Читать книгу бесплатно Тыквенный пирог прямо сейчас на нашем сайте wow-guides.ru в различных форматах FB2, TXT, PDF, EPUB без регистрации.

«Я найду тебя в другой жизни и все исправлю. Даже если для этого мне придется потратить несколько жизней длиною по сто лет, я буду ждать нашей встречи…»

Их история начинается с юношеских надежд, но на каждом шагу их поджидает предательство, обман и разрушенные мечты. Это рассказ о том, как Кимберли, не сумев удержать свою первую любовь, нашла в себе силы бороться за себя и своего сына, и о том, как Мартин, однажды предав настоящее чувство, разрушил свою жизнь ложью и обманом.

Каждый читатель найдет в этой истории что-то свое: кто-то увидит в героях отражение себя, кто-то отыщет утешение, а кто-то обретет надежду на второй шанс.

Ведь истинные чувства не угасают с последним ударом сердца – они лишь ждут нового начала.

Матильда Майер

Тыквенный пирог

Светлой памяти Ираиды и Семёна посвящается

Все персонажи и события являются вымышленными, любое совпадение героев с ныне живущими или когда-либо жившими людьми случайно.

«Любовь долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется истине; все покрывает, всему верит, всего надеется, все переносит. Любовь никогда не перестает, хотя и пророчества прекратятся, и языки умолкнут, и знание упразднится».

    (Первое послание к Коринфянам святого апостола Павла)

От Автора

Когда-то я знала Любовь. Она была всеобъемлющей и безусловной.

Такая Любовь жила на каждой улице и в каждом доме.

Я видела Любовь. Безграничную и беззаветную.

Когда загорался в окнах свет, теплый и мягкий, он окутывал жителей мегаполисов и периферий.

Я ощущала Любовь. Бескорыстную и возвышенную, —

в тот самый час, когда под вечер зажигались фонари, – и снег большими и пушистыми хлопьями ложился на мои плечи.

Я чувствовала Любовь. Неизменную и непорочную,

мурашками на загорелой коже и запахом и?риса в черничных волосах.

Я слышала Любовь. Романтичную и неподдельную, —

ее играли длинные холодные пальцы на старых клавишах рояля.

Я читала о Любви. Жертвенной и страстной.

О ней писали классики в талмудах, оставляя навсегда память в истории веков.

Я молилась о Любви. Искренней и преданной,

когда луна была моей единственной подругой, а ее далекий свет освещал путь моей заблудшей душе.

Ты спросишь меня: «Но где теперь та Любовь? И есть ли она для меня в этом мире?»

Я не знаю, мой друг. Но ты должен узнать историю той Любви. И я расскажу тебе о ней.

Пролог

Посреди светлого пространства стоит каменная ванна. Без крана, мебели или какой-либо утвари вокруг. Нет ни окон, ни дверей в этой комнате – только ванна. В ней молодая женщина: концы ее длинных вьющихся черных волос утопают в воде, ноги скрывает слой мути, похожей на остатки пены или соли для ванн. Тело женщины повернуто набок: грудь упирается в стенки ванны, а левая рука переброшена через бортик и вывернута изгибом локтя кверху. Из запястья этой руки уже не капает кровь. На полу запеклась объемная бордовая лужа, от которой растеклись и застыли ручейки, наводя ужас из-за того, какое количество крови может уместиться в одном человеке. Поверх левого предплечья женщины покоится ее правая рука, подпирающая тыльной стороной ладони подбородок. Голова наклонена, глаза смотрят в одну точку.

Комната наполняется шумом мужских голосов и тяжелых шагов. Один эксперт достал фотоаппарат, фиксируя произошедшее, второй надел перчатки и присел на корточки, чтобы осмотреть тело. Третий встал неподалеку с планшетом в руках, внося в него информацию и описывая место происшествия. Медицинский эксперт, изучив запястье женщины, из разреза на котором виднелись жилы, мышцы и кости, повернулся к напарнику с планшетом:

– Диктую под запись, слово в слово: «Смерть наступила ночью, в районе трех часов по местному времени, от отравления медикаментами. Насильственных следов на теле не обнаружено, как и нет предсмертной записки, что дает нам право сделать заключение: это не убийство и не суицид. Женщина перепутала дозировку препарата».

Сняв смотровые перчатки и поднявшись, врач подошел к умершей вплотную. Не заметив сгустка крови и наступив на него, он размазал по полу кровь носком ботинка и закрыл двумя пальцами веки женщины:

– Наденьте на нее корону.

…Мартин Милтон резко открыл глаза и принялся беспокойно оглядывать комнату в темноте. Сон был настолько реалистичным, что он еще с минуту приходил в себя, не понимая, было это наяву или привиделось. В горле першило от сильной сухости, в носу стоял отчетливый стальной запах крови. Он прокашлялся и, сморщив лоб, нашарил под соседней подушкой наручные часы, стрелки которых светились в темноте: ровно три часа ночи. Спустившись в кухню, он, в блеклом свете фонарей за окном, налил полный стакан ледяной воды и жадно выпил. Несколько капель пролились на голую грудь Мартина, охлаждая его. Открыв окно, он всеми легкими вдохнул мокрый весенний воздух и шумно выдохнул. Придя в себя после страшного сна, он закрыл окно и поднялся обратно в комнату.

Весь дом мирно спал. Мартин лег под одеяло, но сон не шел. Глядя на тонкую полоску лунного света на потолке, он вспоминал отрывки сна и не мог взять в толк: кто та женщина? Почему танатолог говорил про отравление, если она вскрыла вены? И зачем она приснилась ему? Он напряг память, чтобы вспомнить: может, он видел ее когда-нибудь среди знаменитостей или давних знакомых. Но нет, он встретил ее впервые во сне.

Прогнав путаные мысли и остатки странного сновидения из головы, Мартин повернулся на бок и помолился, как молился всегда перед сном:

«Господи, пошли мне любовь».

Часть 1

Глава 1

– …Дайнека, по правде говоря, мы пригласили тебя, чтобы поговорить о Мартине, – Молли Милтон, заметно нервничая, теребила в руке льняную салфетку.

– О Мартине? Но мы не общаемся с тех пор, как… – Дайнека Доусон замолчала, вспомнив время, когда ее родители еще были живы. – С тех пор, как вы переехали.

– Да-да, мы знаем, детка. Но ты знакома с нашим сыном с самого детства, и мы знали твоих родителей еще задолго до твоего рождения.

– Но к чему вы клоните?

Миссис Милтон посмотрела на супруга, не зная, как собраться духом, и, колеблясь еще несколько секунд, выдала без обиняков:

– Мы хотим, чтобы вы поженились. Думаю, что и твои родители одобрили бы этот брак, – Молли выдохнула с облегчением, будто раскрыла секрет, который тяготил ее много лет.

– Поженились? – Дайнека растерянно посмотрела на миссис Милтон, затем перевела взгляд на мистера Милтона и обратно, ища подтверждение услышанного.

– Да, милая, – Молли взяла под столом за руку мужа для моральной поддержки.

– А Мартин согласен? – еще более растерянно спросила Доусон.

– Нам нужно лишь твое согласие, – заявил Майкл Милтон.

– Мы купим вам отдельный дом, передадим тебе часть акций и право голоса в компании, – продолжила за мужем Молли.

– Это очень неожиданно. Но к чему такая спешка? Почему мы должны пожениться? А Мартин в курсе ваших планов?

Молли снова посмотрела на мужа, убрав ладонь с его руки.

– Мы хотим, чтобы ты стала частью нашей семьи. Наш сын согласится, оставь это дело за нами.

– Согласится? То есть он даже не знает о женитьбе?

– Дорогая, есть одна загвоздка… – мистер Милтон нахмурился и поправил очки. – Наш сын полюбил одну девушку. – Дайнека вскинула брови, посмотрев на Молли, но та старательно отрезала кусок от стейка, не поднимая глаз на потенциальную невестку. – Эта девушка не пара нашему сыну. Она безответственная и невоспитанная. И к тому же из неблагополучной семьи.

– Мы испробовали все методы, – миссис Милтон поддержала супруга, – но она вцепилась в него и не отпускает, маленькая хитрая дрянь. Мартин не слушает нас, мы скандалим с собственным сыном из-за этой девчонки каждый божий день. В нашем доме царит напряженная атмосфера. И только ты в силах это прекратить.

Дайнека молчала, ковыряя вилкой салат.

– Ты должна понять меня, как женщина, как будущая мать. Я не о такой невестке мечтала. Они же совершенно разные, из разных миров. Мартин интеллигентный, образованный, умный, у него много друзей и большое будущее. А та девчонка не прочитала ни одной книги и даже не знает элементарных правил этикета.

– Но ваш сын не любит меня, миссис Милтон. Мы были детьми, и прошло немало времени.

– Он полюбит тебя, милая, как женщину, как жену, как друга, как мать его детей, – Молли отложила приборы и подалась к Дайнеке, сидящей за противоположной стороной обеденного стола. – Понимаешь, если эта девка забеременеет, Мартину придется жениться на ней, иначе позор семьи и последующий крах компании обеспечены. Он испортит себе всю жизнь. Пройдет время, и он наконец увидит, кто она такая, но я боюсь, что будет слишком поздно.

– Но я не люблю вашего сына. Как же мы будем жить? – Доусон была непреклонна и находила сотню причин, чтобы отказать Милтонам.

– Настоящая любовь – это не страсть, а уважение и забота, принятие друг друга и поддержка. С той девчонкой ничего этого нет и не будет, ей просто этого не дано. О каких семейных ценностях можно говорить, если она из неполной семьи? Какой пример у нее перед глазами? Отнюдь не завидный, – Молли скривила лицо. – Мартин полюбит тебя со временем, а ты его. В конце концов, и он хорошая партия для тебя, – теперь она уже мягко улыбалась Дайнеке и своим мечтам. – Ты знаешь нас, и мы примем тебя как родную дочь. Мартин всегда будет верен тебе и не оставит одну. Он будет прекрасным семьянином и преданным мужем.

– Но я не могу свалиться ему как снег на голову, после стольких лет!

– Мы с мужем все продумали. Вы встретитесь с Мартином на моем юбилее, куда мы позовем вас с тетушкой. Будет много друзей, родных, он и не подумает, что ты приглашена специально. Погостишь у нас несколько дней, а дальше дело за тобой. Он должен бросить ту девчонку и влюбиться в тебя. Просто представь, какое чудесное будущее ждет вас впереди! Милая, мы в тебя верим. Мы будем рядом.

– Возьми вот, – Майкл протянул конверт. – Здесь пригласительные и чек на необходимую сумму, чтобы подготовиться к празднику.

* * *

– Миссис Милтон, спасибо за приглашение. Это честь для меня – разделить с вами этот праздник, – я приобняла мать Мартина, забрав протянутое на подносе официантом искрящееся шампанское.

– Конечно, Матильда, ты же лучшая подруга нашего сына. Почти член семьи, – Молли непритворно улыбнулась и чокнулась со мной бокалом.

– Выглядите великолепно, – я искренне восхитилась туалетом миссис Милтон. Ее платье струилось по телу, скрывая возраст и создавая ощущение легкости и невесомости, а светлые волосы, которые в повседневной жизни она практически не собирала, были красиво заколоты сзади шпилькой с чистыми сапфирами. – А кто та девушка, что сидит с Мартином?

– Дайнека Доусон, его подруга детства.

Я внимательно рассмотрела девушку. Лицо ее было словно вылеплено из фарфора, но, вопреки этому, выглядело отталкивающе: узкие глаза под открытым крупным лбом показались мне хитрыми, тонкие губы обнажали белые ровные зубы, но улыбка была похожа на оскал. Дайнека была худощавой шатенкой, с длинными жидкими волосами. Несмотря на непривлекательную внешность, вела она себя аристократично – ее легкий стан и плавные движения рук делали образ грациозным и изысканным.

– Почему я раньше ее не видела? – спросила я Молли, не отводя взгляда от Дайнеки. Но, кажется, девушка этого не замечала, всецело поглощенная разговором с Мартином.

– Мы жили по соседству с ними несколько лет назад, – миссис Милтон пустилась в объяснения. – Мы с Майклом только основали небольшую фирму на все наши сбережения, даже пришлось заложить дом, в котором мы жили, доставшийся от его дядюшки. А родители Дайнеки уже были довольно успешными фермерами – поставляли овощи во все крупные супермаркеты нашего и соседних городов. Когда Дайнеке было 8 или 9 лет, я точно не помню, Доусоны разбились в авиакатастрофе. Ужасное горе. Тогда во всех газетах об этом писали. Мы хотели удочерить Дайнеку, но ее забрала тетка, сестра по маминой линии. Вместе с наследством, конечно же, – миссис Милтон поджала накрашенные губы. – Продала нам фермы за бесценок, не тратя время на торги. Мы переехали оттуда почти сразу после трагедии. Дайнека в недавнем разговоре поведала нам, что тетка пропила все наследство, – как опекун она имела полное право распоряжаться деньгами. Хорошо хоть, Доусоны колледж дочери заранее оплатили. И вот теперь Дайнека ухаживает за теткой, но только из чувства долга, я думаю.

– И вы пригласили их на свой юбилей спустя столько времени. Но зачем? – я допила игристое вино и поставила пустой бокал на фуршетный столик позади меня.

– Матильда, ты знакома с Кимберли Кларк? – тон миссис Милтон стал строже, а мне почему-то захотелось спрятаться в раковину, как улитке при опасности.

– Да, она же девушка вашего сына.

