Читать книгу бесплатно В поисках счастья прямо сейчас на нашем сайте wow-guides.ru в различных форматах FB2, TXT, PDF, EPUB без регистрации.

«В поисках счастья» – это роман о поиске истины, самоотверженности и испытаниях на пути к обретению себя. Здесь каждый герой – загадка, каждый выбор – роковая развилка. Через трагедии и радости, любовь и предательство герои книги сталкиваются с собственными внутренними демонами, неуловимыми судьбами и опасными связями. Их ожидания разрушены, и каждый новый шаг таит в себе риск утраты – друзей, семьи, даже собственной души.

«В поисках счастья»

«Searching for happiness»

Глава 0

«Жизнь»

Первым было не слово. Первым был покой.

Покой тянулся в бесконечной Пустоте, без звуков, без света, без дыхания. В этой Пустоте не существовало ни времени, ни пространства. Она была тихой, безмолвной, как сон, в который не приходит пробуждение. Она не знала ни боли, ни радости, ни жизни, ни смерти. Это была Пустота, в которой не было даже осознания самой себя – абсолютная тьма, неподвижная, как сама вечность.

Но в тишине начал зарождаться первый отблеск мысли. В глубине Пустоты, там, где не было ничего, появилась едва заметная искра, проблеск чужой воли, прорывающейся сквозь безвременье. Она была ничем и всем одновременно – началом всего и его завершением.

И вот, он пришел. Существо, возникшее из ничего, рожденное самой Пустотой, наполнило её своей мыслью и своим присутствием. Ему не было имени, ибо он был выше имен и форм. Его называли Бессмертным. Он был и не был одновременно, но каждый уголок Пустоты чувствовал его, как лёгкий порыв холодного ветра, неслышный, но ощутимый.

Бессмертный взирал на бескрайнюю тьму вокруг, и, словно тихий шёпот, мысль пронеслась сквозь его сознание. Он понял, что для того, чтобы мир стал полным, нужно не только начало, но и движение, не только покой, но и стремление. И в этом стремлении он сотворил первую мысль, которая приняла форму.

Так возникло первое существо – Демон.

– Имя тебе Демон, – произнёс Бессмертный своим безмятежным голосом.

Демон был первым, и он сразу же стал символом хаоса и разрушения. Но Демон, несмотря на своё могущество, был послушным творению Бессмертного. Ему не было места в мире, который ещё не существовал, и потому он блуждал в пустоте, лишённой смысла и содержания. Бессмертный наблюдал за ним и вскоре осознал, что одно лишь разрушение не может быть основой для вселенной.

Тогда он создал новое существо – Жизнь.

Это была бездушная материя, состоящая из земли, воды, растений и животных. Всё это было жизнью, но лишённой разума, лишённой смысла. Всё это просто существовало, как механизм. И Бессмертный наделил эту жизнь светом. Этот свет был Ангелом – вторым созданием Бессмертного.

– Имя тебе Ангел, – сказал Бессмертный, наблюдая, как в этой новой форме жизни зародилась радость и движение. – Ты принесёшь свет, что пробудит мир к существованию.

Ангел стал первым существом, которое улыбалось. Его свет озарял пустоту, и она больше не была холодной и одинокой. Бессмертному это нравилось, но он понимал, что для истинного баланса должно существовать не только рождение, но и конец. Так родилась Смерть – воплощение неизбежного конца.

– Имя тебе Смерть, – произнёс Бессмертный. – Вы, трое, мои дети. В вас есть частичка меня, моей силы. Но с каждым из вас я также и делюсь своими грехами.

– Грехи? Отец, что это? – спросил Ангел, его глаза сияли интересом.

– Грех – это сила, которая в равной мере может стать вашей слабостью, – ответил Бессмертный. – Тебе, Демон, я даю грех Слабой Воли (Гнев), что всегда стремится к разрушению. Тебе, Ангел, я дарую Слепое Счастье (Гордыня) – ты будешь гордиться жизнью, но не замечать её тьмы. А тебе, Смерть, я даю Приятную Мерзость (Похоть) – грех, что принесёт тебе покой в конце всего сущего. Даже самые ужасные и коварные мысли тебя не сломают.

Однако Бессмертный не остановился. Он чувствовал, что его творение не завершено. В его разуме появилась идея о создании существа, которое будет выше его первых детей – Души. Душа должна была стать связующим звеном между всем, что живёт и умирает.

– Отец, что такое душа? – спросил Смерть.

– Душа – это то, что связывает жизнь и смерть, – объяснил Бессмертный. – Она будет давать разум жизни и дарить смысл смерти. Внутри вас есть аналог души, но то, что я хочу сотворить не совсем то же самое. Сейчас вы увидите это.

