполу-то?

– Это не мужик, – взвыла чертовка, – это Барс…ик!

Потрясающе. С легкой руки икоты я стал Барсиком. И что, если Барсов, то не мужик, по ее логике?

– Какой Барсик? – не понял дед.

– Барсов, – пояснила Лукерья, – а вы его по голове. А если он чехлы теперь не соберет, вы подумали? Заче-е-е-ем?!

«Собрать чехлы» – это какой-то современный вариант склеить ласты, что ли?

– Погодь, Луша, погодь, – остановил ее дед и обратился куда-то в сторону: – Так, бандиты, вы этого Барсика зачем по маковке двинули?

– Так он Лушку убить собирался, – голос детский, мальчишеский.

Вот сейчас совсем обидно стало. Хотя если рассматривать с позиции, что оргазм – это маленькая смерть, то да, собирался убить многократно.

Когда я стал таким озабоченным? А с другой стороны, как не стать, когда чертовка так и манит?

– Вот этот буржуй – нашу Лушу убить? И правильно вы его по макушке, мало дали.

Кажется, я тут местная знаменитость, что-то вроде нечисти, которую никто никогда лично не видел, но все боятся и недолюбливают.

– Вам кто сказал? – А моя чертовка умеет быть строгой.

– Мишка. В окно его увидел и просил тебя предупредить, что этот буржуй за тобой пришел, а мы лучше сделали – обезвредили гада.

– Ну все, теперь он и меня, и вас убьет, – тоскливо подытожила Лукерья.

– А если мы его сами… Того, – вмешался другой голос. Теперь это была бабуля.

Не, добрые тут люди, конечно, душевные, хлебосольные. Гостей так встречают оригинально…

– Погодь, это вот тот Барсик, который строитель? Который… – снова встрял дедуля.

– Он самый! – подтвердила Лукерья.

На самом интересном месте перебила деда!

– Тогда точно добить! – поддержал дед бабку. – У, морда буржуйская!

– Нельзя Барсова убивать, – вступилась за меня Лукерья, – иначе нам убийство с особой жестокостью пришьют, группой лиц.

– Кого мои убили? – очередной неизвестный голос, на этот раз женский.

Я себя вдруг почувствовал Лениным в мавзолее, представшим перед разъяренным пролетариатом на пороге стремительного и нещадного раскулачивания.

И все бы ничего, я бы, наверное, еще полежал, но щеке стало мокро, а в нос мне кто-то запыхтел. Тот самый пес, который плотоядно глядел на самое дорогое, решил, что я чупа-чупс, и стал увлеченно вылизывать мне лицо.

– Гром, фу! – рявкнула Лукерья. – Брось каку, отравишься еще.

И куда-то в сторону добавила:

– Никого не убили. Надеюсь… И что нам с ним делать?

– Гнать в шею, буржуя. Опять на нашу землю позарился, видать, строить тут что-то собрался, вот и приперся, – это снова бабуля.

Версии моего появления сменялись с космической скоростью, а я решил приходить в себя, пока на меня убийство Кеннеди не повесили.

Я застонал. Приоткрыл один глаз, и дедулю сдуло. Покосился на бабульку, которая тоже попятилась, и сфокусировал взгляд на Лукерье, которая сложила руки на груди и пыталась убить меня взглядом. И носик так воинственно задрала.

И я из умиления даже сделал вид, что испугался. Старается все-таки девчонка, пугает, негодует.

– Что случилось? Где я? – прохрипел я, пытаясь отгородиться от счастливого пса, который тыкался мордой мне в лицо.

– Вас кто-то отоварил по кумполу, – мило улыбнулась Лукерья.

– Кто бы это мог быть? – заинтересовался я.

Приподнялся и ощупал затылок. Нашел там небольшую шишку и решил, что жить буду. Возможно, недолго, конечно, судя по общему настрою местных аборигенов, но от этого удара точно не помру.

– Не я, – быстренько открестилась чертовка. – А вы, господин Барсов, почему без охраны ходите?

– Дома забыл, – отмахнулся я.

Лукерья сморщила носик, опустилась на корточки и вздохнула. А меня закоротило на ней немного. Сам не понял, что произошло, но крылья носа дернулись, когда ее аромат защекотал рецепторы, а тело нехорошо так напряглось, томно.

Кажется, у меня даже внутренности завибрировали куда попало и в разные стороны.

– Что с вами? Вам плохо? Дергаетесь, как паралитик, – напряглась она.

– Меня давно по кумполу не отоваривали, знаете ли. Возможно, и паралич наступил.

– Есть бог на свете, наказал, – довольно согласилась она,– Встать сможете? Вам бы больницу надо, а то тапки тут откинете, а нам потом полиции доказывать, что не мы вас… Вы зачем к нам сюда свою светлейшую персону привезли?

– Я? С романтической целью прибыл, ты меня в самое сердце кошельком… – развеселился я.

– Да? – Она так округлила губки, что меня снова коротнуло. – А я думала, в вашем возрасте романтические отношения бывают только с подушкой и одеялом.