– Тебе говорил Мартин о том, как я отношусь к ней? – Молли устала стоять и жестом пригласила меня сесть за накрытый стол.

– Он переживает, что вы против их отношений, – я села с четой Милтонов и разложила салфетку на коленях. – Поэтому я не удивилась, когда не застала ее на празднестве.

– Я пригласила Дайнеку соблазнить Мартина и выйти за него замуж быстрее, чем это сделает та девчонка, – вполголоса проговорила миссис Милтон. – Естественно, этого не должен знать мой сын.

– Миссис Милтон, это не мое дело… Но… вы считаете, что Мартин будет счастлив от такого исхода? Он любит Ким всем сердцем. По правде говоря, я никогда не видела его таким счастливым. Да, Кимберли совсем юная, наивная, в чем-то глупая, но ей еще и восемнадцати нет. У них все впереди.

– Ты правильно сказала, дорогая, о том, что это не твое дело, – Молли кому-то улыбнулась, подняв бокал и чокнувшись им в воздухе, и снова повернулась ко мне: – Поверь, я вижу эту девчонку насквозь. Любовью там и не пахнет. Гормональный всплеск и только, но он пройдет, и я не хочу, чтобы Мартин пожалел о вступлении в брак с Кларк. А он пожалеет тут же, как только пробьют колокола церкви. Мы знаем родителей Дайнеки, ее происхождение, ее гены, ее уровень образованности, знаем о ней все. Я знаю, какими могут вырасти мои внуки. Тем более Дайнека живет по средствам, и я хочу хоть как-то отблагодарить ее за фермы, доставшиеся нам от ее родителей. А о Кларк мы не знаем ничего, да и что там может быть? – Молли положила в рот закуску и тщательно прожевала ее. – Когда она пришла знакомиться с нами, то даже не знала, как пользоваться столовыми приборами. Спасибо хоть, в скатерть не сморкалась. О другом я и не мечтаю в отношении этой девчонки, – Милтон фыркнула и подозвала официанта.

Я посмотрела на Мартина – он что-то вдохновенно рассказывал Дайнеке, а та наигранно смеялась, то и дело касаясь его рукой.

Кимберли Кларк во сто крат лучше Дайнеки, даже если бы сморкалась в скатерть. Просто потому, что она любит Мартина всей душой. Но кто меня будет слушать.

Глава 2

– Я так рада снова встретиться с тобой, – Доусон поправила платье-бодикон, оголявшее ее острые колени.

– Я тоже! Сколько лет мы не виделись? – Мартин поднял голову и широко открыл рот, отправив в него острое канапе.

– Десять точно. Ты ничуть не изменился. Только вырос и возмужал, – она кокетливо засмеялась, фривольно трогая его обтянутые рубашкой бицепсы. – Надеюсь, теперь мы будем встречаться чаще.

– Конечно! Приезжай в гости в любое время, я познакомлю тебя со своей невестой и друзьями, – Милтон запил остроту вином и промокнул губы салфеткой.

– У тебя есть невеста? – Дайнека наигранно удивилась и расплылась в искусственной улыбке.

– Да. Ее зовут Кимберли. Она удивительная девушка. Я таких никогда не встречал. Она чистосердечная, как ребенок, искренне удивляется простоте, а сложные вещи воспринимает, наоборот, как что-то нормальное, обыденное. Странно, да? – Мартин повернулся к Дайнеке, радостно улыбаясь. Та закатила глаза от хвалебных од в адрес Кимберли, но Мартин не обратил на это внимания, погруженный в мысли о любимой девушке. – Ее глаза светятся, когда она смотрит на меня. Ее хочется защищать и оберегать. Я встретил Ким, когда был разбит, и она вдохнула в меня жизнь. Она мой маяк во тьме.

– И давно вы вместе? – Дайнека через силу проявляла якобы нескрываемый интерес, чтобы расположить к себе Мартина.

– Полтора года. Скоро ей исполнится восемнадцать, и я женюсь на ней.

– А как вы познакомились? – Доусон все еще сохраняла дежурную улыбку, но уже всей душой ненавидела Кларк.

– Тебе правда интересно? – Милтон, изрядно захмелевший, вновь повернулся к давней подруге.

– Конечно! – выпалила она. – Зарождение любви – это всегда так романтично и таинственно. – Она хотела больше узнать про эти отношения, чтобы в нужный момент разорвать их, ударив по слабому месту.

– Ну тогда слушай, – пожал плечами Мартин.

* * *

Аманда Андерсон ворвалась в дом, взбежала на второй этаж, перепрыгивая через ступеньки, и ввалилась в комнату подруги.

– Ты должна пойти со мной на свидание!

Кимберли лежала на кровати, задрав ноги на стену.

– С тобой на свидание? Может, я чего-то не знаю? – она повернула голову и улыбнулась подруге.

– Дурочка, я совсем не это имела в виду, – Аманда легла рядом и, поправив сарафан, тоже положила ноги на стену. – Я познакомилась с симпатичным парнем на сайте волонтеров. Он живет неподалеку и пригласил меня на прогулку к озеру, но одна я боюсь идти.

– И что мы будем делать втроем? Я думала, что свидание – это для двоих, ты либо иди одна, либо откажись.

– Я не хочу одна идти, я не видела его ни разу.

– Если ты боишься, что он может оказаться маньяком, то измени место на более людное, где не получится скрыть преступление, – Ким хихикнула, а Аманда толкнула ее локтем в бок.

– Ну что ты такое говоришь? Я просто волнуюсь, понимаешь? Это же мое первое свидание…

– Тогда тем более не должно быть никаких подруг. Что он про тебя подумает? Что ты с прибабахом? Нет, ты, конечно, с прибабахом, но пусть он узнает об этом как можно позже.

– Ты не выходишь из дома все лето, – Аманда сменила умоляющий тон на претензионный. – Каникулы закончатся через месяц, а тебе и вспомнить нечего.

– Тебе не удастся уговорить меня. Я планирую просидеть дома до начала учебы. Ты знаешь, по какой причине я не хочу никого видеть и уж тем более веселиться.

– Сколько можно, Ким? – Андерсон убрала ноги со стены и села в кровати. – Два года – достаточный срок, чтобы отгоревать! Ты никогда не придешь в себя, если заточишь свою юность и лучшие годы в четырех стенах!

Кимберли молчала, уставившись в потолок.

– А я и не хочу приходить в себя, Аманда.

Аманда встала с кровати и, подойдя к двери, обернулась:

– Ты прекрасно знаешь, что невозможно вернуть человека с того света. И знаешь, я думаю, твой дедушка не хотел бы, чтобы ты грустила. Он хотел бы, чтобы ты дышала полной грудью и радовалась каждому дню. Чтобы ты жила, девочка, а не хоронила себя вслед за ним.

Она вышла из комнаты, захлопнув дверь. Ким посмотрела ей вслед, а на глазах выступили слезы.

– Стой! – Кларк выбежала за подругой. – Я схожу с тобой на свидание. Но это будет единственный раз. И только ради ваших общих будущих детей.

Кимберли улыбнулась сквозь слезы, а Аманда засмеялась, стоя на последней ступеньке лестницы.

* * *

– Ну и где он? Торчим здесь уже черт знает сколько, – девочки стояли у берега озера. Свежий ветерок размеренно покачивал из стороны в сторону растущий рядом рогоз, а в зарослях осоки и аира громко квакали лягушки.

– Не отвечает на звонки, – Аманда заметно нервничала, постукивая телефоном о ладошку и оглядываясь по сторонам в поисках нового знакомого.

– Ты вообще видела его? Как он выглядит? – Кимберли смотрела на озеро: маленькие рыбки плескались в воде, создавая волны, которые расходились большими кругами и блестели под ярким солнцем.

– Я видела только фото на сайте. Он вдалеке держит флаг страны, но очертания лица можно разглядеть.

– И вы до этого не встречались на экологических или социальных акциях?

– Нет, я же говорила тебе, – Аманда замотала головой.

– То есть когда ты говорила про первое свидание, ты имела в виду действительно первую встречу?

Аманда подтверждающе угукнула.

– Ты пошла на свидание с человеком, которого в глаза не видела? – Ким повернулась к подруге, выразительно посмотрев на нее. – Сомнительная идея, ты не находишь?

– Вот поэтому я тебя и попросила пойти со мной.

– А ты уверена, что именно здесь вы условились встретиться? – Кимберли перебирала варианты, ища логичное объяснение тому, что свидание ее лучшей подруги не состоялось, изо всех сил стараясь отвергнуть факт, что новый знакомый просто не захотел прийти.

– Ну конечно, я знаю эти окрестности с детства, – Аманда снова и снова набирала номер, но слышала в трубке только длинные гудки. – Именно это место мы и выбрали для встречи. Ждать бессмысленно, он уже не придет, – захлопнув крышку телефона, она посмотрела на Ким.

– Может, это и к лучшему?

– Видишь парней на скутерах по правую сторону берега? Они то и дело смотрят на нас и переговариваются между собой. Давай с ними погуляем? – заговорщицки подмигнула Аманда, вмиг перестав заморачиваться о новом знакомом.

Кимберли рассмотрела компанию: судя по росту и телосложению, парни были старше их на два-три года.

– Может, среди них и твой знакомый? Если он там и до сих пор не подошел, тогда нам тем более не стоит.

Телефон Аманды завибрировал, и она, открыв входящее сообщение, прочитала вслух:

– «Я на срочном собрании по спасению косаток. Мне жаль, но свидание придется отменить».

– Он бы еще на следующий день сообщил. Я выполнила свой долг и могу с чистой совестью идти домой, – Кимберли стряхнула с ног налипший песок и надела босоножки.

– Но я настроилась на прогулку! И вовсе не собираюсь идти домой только потому, что не состоялось свидание, с самого начала обреченное на провал. Давай подойдем к ним? – Аманда мотнула головой в сторону компании. – Уверена, они хорошие ребята.

– Аманда, я не хочу знакомиться даже с хорошими ребятами. Правда, дорогая, пойдем домой. Как видишь, сегодня не лучший день для свиданий.

– Может быть, там твоя судьба? – Андерсон задорно улыбнулась.

– Намекаешь на то, что твою судьбу упустили, так хоть мою найдем? – Кими засмеялась, бросив взгляд на парней, что-то оживленно обсуждающих.

– Почему ты смеешься? Я уверена, что самые важные встречи происходят случайно и незапланированно, – с жаром выпалила подруга.

– Я не верю в судьбу, и я ухожу, – Кларк дала понять, что шутки закончились и ей надоело торчать здесь, ожидая у моря погоды.

Она направилась прочь от берега, к проселочной дороге. Аманда нехотя поплелась сзади.

– Девчонки, вы кого-то ждали? – их окликнул высокий худощавый парень в синей майке; его выгоревшие на солнце вьющиеся волосы торчали в разные стороны, как пружинки.

– Мы ждали друга, но он не смог прийти, и поэтому мы уходим, – добродушно ответила Аманда, а Кими продолжила путь, игнорируя их разговор.

– Пойдемте с нами! – крикнул парень с загорелыми мускулистыми руками, стоящий у скутера. – Мы сегодня запланировали барбекю, составите нам компанию?

– Вы будете со своими девушками? – Ким остановилась и посмотрела на молодых людей, прищурившись из-за ослепляющего солнца.

– Нет, моя девушка живет далеко и сегодня не смогла приехать. У Скотта подруга с родителями на отдыхе, – он показал на парня, стоящего у второго скутера, коренастого, темноволосого и немного ниже ростом своих товарищей. – А Ник без пары, – и указал на друга с волосами-пружинками.

– Спасибо за приглашение, но мы, пожалуй, откажемся. Если у вас запланирован мальчишник, то мы не будем вам мешать. Идем, – Кимберли подошла к лучшей подруге и дернула за полы сарафана, но та осталась стоять на месте.

– Да не бойтесь, мы не обидим вас, – улыбнулся Ник. – Наш друг готовит аппетитное мясо и овощи на гриле, уверен, вы вкуснее нигде не ели.

Аманда притянула Кимберли к себе и шепнула на ухо:

– Пожалуйста, давай проведем вечер с ними? Они славные ребята.

– Как ты можешь знать, какие они ребята, если видишь их впервые? Может, они преступники, которые заманивают наивных дурочек, таких, как мы, а потом расчленяют и прячут останки в нашем озере? А может, твой волонтер вообще с ними заодно? – прошипела Кимберли.

– Кларк, ты в своем уме? – испуганно и опасливо посмотрела Аманда на подругу. – Ну и фантазии у тебя. – А где живет ваш друг? – крикнула она из-за плеча.

– Здесь, недалеко, – сказал Скотт, заводя скутер. – В районе Белых Лилий. Он сейчас дома один, его родители уехали в командировку.

– Это тот самый район с роскошными домами? – Аманда вытаращила глаза на подругу и принялась еще яростнее уговаривать ее: – Давай же, поехали, я очень хочу посмотреть, как живут люди в этих домах. Я так или иначе поеду, но без тебя мне будет в разы скучнее.

– Мы согласны, но ненадолго. Как стемнеет, уйдем, – сдалась Кимберли.

– Ваше право. Хоть имена свои назовете?

– Меня зовут Аманда, а ее Кимберли, – махнула Андерсон в сторону Ким. Та помахала парням, продолжая находиться в напряжении.

– Меня зовут Скотт, его – Николас, а это Дэвид, – Скотт еще раз представил друзей, и те кивнули в знак знакомства. – А едем мы к нашему четвертому другу – Мартину.

* * *

– Располагайтесь за столом, мы скоро подойдем, – Николас прошел в столовую и сбросил наплечную сумку на один из стульев.