Перед ними появилось новое существо – Человек. Это создание выглядело слабым, хрупким, и в нём не было ни сил Ангела, ни ярости Демона. Однако в его глазах был страх и одновременно трепет.

– Имя тебе Адам, – произнёс Бессмертный. – Ты Человек. Твоя задача – жить. Иди и познай бытие.

Прошло время, и человечество размножилось, заполнив Землю. Люди строили города, создавали цивилизации, но Бессмертный был не вполне доволен результатом.

– Эти существа, – сказал он своим детям, – не стали тем, что я задумал. Они разумны, но их души слабы. Они не равны мне. Животные не имеют души, но мне кажется, что если я наделю их душой, они станут самой могущественной расой на Земле.

Так появился Бист – создание, которое воплощало голод и инстинкты, движимое лишь потребностью в удовлетворении своих желаний. Бессмертный знал, что Бист станет воплощением ненасытности, вечного желания получить больше, чем есть.

– Имя тебе Бист, – сказал он существу с когтями и клыками. – Тебе я даю грех Ненасытности (Голод).

Мир наполнился различными существами, каждый из которых нес свой грех. Но среди них самым великим творением был человек, ведь только он обладал той душой, что схожа с Бессмертным.

Прошли века, и люди стали доминирующим видом на Земле. Они вытеснили Бистов, но их мир был далёк от совершенства. Одни из Бистов стали воплощением нового греха – Жадности. Так появились вампиры, существа, способные менять облик и контролировать свою жажду власти.

Последним созданием Бессмертного стал Пустой – существо, чья душа не нашла покоя и застряла между мирами. Пустые становились чудовищами, не имеющими ни разума, ни чувств.

– Имя тебе Пустой, – сказал Бессмертный. – И тебе я дарую Вечную Мечту. Твоим грехом будет Самоистязание (Зависть).

Чтобы обрести покой, существа должны справиться со своими грехами. Творец всей вселенной отдал свои грехи.

Когда все существа были созданы, Бессмертный покинул этот мир.

Величественная фигура Смерти замерла в пустоте. Эта пустота была безмолвной, холодной, но не бесчувственной. Она, как зеркало, отражала его внутренние муки. Ветер, которого не существовало, тянул его чёрное одеяние, словно живое. Он не мог избавиться от вопросов, которые терзали его сознание, как яд.

– Отец ушел из-за них… – его голос был сперва тихим, словно шёпот, но потом в нём зазвучала ярость, глухой рёв ненависти, что пробирал до костей. – Эти жалкие людишки! Они подвели его! Не оправдали его надежд! Из-за них он ушел, оставив нас одних!

Смерть обвел взглядом пустоту, но не нашел ответа. Гнев его рос, как огонь, пожирая всё внутри неё.

– Я есть Смерть! Но почему у меня до сих пор нет имени? У каждого человека есть своё имя. Наш Отец дал первому человеку имя – Адам. Я тоже хочу имя! Почему Отец не выбрал мне имя? Почему оставил меня безликим? – его голос, сначала дрожащий, разразился отчаянным криком. Он поднял руки к небесам, но ответа не последовало. Его ярость и горечь рвали сердце на части, и это чувство было невыносимо.

Ангел, стоявший неподалёку, приблизился к Смерти. Его лицо было спокойным, но в глазах светилась печаль. Он видел, как страдания разрывали его изнутри, как каждое слово резало её душу.

– Так выбери себе имя, Смерть, – тихо произнёс Ангел, его голос был мягким, словно шёпот утреннего бриза. – К сожалению наш Отец не давал нам выбора. Мы существа, которые только повинуются. Но теперь Отца нет и мы имеем права выбора. Он не выбрал имена для нас, поэтому давай сделаем это сами. Мое имя будет Афин.

Эти слова стали началом. Мгновение тишины окутало их, как только другие смертные народы начали присоединяться к разговору. В безмолвной пустоте вспыхивали новые голоса, один за другим.

Первым из тени вышел Демон. Его фигура была обрамлена тьмой, словно сам мрак следовал за ним.

– Я – Демон. Но мои дети также называются демонами. Я хочу выделиться среди них. Я хочу имя, которое бы отличало меня от всех остальных. У людей есть верховное звание, которое они называют «королём». Я стану Королём Демонов.

Смерть, объятый своей яростью, резко обернулся к нему. Его глаза сверкали, как ледяные клинки, острые и беспощадные.

– Я больше не хочу быть просто Смертью, – прошипел он, его голос звучал как шорох кладбищенских ветров. – Отныне моё имя – Моро! – его слова были полны ненависти и презрения. – Я презираю человечество! Их слишком много! Они расползаются, как паразиты, засоряя этот мир своим существованием. Я выше них, я управляю их душами в моём измерении смерти. Так почему Отец сказал мне подчиняться этим слабым созданиям, этим жалким смертным?