Ну язва мелкая, теперь я не я буду, но покажу, КАК я умею в романтические отношения!

Посмотрел на Лушу, решил, что хуже не будет, и прикинулся тапкой, которую, к ее разочарованию, пока не откинул:

– Абрикосик-джан, – умилился я.

– Вы к заводским настройкам вернулись, Барсов? – нахмурила она бровки.

– Ягодка ты вороватая, зачем так словами режешь по сердцу, неужели я тебя обидел чем? – продолжал я веселиться.

– Мамочка моя, мы Барсова сломали, – она спрятала лицо в ладони.

Вздохнула и тоскливо предложила:

– Пойдемте, посажу вас на автобус, он как раз возле поликлиники нужной останавливается.

– Я того врача душу топтал, не надо мне врач, сам без врача справлюсь. Машина за углом.

– Надо-надо, вам очень нужен врач, просто необходим, – заверила меня чертовка. – Вставайте, Барсов, вы нам тут всем не улыбаетесь в роли местного сумасшедшего, без вас народу хватает. Вставайте, говорю. Боже, вас что, контузило?

Она подхватила меня под руки и потянула на себя. Пришлось вставать.

– Давайте, до остановки три минуты пешком.

Я медленно поплелся за ней, но далеко не ушел. Пес Гром обежал меня, вставая посередь дороги ко мне спиной, и хитро на меня поглядывал из-за плеча.

Я попытался его обойти, но пес снова перегородил мне дорогу.

– Он что-то от меня хочет? – уточнил я у Лукерьи, глазки которой насмешливо сверкали.

– Алабаи, они по природе своей пастухи, – махнула она ручкой, – стада охраняют, не позволяют скоту сбегать.

– Я не понял: он меня барашкой своим назначил?

Глаза мои, кажется, впервые за долгое время встретились на переносице и не собирались возвращаться в привычное им положение.

– Как знать, – прыснула она.

– Я, по-твоему, на барана похож?

Она вздохнула, залезла в сумочку и выудила из нее конфетку. Бросила в меня и посоветовала:

– Дайте ему взятку. Или по-вашему, строительному, правильней слово «откат» использовать?

– И так и так можно, смотря с кем договариваешься, – величественно кивнул я. – Мохнатый, держи.

Пес одним движением слизал конфету с моей ладони и, довольный, убежал куда-то, а я топал за напряженной Лукерьей, которая что-то рассматривала на экране мобильного.

Мы подошли к обычной древней остановке без крыши и встали в тени. Я на всякий случай залез в карман, нащупал портмоне и мобильный.

– Я у ушибленных не ворую, – лучисто улыбнулась она.

– А у не ушибленных воровать нормально, да? – приподнял я бровь.

– Воровать вообще плохо, – она шкодливо захлопала ресничками.

– Но иногда можно, да? – заинтересовался я. – Кто научил? Григорий Иванович, да? Чувствуется рука мастера.

– Вы…

Я с удовольствием наблюдал, как удивленно вытягивалось ее личико.

– Я честный бизнесмен Барсов, – улыбнулся я.

– Честный? Вы? Да вы мошенник, вор и аферист! И знаете что? Я ни капли не раскаиваюсь, что вас обчистила, ясно? – завелась чертовка.

– Я тебя лично чем-то обидел? – в лоб спросил я.

– Знаете что? Идите вы… в печку! Или в полицию меня сдайте, или оставьте в покое.

– Ладно, – согласился я, – оставлю. Но готов спорить на желание, что скоро ты сама ко мне придешь.

– Только в ваших мечтах, Барсов!

– Проверим? – азартно предложил я, делая шаг к ней.

Приблизился вплотную и навис сверху. Она задиристо задрала голову и смешно засопела, хмуря бровки.

– Никогда я к вам сама не приду. Вот, кстати, ваш автобус. Выходить через три остановки!

Последние слова она кричала, убегая обратно в сторону дома. Снова сбежала, чертовка.

Я опустил голову и, весело насвистывая мелодию под нос, сел в душный автобус, глядя в окно.

А через три остановки покорно вышел и весело засмеялся. Лукерья отправила меня прямо к зданию, где в одном крыле находился венерологический диспансер, а в другом – отделение психиатрии имени кого-то там.

Сел на лавку, достал мобильный и хотел было позвонить Ринату, но он меня опередил:

– Как дела, Эмиль Багратович?

– Машину мне пришли.

– Куда?

– К психушке, – спокойно ответил я.

– Стесняюсь спросить, как ты там оказался, – хрюкнули в трубке.

– Чертовка отправила, – развеселился я, распрямляя плечи.

– Я, кстати, по этому поводу и звоню. Короче, шеф, я выяснил: ты ее дома лишил. Десять лет назад, помнишь?

– Что? – напрягся я.

– Технически, конечно, не ты, но…

– Японский летчик, – выругался я, – машину мне, быстро.

Глава 6

Эмиль.