– А где ваш четвертый друг? – спросила весело Аманда, по-хозяйски прогуливаясь по дому.

– На заднем дворе жарит мясо. Не стесняйтесь, наливайте напитки. Это джин, – Николас проводил «экскурсию» по бару, выставленному в центре стола, – свежевыжатый апельсиновый сок, талая вода, тоник, тархун, вино. Пиво в холодильнике на кухне, дальше по коридору, – он вышел из столовой, а Кимберли вскочила со стула.

– Аманда, нам нужно бежать. Мы сидим в чужом доме совершенно одни! Куда ушел Николас? Топор точить? И я подозреваю, что этот Мартин вообще мифический! – Кимберли всплеснула руками. – Чей этот дом? Ты посмотри – он же идеален. Здесь нет следов проживания людей! А ты уверена, что этих парней на самом деле так зовут? Что они делали на озере, если друг ждал их на барбекю? У тебя ловит связь? Наверняка здесь повсюду установлены заглушки для телефонов, и мы живо пополним сводки новостей как жертвы изнасилования.

– Отставить истерику! – Аманда стукнула ладонью по столу. – Тебе бы триллеры писать, не было бы равных. Давай выйдем на задний двор, я уверена, что там все ребята, в том числе и мифический Мартин.

– Я не пойду ни на какой двор. Все фильмы ужасов начинаются как раз с наивного любопытства. Ты как хочешь, а я пошла домой, пока в силах уйти самостоятельно.

– Девчонки, вы не заскучали? – Скотт вошел в столовую, держа в руках блюдо с горячим мясом. – Почему ничего не едите, столько закусок на столе.

– Мы решили дождаться всех, – выдавила улыбку Кимберли и села за стол, безнадежно посмотрев на Аманду.

– Что будете пить?

– Сок, – кивнула Ким, стараясь не показывать тревогу.

– Сок? Может, что покрепче? – подмигнул Скотт Ким.

– Я не пью алкоголь.

– Мне можно джина, – подмигнула в ответ Аманда и слегка ущипнула подругу за бедро под столом.

Скотт поставил на стол большой поднос с жареным мясом и, разлив по бокалам напитки, ушел, вновь подмигнув подругам.

– Выпей джина, тебе нужно расслабиться, – Аманда взяла свой бокал и протянула Ким.

– Как раз наоборот, расслабляться не стоит.

– Какая ты зануда, Кларк! Ну как можно быть такой скучной! Когда в богатых домах ты пила джин, да еще из бокалов XV века?

– Как ты определила, что это XV век? – засмеялась Ким, беря свой бокал.

– Никак, – пожала плечами Аманда. – Просто предположила, – она потянула носом, улыбаясь от наслаждения: – Как же вкусно пахнет жареное мясо! После такого не грех и умереть, – не поворачивая головы, она посмотрела глазами вправо, на подругу. А Кимберли в ответ стукнула Аманду в плечо.

В столовую вошли парни, но по-прежнему без Мартина.

– Девчонки, попробуйте закуски. Это готовила помощница по хозяйству семьи Милтон. Здесь крабовые котлеты, салат цезарь, хот-доги, вареная кукуруза… – Скотт показывал на блюда и называл их. – Но самое главное яство этого стола вовсе не крылышки гриль, не жаренная во фритюре курятина и не барбекю. А тыквенный пирог! Это знаменитое фирменное…

– В наших кругах, – перебил Скотта Николас.

– …да, знаменитое в наших кругах фирменное блюдо Мартина. Так, как он печет этот пирог, больше не умеет никто.

– Он печет пироги? – Кимберли подняла левую бровь, но не успела получить ответ, потому что в этот момент в столовую вошел Мартин. Его темно-каштановые волосы были растрепаны и слегка налезли на уши, а майка обнажала упругие мышцы на плечах.

– А вот и хозяин этого дома! – Николас поднял открытую бутылку пива, приветствуя четвертого друга. От Мартина веяло летним парфюмом, дорогими сигаретами и жареным мясом.

– А вот и выдуманный Мартин, – хихикнула Аманда в ухо подруге.

Но Кимберли не улавливала ее слова, она впервые в жизни очень отчетливо слышала биение своего сердца, будто оно находилось в голове. Глядя на Мартина в упор, она не могла отвести от него глаз, а ее ладони непривычно вспотели. Мартин тоже смотрел на нее своими зелеными, как дымка над лесом, глазами и широко улыбался.

В тот день, 7 июля 2007 года, сердце Кимберли Кларк навсегда закружилось в вальсе с сердцем Мартина Милтона.

Глава 3

На следующее утро после юбилея Мартин вошел в кухню.

– Доброе утро, – поздоровался он, проходя к своему месту за столом.

– Доброе утро, милый, – Молли уже пила кофе.

Домработница Рут поставила перед Мартином тарелку с дымящейся глазуньей, свежие закуски, овощные и мясные нарезки и стакан минеральной воды с таблеткой аспирина. Поблагодарив помощницу, Мартин выпил обезболивающее и приступил к завтраку.

– Отец не спустится?

– Он провожает Дайнеку с теткой до их дома. Они уже поели.

– Что-то они рано уехали. Не хотели стеснять своим присутствием? Или ты их вежливо попросила? – Мартин улыбнулся матери.

– Конечно, нет. Твой отец привезет Дайнеку обратно с вещами. Она погостит у нас несколько дней, – миссис Милтон развернула конфету в красно-золотистой обертке и положила ее на блюдце. – Сейчас рождественские каникулы, и я хочу, чтобы она провела их с нами.

– Я не против, чтобы она осталась, это же ты ее пригласила. Но я надеюсь, ты не пообещала ей, что она встретит Рождество со мной? У меня другие планы, я говорил тебе о них, и, к сожалению, Дайнеке нет в них места.

– Какие планы? Провести все каникулы с той девчонкой?

– Ее зовут Кимберли, – поправил Мартин мать спокойным голосом, жуя яичницу. – И да, я хотел провести все каникулы с той девчонкой.

– Да хоть Кандида, – миссис Милтон теряла терпение. Кларк стояла ей поперек горла, как застрявшая куриная кость. – Планы придется изменить или отменить вовсе. Дайнека – твоя подруга детства, пожалуйста, будь с ней радушен.

– Мама, вы дружили с Доусонами сто лет назад. С Дайнекой же мы просто проводили время вместе: катались на велосипедах, ловили лягушек в местном пруду, строили шалаши на деревьях, качались на качелях в их саду и бегали в заброшенный дом на краю поселка. Все те же сто лет назад. Теперь мы взрослые люди, и я не нуждаюсь в ее компании. Для этого у меня есть Матильда и Николас.

– Никто не заставляет тебя бросать друзей и идти с Дайнекой ловить лягушек в пруду. К тому же, зимой они спят, – парировала с сарказмом Молли. – Я прошу тебя всего лишь уделить ей особое внимание и обеспечить комфортом на эти недолгие семь дней. Возможно, у вас найдется много общего, и вы возобновите вашу дружбу.

Мартин с подозрением посмотрел на мать.

– Почему тебя так волнует Дайнека? Не припомню, чтобы ты раньше тревожилась о ней и приглашала на семейные праздники.

– Я никогда не рассказывала тебе, как мы основали фирму с твоим отцом, а ты и не спрашивал, – выкрутилась Молли, а Мартин с повышенным интересом посмотрел на нее. – Мы обязаны бизнесом семье Дайнеки. Когда ее родители погибли, то тетка продала нам их фермы практически задаром. У нас уже была небольшая фирма, но мы с Майклом находились по уши в долгах и кредитах. А фермы Доусонов спасли нас от долговой ямы. Все, что ты имеешь сегодня, – в том числе заслуга и их семьи. Конечно, мы с твоим отцом работали день и ночь, чтобы расширить компанию, и благодаря нашему труду и упорству сегодня мы монополисты в нашей стране, но Доусоны спасли нас тогда.

– И теперь ты чувствуешь за собой обязательства по отношению к их дочери? Приглашая ее на семейные праздники, ты тем самым хочешь отдать моральный долг ее родителям? Но это глупо, ты не находишь? Спустя столько лет, да и для чего? Они погибли не по твоей вине. Тетка так или иначе продала бы фермы другим людям, просто вы с отцом по счастливому стечению обстоятельств тоже занимались растениеводством. И все же мне непонятны твои мотивы.

– Мы хотели удочерить Дайнеку.

Мартин озадаченно посмотрел на мать и отпил воды. Молли тоже глотнула кофе.

– Но ближайшей единственной родственницей девочки была тетка, которая и забрала ее к себе. Мы испытываем к Дайнеке самые теплые чувства и хотим, чтобы она стала в нашем доме желанным гостем.

– Неужели вы так сильно привязаны к ней? Она уже не ребенок, чтобы не чаять в ней души, радоваться ее успехам и сопереживать неудачам, растить ее как родную дочь. Прошло столько времени, разве вы не отвыкли от нее?.. А, я все понял, – Мартин вдруг усмехнулся и встал из-за стола. – Вы хотите нас поженить?

– Мы с твоим отцом были бы счастливы, если бы ты женился на Дайнеке, – без экивоков ответила Молли.

– Вот к чему все шло. Мама, я женюсь на Кики. И проведу Рождество тоже с ней.

– Нет, Мартин Милтон Миллс, ты встретишь Рождество в кругу своей семьи и с Дайнекой. Она умница, красавица, воспитанная, тактичная, в ней течет благородная кровь, – Молли восхваляла Дайнеку как сваха на смотринах. – Она и мухи не обидит. А ту девчонку я не хочу видеть ни в нашем доме, ни в нашей жизни.

– Мама, я уже взрослый человек и сам решаю, с кем проводить праздники. Дайнеку пригласила ты, ты с ней и встречай Рождество, – Мартин направился к выходу.

– Сын, ты поступаешь глупо, расстраивая всех нас. Разве мы тебя так воспитывали? – миссис Милтон в гневе поставила пустую чашку на блюдце. – Разве мы не привили тебе семейные ценности, традиции, почитание родителей? Разве тебе важнее встретить праздник с ней, а не с родителями? Все свободное время ты и так проводишь с этой девчонкой, мы и забыли, когда в последний раз ты находился дома хотя бы два дня подряд! Ты встретишься с Коко, или как ты там ее называешь, после полуночи. И точка. А до того времени я настоятельно прошу тебя остаться дома.

– Хорошо, я встречу Рождество в кругу нашей семьи, – хладнокровно отчеканил Милтон-младший, сдавшись. – Но без надежды на дружбу и тем более на будущий брак, так и передай своей протеже.

* * *

– Кики, – Мартин вышел во двор и подошел к светящимся фигуркам оленей, держа у уха телефон, – мне жаль, но у нас не получится встретить вместе Рождество.

– Почему? Что случилось? – Кимберли расстроенно посмотрела на накрытый и украшенный свечами и еловыми ветками стол.

– Приехала моя подруга детства, мы не виделись с ней много лет. И мама настояла на семейном рождественском ужине. Я пытался отбиться, но у меня ничего не получилось.

– Конечно, праздники нужно встречать с близкими и родными. Я понимаю, Мартин.

– Я знаю, как ты расстроилась, поверь, я расстроился не меньше. Я закажу тебе такси после полуночи, и мы встретимся уже у Ника. Мне придется взять с собой Дайнеку.

– Она тоже приедет?

– Да, моя мама хочет, чтобы я провел с ней все каникулы до начала учебы.

– И ты должен делать то, что хочет мама?

– Я понимаю твою обиду. Но я не могу отказать матери хотя бы в этой просьбе. Мы с ней и без того ссоримся через день. Потерпи, пожалуйста, всего несколько дней, я прошу тебя. Когда мы поженимся, мы будем приглашать в гости только тех, кого ты сама пожелаешь.

– Хорошо, до встречи, Марти.

– Пожалуйста, не грусти. Я люблю тебя, – улыбнулся Милтон. – С Рождеством, – добавил он.

– С Рождеством.

Кимберли положила трубку и села на диван, подогнув правую ногу под себя. Мама Кимберли, Кэтлин Кларк, уехала на праздники к лучшей подруге – не хотела мешать Кимберли и Мартину. И теперь Ким придется встретить Рождество в полном одиночестве.

Встав с дивана и налив пунш в бокал, она зажгла свечи и подошла к большому напольному зеркалу в добротной деревянной раме, стоящему в коридоре:

– Милая моя Кимберли, до праздника осталось несколько часов, но я хочу именно сейчас пожелать тебе никогда не оставаться одной. Конечно, ты не одна, с тобой Бог. Но пусть ты будешь окружена любимыми и дорогими сердцу людьми отныне и навсегда, во все праздники. С Рождеством, Кимберли Кларк. Ты самое лучшее, что есть в этом мире, – вытерев слезу, она улыбнулась и чокнулась со своим отражением.

Глава 4

– Всех приветствую! – Мартин с Дайнекой вошли в гостиную в доме Ника. Зала была небольшой, как и сам дом. Николас жил там с матерью, сколько себя помнил. В доме стояла старинная мебель, было чисто и уютно. Повсюду расставлены современные предметы декора – статуэтки, свечи, на стенах висели картины и постеры, на диване и креслах лежали шерстяные пледы и подушки. Мерцали гирлянды, пахло имбирными пряниками и ванилью с корицей.

Я сидела на диване, забравшись на него с ногами в вязаных носках с оленьими мордочками, между Ником и Ким, на которых были такие же носки – мой подарок. Мы пили безалкогольный глинтвейн и смотрели веселую рождественскую передачу по телевизору.