Каждое его слово было как яд, разливаемый по воздуху. Его ярость росла, и с каждым мигом она становилась всё более неподвластной.

Афин внимательно посмотрел на него. Его лицо не дрогнуло, его голос остался холодным, но полным решимости:

– Я с тобой, Моро, – сказал он, его слова были точны, как выстрел. – Давай поиграем с этими людьми. Посмотрим, как далеко можно зайти.

И вот, игры начались. Эти игры были жестокими, безжалостными, самыми тёмными из тех, что когда-либо существовали. Моро и Афин, верховные существа, играли с судьбами людей, как дети играют с игрушками. Люди, словно марионетки, страдали и умирали. Их судьбы были ломаны и разрушены под гнётом этих игр. Но Моро не находил удовлетворения. Каждый миг их мучений лишь разжигал в нем ещё больше ненависти.

Шли годы. Сотни лет миновали. Моро наблюдала за человечеством. Он видел, как их цивилизации падали и поднимались вновь. И однажды, он принял решение.

– Они недостойны жить, – прошептал он себе. – Но я узнаю, что делает их столь важными в глазах Отца.

Так Моро воплотил себя в человеческий сосуд. Он решил прожить человеческую жизнь, чтобы понять, что скрывается за этими слабыми оболочками. Он жаждал узнать тайну их существования. Но, прожив среди людей, ответов он не нашел. Напротив, его ненависть только возросла. Он понял лишь одно – люди недостойны того дара, который им был дан.

Семьсот лет назад Моро был запечатан за попытку геноцида человечества. Шестьсот лет назад люди устроили геноцид Бистов, уничтожив их до последнего. Двести лет назад люди начали войны друг с другом, разрушая города и империи. Сто лет назад они шагнули в новую эпоху технологий, стремясь к великим открытиям. И лишь шестнадцать лет назад родился Марк Эшфорд.

Бессмертный, стоя в тени, наблюдал за новорождённым ребёнком.

– Имя тебе – Марк Эшфорд, – сказал он, его голос был холодным, как ледяной ветер. – И это твоя последняя жизнь.

Глава 1

«Происшествие в лесу»

О Марке Эшфорде ходило множество слухов, но никто на самом деле не знал его. Для одних он был лентяем, живущим без цели, для других – добряком, в глазах которого всегда искрилась искренняя порядочность. Но были и те, кто видел в нем темные стороны, замечали агрессию, кипящую под маской безразличия. Учителя считали его серым учеником без каких-либо особых талантов, а друзья – неунывающим бесстрашным парнем, способным смеяться в лицо любой беде. Но вне школьных стен и привычных ролей, Марк был одним из Ангелов Смерти, забирающим души тех, кто уже переступил порог жизни. Кто же такой Марк Эшфорд на самом деле? Вы узнаете скоро. Но пока…

Марк, Эйдан и Виктор неслись вперед сквозь тьму леса, отгоняя от себя всепоглощающее чувство страха. Медведь преследовал их, его рычание наполняло ночной воздух, словно эхо ужаса, не отпускающего их с самого начала.

– Беги, Марк, беги! – крик разрывал ночь, резонируя в ушах. Марк мчался, едва касаясь ногами земли, словно сам ветер гнал его вперед. За ним, сопя и спотыкаясь, бежали двое. Виктор – худощавый парень с безукоризненно аккуратными чертами лица, даже в хаосе он умудрялся сохранять видимость порядка. Его очки, слегка сползшие на нос, упрямо отражали лунный свет, словно зеркала, скрывающие за стеклами его внутренний мир – холодный и логичный. В такие моменты, когда его привычная уверенность рушилась, Виктор казался растерянным, но никогда не позволял панике взять верх.

С другой стороны был Эйдан, смуглый и неугомонный, с нескрываемой тревогой на лице. Его крикливость могла раздражать, но за ней скрывалась глубокая потребность в подтверждении – одобрении окружающих. Для него все всегда превращалось в драму: от походов в лес до простых споров с друзьями. Эйдан был тем, кто заводил шум, когда не хватало действий, и именно сейчас он с трудом удерживал свой страх от того, чтобы полностью взять над ним контроль.

– Быстрее, Марк! Я не хочу, чтобы нас разорвали медведи! – истерический голос Эйдана прорезал звуки леса, смешиваясь с топотом их шагов. Внутри него уже начало нарастать паническое отчаяние, которое каждый из них старался сдержать.

– Может, нам вообще не стоило заходить в ту часть леса? – Марк оглянулся через плечо, его сердце бешено колотилось в груди, гулом отдаваясь в висках. Они мчались уже больше десяти минут, каждое мгновение казалось вечностью, но звук медвежьего рыка, казалось, не отставал ни на шаг.

– Думаю, мы оторвались… – прохрипел он, пытаясь глотнуть воздуха, но легкие жгло от недостатка кислорода.