– Вечер в чум, – пропел Ринат, бочком входя в кабинет.

Я отложил бумаги и глянул на племянника так, что он сразу понял: мне не до шуток.

– Просто десять лет назад у тебя меня не было в помощниках, – вздохнул Ринат, – я тогда пешком под стол ходил. Хотя нет, не пешком, но на четвереньках еще мог заползти.

– Напомни мне, во сколько лет ты домой приперся на четвереньках, когда впервые напился?

Ринатик почесал подбородок и сделал вид, что усиленно вспоминает. Плюнул на это дело, упал на стул и тоскливо вздохнул.

– Десять семей! – рявкнул я, подхватывая папку со стола.

– Эмиль Багратович, выдохни, а то штаны дымятся. Не твой же косяк, Страхов вообще тогда страх потерял, а ты в деле бизнеса не сильно опытный был, к тому же друг детства, не подкопаться. Я бы вообще его кейс на юрфаке предложил разбирать как охрененную мошенническую строительную схему. По докам все чисто было, если бы я с этой стороны интересоваться не начал, то…

– На новом объекте, который мы начали строить на той неделе, квартиры не продали еще?

– Нет, пока в каталог не вносили, но, шеф…

– Подожди, – перебил я, – давай так: десять квартир бронируй для фирмы, не продавай. Всем тем, кто пострадал от нас, выдай сертификаты на жилье, бесплатно, понял? И никакой прессы.

– Шеф, я…

– Как мы это упустили?

– Когда над головой срок маячит, можно забыть и свое имя. Да и жильцам тогда несладко было, подозреваю, что Страхов тогда запугал всех. У него же связи были и в прокуратуре, и наверху. Кстати, как ты его сместил-то?

– Ловкость рук, немного мошенничества, два года жизни псу под хвост и седая борода как бонус, – махнул я рукой.

– Козел, – согласился Ринат, – шеф, я позавчера на участок ездил с Шишкиным…

– Ну? Хороший?

– Хороший, – вздохнул Ринат, – экологически чистый район, дорогу в этом году будут реконструировать, в плане у города там школу и два детских садика построить в этом году. Перспективный, в общем, район. На, глянь, архитекторы уже приблизительно план набросали.

Ринат достал папку и протянул мне.

– Так чего мы ждем? – не понял я.

– Ничего, только вот это тот пустырь, где тебя позавчера по башке отоварили. А так район отличный, перспективный, да…

Я машинально коснулся ладонью затылка и поймал себя на том, что начал улыбаться странновато так. Как ушибленный по кумполу, да.

– Значит, соседний участок с домами, где чертовка живет, – задумчиво пробормотал я.

– Угу. А судя по тому, что там недавно тебя самого чуть не стырили, то немного нервно стройку начинать. Не смотри так, сам сказал, чтоб никто не вмешивался, чего бы твоя Луша ни отчебучила. Мы и не вмешивались.

– И не надо. Стройка будет, с жителями договоримся. Им дорогу построят, садики, школы и магазины. В перспективе можем выкупить у них эти бараки или обмен сделать на квартиры в новостройках рядом. Выиграют все.

– Совесть, шеф, она такая сука: если не грызет, то нежно посасывает наш бюджет. В минус не уйдем, конечно, но карму почистим. Понял, сертификаты сделаю, кого-нибудь отправлю на переговоры с теми жильцами, которые без квартир остались, документы на стройку подпишем на днях, с администрацией уже все утрясли. Это все?

– Да, иди!

– Осаду крепости решил не продолжать? – заинтересовался племянник. – Крепость оказалась не только неприступная, но еще вороватая и немного агрессивная, да?

– Ты на ее месте что бы делал? – склонился я к нему.

– Убил, расчленил и развеял по ветру.

– Ну а она борется как умеет.

– На штурм пойдешь? – обрадовался Ринат. – Главное, шеф, чтобы не было как у Шарика, что ты за ней еще три дня бегать будешь, чтобы сертификат на новую жилплощадь отдать.

– Жилплощадь ей вернет кто-то из наших сотрудников. Владика отправь, он любого заговорит до смерти. Такую деньгами и подарками не купить.

– Ты просто боишься, что снова тебя по кумполу двинет, не дожидаясь признания в ошибках, – заржал Ринат. – Я же говорил: острых ощущений тебе не хватало. Адреналина. Смотри на себя, глаза горят, борода торчит… Побриться бы тебе, и в зал бы сходить…

– Зачем мне в зал? – обалдел я.

– Пузико начинает появляться, – авторитетно заявил этот мелкий гаденыш.

– Нет у меня пузика!

– Есть-есть. Пузико есть, рельефа нет.

– Нормальный я, худой!

– Хочешь, я тебя в свой тренажерный запишу? За пару недель восстановишь немного форму.

– Ты…

– О тебе забочусь и о твоем здоровье. Я вчера новость читал, что мужик от оргазма умер, прикинь, прям в процессе инсульт долбанул. Нет, умер как воин, конечно… Самурай почти, но…

– Брысь отсюда! – рявкнул я.