– Привет, Милти. Привет, Дайнека, – я помахала им рукой и почувствовала, как напряглась Кимберли.

– Это Дайнека Доусон, моя подруга детства. Мы когда-то жили по соседству. Она была на юбилейном вечере и решила остаться на праздники. – Пока Мартин представлял нам Дайнеку, та искоса рассматривала Кимберли. Миссис Милтон не рассказывала особо о ней, но даже в своем воображении Дайнека не представляла, насколько Кларк красива. Ее волосы, подстриженные под длинное каре, переливались оттенками черного. Густая челка закрывала брови, чуть раскосые, миндалевидные глаза были глубокого карего цвета. Крупный нос с небольшой горбинкой совсем не портил ее лицо, наоборот, добавлял шарма, а чувственные губы были чуть пухлыми и хорошо очерченными. Дайнека отвела взгляд от Кларк и улыбнулась мне уголками рта.

– Точнее, так решила миссис Милтон. Мы с ней очень сблизились, – Дайнека снова покосилась на Кимберли, ожидая ее реакции. Но та и бровью не повела.

– Дайнека, это Николас Никсон, мой лучший друг. Матильда Майер – моя лучшая подруга, – показал на меня Мартин. – Вы знакомы с ней шапочно, поэтому я еще раз вас представлю друг другу. Мы с Мати сидели за одной партой в старших классах, и она частенько позволяла мне у нее списывать. А я в свою очередь держал ей волосы, когда ее впервые тошнило – она тогда перебрала с алкоголем на вечеринке.

– Засранец, – я кинула подушкой в Милтона, но он увернулся.

– А это Кимберли Кларк, – Мартин повернул голову к Ким и нежно ей улыбнулся. – Я называю ее Кики, но ты можешь звать ее Ким.

– Кимберли, – поправила Кики, глотнув из трубочки глинтвейн.

Ник встал с дивана и поставил свою банку с горячим напитком на деревянный кофейный столик.

– Проходи, располагайся. Я принесу тебе глинтвейн. Тебе нужна соломинка? – обратился он к Доусон.

– Да, спасибо. Я схожу с тобой, хочу помыть руки.

Дайнека прошла с Ником на кухню, а Мартин сел рядом с любимой, обняв ее.

– Я тебе потом все расскажу, хорошо? – шепнул он Ким на ухо. Она равнодушно кивнула.

– Подруга и подруга, что тут еще говорить? – пробормотала она несмело и рассеянно, направив внимание на передачу.

– Я знаю, ты расстроена из-за того, что мама позвала не тебя, а Дайнеку, с которой мы не виделись с юных лет. Но пойми, Кики, это был мамин праздник, не мой.

– Я не обижаюсь на твою маму, ни в коем случае. Ты же правильно сказал – это был ее праздник, и она вправе приглашать на него кого пожелает. Для меня это не было сюрпризом – я же знаю, как твоя семья относится ко мне. Я в целом расстроена, Мартин. Из-за того, что твои родители меня не любят, что мы не встретили Рождество вдвоем, как и планировали. И из-за твоей внезапно появившейся подруги.

– А вот и мы! – Дайнека вплыла в гостиную, держа в руках банку с глинтвейном, за ней вошел Ник. Кимберли закрыла глаза и тяжело вздохнула. Сев рядом с Мартином, по другую сторону, Доусон отпила напиток из трубочки и повернулась к Кларк.

– Мартин мне рассказал, как вы познакомились. Это так удивительно. Я обожаю истории про знакомства.

– А мне Мартин не рассказывал, как вы познакомились, – сухо ответила Ким.

– Мы дружим с ним с пеленок. Все время проводили вместе, нас даже хотели поженить родители, – Доусон сдержанно рассмеялась, мягко проведя рукой по волосам.

– А что случилось? Почему не поженили? – съязвила Ким, оставаясь невозмутимой, а Ник подавил смешок.

– Кими, – Мартин сжал ее талию. Кимберли снова направила взгляд на телевизор, делая вид, что увлечена телепередачей.

– Ты будешь жить у Мартина все каникулы? – снова спросила Ким, не поворачивая головы и старательно скрывая недовольство в голосе.

– Да, я перевезла сегодня необходимые вещи с помощью мистера Милтона. Мне выделили отдельную комнату с видом на патио, – Дайнека говорила безэмоционально, держась уверенно, как будто это было естественно: переехать на неделю в дом друга детства, с которым не общалась десять лет.

– Давайте поедим фруктовый кекс и во что-нибудь поиграем? – Мартин встал с дивана и взял настольную игру с полки. – А поговорить мы еще успеем.

* * *

– Марти, – Кимберли лежала с Мартином в комнате Ника и смотрела на ночник, который проектировал звезды и кометы на стену, отделанную панелями из дерева.

– Да? – Мартин лежал с закрытыми от усталости глазами, накрывшись одеялом и обнимая Ким.

– Тебе нравится Дайнека?

– Как девушка или как друг? – Мартин улыбнулся, понимая, к чему идет разговор.

– Как хочешь.

– Я люблю тебя всем сердцем. И как девушка Дайнека не в моем вкусе – чтобы ты была спокойна, если моего признания в любви тебе недостаточно. А в качестве друга я совсем не знаю ее. Я же сказал, мы были детьми и просто жили по соседству. Ходили в один детский сад, потом в школу в один класс. Наши родители проводили вместе все праздники и выходные. Ее отец и мать погибли, когда мы окончили второй класс. Вскоре наш бизнес после расширения пошел в гору, и мы переехали, а Дайнеку удочерила тетка и забрала к себе, она по сей день с ней живет. Мы не общались и не виделись с ней с тех самых пор. Я не знаю, какая Дайнека подруга и как поведет себя в счастье и в ненастье, предаст или спасет. И, если честно, не хочу знать. Мне хватает друзей, а женщин тем более, – усмехнулся Мартин.

– Я не хочу тебя терять, Марти, – тихо сказала Ким, гладя пальцами его кисть. – Ты мне стал очень близок после смерти дедушки. Ближе всех. Да, я живу с мамой, я люблю ее. Но мы не всегда можем открыться родителям, рассказать о своих чувствах или страхах, даже если получим поддержку в полной мере. Я увидела тебя в тот день и поняла, что тебя мне послал дедушка, Бог послал. Я не верила в судьбу до нашей встречи, но, как оказалось, все знаки вели меня к тебе. Я так молила дедушку, чтобы он вернулся, что пришел ты – такой же добрый, сильный, справедливый, как и он.

– Ты никогда не рассказывала мне про дедушку, каким он был, про свое детство, про его утрату. К счастью, я не знаю, каково это – терять близких, в особенности тех, кого любил больше жизни. И надеюсь никогда этого не узнать. Но я хочу разделить с тобой эту боль. Расскажи мне, я буду слушать тебя хоть до утра, – Мартин прижал Ким к своей груди и положил подбородок на ее голову.

Глава 5

Мне было четырнадцать, когда мое детство закончилось.

Тогда стоял на редкость жаркий и цветущий конец мая: он пах молодым жасмином и магнолиями, а с близлежащей пасеки летало много опьяненных пчел.

Этот конец весны был по-юношески счастливым: впереди три месяца свободы, бессонных ночей и беззаботных дней.

Я помню как сейчас: мы с моей кузиной Алекс сидели на прохладном полу и играли в карты. Когда она в очередной раз сблефовала, а я приготовилась возмущаться, из соседней комнаты раздался крик бабушки:

– Девочки, дедушке плохо!

Я вскочила с места, рассыпав карты, и побежала в комнату.

На диване сидела перепуганная бабушка, а рядом, на полу, лежал мой дедушка. В уголках его рта проступила пена.

– Алекс, вызови неотложку и позвони нашим родителям! – не помня себя, я бросилась к дедуле и, положив его голову к себе на колени, попыталась поговорить с ним, чтобы он не терял сознание.

Мне было четырнадцать, и я понятия не имела, что нужно делать в таких ситуациях. А может быть, тогда я просто не вспомнила этого в состоянии шока. Паника взяла верх над рассудком. Я никогда не теряла кого-то из семьи и даже не думала о смерти. Я росла домашним, тепличным ребенком. Меня оберегали от угроз окружающего мира и никогда не смотрели в моем присутствии новостные каналы. Я играла в куклы и верила в единорогов.

– Дедуля, пожалуйста, не умирай! Скорая вот-вот приедет! – я поддерживала дедушке голову и уговаривала потерпеть.

Скорая все не ехала, а Алекс снова и снова звонила врачам и успокаивала бабушку.

Врачи приехали через сорок минут и констатировали смерть:

– Он уже десять минут как умер. Вероятно, оторвался тромб.

Мне было четырнадцать, и я никогда не сталкивалась с потерей близкого человека. Я винила врачей, Господа Бога, себя и даже дедушку в его же кончине. Я винила саму смерть. Она пришла без предупреждения, нагло и без спроса забрала его. Я непременно научу ее манерам, когда встречусь с ней.

Я помню, как сидела у гроба, положив руку на грудь дедушке, в надежде ощутить биение его сердца – пусть даже слабое, еле уловимое. Со дня его смерти я почти перестала принимать пищу и плохо спала ночами. Я жила будто в каком-то вакууме или пузыре, слыша голоса окружающих сквозь глухую стену.

У меня никогда не было отца, я никогда не была любимой папиной дочерью, – он погиб еще до моего рождения, моя мама даже не успела выйти за него замуж. Но свое детство я провела как принцесса. Я была любимой внучкой, которой было позволено все. Но в то же время меня учили различать добро и зло, хорошее и плохое, чему верить, а от чего отрекаться, быть справедливой. Я с детства верила в Бога, но в день дедушкиной смерти моя вера пошатнулась. Мне казалось, что я говорю с пустотой, молюсь пустоте. Потому что ощущала себя пустой. Будто я тоже умерла вслед за ним и теперь я просто призрак, фантом.

Мой дедушка любил носить меня на спине, как повисшую на ветке дерева обезьянку. Он приносил после работы шоколадный батончик и покупал мне мороженое, когда я простужалась, и горло удивительным образом переставало болеть. Мама хвалила пастилки от кашля, а мы переглядывались с ним и хитро улыбались, зная, что помогло мороженое. Дедушка смотрел со мной в сотый раз мой любимый мультфильм, а я болела за его любимую футбольную команду, ничего не смысля в футболе. Он заступался за меня и поддерживал в периоды, когда мама была на меня особенно зла. Я чувствовала его опору и защиту, что бы ни случилось в мире. Он заплетал мне косы, Мартин. И научил играть в шахматы. Он часто поддавался мне в играх, а я по-детски радовалась тому, что смогла победить. Он делал это для меня. На всех семейных праздниках я с полной уверенностью и всерьез заявляла, что выйду за него замуж, когда вырасту. Родственники добродушно смеялись и мило трепали меня по волосам, а я считала дедушку самым лучшим мужчиной на свете. Примером, идеалом, эталоном семьянина, мужчины, человека. Его считали таковым все вокруг.

Я год носила траур по нему – одевалась во все черное, не веселилась и замкнулась в себе, стала собственной тенью. Его смерть пришлась на мой пубертат – период, когда психика подростка особенно неустойчива. Представляешь, что творилось в моей душе и голове? Я жить не хотела, Мартин. Каждую ночь я плакала и молила небеса и самого дедушку, чтобы он вернулся ко мне любыми путями.

Я хотела, чтобы он вернулся и сказал: «Я больше никогда не покину тебя. Мы еще столько всего не сделали вместе. Я больше никогда не покину тебя…»

Чтобы хоть как-то выносить это горе, Мартин, я приобщилась к опасному образу жизни, я неосознанно начала убивать себя. Алкоголь и сигареты давали мнимую иллюзию успокоения, которая облегчала мое существование и притупляла чувство горести. Меня никогда не тянуло к вещам, которые вызывают зависимость, в моей душе всегда была гармония. Но в тот год я примкнула к плохой компании, которую раньше обходила стороной. Все ребята были из неблагополучных семей и искали утешения друг в друге и в улице. Но я не была из неблагополучной семьи – я ее просто потеряла: дедушка умер, и все родственники перестали звать нас на семейные торжества и поздравлять с праздниками. Мама стала больше работать, и я почти ее не видела дома, мы отдалились еще больше друг от друга. Бабушке требовался уход, и ее забрала к себе тетушка, мама Алекс. Семья распалась в один миг, будто ее и не было никогда. Конечно, я хотела уйти от этой реальности. Я не подписывалась на такое в свои четырнадцать лет!

В тот год я запоем освоила всех классиков – их романы и очерки, дневники и биографии, чтобы забыться и побыть хоть ненадолго в другом мире, не здесь. Это было как обезболивающее. Я посмотрела все фильмы про смерть и загробную жизнь, чтобы утешить себя тем, что ничего не заканчивается после упокоения и на том свете душа продолжает свое существование. Но все это имело кратковременный эффект. Я начала сочинять стихи, изливая боль на бумаге. Когда уже ничего не помогало, а я так и не смогла свыкнуться с дедушкиной смертью, я перестала бороться с желанием покончить с жизнью. И тогда это казалось мне единственным спасением из того ада. Уйти к нему. Чтобы снова быть вместе.

Это была моя пятнадцатая зима. Стоял настолько тихий вечер, что беззвучие во дворах давило на виски. В окнах домов горел желтый свет вперемешку с голубым свечением гирлянд. Я думала: «Какой прекрасный вечер, чтобы уйти из жизни».