– Надо было остаться дома… – простонал Эйдан, весь его страх был выписан на лице, которое теперь выглядело бледным и мертвенно мокрым от пота. – Мама меня убьет, если узнает!

– Да хватит нудеть! Сколько раз мы уже ночевали в лесу этим летом, и все было нормально, – огрызнулся Марк, хоть и сам едва держал равновесие между храбростью и страхом. – Никто не узнает.

– Давайте не будем говорить о плохом, – вмешался Виктор, пытаясь привнести хоть каплю разума в разрастающуюся панику. – Мы живы, медведя вроде бы нет, палатки и еда с нами. Все ведь не так уж и плохо, правда?

Марк и Эйдан переглянулись. Эйдан почесал затылок, едва взглянув на Виктора:

– Ну… палатки я выкинул, чтобы бежать быстрее, – признался он с трудом.

Виктор, не веря своим ушам, закатил глаза и выдохнул так, словно внутри него клокотала волна раздражения, которую он едва удерживал.

– Эйдан, ты, черт возьми, серьезно? – прохрипел он, стиснув зубы.

– Ну, еще и еду выкинул, чтобы медведь нас не догнал, – Марк извиняющимся тоном добавил, понимая, что это не самая лучшая новость для их друга.

Виктор прикрыл лицо руками, его голос стал напряженным, и он говорил медленно, пытаясь не сорваться:

– То есть… палаток больше нет, а еда, которую моя сестра готовила весь день, теперь лежит в желудке у медведя? Так?

Марк пожал плечами, избегая взгляда Виктора.

– Извини. Кто же знал, что на нас нападет медведь?

Виктор усмехнулся, но в этой усмешке не было радости, только горечь.

– Ладно. Этот вечер уже ничем не испортишь. Хотя… – он замолчал, пытаясь справиться с разочарованием. – Интересно, что еще может пойти не так?

Он и представить себе не мог, что настоящий кошмар был еще впереди. В эту самую ночь для них, когда страхи казались лишь тенями медвежьих когтей, в захолустном городке Уайтуотере произошло нечто куда более жуткое. Глубоко под покровом мрачной тишины, нарушенной лишь шорохом ветра в кронах деревьев, в лесу нашли два тела – изуродованных до неузнаваемости.

– Мы шатаемся по этому проклятому лесу уже час, Марк. Ради всего святого, скажи мне, почему мы не возвращаемся домой? – раздраженный голос Виктора разорвал звенящую тишину. Он с досадой пнул ветку, валявшуюся на земле, зло косясь на густые, угрюмые деревья, которые казались слишком близкими. Лес в эту ночь выглядел особенно зловеще – темные, вытянутые стволы словно сжимали пространство вокруг них, как когти невидимого существа, готового наброситься в любой момент. Небо было затянуто плотными облаками, скрывавшими луну, и из-за этого тьма, окружавшая их, становилась почти осязаемой. Но Марк продолжал упрямо двигаться вперед, будто его вело что-то неведомое, заставляющее идти, несмотря на все предчувствия опасности.

– У меня ощущение, что если пойдем дальше, найдем что-то интересное, – голос Марка прозвучал странно, как будто в его речи проскользнуло что-то чужое, заставившее Виктора и Эйдана обменяться тревожными взглядами. Они привыкли следовать за Марком, но в этот раз его уверенность казалась пугающей. Словно он говорил не по своей воле, а был движим чем-то незримым, что находилось в тени леса.

Молчаливое напряжение сгустилось между ними. Ночные звуки леса окружали троицу: редкие крики ночных птиц, хруст веток под ногами и неясные шорохи, что вызывали беспокойство. Эйдан внезапно остановился, в его взгляде появился страх.

– Марк, ты точно уверен, что мы на правильном пути? – голос Эйдана дрожал, как плохо натянутая струна. – Этот лес… он будто живой, словно наблюдает за нами.

Марк оглянулся, прислушался к чему-то глубоко внутри, но на его лице не отражалось ни капли сомнения. Его спокойствие выглядело почти сверхъестественным на фоне сгущающейся вокруг них тревожной темноты.

– Я чувствую, что здесь что-то есть. Мы близко. Немного дальше, и я уверен, мы найдем что-то… – он замолчал на миг, словно его уши уловили отдаленный шепот, не слышимый остальными. – Что-то важное.

Виктор хотел сказать что-то в ответ, но страх перед Марком – или перед тем, что скрывал этот жуткий лес – удержал его от возражений. Они продолжили путь. Ветки деревьев цеплялись за их одежду, и каждый шаг казался все более тяжелым, как будто лес сам пытался удержать их, не давая уйти. Воздух стал густым и вязким, будто заполнял легкие липкой массой. Шаги эхом разносились по лесу, вызывая ощущение, что тьма вокруг становилась плотнее с каждым мгновением.