– Не забудь, что вечером у нас встреча с инвесторами, – Ринат заиграл бровями, а я махнул рукой – мол, все понял, – и отправил племянника заниматься делами.

Сам же вернулся к своим баранам.

Психанул, отбросил лист на столешницу и откинулся на спинку кресла. Мне в этой жизни ничего не давалось легко. Я не родился в богатой семье, наши со старшим братом родители были обычными трудягами. Мы жили в обычном рабочем районе, носили обычную одежду, а сладости чаще всего видели только по праздникам.

И все то, что я имел сейчас, я заработал сам. Своим трудом. Своими мозгами и упорством.

Тогда, десять лет назад, нас с братом грамотно развел наш лучший и самый близкий друг детства. У нас с Рамилем тогда уже водились кое-какие деньги, мы с братом крутились как белки в колесе, а потом пришел Страхов с выгодным предложением. Он открыл строительную фирму, но не хватало инвестиций. Взамен он предложил нам пятьдесят процентов акций на двоих и хороший бизнес-план, продуманный.

Вот только оказалось, что этот план продуман был не для нас, а для Страхова, но разобрались мы во всем далеко не сразу.

А теперь оказалось, что тогда, когда я пытался не сесть за мошенничество в особо крупном размере, сохранить свою жизнь, рабочие места и не пойти по миру вместе с братом и его семьей, тринадцатилетняя девчонка и ее сестра стали жертвами того самого беспредела, за три года потеряв и родителей, и жилье. И еще девять семей остались ни с чем…

Когда мы с братом наконец победили и отправили Страхова топтать полы в тюрьме, Рамиль отошел от дел, оставив себе акции фирмы, а мне – племянника в помощь. Ринатик был не в восторге, но справлялся на отлично и был не просто моей правой рукой, а мной, если того требовали обстоятельства.

Язык бы гаденышу еще укоротить немного, потому что вообще страха нет…

А теперь, получается, карма все-таки догнала меня. Догнала, обокрала, поцеловала и завела так, что неделю вибрирую.

Молодец, девчонка! Лукерья завоевала мое искреннее уважение тем фактом, что не сдавалась и боролась. Как умела. Даже со мной. Не пасовала перед сильными мира сего, не лебезила в надежде что-то получить, а прямо в лицо говорила то, что думала. Я всегда уважал силу характера, а у нее он определенно имелся. Очень хреновый характер.

Чертовка все-таки.

Я поймал себя на мысли, что слишком часто думал об этой девчонке на девятнадцать лет младше меня. Девятнадцать – это много, так? Разные поколения, разные взгляды на жизнь…

Но цепляла она. Было в ней что-то особенное, что заставляло забыть о досадном недоразумении длиной в девятнадцать лет.

Может, прав Ринат, и мне адреналина стало не хватать? Слишком спокойно жилось последние пару лет, что я пылью начал покрываться и пузико отращивать?

Я поднялся, достал из шкафа свежую рубашку, переоделся, готовясь к встрече с инвесторами, и подошел к зеркалу.

Нет там никакого пузика! Ну, может, совсем небольшое… И меня совсем не портило.

Пора снова начинать делать утреннюю зарядку!

Я застегнул пуговицы на рубашке, прихватил пиджак, папку с документами и флешками и вызвал водителя.

Приеду пораньше, может, удастся перекусить перед началом переговоров.

Сел на заднее сидение, снова достал документы, готовясь к долгому разговору, пока водитель ехал в пункт назначения.

Поднял голову, осмотрелся, хищно ухмыльнулся и приказал:

– Вадим, за углом возле едальни быстрого питания притормози.

– Зачем? – не понял он.

– Бургер хочу. И колу, – улыбнулся я.

Глава 7

Эмиль

Зачем я туда пошел? Очевидно же: хотел есть. И острых ощущений. Вторых – особенно сильно.

Ну, нравилась мне девчонка. Нравилось то, что она не прогибалась под меня. Наши с ней короткие перепалки тоже нравились. Надоели мне суррогаты, которые готовы по полу кататься, чтобы мне угодить.

Хотелось настоящего, не подделки. И такая нашлась: завела, потопталась по моему самолюбию и разбудила охотничий инстинкт, который требовал завоевать немедленно.

С этой минуты зовите меня просто – Шарик Багратович Барсов.

Я вошел в помещение, осмотрелся и понял, что мне просто несказанно повезло. В зале почти никого не было, а за стойкой скучала одна Лукерья.

Выдержав презрительный взгляд, брошенный на меня, дождался, пока она прокашляется, и вальяжно подошел ближе.

Возможно, у нас с ней назревала новая традиция – «возбудим и не дадим».

– Добрый день, – профессионально вежливо пропела чертовка и оскалилась так, что у меня закрались нехорошие мысли – а не траванут ли меня сегодня?

– Абрикосик-джан, здравствуй, – пропел я, вызывая монарший гнев.

Лукерья сжала губы в тонкую линию и громко засопела.