Ни с кем не попрощавшись и не оставив сообщения, я села в автобус, который довезет меня до конечной остановки нужного мне района. На его окраине стояла заброшенная многоэтажная клиника, стройка была заморожена уже несколько лет. Никто из местных не совался туда, потому что здание могло обрушиться в любую минуту: проваливались лестницы, что-то периодически откалывалось от фасадов, сыпались потолки. Меня не останавливало это: я планировала забраться на крышу и шагнуть с одиннадцатого этажа, прекратив свои муки…

В тот вечер впервые за много лет выпала месячная норма осадков, возможно, ты помнишь. Коммунальные службы не справлялись с уборкой снега на дорогах и тротуарах. Мой автобус застрял в пробке, и когда я доехала, уже значительно стемнело. На заброшенной стройке горел только один фонарь.

Забравшись на крышу, я услышала голоса и увидела компанию ребят: они пили эль, играли на гитаре и лепили снежки из белого искристого снега. Я была уверена, что крыша пуста, поэтому, отойдя от компании подальше, я села на край, свесила ноги и уставилась вниз.

– Ты забралась сюда, чтобы спрыгнуть? – ко мне подсела девчонка примерно моего возраста, в большой розовой вязаной шапке.

– Разве на крышу приходят только для того, чтобы спрыгнуть с нее? – равнодушно ответила я.

– В поздний зимний вечер одинокая девушка сидит на краю крыши. Ну не о мальчиках же ты подумать сюда пришла.

– Тебе-то какое дело, зачем я здесь? – я не хотела ни с кем разговаривать и уж тем более делиться своими планами с первым встречным. Незнакомка начинала мне надоедать.

– Никакого, это твоя жизнь. И если она тебе совсем не дорога, то давай, прыгай, – девушка гладила в руках идеально круглый снежок.

– Ты уйди, и я спрыгну. Мне зрители не нужны.

– Хорошо, – она пожала плечами. – Но перед тем, как я уйду, я тебе вот что скажу. Самоубийство – это побег из тюрьмы. «Конвой» все равно тебя догонит и «упрячет» обратно «за решетку». И каждый твой побег будет оборачиваться одним и тем же результатом – твоим возвращением. Нужно от звонка до звонка просидеть в «заключении», чтобы спокойно выйти «на свободу», на новый жизненный этап. Понимаешь, о чем я?

Я не хотела ничего понимать, потому что мне было до лампочки на весь этот бред. А девушка, не дождавшись от меня ответа, продолжила:

– Объясню по-другому: если ты сейчас уйдешь из жизни, то Высшие Силы, Вселенная, карма, Господь Бог – называй, как хочешь, – тебя найдут, и в следующей жизни ты снова окажешься на крыше, чтобы спрыгнуть с нее. Возможно, причина для самоубийства и способ будут другими, но это произойдет. Тебя будут снова и снова, пока ты не пройдешь урок и не освоишь его, помещать в эту ситуацию. Как в университете – если не сдашь экзамен, не пройдешь на следующий курс. Наверное, в прошлой жизни так все и произошло, и как итог – в тот раз ты не выросла, не вышла замуж, не родила дитя, которому был предопределен срок рождения. Этот ребенок, возможно, спас бы какое-нибудь животное от вымирания, или создал бы лекарство от рака, или обнаружил бы цивилизацию на другой планете. Но так как он не родился и предназначение свое не выполнил, то на Земле произошел какой-то катаклизм. Эффект бабочки – знаешь, что это?

Я снова ничего не ответила, глядя вдаль, в темный горизонт. А новая знакомая в розовой шапке не умолкала.

– И вот теперь ты снова проходишь один и тот же уровень в игре под названием «Жизнь». Если сама себя убьешь, то не найдешь свою стезю, не пройдешь путь, как записано в Книге судеб, предначертанное не исполнится, каким бы оно ни было. Колесо Сансары еще раз определит тебя в похожую ситуацию, где тебе снова придется выбирать – справляться с трудностями своими силами или снять с себя ответственность. Ты не прошла урок, а значит, пройдешь его в следующей жизни. В следующей жизни не пройдешь – значит будут еще и еще такие же одинаковые ситуации и похожие друг на друга действительности. Когда судьбе надоест твое упрямство, то уроки станут жестче, чтобы встряхнуть тебя. Например, после очередной попытки самоубийства ты выживешь, но будешь прикована к постели и, как назло, проживешь до ста лет, пережив всех своих родственников. Причина может быть разной, но следствие – всегда одинаковым. Пока не возьмешь изнутри свою силу, не покроешься, как панцирем, опытом и не умрешь естественной смертью или по воле судьбы, – но никак не по своей воле, – колесо так и будет крутиться в одном направлении. Не ты начала свой род, не тебе его и прерывать. Не ты дала себе жизнь, не тебе ее и забирать. Ты хочешь закончить свое существование сама, а не по воле Господа, и думаешь выйти сухой из воды? Как бы не так. Ты знаешь, что у людей вообще не существует инстинктов – ни материнского, ни самосохранения? Это научно доказанный факт. Иначе суицидов бы не было и детоубийств. Да, у тебя есть воля, это дар от Господа – жить и распоряжаться своей судьбой. Но кто сказал, что эта воля дается просто так? Это совсем не значит, что ты должна мнить себя Богом, – ты можешь только выбирать. Но за выбором всегда последует итог. – Девушка повернулась к друзьям, улыбнулась, помахала им снежком и снова обратилась ко мне: – Хочешь, обратимся к науке? И я скажу, что среди миллиона сперматозоидов только ты родилась, только тебя яйцеклетка мамы впустила, а остальных отвергла. Хочешь, обратимся к религии? В Индии верят, что каждый человек на Земле – избранный, уникальный. Они радуются жизни. Жизни как таковой, как факту своего существования, понимаешь меня? Хочешь, обратимся к мистике? Я пришла на эту крышу со своими друзьями сегодня впервые. Возможно, тебе суждено было встретить меня именно в этот день и в этот час, чтобы не совершать поступок, у которого нет права на ошибку.

– Я не верю в это. Нет никакой судьбы или какой-то там кармы. Я заклинала вернуть мне дедушку. Сначала слезно просила, потом умоляла, требовала, угрожала, но ничего не помогло. Я не сделала ничего плохого, чтобы у меня его забрали. Так за что, скажи? Если жизнь такая справедливая, по твоим утверждениям, то в чем эта справедливость?

– Все люди – эгоисты. Тебе сейчас плохо, потому что ты лишилась дедушкиной любви и заботы. Я права? Но ты не подумала ни на секунду о том, что ему там сейчас хорошо, что он там счастлив. Что его предназначение было выполнено и больше его здесь ничего не держало, а его путь закончился. Может быть, он устал в этом мире? Может быть, ему нужно было уйти сейчас, чтобы ты усвоила урок потери? Может быть, он уступил место другому человеку, который скоро появится в твоей жизни и научит тебя уже другим вещам? В мире должен быть баланс. Одно ушло – другое пришло. Ты не знаешь, что будет дальше и как будет лучше. Его срок на земле закончился, так отпусти его.

– Но как же наша семья?! Как же я? Он так мало был со мной! Мы еще столько всего не сделали вместе: он не выдаст меня замуж, не увидит правнуков! Откуда мне теперь силу и поддержку брать, если он всегда был моей опорой!

– Вот видишь, ты опять думаешь о себе. Твое предначертание – идти дальше, без дедушки. Он по-прежнему рядом с тобой, в твоем сердце, просто сейчас ты не видишь его. Но это не значит, что его там нет.

– Знаешь, а ведь мама мне сказала: дедушка сейчас с нами ближе как никогда – он в наших сердцах. Он наш Ангел-хранитель, – грустно произнесла я. И задумалась над словами этой девушки.

– Когда-нибудь ты будешь вспоминать это время с теплой грустью. Боль уйдет, поверь мне. Ты привыкнешь к потере. Люди способны пережить любое горе, иначе человечество бы просто вымерло. Ты станешь сильнее духом, мудрее. Тебя не сломит больше ничего, потому что внутри тебя будет стержень, опора. Иногда она будет слабеть, иногда крепнуть, но останется с тобой навсегда. Спускайся отсюда, поезжай домой и обними родных. Они есть у тебя, а ты у них. Береги их, пока они рядом. Живых надо любить, а о мертвых – помнить. Ты должна жить ради себя, ради дедушки, в конце концов. А иначе для чего все это было? Он растил тебя и воспитывал, чтобы ты пустила свою жизнь под откос или руки на себя наложила? Ты же осквернишь его память, обесценишь в один миг все, что он делал для тебя. Не самая лучшая благодарность, правда?

Она обняла меня, и я почувствовала исходящий от нее жар в тот холодный зимний вечер.

– Спасибо тебе. За полчаса нашей беседы я нашла ответы на вопросы, которые терзали меня почти два года. Я запомнила каждое твое слово. И постараюсь быть сильной, – я вытерла слезы с замерзших щек. – Меня зовут Кимберли. Кимберли Кларк.

Девушка вложила в мою руку снежок.

– А я Аманда Андерсон.

Глава 6

Мартин с Ким возвращались с новой фермы: проверили поля, готовые для посадки овощей. Милтон-младший вел машину, а Кларк сидела рядом, на пассажирском сиденье, и смотрела в окно: солнце тянуло лучики к земле, а в воздухе пахло весной, несмотря на то, что был только разгар зимы.

– Кики, я хотел поговорить с тобой об Аманде.

– А что о ней говорить? – Ким повернулась к Мартину.

– Она твоя подруга, и я думаю, ты знаешь, какая о ней идет молва.

– Люди разное болтают. Не все ли равно?

– Нет, потому как это касается и тебя тоже. Мне не нравится, что ты проводишь время в ее компании, – Мартин вел машину и не смотрел на Ким.

– Но она моя лучшая подруга. Я познакомилась с ней до тебя. Она поддерживала и веселила меня в трудные времена.

– Теперь твои трудные времена прошли. Все знают, что Аманда неразборчива в связях. И ее репутация бросает тень на тебя. Ты посещаешь с ней вечеринки, где пьют, курят и ведут разговоры совсем не об искусстве. Ты впитываешь все это как губка. В конце концов, люди видят, что ты проводишь время в окружении разных парней. А ты моя невеста, и тебе не положено разгуливать с посторонними мужчинами.

– Но я не разгуливаю с ними, Марти! – оскорбилась Кимберли. – Я отдыхаю и веселюсь со своей подругой. Это – ее компании, и они не имеют ко мне никакого отношения. А про Аманду… Люди устроены сложнее, чем ты думаешь. Люди многогранны, как и мир. Человек сегодня нищему милостыню не подал, а завтра чужого ребенка из горящего дома вынес на руках. Не бывает только хороших или только плохих людей… Аманда позволяет себе поступать так, как она хочет. Но и другую жизнь она спасет и сохранит, чего бы ей это ни стоило.

– Ты не понимаешь, – Мартин терял терпение от наивности и твердолобости Ким. – Всем не объяснишь, что Аманда – прекрасная подруга, а ты в этих компаниях просто сопровождаешь ее. Люди верят слухам! Они любят перебирать грязное белье, чтобы свою жизнь перед собой обелить! Как ты не поймешь?!

– Это ты не поймешь! Мне наплевать, что говорят об Аманде. Да пусть она хоть с десятками парней встречается, это ее жизнь! И я принимаю ее выбор, потому что я знаю ее другой. Потому что со мной она другая! Она моя подруга, она мне жизнь спасла!

– А мне не наплевать! – Мартин ударил по рулю, и Ким вздрогнула. – Ты знаешь, что в ту ночь, когда мы с тобой разглядывали звезды, она переспала со Скоттом? В первый же день знакомства с ним? – Ким посмотрела на Мартина и тут же отвернулась к окну. – Она может быть хоть с нимбом на голове, но пойдут слухи, порочащие тебя и меня соответственно!

– И ты будешь прислушиваться к этим сплетням, – равнодушно засвидетельствовала Ким, посмотрев на жениха.

– Никаких сплетен и слухов пока нет. Но ты почти замужняя женщина. А жена – это визитная карточка мужчины. Почему я должен уговаривать или заставлять тебя? Неужели тебе самой интересно находиться в таком окружении? Лично мне противны подобные вечеринки, у меня другие интересы. Я не получаю удовольствия от громкой музыки, сигарет и дешевой выпивки, да еще и в окружении людей, у которых лица не обременены интеллектом.

– Хочешь сказать, что моя подруга и ее друзья – отбросы общества?

– Нет, я имею в виду, что обстановка всецело влияет на человека. Не знаю ни одного случая, когда человек отличался бы от социума, в котором обитает. Люмпену вряд ли будет по нраву общество интеллигентов и аристократов. Либо эти люди сами рано или поздно опустятся до его уровня. Социальные слои населения – знаешь о таком?

– Вот видишь, – резюмировала грустно Ким. – Твоя мама тоже запрещает тебе быть со мной. Она смотрит только на обертку – на то, как бедно я живу, как невежественно себя веду, не зная, что устрицы нужно поливать лимонным соком, чтобы предотвратить отравление. И она считает, что в этом и заключается счастье – жить по этикету, соблюдая благопристойность. И ты сейчас ведешь себя так же, как твоя мать. Конечно, в какой-то мере я согласна с ней. Деньги к деньгам. На ее месте я, возможно, поступала бы так же. Не говоря уже о том, что гены ребенку передаются от его отца и матери и нужно тщательно подходить к продолжению рода. Она хочет для своего сына самого лучшего. Только где это – самое лучшее? Все люди разные. Нас воспитывает общество – ты сам мне об этом сказал. И даже если твоя жена будет очень богатой, высокообразованной и разносторонней личностью – где гарантия того, что она не оставит тебя в болезни, будет хорошей матерью твоим детям? Вы все гоняетесь только за репутацией, за фантиками. Что скажут люди, партнеры, соседи, друзья… Почему нельзя просто быть друг с другом по любви? Почему нельзя друзей выбирать не по внешним признакам, а по душевным качествам? Я бы хотела посмотреть на человека, который живет только так, как ему велят другие. Интересно, как быстро он возненавидел бы свою жизнь или не разорвался от множества советов?