И вдруг Виктор заметил странное мерцание вдали между деревьями.

– Смотрите, что это там? – его голос дрогнул, когда он указал на тусклый свет впереди. Троица замерла. Свет мигал, словно дразнил их, зовя дальше в еще большую неизвестность. По их спинам пробежала дрожь, но любопытство и скрытая тревога подталкивали их двигаться вперед. Они шагали, словно загипнотизированные, не осознавая, что каждый новый шаг приближал их к тому, чего невозможно было принять.

Этой ночью Марк Эшфорд, Виктор Барвинский и Эйдан О’Найт исчезли. Следов не было. Лес поглотил их, оставив лишь тусклые отголоски их шагов в памяти. Спасатели искали их долго, но безуспешно, пока, в последние дни лета, на самой окраине леса не нашли два обезображенных тела. С того момента жизнь Марка Эшфорда изменилась навсегда.

Глава 2

«Марк, Виктор и Эйдан»

Детство Виктора Барвинского было лишено всяких трагедий и особых потрясений. Полная семья, заботливые родители, младшая сестра, с которой он любил дурачиться, – все это создавало вокруг него кокон уюта и безопасности. Виктор выделялся умом и целеустремленностью с самых ранних лет. Окунаясь в мир программирования и игр, он словно уходил в иной, созданный им самим мир, где каждое нажатие клавиши открывало перед ним бесконечные горизонты возможностей. Именно это увлечение цифровыми приключениями и привело его к судьбоносной встрече с Марком Эшфордом.

Им было всего по шесть лет, когда их пути пересеклись в магазине техники. Виктор с жадным восторгом изучал полки, его глаза, полные детского блеска, перебегали от одного игрового диска к другому. Но взгляд особенно задержался на дорогой игре про спорткары, которая казалась чем-то недостижимым – на такую покупку у него явно не хватало денег. Марк, державший этот диск в руках, заметил завистливый взгляд Виктора. Вместо того чтобы пройти мимо, он, словно с легкостью прочитав мысли нового знакомого, предложил: «Пошли играть вместе». Это решение, такое простое и детское, стало началом крепкой дружбы, которая со временем превратилась в нерушимый союз, связанный не только общими интересами, но и приключениями, полными искреннего смеха и бесшабашных дней.

Позже к их компании присоединился Эйдан О’Найт. Его жизнь была намного тяжелее: потеря отца оставила глубокую рану, а мать, работающая шерифом в их маленьком городке, пыталась заглушить свое горе чрезмерной заботой о сыне, которая, по мнению Эйдана, лишь усиливала его чувство одиночества и непонимания. Эта атмосфера удушающей опеки становилась для него невыносимой, но в кругу Виктора и Марка он находил не просто друзей, а своеобразную свободу. В их компании Эйдан мог дышать полной грудью и забывать об ограничениях и страхах, что преследовали его дома. Для него эта дружба стала чем-то большим, чем просто ребячество, – она стала тем, что можно было назвать настоящей семьей, хоть и не по крови, а по духу.

С самого детства эта троица была неразлучна. Другие друзья приходили и уходили, но их связь оставалась крепкой, словно невидимые узы связывали их души. Правда, был еще один человек, чье присутствие слегка нарушало баланс – Элайджа Рэйвенкрофт, сосед Марка, который, вместо того чтобы разделить их приключения, выбрал путь саморазвития и удалился от компании, решив, что книги и самообразование важнее всех тех юношеских шалостей. А была еще и Меган Мур – девочка, безответно влюбленная в Марка, преследовавшая его, как тень, где бы он ни был. Для Марка она стала невыносимой занозой, постоянным напоминанием о том, что некоторые чувства он просто не способен разделить. Меган не отступала – следила за ним, приглашала на прогулки, признавалась в любви, но Марк, словно закован в броню, оставался холоден и равнодушен.

Но жизнь Марка была полна тайн, о которых не знал ни Виктор, ни Эйдан. Он был не просто обычным подростком – в его руках было больше, чем они могли себе представить. Марк был Ангелом Смерти, тем, кто забирал души умерших. Эта темная, почти мистическая сторона его существа не мешала ему наслаждаться обычными подростковыми радостями: футбол с друзьями, походы в лес, жаркие вечерние посиделки у костра – все это лишь отвлекало его от истинной природы. Но сама тьма, которая обитала в его сердце, все равно напоминала о себе.

Той ночью все изменилось. Когда они втроем блуждали по лесу, натыкаясь на густые заросли и чернеющие силуэты деревьев, они вдруг замерли, обнаружив два тела. Этот момент пронзил их словно ледяной кинжал. Первое тело принадлежало семнадцатилетней Кортни Уильямс, черлидерше и президенту школьного совета, чья жизнь казалась идеальной. Второе – двадцатишестилетней Эмме Брукс, чья судьба уже давно утонула в мраке. Зрелище было настолько ужасным, что их тела буквально застыли на месте. В воздухе висел невыносимый гнет, от которого хотелось кричать, но ни один звук не мог сорваться с их губ.