– Как твои дела, янтарная? – продолжал я ее заводить.

Нравилось мне, как она злилась, что поделать? Так и тянуло эту кошечку против шерсти погладить и за усики подергать.

Хотя мог предположить, что за одни только мысли о наличии усиков меня не помилуют.

– Вы что-то хотели? – прошипела она.

– Угу. Покушать.

– Делайте заказ, – она подбородком указала на большой экран на стене рядом со стойкой.

– А как? – развеселился я.

– Открываете меню, выбираете позиции, оплачиваете картой, – чопорно объяснила чертовка.

– Э, нет, сладкий персик, ты у меня по старинке заказ прими. Нет у меня карты, наличными пользуюсь.

– Что желаете? – она натянуто улыбнулась и сверкнула глазищами.

– А что у вас есть?

Она набрала в грудь побольше воздуха и на одном дыхании выпалила:

– Есть бургеры: «Стукнутый Квазимодо», «Прощай, молодость», «ЗОЖ – это галдеж», «Незабываемая встреча» с двойной порцией лука, и для гурманов биг-бургер «Где моя талия?». Картошка фри «Привет, холестерин», а из напитков могу предложить черный кофе, чай «От хмурой морды» с сахарным песком «По которому ты ходила». И наше блюдо дня – вода в собственном соку. Что будете?

– А рыба есть в меню?

– Лещ! Вяленый, вареный, соленый, холодного копчения… И две селедки.

– Две? – развеселился я.

– Угу. С прошлого месяца лежат. Зато со скидкой!

И так очаровательно улыбнулась, что я завис ненадолго.

– Барсов, вам повторить? – вернула меня с небес на землю чертовка.

– Зачем?

– Может, я слишком быстро говорю. Я слышала, что с возрастом нейроны головного мозга отмирают, к тому же вас недавно по голове стукнули.

– Есть подозрение, персик-джан, что по голове меня стукнула ты, – опираясь на стойку, доверительно признался я.

– Есть подозрение, Изюм Багратович, что вас слишком сильно ударили по голове, и вы подозреваете не того!

– Кого же мне подозревать, янтарная моя?

– Точно не меня, – отрезала она. – Могли бы, кстати, и поблагодарить за спасение, а не подозревать зря!

– Спасибо, сладкий персик, за то, что не стала добивать, – подмигнул я.

– Это было сложно, но я сдержалась, – величественно кивнула она.

– Аплодирую твоему самообладанию, – отбил я.

– Вы заказ делать будете?

– Мне, пожалуйста, «Стукнутого Квазимодо» и кофе с молоком и сахаром.

– Оплата картой или наличными?

– Картой, красавица, – подмигнул я.

– Барсов, у вас только наличные, забыли? – возмутилась Лукерья.

– Вспомнил, что карта в портмоне, – широко улыбнулся я.

Расплатился и ждал, гипнотизируя взглядом маленькую чертовку, которая зыркала на меня так, словно уже сквозь прицел винтовки смотрела, не меньше.

Возможно, меня сейчас будут бить котлетой!

– Ты мне сегодня во сне приснилась, – признался я, когда она вернулась к стойке и очень воинственно поправила чепчик на голове.

– Вы мне тоже сегодня снились.

– Правда? – обрадовался я.

– Угу. Весь заросший, одетый в грязную, дырявую одежду, с двумя проплешинами на щетине выбирался из подвала, доедая один-единственный заплесневелый плавленый сырок.

– Да ты что? И что было потом?

– Будильник, предатель, – вздохнула Лукерья, – такой сон прервал. Кстати, Барсов, вы должны мне желание!

– Я?

Японский летчик, совсем из головы вылетело, что я хотел заманить девчонку к себе и вытребовать желание.

Новость о том, что моя фирма лишила ее жилья, выбила из колеи, да и визит мой сегодня был импровизацией и порывом души.

– Ну хорошо, выполню, но предлагаю сделку, – легко согласился я.

– Какую? – напряглась она.

– Давай так: если я сейчас угадаю твое желание и на месте его выполню, ты выполняешь одно мое. Никакого интима, ничего противозаконного. Обещаю.

– Это какая-то мошенническая схема, да?

– Все честно, абрикосик!

– Где-то есть мелкий шрифт, который нужно внимательно изучать с лупой?

– Ну что ты? Это взаимовыгодная сделка, тебе понравится. По рукам?

Я протянул ей ладонь, но чертовка сомневалась.

– А если не получится, то я выполню два твоих желания, малышка. Любых.

– Барсов, вы меня совсем дурочкой считаете, раз предлагаете заключить сделку с вами? – презрительно фыркнула Лукерья.

– Зря отказываешься, абрикосик, очень зря. Есть шанс заставить меня исполнять все твои мечты одним предложением.

Или можно просто раздеться – эффект будет тот же. Извращенец, знаю!

– Ладно, по рукам, но если вы мне врете или обманываете, то сделка аннулируется, – пробурчала она, и глазищи ее авантюрно сверкнули.