– Я тебе запрещаю общаться с Амандой, и мы не будем больше возвращаться к этой теме. Ваша дружба так или иначе сойдет на нет после нашей свадьбы. Меняется жизнь, и круг друзей меняется – в этом нет ничего странного. В конце концов, вам не о чем будет даже говорить. Ты будешь растить детей и вникать в семейный бизнес, путешествовать, ходить по ресторанам и модным домам, посещать светские приемы. Ты больше не будешь сидеть на ее прокуренных квартирниках по одной простой причине – тебе это будет неинтересно. Ты выберешь выставку известного художника, а не распитие пива в баре. Думаю, любая другая на твоем месте с легкостью отказалась бы от подруги ради такой жизни. И даже твоя Аманда.

– Но я не такая. Я выбираю друзей и любовь исключительно по зову сердца и ценностям ориентиров.

– И я тоже. Ты так и не поняла, о чем я пытался сказать. Я не прошу тебя оставить подругу ради богатства. Конечно, нет. Я говорю о том, что ты не похожа на Аманду. Ты многогранная, ты наивная, ты чистая. И ее компания до добра тебя не доведет, потому что вода камень точит, а не наоборот. И я не хочу, чтобы ты стала как они, – не спилась под забором, не спала с парнями, которых видишь впервые. Не обижайся, я перечисляю варианты исхода, которые рано или поздно могут произойти, – Мартин повернулся к Ким, увидев, как она открыла рот, чтобы возразить. – Чтобы ты просто себя не растратила, понимаешь? Если Аманда любит тебя и дорожит твоей дружбой – она никогда не причинит тебе зла. Не испортит твою жизнь. Не подмочит твою репутацию. Не будет приглашать тебя в опасные места. Убережет от напастей. Прийти на помощь в трудную минуту и сказать несколько слов поддержки, Кики, – на самом деле не такая и сложная задача. Гораздо тяжелее каждый день оберегать своего близкого человека и не допустить этой трудной минуты. Ты больше не будешь дружить с Амандой и ходить на ее вечеринки, и это мое последнее слово.

– В таком случае я оставлю и тебя! Чтобы не опозорить, если вдруг сопьюсь где-нибудь под забором!

– Закрой свой рот, Кимберли Кларк, и подумай хорошенько над моими словами! Сделай выводы и не говори о том, о чем потом придется пожалеть!

До конца пути они больше не сказали друг другу ни слова. Мартин высадил Ким у ее дома, и она с силой захлопнула дверь машины.

* * *

Милтон-младший зашел в дом и лег на диван в гостиной, закрыв глаза.

– Милый, ты устал? – к нему подсела мать и положила руку на его колено.

– Мы немного повздорили с Кимберли, а мне всегда тяжело после наших ссор.

– Рут, – окликнула помощницу миссис Милтон, – принеси чай с мелиссой для Мартина. Я надеюсь, ты не собираешься это дальше терпеть? – обратилась она уже к сыну. – Сколько еще будет между вами ссор и недомолвок? Когда это закончится?

– Мама, я прошу тебя! – Мартин закрыл глаза рукой, локтем кверху. – Мы любим друг друга, а ссоры у всех бывают.

– Бывают, но не такие, после которых падаешь без сил. Хочешь умереть от инсульта годам к тридцати?

– У нас период притирки, он пройдет. Я желаю Ким только счастья и пытаюсь направить ее на правильный путь.

– Период притирки не может длиться больше года. Знаешь такое выражение: гены пальцем не раздавишь? – Мартин проигнорировал очередной укол от матери, а миссис Милтон продолжила: – Я как раз хотела поговорить с тобой, раз уж у нас зашел разговор о ваших отношениях.

– О чем, мама?

– О наследстве.

Мартин сел на диване.

– Не рановато о нем говорить?

– Я не о том. Если ты женишься на Кларк, то лишишься наследства и всего имущества, которое на тебя записано.

– С какой это стати? – Рут принесла чай, но Мартин не притронулся к чашке.

– Ты уже взрослый, скоро окончишь университет, будешь в силах зарабатывать сам. Если ты такой самостоятельный в вопросах женитьбы, то, будь добр, прими ответственность за себя и свою будущую жену.

– Это вы с отцом решили или ты, как всегда, приняла решение за двоих?

– Ты же знаешь, что и отец не жалует ее. Надеюсь, вы еще не спите? Интимная связь с несовершеннолетней уголовно наказуема, имей в виду. Мало нам от нее проблем, не хватало, чтобы она в подоле принесла. Какой позор!

– Вы можете с отцом не лезть хотя бы в мою постель? Я в силах разобраться сам!

– Нет, не в силах, Мартин Милтон Миллс! Эта девка вскружила тебе голову. И пока ты живешь в этом доме, ты не женишься на Кларк ни по залету, ни по собственной воле, – раздраженно объявила Молли.

– Не много ли ты себе позволяешь? Я уже давно совершеннолетний и вправе жить так, как хочу.

– Это ты себе слишком много стал позволять, мистер Милтон! Матери грубишь! Дома почти не появляешься! Таскаешь везде эту девчонку за собой! Она вообще учится? Или в ее планы не входит образование, а только замужество с наследником компании?

– Конечно, она…

– Неважно, – Молли грубо перебила сына. – Не думаю, что она окончит успешно хотя бы среднюю школу. Я хочу, чтобы ты женился на девушке своего круга, на ровне.

– Ровня – это кто? Наследница какой-нибудь крупной компании? А дальше что? Все как у всех?

– А что в этом плохого? Лучше ссориться каждый день? Дайнека у нас уже неделю, скажи, вы хоть раз повздорили?

– Дайнека – подруга, и я не лезу в ее жизнь, потому что она не станет частью моей семьи! И вспомни моих предыдущих девушек! Мне не о чем было с ними говорить, кроме как о сплетнях, украшениях и тряпках! С Кимберли я говорю о звездах и планетах, о религии, философии, обо всем. Она открывается для меня каждый день с новой стороны. И ей совсем неинтересно, сколько денег на моем счете.

– А для чего тебе говорить со своей будущей женой? Для болтовни есть друзья и подружки. Тебе жену надо выбирать по статусу! Чтобы выйти с ней в люди и не опозориться, когда она откроет рот! Чтобы детей манерам учила, книги им читала! Кимберли далека от этого, как ты не поймешь! И ей неинтересны нули на твоих счетах только потому, что пока вы не женаты, они не принадлежат ей. Останешься с ней – лишишься наследства и всего того, что мы тебе купили. Посмотрим, как тогда она тебя будет любить. Интересно, сколько минут продержится ее любовь, когда ты явишься к ней на автобусе, а не на Porsche 911, – Молли сидела всклокоченная и красная от негодования.

Мартин встал с дивана и поправил пуловер.

– Ну что ж, если ты так решила… Я выбираю Кимберли Кларк, даже если она не выберет меня. А ваше наследство я в гробу видал.

Мартин вышел из гостиной под огорошенный взгляд матери, а на третьем этаже, у лестницы, стояла все слышавшая и улыбающаяся Дайнека.

Глава 7

Дайнека зашла без стука в комнату Мартина. Он лежал на кровати и, смотря пустым равнодушным взглядом на экран телевизора, монотонно переключал в беззвучном режиме каналы.

– Ты не против моей компании? – Доусон, мягко ступая, прошла к кровати и села с краю.

– Мне жаль, что тебе пришлось выслушать нашу ссору. Ты сейчас, наверное, себя некомфортно чувствуешь, – Мартин повернул голову к Дайнеке.

– Все в порядке, мы не чужие люди. Твоя мама успокоится. Она рано или поздно смирится с твоим выбором. Ты же ее единственный сын.

– Я не хочу обсуждать это. Мне осточертели скандалы. Все стоит поперек горла. Мама никогда не примет Ким. Ты же слышала – она готова даже отречься от меня, – Мартин отложил пульт и помассировал пальцами уставшие глаза. – Мне приходится ежедневно делать выбор между родителями и любимой девушкой. И нет конца и края этому.

– Я понимаю твою маму, – Доусон коснулась рукой друга. – Она видит, как тебе тяжело после ваших ссор. Молли судит со своей колокольни – с высоты прожитых лет, опыта. Она считает, что Кларк с тобой только из-за материальной выгоды. А ты с ней – только из-за гормонов. Из-за новизны. Она же из другой прослойки, и тебе интересен ее мир – тот, где нет денег. И Молли боится, что ты потеряешь хватку, интерес к учебе, к тому, чтобы удержать и расширить семейный бизнес. Она боится, что тебе понравится жить так, как живут другие люди, а потом тебе это так же быстро надоест, но ничего исправить уже будет нельзя. И она никогда не отречется от тебя, ты же ее сын. Все, что делают твои родители, – для твоего же блага.

– Но это моя жизнь, Дайнека! Мои ошибки и мой выбор. И если я ошибусь, то не буду никого винить, кроме себя самого, понимаешь? Это только лишь мой опыт. Я понимаю родителей, они свою жизнь положили на то, чтобы мы ни в чем не нуждались. Чтобы у меня были лучшее образование, свежие продукты и чистый воздух возле дома. И я благодарен им за это. Но я не должен им за это ничего! – он сделал паузу. – Ты тоже считаешь, что Кимберли мне не пара?

– Нет, я так не считаю, – слукавила она. – Жизнь разная, и я была по обе стороны баррикад. Сегодня ты ешь из золотых тарелок, а завтра просишь милостыню на вокзале. Но я тебе вот что скажу, милый друг: мир создан из любви. В ней нет сложностей, в любви все проще простого. И если она приносит тебе боль, то это не любовь, Мартин, а обман.

Дайнека вышла из комнаты, а Милтон выключил телевизор и, выйдя из дома, сел в машину.

* * *

– Марти? – Кимберли закрыла книгу, которую читала перед сном.

– Я у твоего дома, выйди, нужно поговорить.

Ким выбежала к жениху, радуясь, что Мартин признал свою неправоту и приехал, чтобы все обсудить.

– Ты здесь, чтобы помириться? – она села на переднее сиденье и поцеловала Мартина, глядя на него горящими глазами. Она всегда так смотрела на него.

– У меня сегодня состоялся очередной разговор с матерью из-за наших отношений.

– Так вот зачем ты приехал, – огонь в ее глазах потух, и она склонила голову. – Кажется, я понимаю, к чему ты клонишь, – Кимберли, нервничая, стала натягивать рукава кофты на пальцы. Она не хотела расставаться с Мартином. Теперь она готова была отказаться от всего мира, лишь бы он был рядом.

– Мама сказала, что если я женюсь на тебе, то она лишит меня наследства. Всех активов.

Кимберли посмотрела на Мартина, понимая, что этот разговор между ними – последний.

– Но я выбрал тебя, – признался Мартин.

– Ты пошел против воли родителей?

– Как и всегда. Я всегда выбирал тебя. Деньги – это всего лишь деньги. Я заработаю их сам. Мы вместе заработаем. Я с тобой жить хочу. Работать хочу. Учиться. Выводить новые сорта роз. Познавать мир. Узнавать что-то новое. Я просыпаюсь с улыбкой на лице, Ким, потому что ты есть у меня. Потому что я есть у тебя. Я не хочу больше ни с кем ссориться. Хочу обнять весь мир, – Мартин взял руки Ким в свои. – Пообещай, что ты никогда не предашь и не отречешься от меня. Дай слово, что ты отдаешь свое сердце в обмен на мое, отныне и навсегда.

– Обещаю, Марти. Я буду с тобой всегда, что бы ни случилось.

– И с Амандой разорвешь отношения?

– Я минимизирую общение. Но порвать полностью нашу дружбу я не могу. Мартин, не поступай так же, как твоя мама, прошу тебя. Не заставляй меня отказываться от одного человека в пользу другого, не режь меня без ножа по живому. Я прекращу ходить на вечеринки. По правде говоря, я никогда не получала от них удовольствия. И я совсем там не расслабляюсь, наоборот, напрягаюсь еще сильнее, не чувствуя себя в безопасности. Конечно, Аманда не заставляла меня, и я не пытаюсь сейчас оправдаться перед тобой. Я ходила туда по своей воле, потому что люблю Аманду и мне нужна была ее компания.

– Сейчас я люблю тебя еще сильнее, Кимберли Кларк. Я завтра заеду за тобой.

– Постарайся не ссориться с родителями. Я чувствую себя яблоком раздора.

– Они смирятся с тем, что ты моя будущая жена. Им придется это сделать.

* * *

Дайнека встретила Милтона-младшего в холле. Услышав звук открывающихся ворот и заезжающей на территорию дома машины, она спустилась вниз, на ходу подвязывая шелковый халат с перьями на манжетах, который подарила ей на Рождество миссис Милтон.

– Дайнека, ты чего не спишь? Время уже позднее, – Мартин прошел мимо подруги на кухню выпить стакан сока.

– Тебя ждала, – Доусон прошла вслед за Мартином. – Я ведь завтра уезжаю. Каникулы так быстро закончились. Как и все хорошее.

– Ты можешь приезжать в гости. Я приглашу тебя на празднование дня рождения.