И только они решили отступить, как тишину разорвал громкий, тревожный крик. Это была шериф миссис О’Найт. Ее голос звучал, словно предупреждение, пронзая ночной лес и пробуждая их ото сна. Ноги подкашивались, но страх гонял их вперед, заставляя бежать, как можно быстрее, прочь от этой сцены, словно тьма леса вот-вот поглотит их вместе с их страхами и неведением.

Когда они, наконец, выбрались из леса, мир для них перевернулся. Оказалось, что для всех остальных прошел уже целый месяц, хотя для них это была всего одна ночь. Время, словно шутник, сыграло с ними свою злую шутку, оставив лишь массу вопросов, на которые никто не мог найти ответы.

События того вечера не отпускали Виктора. Прошла неделя, а Эйдану О’Найту запретили выходить из дома позднее восьми и, что еще важнее, видеться с Марком. Виктор, между тем, погружался все глубже в эту странную, мрачную тайну. Он словно одержимый собирал факты, обсуждал свои находки с Марком и постепенно становился человеком, которому расследование заменяло реальность. Страх перед тем, что они обнаружили, не мог остановить его.

– Это не укладывается в голове, – твердил он, когда снова встретился с Марком. Его глаза горели от возбуждения, от мысли, что они стояли на пороге чего-то большего. – Мы нашли трупы, а через десять минут нас обнаруживает шериф и заявляет, что мы пропали месяц назад. Как такое возможно? Это чертова мистика, Марк. Но знаешь, в этом есть что-то… чертовски увлекательное. Я не могу оставить это просто так.

И пока Виктор увлеченно собирал детали, пытаясь распутать клубок загадок, Марк знал одно – они шагнули туда, куда не должны были попадать.

Виктор был не из тех, кто отступает перед страхом неизвестного. Умный, проницательный, он обладал талантом разгадывать сложные загадки, и каждая новая находка добавляла к его решимости докопаться до правды. Его не пугали ни паранормальные теории, ни мистические совпадения. Для него это была не просто игра разума – это было что-то более глубокое, манящее. Весь этот случай обволакивал его туманом загадок, и Виктор чувствовал, что он близок к разгадке, к тому, чтобы вырвать истину у темных сил, которые, казалось, окружали их.

Но что он не знал, так это того, что сам был пешкой в более сложной игре. Убийца, тот, кто хладнокровно забрал жизни Кортни Уильямс и возможно Эммы Брукс, уже давно выбрал свою следующую цель. И его целью был не кто иной, как Марк Эшфорд.

Марк знал это с той самой ночи, когда они нашли тела в лесу. Тьма будто накрыла его с головой, словно мертвый взгляд преследовал его, невидимо нависая над ним. В тот момент, когда он увидел искаженные, бесчувственные лица убитых, что-то холодное и беспокойное проникло в его сердце. Это был не просто страх – это было предчувствие. Он ощутил, как смерть не просто прошла рядом, но посмотрела ему прямо в глаза, выбрав его своей следующей мишенью.

Марк мог почувствовать это даже в тишине ночей – тот, кто забрал жизнь Кортни Уильямс, следил за каждым его шагом.

Глава 3

«Та самая ночь из-за которой все началось»

Душа – это вещь нематериальная, но ее можно увидеть. Не всем дана способность видеть души; только некоторым смертным существам, таким как ангелы, демоны, пустые и ангелы смерти. Марк Эшфорд был одним из семи Ангелов Смерти, и его домом было «Измерение Смерти».

Измерение Смерти было местом, куда мало кто мог попасть. Огромные двери, простирающиеся в бесконечность, окружали величественный холл. С потолков свисали древние символы, напоминающие о времени, когда это место было создано, когда сама Смерть начала свою работу. В каждом углу этого пространства было что-то мрачное и загадочное, словно сам воздух был пропитан древней магией и невыразимой тайной. Здесь находилась резиденция Ангелов Смерти – тех, кто наблюдал за балансом между жизнью и смертью, и проводил важные собрания, где решались судьбы всего живого.

Сегодняшнее собрание было особенно важным – впервые за последние века все Ангелы Смерти собрались, чтобы обсудить нечто значительное: след на Моро.

Семь веков назад Моро, первый и величайший из Ангелов Смерти, был запечатан в ящике душ. Его преступление было невообразимо – он попытался уничтожить всё живое ради своих целей, распространяя по миру чуму, болезни, разрушая города и настраивая народы друг против друга, заставляя людей убивать друг друга в безумной погоне за властью и силой.