Что-то задумала, чертовка, определенно!

Эта девчонка, сама того не понимая, возвращала мне вкус и желание жить. Азарт в груди зажигала, интерес к тому, что она может выкинуть, и заставляла мозг работать активнее в попытках предугадать ее следующий шаг.

– Никуда не уходи, – предупредил я.

Вернулся в машину, взял пиджак, достал из внутреннего кармана блестящую штучку и вернулся.

Подошел к стойке, положил на нее руку и разжал кулак. На ладони лежал небольшой выцветший золотистый браслет с висюльками в форме буков «Л», «М» и «Л».

Лукерья, Марта и Линда – так звали ее маму и сестру, я выяснил. И я был уверен, что вещица ей дорога, вот только раньше отдать никак бы не вышло.

– Вы… – ахнула Лукерья, – ах вы…

– Ах, я, такой нехороший, нашел блестяшку у себя за пазухой, когда ты, абрикосик, меня обчистила, поцеловала и сбежала.

– А, – она приоткрыла ротик.

– И вот тебе первый урок, малая! Не воруй! – я щелкнул ее указательным пальцем по носу. – С тебя желание, красавица.

– Это… Вы… Вы мошенник, Барсов! Не могли раньше отдать?

– Я слишком стар, чтобы бегать за тобой по улицам в попытках отдать вещицу, абрикосик. Я же не Шарик! Изюм, престарелый Квазимодо… И как ты меня еще сегодня назвала?

– Вор, гад и мошенник!

– Точно! – согласился я. – Но ты на сделку согласилась, а значит, должна мне желание.

– И что вы хотите? – надулась она как мышь на крупу.

– Я тебе позже скажу, – улыбнулся я.

Лукерья засопела и снова попыталась расстрелять меня взглядом, но ее отвлекли.

Она вернулась с бумажным стаканом и жирным пакетиком с логотипом едальни.

– До встречи, абрикосик, – подмигнул я, сгребая еду со стойки.

К выходу шагал под ее убийственным взглядом и понимал, что мне это, черт возьми, нравилось.

Сел в машину и протянул бургеры водителю:

– Будешь?

– А вы? – переспросил Вадим, забирая пакет.

– Худею, – пояснил я, довольно откидываясь на сиденье.

Глава 8

Лукерья

Я проснулась от надоедливого жужжания под подушкой. Открыла один глаз, не глядя сбросила вызов, спрятала телефон и… Только сон снова заключил меня в свои объятия, как телефон снова зазвонил.

Злая как оса, я сонно посмотрела на экран, поняла, что номер мне незнаком, но все равно рявкнула в трубку.

– Кому жить надоело?

– Мне, – насмешливо хмыкнул о-о-о-очень знакомый голос.

– Эмиль Барсикович? – недоуменно спросила я, подскакивая.

– Он самый! – в трубке, не стесняясь, засмеялись, – Доброе утро, Лукерья.

– Кому как. До свидания, Барсов!

– Не по понятиям поступаешь, Луша. Слово не держишь.

– Барсов, вас наконец-то повязали, и вы звоните сообщить мне эту замечательную новость? – обрадовалась я.

– Ты должна мне желание, помнишь?

– Ничего я вам не должна, – открестилась я, – мы договор не подписывали.

– Поздно, Лукерья. Ты позавчера слово дала, я услышал.

– Ничего я вам не давала.

– Я за дверью, – вежливо сообщили мне за секунду до того, как палец потянулся к красной кнопке.

– За к-какой дверью? – напряглась я.

Неужели ко мне приперся? Ничему жизнь не учит, или ему по маковке дали сильнее, чем я думала?

– Деревянной, светлой, – насмешливо сообщил Барсов.

– Вот там и стойте! А лучше уходите!

Кажется, я запаниковала. Глаз точно задергался.

– А желание мое, Лукерья, такое: хочу провести с тобой весь день.

Нет, каков гад! У меня единственный выходной, а он мне его испортить решил?

А Барсов тем временем продолжал:

– Делать будем то, что ты скажешь.

– Барсов, вы в своем уме? – возмутилась я.

– Вроде да. Лукерья, не заставляй меня опускаться до угроз и шантажа.

– Барсов, я не такая снобка, как вы, поэтому до угроз и шантажа опущусь. Идите… Откуда прибыли! Не хочу я с вами день проводить! И вообще, предупреждать нужно о таких визитах! И где вы взяли мой номер?

Господи, что я несу? Он же Барсов! Один звонок, и мой номер, биография и все, что он пожелает, будет у него на столе.

Ну, Барсов! Чтоб тебя блохи каждую ночь кусали, чтоб у тебя обувь всегда была на два размера меньше, чтоб тебе на минимальную пенсию всю старость жить, чтоб борода поседела и отвалилась!

– Открой – отвечу, – мягко предложил он.

– Угу, вам открой, так вы зайдете! – пробурчала я, судорожно соображая, что мне делать.