– Я обязательно приеду, – Дайнека села на оттоманку. – Мартин, я приготовила ужин, он ждет нас в столовой. Ты проведешь со мной последний вечер?

– Приготовила ужин? Ты молодец, я ужасно голоден, – Мартин прошел в столовую, где был накрыт один конец длинного стола. – Сама приготовила утку?

– Мне немного помогла Рут, – Дайнека улыбнулась и зажгла свечи. – Раз сели ужинать, так налей вина. – Мартин пошел за вином, а Доусон разложила по тарелкам горячее и салат. Мартин вернулся с бутылкой из погреба и, разлив молодое вино по бокалам, разбавил его водой.

– Я хочу поднять тост за наше старое новое знакомство, – Дайнека сжала кончиками пальцев ножку бокала, стоящего на столе. – За твою гостеприимность. Хочу выпить за нашу возобновленную дружбу, которая со временем, я верю, будет только крепнуть. За тебя, Мартин.

– За тебя, – Мартин с Дайнекой чокнулись бокалами и приступили к ужину.

– Как тебе утка? – Дайнека улыбалась и восхищенно смотрела, как Мартин с аппетитом ел ее блюдо.

– Объедение. Теперь ты должна попробовать мой тыквенный пирог, – Мартин указал вилкой на Доусон. – Такого пирога ты нигде и никогда не попробуешь.

– Семейный рецепт?

– Нет, исключительно мой. Бабушка пекла тыквенный пирог на каждый День благодарения. Я полюбил его тогда с первого куска. Но я изменил рецепт и теперь, когда ем его, то представляю себе любовь.

– Как это? – Дайнека завороженно наблюдала за Мартином, говорящем о любви – пусть и не к ней, но это поправимо. Стоит только запастись терпением, а время поможет.

– Любовь, которая появилась не с началом земной жизни, а которая, как ниточка, тянется из другой и переходит в следующую жизнь. Вечная любовь. Подсознательная – не как часть жизни, а как ее смысл, понимаешь?

Дайнека понимала. Она хотела, чтобы сегодняшний вечер длился вечно. Чтобы Мартин говорил ей о любви всю ночь. И чтобы это стало смыслом ее жизни. А Мартин продолжал:

– Это такая любовь, когда сердца притягиваются друг к другу, как две планеты.

– Я хочу испробовать твой тыквенный пирог. Хочу хотя бы на вкус попробовать эту любовь, – произнесла без улыбки Дайнека и серьезно посмотрела на Мартина. Так, будто предлагала ему познать с ней эти чувства. – Можно я буду расценивать предложение отведать пирога как повод наведаться в гости? – она перевела тему и застенчиво улыбнулась, понимая, что поставила Мартина в неловкое положение, и сама смутилась от этого.

– Конечно, приезжай в любое время, – Мартин вытер губы салфеткой и допил вино из бокала. – Дайнека, я признателен тебе за ужин. Я приму душ и пойду отдыхать, сегодня был суматошный день, – Мартин поднялся из-за стола, давая понять, что ужин окончен и продолжения не будет. – И тебе не помешало бы выспаться перед долгой дорогой. Если Рут еще не спит, – он показал на посуду, – попроси ее, она уберет со стола.

– Спокойной ночи, Мартин.

– Спокойной ночи, Дайнека.

Милтон поднялся в свою комнату, а Доусон осталась сидеть за столом, в свете догорающих свечей. Она пила вино, вперемешку со слезами, вытирая их перьями на рукавах халата.

Глава 8

«С днем рождения, Мартин!»

Милтон-младший вышел на террасу на втором этаже и увидел баннер и воздушные шары, украшающие ворота. Он потянулся после сна, улыбнулся надписи и позвонил Ким.

– Это ты повесила? – именинник глотнул кофе и оглядел мир. Горизонт был укутан серой сентябрьской дымкой, и розы в саду сверкали от росы после тумана.

– Я, – она улыбнулась в трубку, вспоминая утреннее приключение. – Я перелезла через забор, пока рассвет не забрезжил, и повесила плакат. Ты бы знал, как зашкаливал адреналин, я боялась, что меня заметит охрана! – засмеялась звонко Кларк.

– Охрана тебя заметила, Кики! Они же знают тебя и поэтому не стали мешать сюрпризу. Ты подарила мне радость с самого утра. Ты удивительная девушка, Кимберли Кларк. Я тебя обожаю и жду на сегодняшнюю вечеринку.

– Мне приехать раньше запланированного времени?

– Да, я хочу, чтобы вы с Матильдой и Ником были рядом со мной весь день. Приезжай как только сможешь.

* * *

– Милти, с днем рождения! Твой день – как афтепати августа, – Мартин засмеялся, а я прошла в гостиную, где уже были Ким, Ник, Дайнека, Скотт, Дэвид и пара друзей Мартина, которых я видела два-три раза на его предыдущих днях рождения. Я подарила Мартину его портрет, написанный известным художником, с поставленной сегодняшней датой: 03.09.2009.

– Матильда, располагайся, остальные еще не подъехали. Что будешь пить из аперитивов?

– Абсент.

Мартин сходил на кухню и принес ведерко со льдом, в котором лежала бутылка с жидкостью горчично-прозрачного цвета, закрытую бутылку воды и порционный сахар. На фуршетных столах лежали закуски и блюда. Мы выпили за здоровье именинника и вышли во двор, где повара готовили барбекю и овощи на гриле.

– Что подарили тебе родители? – я слегка ткнула Мартина в плечо бокалом. – Хвастайся!

– Porsche 911 Carrera. Я знал об этом подарке, просто они решили официально подарить его на мое двадцатилетие.

– Заберешь меня как-нибудь с работы? Коллеги просто сдохнут от зависти! – я рассмеялась, а Мартин кивнул, улыбнувшись.

– Конечно, я весь к твоим услугам, Мати.

– Мартин и меня обещал покатать по ночному городу, – Дайнека слегка стукнула своим бокалом о бокал именинника, чокаясь. Мартин улыбнулся уголками рта. Хорошо, что Кимберли этого не слышала, она сидела на лежаке и завороженно смотрела на то, как повара ловко управляются с мясом.

– Эта девушка удивляет меня с каждым днем все больше, – шепнул Мартин мне на ухо, незаметно показывая на Кики. – Мы говорим о дорогой тачке, а она смотрит, не отрываясь, на то, как люди жарят мясо.

– Ну когда она еще увидит, как профессиональные повара ловко разделываются с барбекю? А на своей машине ты и так ее будешь возить, – я подмигнула Мартину.

– Я зайду внутрь, хочу переодеться для бассейна, – отвлекла нас Дайнека и ушла в дом, слегка покачивая бедрами.

Я легла на свободный шезлонг и чокнулась с Ким бокалами:

– За Мартина!

Ворота открылись, и на территорию въехали еще пять машин: прибыли друзья и одногруппники именинника.

* * *

– Миссис Милтон, вы можете говорить? Я звоню вам из дома, пока все на улице ждут мясо, – Дайнека заперлась в своей комнате.

– Да, дорогая. Как дела у вас?

– Кимберли пьет шампанское бокал за бокалом, я стараюсь быть ближе к Мартину.

– Не удивлюсь, если эта девчонка напьется и уснет в кустах моих настурций еще до празднества, – фыркнула Молли. – Дайнека, ты должна сегодня переспать с Мартином и забеременеть от него, слышишь, детка? Мы больше не можем ждать. Прошел почти год с вашей встречи, а мы не продвинулись ни на йоту. Наш сын не сегодня завтра объявит о свадьбе с этой девчонкой, и тогда все кончено. Сделай так, чтобы она уснула раньше вас, а лучше отправь ее домой. И когда все разъедутся – приди к нашему сыну в спальню и соблазни его. Он будет выпившим и расслабленным. Сделаешь ему массаж, а там уже дело нехитрое. Ты должна только забеременеть, а остальное предоставь нам с мистером Милтоном.

– Хорошо, Молли. Я все сделаю.

– Мы приедем послезавтра вечером. Делай, что нужно. Фору я тебе даю.

* * *

Дайнека вышла в купальнике и парео к бассейну, где уже веселились друзья Мартина. Опустив солнцезащитные очки, она посмотрела на Кимберли. Та по-прежнему отдыхала на лежаке и смеялась с какой-то девчонкой, сидевшей на бортике бассейна и болтавшей ногами в воде. Подняв обратно очки, Дайнека зашла на кухню и взяла чистые бокалы.

– Налейте шампанского для меня и подруги.

Официант плеснул пенящийся золотистый напиток, а Доусон, забрав бокалы, поднялась в свою комнату. Она достала из потайного кармана сумки пакетик с розовой таблеткой и кинула ее в один из фужеров. Шампанское зашипело и запенилось. Подождав, пока таблетка растворится полностью, она взяла бокалы и вышла в патио.

– Можно к вам присоединиться? – Дайнека легла на свободный шезлонг рядом с Ким и поставила на столик шампанское. Подняв сразу свой фужер, она произнесла тост в честь Мартина: – За того, кого мы любим!

Ким чокнулась с Дайнекой и ребятами, которые поддержали тост.

Кларк выпила шампанское до дна и почувствовала, как закружилась голова. Это уже вторая порция за сегодня. Учитывая, что она совсем не пьет спиртные напитки, двух дозировок ей более чем достаточно.

– Хочу поплавать, мне нужно освежиться, – Ким приподнялась на шезлонге.

– Нет, тебе лучше отдохнуть. Ты много выпила, – Дайнека остановила ее рукой, чтобы Кимберли не отрезвела от свежей прохладной воды.

– Отстань, – Ким прыгнула в бассейн и залезла на надувной пончик, болтая ногами и руками в воде.

– Все в порядке? – Мартин подошел к Доусон, глядя на то, как Кими плавает на круге и вскрикивает от радости.

– Да, твоя подружка много выпила. Пусть веселится, – Дайнека пила игристое и смотрела на девушку как на героиню комедийного сериала.

– Мартин, может, уложить Кимберли спать? – я подошла к Мартину. Поведение Кларк мне совсем не нравилось. Она привлекала всеобщее внимание и вела себя неподобающе невесте именинника.

– Марти, я никогда не плавала в бассейне! – крикнула Ким, развеселившись. – Можно я буду приходить сюда каждый день, чтобы поплавать? Если твоя мама разрешит, конечно.

Стоявшие рядом с бассейном ребята рассмеялись. Мартин допил шампанское до дна и отошел к бару за добавкой. Дайнека ехидно улыбалась.

Кимберли вышла из бассейна, залезла на накрытый стеклянный стол, поставленный во дворе, и начала танцевать. Кто-то сделал музыку громче, кто-то, взболтав бутылку шампанского, обливал окружающих. Капли воды с купальника и волос девушки попадали на блюда и близстоящих гостей.

– Давайте танцевать! – Ким выплясывала, не обращая внимания на то, что все гости смотрели на нее. Кто-то ей аплодировал, кто-то смеялся над ней. Я встревоженно посмотрела на Мартина – казалось, он хочет провалиться сквозь землю. Когда Кимберли принялась развязывать верхнюю часть купальника, Мартин стянул ее со стола и, извинившись перед всеми, занес на плечах в дом.

– Она совсем не употребляет алкоголь. А сегодня позволила себе выпить, не зная, какую реакцию даст шампанское, – попыталась я все объяснить нашим друзьям. Спустя время я решила проверить, все ли в порядке.

– Как она? – я поймала Мартина на лестнице второго этажа.

– Спит. Я помог ей принять душ и дал лекарство при алкогольном отравлении. Положил в своей комнате.

– Мартин, не злись на нее. Она веселилась в честь тебя.

– Она опозорила меня перед друзьями, Матильда. Зная, что ее организм не перенесет столько спиртного, хлестала бокалы один за другим. Я не хочу ее видеть. Если она так же напивается на вечеринках с Амандой, то пусть проспится и проваливает. Спасибо за подарок, Кимберли Кларк! – Мартин крикнул в сторону своей комнаты и, отодвинув меня, вышел из дома.

Глава 9

– Проснулась? – Мартин склонился над Ким, держа стакан фильтрованной воды с разведенной в ней таблеткой аспирина.

– Мартин, что случилось? Как я уснула? Не помню и половину вчерашнего вечера, – Кимберли лежала в кровати, с растрепанными волосами и гудящей головой.

– Ты напилась. Сначала ты развлекалась в бассейне на надувном круге, потом танцевала на обеденном столе и пыталась снять с себя верхнюю часть купальника. Я быстрее стянул тебя со стола. Да, еще ты подходила к поварам и пыталась выведать у них рецепт жареного мяса.

– Боже, какой позор. Я этого не помню…

– А все мои друзья помнят. Спасибо тебе за вечер. Ты будешь завтракать? – спросил Мартин, как любой вежливый хозяин. – Рут приготовит тебе все, что захочешь.

– Нет, спасибо. Кусок не лезет в горло, – Ким села в кровати. – Ты водил меня вчера в душ?

– Да. Я хотел привести тебя в чувство.

– Мартин, в алкоголь что-то подмешали, я уверена. Я точно помню, что выпила два бокала. Я не могла слететь с катушек с пары фужеров.

– Никто ничего не подмешивал. Мои друзья не употребляют наркотики, мои друзья – не твои, Кики.

– Я не хотела, чтобы так вышло. Я не отдавала отчета своим поступкам, Марти.

– А мне что прикажешь делать? Пей аспирин.

– Убей меня! Какой позор…

– Мои друзья не особо хорошего мнения о тебе. Кроме Ника и Матильды. Но и их терпение закончится, так и знай. Они любят тебя потому, что ты моя девушка. Но всему приходит конец.