Моро был воплощением Греха Похоти, его стремление к абсолютной власти над жизнью и смертью было неотъемлемой частью его сущности. Его амбиции привели к тому, что он создал безжалостную чуму, которая косила всё живое на своём пути. Войны, эпидемии, массовые убийства – всё это было частью его плана по достижению полной власти. Но его безумие не знало границ, и в итоге он сам стал жертвой своей силы.

Шесть великих Ангелов Смерти, его собственные союзники, которые когда-то были отобраны им самим, предали его. Эти шесть рыцарей, лучшие из лучших, величайшие воины, обученные под его руководством, осознали, что мир не сможет существовать, если они позволят Моро продолжать свои злодеяния. Они сражались с ним, ведя бой не только на поле битвы, но и на уровне души. Сила Моро была велика, но их решимость оказалась сильнее.

Они смогли запечатать его в ящике душ, вечной тюрьме, созданной для тех, кто обладал опасной силой. Но даже после стольких веков Моро оставался угрозой для всего мира, и никто не мог быть уверен, что его можно было удерживать вечно.

Сегодняшнее собрание Ангелов Смерти было посвящено одному важному открытию: ящик, в котором был заточён Моро, оказался пуст. Этот факт ошеломил всех. Никто не мог объяснить, как Моро мог освободиться, не нарушив барьеров, созданных самой смертью.

Ангелы, стоявшие в холле, обменивались мрачными взглядами. Их страхи возобновились. Если Моро действительно освободился, то мир снова окажется на грани гибели. Тьма, которая семь столетий была заперта, теперь, возможно, снова начнёт своё разрушительное шествие. И никто не мог сказать, что будет дальше.

Один из Ангелов, старший и опытный, шагнул вперёд, его глаза блестели тревогой.

– Мы ошиблись, – его голос эхом разнёсся по холлу, словно пробиваясь сквозь тишину. – Моро никогда не должен был быть оставлен без присмотра. Мы допустили его исчезновение.

Все в зале замерли. Тишина стала ещё более гнетущей, словно сама смерть слушала их разговор.

– Если Моро действительно на свободе, – сказал другой Ангел, – то нам придётся снова объединить силы, чтобы остановить его. Но вопрос остаётся: как он смог сбежать?

Каждый из Ангелов понимал, что Моро не просто сбежал. Его сила была столь велика, что могло быть лишь одно объяснение – кто-то помог ему. Кто-то из них или из живых существ должен был открыть путь. Предательство, возможно, зреет прямо среди них, но никто не решался об этом заговорить вслух.

Они понимали одно: мир никогда не будет прежним, если Моро снова получит возможность вернуть себе власть.

Неожиданно в холл ворвался седьмой Ангел Смерти – Марк Эшфорд. Его сердце бешено колотилось в груди, как молот, разбивающий тишину в огромном зале. Лёгкий запах пота и тревоги висел в воздухе, когда Марк пытался собраться с мыслями.

– Кажется, я нашёл след на Моро! – голос Марка сорвался на крик, наполненный паникой и отчаянием. Его руки дрожали, но в глазах горел огонь – он был готов действовать. – Моро где-то рядом… Он чувствует меня!

В зале повисла тишина. Взгляды других Ангелов Смерти устремились на Марка, словно сотни острых лезвий, вонзавшихся в его душу. Первый заговорил Аллен, третий Ангел Смерти. Его лицо оставалось спокойным, но Марк уловил в его глазах тень сомнения.

– Ты хочешь сказать, что Моро сейчас в твоём городе? – его голос был размеренным, но в нём явственно прозвучала тревога.

Марк сглотнул, но не позволил себе колебаться. Внутри его всё разрывало от ощущения надвигающейся угрозы.

– Да… Я не знаю, как объяснить, но он меня нашёл. Кажется, он охотится за мной, – Марк пытался говорить спокойно, но в его голосе чувствовались страх и неуверенность.

Крис, четвёртый Ангел Смерти, хмыкнул, опираясь на стену. Он скрещивал руки на груди, его лицо было искажено презрительной усмешкой.

– Как ты это понял? – голос его звучал холодно и отстранённо, словно ему было плевать на происходящее.

Марк сжал кулаки. С каждой новой репликой Криса он чувствовал, как его терпение трещит по швам.

– Смерть двух девушек в лесу, – начал Марк, голос его стал низким и напряжённым. – Место их убийства… оно источало странный, зловещий запах – запах, которого я никогда раньше не чувствовал. Это был не обычный след смерти, что мы привыкли ощущать. Это было что-то гораздо более глубокое… тёмное, древнее.

Все присутствующие напряжённо слушали, не произнося ни слова, погружаясь в каждую деталь, которую описывал Марк.