Бежать? Звонить в полицию? Открыть и довести до нервного тика так, чтобы больше не приходил?

Последний вариант стоило обдумать!

– Лукерья, я сегодня безобидный, честно. И предлагаю сделку…

– Вам бы только сделки предлагать. А потом согласишься и останешься без штанов.

В трубке кашлянули, а я сообразила, как двусмысленно прозвучала моя реплика.

– Предлагаю перемирие, Лукерья. Белого флага нет, но есть белая футболка, могу ей помахать.

– Пожалейте местное население, Барсов, еще вас без футболки тут не хватало.

– Я хочу провести день с тобой. Вот и все. На твоих условиях. Готов выполнить все, что ты скажешь, и заняться чем угодно, абрикосик, главное, чтобы тебе понравилось.

– Барсов, вы у доктора были? Есть подозрение, что удар по голове не прошел бесследно.

– Соглашайся, абрикосик, будет весело!

Может, он правда псих? Или из этих чокнутых буржуев, которые иногда у нас в ресторане работали.

Пару лет назад трое креативщиков открыли что-то вроде релакс-клуба для тех, кто устал от денег, а делиться с пролетариатом не хотел. Толстосумы, изнуренные от своей сытой жизни, устраивали себе квесты на грани слабоумия. Кто-то должен был целый день бомжевать, некоторые устраивались в ресторан официантами, портя нам, простым смертным, настроение, когда охрана проверяла каждого перед прибытием высокопоставленных морд.

Может, я для Барсова что-то вроде подобного развлечения, вот и явился с утра пораньше?

И что мне с ним делать? Боже, зачем я взяла трубку? Почему не отключила телефон вчера?

А с другой стороны… Может, это мой шанс? Хотел острых ощущений – так их есть у меня!

Бежать-то все равно некуда, позади Москва, за дверью Барсов. Можно, конечно, попробовать спрыгнуть с третьего этажа и попытаться спрятаться у Мишки, но этот же найдет! И снова придет!

А нужно сделать так, чтобы больше не пришел! Никогда! Забыл обо мне как о страшном сне.

– Абрикосик, я слышу, как ты сопишь, – умиленно произнес Барсов.

– Как здорово, что с возрастом ваш слух все еще острый!

– Сам не нарадуюсь, – согласились со мной.

Я снова вздохнула, подумала и потопала к двери. Посмотрела в глазок, на всякий случай достала из верхнего ящика тумбы электрошокер, надела тапки и открыла дверь.

Барсов стоял на лестничной площадке, чисто выбритый и сияющий, как новая монетка. Одет он был просто – в спортивные штаны и белую футболку. А в руке этот престарелый Квазимодо держал коробку с тортом.

– Тут стойте! – предупредила я.

Подозрительно посмотрела на Барсова, вернулась, взяла ключи, заперла дверь. Как была в пижаме, вышла на улицу и громко позвала:

– Гром, конфетка!

Пять секунд, и лось с мордой алабая крутился у моих ног.

– Пойдем! – велела я.

Гром преданно шагал за мной до третьего этажа, а когда Барсов увидел, в чьей компании я вернулась, засмеялся.

– А если бы я предупредил о своем визите, ты бы что сделала?

– Вырыла ров, заполнила его водой и поселила голодных крокодилов! Что вы возмущаетесь? Я вас не звала и, честно говоря, недолюбливаю. Барсов, может, вы домой пойдете, а? Приключений можно и в другом месте найти. Вы у мамы один, подумайте!

– Нас у мамы двое, – «успокоил» он меня. – Завела ты меня, абрикосик, сильно, хочу показать тебе, что я не такой плохой, как ты думаешь.

– Не надо мне ничего показывать! – теперь завелась и я.

– Оставим показы на потом, – согласился со мной Барсов. – Давай так: ты делаешь то, что привыкла, а я помогаю.

– Что, и на работу со мной пойдете? – окончательно обалдела я.

– У тебя выходной, – махнул он рукой, – так что ты обычно делаешь по утрам?

– Окна мою, – пробурчала я, – вместо утренней зарядки. Желаете помочь?

– Очень, – глаза Барсова как-то нехорошо сверкнули.

– Ладно, но Гром будет с нами.

– Отличная компания. Ты, я, Гром и шокер, – продолжал забавляться он, но отвлекся, когда любопытный нос Грома ткнулся в коробку с тортом.

– Барсов, вас грабят, – со смешком сообщила я, когда Гром лапой пытался отобрать лакомство.

– Это не грабеж, а настоящий рэкет, – вздохнул он, – нож есть?

– Зачем вам нож?

– Отрежем ему кусочек.

– Попилим, так сказать, бюджет, – вздохнула я.

Достала ключ, вставила в замочную скважину и потопала в кухню, не ожидая, что, когда вернусь, Барсов уже вовсю будет хозяйничать в прихожей в компании Грома.

– Вы скромностью не страдаете, да? Сами себя ко мне пригласили?

– Я очень самостоятельный, Лукерья, – разулыбался я, – и даю слово, что вреда тебе не причиню.