– Я не знаю, что на меня нашло! Я никогда так себя раньше не вела!

– Я не верю, что ты не пьешь алкоголь. Твое поведение говорит о том, что выпиваешь ты регулярно. Если ты так же ведешь себя на вечеринках Аманды, то нам дальше не по пути.

– Что? Что ты несешь?

– Я не хочу спорить и выяснять правду. Вчерашнего унижения мне было достаточно.

– Ты больше не хочешь меня видеть?

– Сейчас нет. Я все еще зол на тебя. Я не ожидал такого, да еще у всех на глазах. Будто ты специально решила испортить мне праздник. Моей маме уже доложили о твоих выходках, в этом я не сомневаюсь. Такси ждет тебя у дома. Как будешь готова, можешь ехать.

– Но Мартин!

– Не хочу ничего слышать! Ты виновата, но вместо того, чтобы признать вину и попросить прощения – оправдываешься и защищаешься! – Мартин повысил голос, больше не в силах пререкаться с Кларк. – Дай мне пару дней. Я остыну, и мы поговорим.

Кимберли не притронулась к стакану с аспирином. В носу защипало от подступивших слез в глазах. Одевшись, она вышла к такси. Мартин смотрел на нее из окна разочарованным взглядом.

* * *

– Детка, мне уже рассказали, что вытворила эта девчонка вчера на празднике моего сына. Скажи, это правда? – прокричала в трубку шокированная Молли.

– Да, миссис Милтон, – Дайнека лежала в ванной и пила ананасовый сок. – Она танцевала на столе… я даже слова не хочу такого говорить, – Доусон тяжело вздохнула. – Танцевала стриптиз на обеденном столе при всех друзьях Мартина, приставала к поварам и, плескаясь в бассейне, кричала, что она бы приходила чаще в гости, если бы вы позволяли. Мартин затащил ее в дом, чтобы она проспалась.

– А сейчас где она?

– Ваш сын вызвал ей такси, и она уехала домой, размазывая слезы по щекам. Я видела, как она шла по двору.

– Мерзкая дрянь. Мало того, что она портит моему сыну жизнь, так еще и главный праздник испортила. Надеюсь, Мартин теперь посмотрит на нее трезвым взглядом и увидит, кто она такая! Будущая мать… Да ни одному ребенку не пожелаешь такой матери.

Дайнека сочувственно вздохнула в трубку и глотнула сока.

– Детка, Рут сообщила, что гости разъехались, дома будете только вы с Мартином, – продолжила миссис Милтон. – Сделай сегодня, что нужно. Мы с мистером Милтоном вернемся завтра и соберем семейный совет. Возможно, отправим вас с Мартином куда-нибудь отдохнуть вдвоем. Этот год последний в университете, дальше мой сын будет руководить компанией. Я думаю, он готов к семье и детям. А я хочу погулять на свадьбе, – игриво проворковала Молли в телефон будущей невестке.

– Не волнуйтесь, мамочка. Мы с вами хотим одного и того же, – Дайнека положила трубку и нырнула под воду с пеной.

* * *

Доусон приоткрыла дверь в комнату Мартина и, осторожно ступая в полной темноте, прошла к его постели. Приподняв край одеяла, она залезла под него в одном нижнем белье. Мартин лежал к ней спиной, и Дайнека положила свою руку на его живот, просунув холодную ногу между его ступней.

Мартин проснулся от прикосновений, повернулся и, увидев подругу, подскочил.

– Дайнека, что случилось? – хриплым спросонья голосом пробормотал он.

– Мартин, твой дом очень большой, и мне страшно спать одной в комнате на всем этаже, – испуганным голосом прошептала Доусон.

– Ты можешь лечь в соседней со мной комнате и не закрывать дверь. Наша территория охраняется, а дом на ночь ставится на сигнализацию.

– Нет, я не боюсь грабителей. Мне просто страшно спать одной.

Милтон вздохнул и взял свою подушку:

– Спи здесь, я лягу на полу. Бояться нечего.

– Я почти всю сознательную жизнь спала с тетушкой на одном диване и привыкла кого-то обнимать во сне. Поспи со мной, иначе мне приснится страшный сон, – дрогнувшим голосом попросила девушка.

– Дайнека, это неправильно. У меня есть невеста. С которой ты к тому же знакома. Нет обстоятельств, которые вынуждают нас спать вместе. Ты ведь уже ночевала одна в комнате в моем доме, и ничего не случилось. Ложись на кровати, а я постелю на полу. Я буду рядом.

Мартин поднялся, а Дайнека выпалила как на духу:

– Ты о невесте своей думаешь, а она твою любовь давно предала.

– Что ты имеешь в виду? – Мартин повернулся к Дайнеке.

– Она тебе изменяет, Мартин.

Милтон включил свет и снова подошел к Дайнеке. Она села в кровати, не прикрываясь и щурясь от ярких лампочек.

– Что ты такое говоришь, женщина? – Мартин изменился в лице и грозно посмотрел на нее.

– Я не хотела тебе говорить… – она опустила глаза, будто стыдясь того, что знает. – Никто не хотел говорить. Кларк изменяет тебе.

– Никто не хотел говорить? Это ты о ком?

– Ник, Матильда и все ваши знакомые. Почти весь город знает.

– Это ведь шутка? Если ты это придумала только для того, чтобы остаться в моей кровати этой ночью, то это низко и подло, – в негодовании выпалил он. – Я никому не позволю оклеветать Кики.

– Я понимаю, ты потрясен. Увы, это не шутка, Кимберли изменяет тебе давно, и не с одним мужчиной.

– Дайнека, я еще раз повторяю, если ты не перестанешь нести чушь, то сейчас же уйдешь не только из моей комнаты, но и из этого дома, – сон Мартина как рукой сняло. Он стоял растрепанный, в шелковых пижамных шортах, а на лбу проступила испарина. – Если есть доказательства, то предоставь их мне. А без подтвержденных фактов я заткну рот любому, кто порочит имя Кимберли, кто бы это ни был.

– Я не хотела тебе говорить, тем более вот так, в лоб. Сказать такую правду – все равно что швырнуть мокрой тряпкой в лицо. Влезать в чужие отношения и рушить их… Кто сподобится на такое? И все же мне жаль, Мартин, но твоя Кики – волк в овечьей шкуре.

– Мне нужны доказательства, я повторяю еще раз. А до того я запрещаю тебе даже ее имя произносить.

– Далеко ходить не нужно. Это Френк Фокс. Он живет на окраине нашего округа.

– Френк Фокс? И как же ты узнала про него?

– До меня дошли слухи, что Кимберли часто видят у дома Френка. Сначала я подумала: мало ли зачем она к нему приходит, они что, не могут дружить? Они ведь живут почти по соседству. Но я решила спросить Фокса об этом лично. Я не хотела, чтобы тебя держали за дурака. Я узнала адрес Френка и пришла к нему, а он все и рассказал, без утайки. Более того, он признался, что не единственный, кто утешает Кларк в моменты ваших ссор. Она побывала в постели у половины города, Мартин, – Дайнека с разочарованием в голосе завершила исповедь.

Глава 10

Мартин резко затормозил возле дома Френка. Давя на дверной звонок, он сжимал правую руку в кулак и напрягал скулы на лице, шевеля желваками.

Дверь открыл парень в татуировках и с пирсингом в ушах, причитая, кого же принесло ни свет ни заря.

– Ты Френк Фокс? – выпалил Мартин.

– Да, а че?

Мартин врезал Френку, тот упал, держась за нос, из которого хлынула кровь.

– Ты спал с моей невестой?

– Че? С какой невестой? – Фокс поднялся, а Мартин схватил его за грудки. Руки сразу испачкались в крови, которая, не останавливаясь, лилась из носа Френка.

– Ты спал с Кимберли? Отвечай, ублюдок!

– Лучше спроси, кто с ней не спал, – Френк усмехнулся, шмыгнув окровавленным носом. – Чувак, да твои рога небо подпирают.

Мартин еще раз ударил Френка в нос, Фокс снова упал, завыв от боли.

– Ты разве не знал, что она моя невеста?

– Когда девушка сама прыгает к тебе в постель, будешь ли ты ей читать мораль и помнить о том, чья она невеста, – прогундосил Френк.

– Но мужские принципы, видимо, тебе неизвестны. Попадешься мне еще раз – я тебе ноздри порву, – Мартин резко развернулся и направился к машине быстрым шагом.

Пытаясь остановить льющуюся из носа кровь рукой, Фокс крикнул Мартину вслед:

– Мудак, со своей шлюхой разберись!

Мартин развернулся и побежал к двери Френка, но тот успел закрыть ее и запереться.

Разъяренный Милтон ударил кулаком по белой деревянной двери, оставив в ней кровавую вмятину.

Сев в машину, он дрожащими от гнева и досады руками набирал мой номер. Его телефон испачкался в крови, но его сейчас это заботило в последнюю очередь.

– Милти, что случилось? Который час? – проворчала я в трубку, стянув маску для сна с глаз.

– Матильда, я узнал, что Кимберли мне изменяет. Судя по всему, об этом давно все знают, кроме меня. Скажи, что это неправда.

– Я не ловила ее за руку. До меня доходили слухи, что она спала с парой парней. Я не знаю их лично, но слышала о них на тусовках. – Это была правда. Тут и там, находясь в разных компаниях, я только и слышала о том, что невеста Мартина изменяет ему. Парней, которые спали с ней, я лично не знала, но, как говорят, дыма без огня не бывает. – В книжном клубе уже неделю все обсуждают личную жизнь Кимберли. Я перестала там появляться, мне омерзительно это слышать.

– Я только что уехал от Френка Фокса, он подтвердил все. Матильда, скажи мне, как она могла? Чего ей не хватало?

– Мы не хотели тебе говорить, потому что это всего лишь слухи. И даже Френк мог соврать. Найди еще парней, которые замешаны в связи с Ким, и попытайся разобраться, – я пыталась образумить Мартина не верить сплетням и все тщательно проверить.

– Как ты себе это представляешь? Искать этих парней и выяснять, кто из них спал с моей невестой и сколько раз? Считаешь, мне недостаточно позора? Да и зачем Френку лгать? – рассуждал Мартин, чтобы найти логику в словах Фокса. – Он не влюблен в Кларк, не ее бывший парень, она не публичная личность, чтобы обсуждать ее и приписывать себе интимные связи с ней. Матильда, нет причин не верить Френку. К тому же у нас были ссоры как раз на почве того, что она проводит слишком много времени с Амандой в окружении парней. Аманда спит со всем городом и тянет туда же за собой Кимберли. Я ведь предупреждал, что все так и закончится, – Мартин стукнул по рулю, ему хотелось сейчас что-нибудь разбить или сломать.

– Что ты будешь делать? Поговори с Кимберли. – Мне было жаль его. Я любила Мартина и не хотела, чтобы он страдал. К Ким я относилась лучше, чем все окружение Мартина, потому что видела, что он с ней счастлив. Но если она ему изменяет, увы, я отрекусь от нее тоже. Я не позволю даже ей причинять боль моему лучшему другу.

– Матильда, я понимаю, ты не хочешь, чтобы я рубил с плеча. Ты всегда взвешиваешь все факты, чтобы принять то или иное решение. Но все понятно и без очных ставок. Я сейчас еду к ней, хочу посмотреть в ее глаза.

– Мартин, подумай, прежде чем обвинять ее. Это очень серьезный шаг. В любом случае, я на твоей стороне.

– Я уже все обдумал, – Милтон положил трубку, а я не могла поверить в то, что Кимберли променяла отношения с Мартином на пару интрижек на стороне.

* * *

– Кимберли, выйди на улицу. Я жду тебя в машине, – Мартин позвонил Ким и приказал ей выйти. Оттирая влажными салфетками засохшую на руках и смартфоне кровь, он был морально раздавлен.

– Марти, доброе утро. Что случилось, почему ты приехал в семь утра? – заспанная Ким села в машину и потянулась поцеловать жениха, но тот отстранился.

– Я не спал всю ночь, еле выжил, – Мартин говорил дрожащим от ярости и обиды голосом. – Я хочу задать тебе вопрос и прошу тебя сказать правду. Ты знаешь, что я не выношу лжи.

– Конечно, задавай. Конечно, я отвечу честно, мне от тебя скрывать нечего, – встревоженно ответила Ким. – Но почему этот вопрос не мог подождать хотя бы еще пару часов? И почему ты не спал всю ночь?

– У тебя есть другие мужчины?

Кимберли ожидала какого угодно вопроса, но не этого. Она думала, что он спросит – выйдет ли она за него замуж, готова ли прожить с ним всю жизнь, хочет ли от него детей. На худой конец, согласна ли она всю жизнь прожить с его родителями в одном доме… Но этот вопрос… вогнал ее в ступор, и она не смогла найти слов.

– Я повторяю вопрос: изменяла ли ты мне с другими мужчинами?

– Мартин, ты что такое говоришь?! У меня и в мыслях такого не было! Какая муха тебя укусила? – вскрикнула Ким возмущенно.

– Эту муху зовут Френк Фокс. Знаешь такого?

– Знаю, – ошарашенно выпалила Ким, – мы учились в одной параллели, и между нами никогда ничего не было и быть не могло. Я даже не здоровалась с ним. Он же курит травку и избивает своего младшего брата.

– Ну, чтобы спать, необязательно перекидываться приветствиями. Но вот Френк утверждает, что знает тебя очень хорошо. А помимо него еще несколько парней. Ты на слуху у всего чертового города, Кимберли Кларк.