– Пользы тоже, – пробурчала я.

Раньше я думала, что самые нахальные существа на земле – тараканы, но в тот день поняла, что ни один из них не сравнится с Барсовым.

А эта буржуйская морда улыбалась так, словно в лотерею выиграла, и с любопытством осматривалась в моем очень скромном жилье.

Я же мысленно обращалась к высшим силам, моля о прощении за то, что тогда в метро не сдержала свой порыв. Прошла бы мимо, жила бы спокойно!

Боже, дай терпения пережить этот день!

Глава 9

Лукерья

Барсов нахально оккупировал мою крохотную кухню.

Он бухнул на стол коробку с тортом, покосился на Грома, у которого случилось бурное слюноотделение при виде вкусняшки, и осмотрелся в поисках ножа.

Понял, что от меня толку нет, потер подбородок, выдвинул верхний ящик тумбы и удовлетворенно кивнул.

Взял нож, распаковал торт, отрезал огромный кусок, нашел полотенчико, переложил угощение для Грома на него и положил на пол со словами:

– Ешь, мохнатый! Луша?

– Я не буду! – открестилась я.

– Чем займемся? Будем мыть окна? – Барсов только что не облизнулся от удовольствия, а я вздрогнула.

– Вы давеча в таверне с элем переборщили, Барсов? – все-таки уточнила я.

– Эль не пью, от него, знаешь ли, голова с утра болит, – улыбнулся он.

Снова осмотрелся и указал подбородком на стул:

– Можно?

– Усаживайтесь понеудобнее, Барсов, – согласилась я, продолжая гадать, какая нелегкая его ко мне принесла.

– Твое гостеприимство умиляет, – признался он, величественно восседая на хлипком табурете.

Знала бы, что придет – подпилила бы ножки!

Мы сидели под аккомпанемент чавканья Грома и смотрели друг на друга. Барсов выглядел бы почти сокрушительно, если бы я рассматривала его непредвзято. Суровый в фас и в профиль, высокий восточный мужчина. Между смоляными бровями залегла складка, но мне нравилось думать, что это признаки надвигающейся старости. Черные бесстыжие глаза нахально рассматривали нахохленную и недовольную меня, сидящую на табуретке – сестре-близняшке той, что занял своей персоной Барсов.

Широкие, мощные плечи были плотно обтянутые белой футболкой, а живот…

–– Кажется, кому-то пора завязывать с бургерами и тортами.

– развеселилась я.

– Я уже, – широко улыбнулся он и сверкнул глазами, – два дня на правильном питании.

– Питание не поможет, это ваше эго вас изнутри распирает, потому что им с самолюбием уже мало места, – отрезала я.

– Абрикосик-джан, у тебя яд сладким сиропом по губам стекает, – умилился он.

– Вы зачем пришли, Изюм Багратович? – скрестила я руки на груди. – Буржуйские будни наскучили?

– Устал я, персик мой, утомился от дел буржуйских, холопы, опять же, все нервы вымотали, племянник, прохиндей, вечно на барскую голову неприятностей добавляет.

– А сюда зачем? Думаете, тут вам все почести боярские окажут и хлебом-солью встретят?

– Нет, абрикосик мой, к народу ближе побыть хочу. К земле, опять же, – веселился он.

– К земле – это правильно, – согласилась я, – я слышала, что чем ближе старость, тем сильнее к земле тянет.

– Сколько мне, по-твоему, лет? – азартно уточнил Барсов.

– Не знаю, но попробую прикинуть на глаз. Морщины в наличии есть, фигура поплыла немного, себя вы мните то барином, то буржуем, значит, вам либо чуть больше ста, либо деменция не за горами.

– Мне сорок два, абрикосик.

– Да-а-а-а? – скептически протянула я. – Не выглядите.

– Я уже понял, маленькая, – засмеялся он.

Может, это от удара по голове? Иначе с чего бы человеку так веселиться?

– Ну что, – он хлопнул ладонями по коленям, – тащи мыло…

– … и веревку? – с надеждой уточнила я.

– Тазик и тряпку, будем окна мыть.

– Вы серьезно? – напряглась я.

В моей голове еще не уложилась мысль, что Барсов на моей кухне обитает, а он собрался мыть окна? Мне?!

Может, Барсов меня все-таки убил, и я попала в ад, где черти в его образе приходят ко мне по утрам?

– У нас уговор, абрикосик: мы проводим вместе день и делаем то, что ты обычно делаешь, – напомнил он. – Что потом? Пересадим кактусы?

– Лучше перезахороним бывшего, – кивнула я. – Такой он, знаете, гад был, что все время с утра по выходным приходил, вот и пришлось его во дворе закопать.

– Да не вопрос, абрикосик-джан. И бывшего, и будущего, всех перезахороним. Хочешь, ритуальное агентство тебе подарю, развернешься!

От последнего предложения я подавилась воздухом и закашлялась. Не каждый день мне предлагают в подарок ритуальные агентства!