– Я проверил базу данных мёртвых. Нашёл информацию о первой девушке, Эмме Брукс. Причина смерти, время – всё совпадало. Но когда я попытался найти данные по второй, Кортни Уильямс… – Марк сделал паузу, его голос задрожал, словно сама мысль о произошедшем вызывала у него ужас. – Возникает ошибка. Её смерть не зарегистрирована в списке душ.

Круг Ангелов Смерти зашевелился, мрачные взгляды устремились на Марка. Ощущение тревоги всё больше заполняло пространство.

– Это не просто ошибка в системе, – продолжил он, крепко сжав кулаки. – Ее убил не человек, и не существо из нашего мира. Это… кто-то или что-то, что не должно было здесь появиться. Это дело рук Моро. Я в этом уверен.

Аллен нахмурился, его тёмные глаза встретились с беспокойным взглядом Марка. Он сделал шаг вперёд, пытаясь смягчить своё выражение, но серьёзность в его голосе оставалась неизменной, как камень.

Аллен нахмурился, его взгляд был холодным и сосредоточенным, как у человека, которому известно больше, чем он готов поделиться. Марк чувствовал, как его собственные мысли путаются, когда глаза Аллена пронзали его, словно раскалённый нож. Аллен шагнул ближе, его голос стал мягким, но за этим спокойствием таилась тяжесть неизбежной истины.

– Понимаю твои эмоции, Марк, – сказал Аллен, сжав плечо младшего Ангела Смерти так, что тот почувствовал силу и вес его слов. В его прикосновении было что-то большее, чем просто утешение. Это было предупреждение, скрытая тревога. – Но тебе нужно взять себя в руки. Слушай внимательно, потому что то, что я сейчас скажу, изменит всё, что ты знаешь. Ты не знал, но Коса Смерти – это не просто оружие. Она была частью самого Моро. Когда-то это была единая, несокрушимая сила, созданная из его души. Он разделил её на семь частей, когда взял нас – людей – на службу. Благодаря этой косе, мы обрели силы, которые раньше принадлежали только ему.

Аллен выждал несколько секунд, позволяя словам проникнуть в сознание Марка. Марк ощутил холод, пробежавший по его позвоночнику. Коса Смерти. Это не просто символ их статуса, это была часть самого существа, которое они когда-то победили.

– Семь веков назад, – продолжил Аллен, его голос стал ещё глубже, словно он рассказывал о том, что знал слишком хорошо, – когда мы запечатали Моро в ящике душ, мы разрушили его косу, чтобы он никогда не обрел свою прежнюю силу. Но каждая часть косы теперь хранится в нас. Она – это то, что связывает нас с его былым могуществом. Если мы потеряем косу, мы лишимся силы. Мы станем такими же смертными, как люди, уязвимыми, слабыми… – его голос дрожал, проникая в самое сердце Марка.

Марк посмотрел на свои руки. Он знал, что коса давала ему силу, но теперь осознал, что это была сила, вырванная у Моро. Его сердце сжалось. Страх начал подниматься, как тяжёлое облако над головой.

– Если Моро вернёт себе хотя бы одну часть косы, – продолжил Аллен, его взгляд стал ещё более серьёзным, глаза горели предчувствием грядущей катастрофы, – он обретёт свою силу. Если это произойдёт, мир поглотит абсолютная тьма. Он вернётся сильнее, чем был когда-либо. И никто не сможет его остановить.

Марк чувствовал, как ужас сковывал его, холодный и тяжёлый. Он понял, что всё зависит от него. Но это давление, эта ответственность – она была невыносимой. Он смотрел в глаза Аллену, и его собственный страх, медленно заполнявший всё его существо, отразился в этом взгляде.

– Я боюсь, Аллен… – прошептал Марк, и его голос был полон отчаяния. – Моро… он не обычный враг. Он… – его голос дрожал, как голос человека, осознающего, что сражается не просто с врагом, а с древним ужасом, который не принадлежит их миру.

Аллен снова сжал его плечо, но на этот раз крепче, словно пытаясь передать Марку часть своей уверенности. Он понимал страх Марка, потому что когда-то сам его испытывал. Но сейчас они не могли позволить себе бояться.

– Страх – это естественно, Марк, – сказал он, его голос был тверд, как гранит. – Но мы – Ангелы Смерти. И это наша битва. Ты должен защитить косу любой ценой. Если Моро завладеет ею, все будет потеряно. Мы не можем позволить ему вернуть свои силы.

В этот момент Кейт, вторая Ангел Смерти, шагнула вперёд, её голос был наполнен мягкой заботой, но в нём чувствовалась твёрдость. Она всегда была кем-то вроде старшей сестры для остальных.

– Марк, ты не один. Ты сильнее, чем сам думаешь. Аллен находится ближе всего к тебе, и он всегда рядом, чтобы помочь. Ты не подведёшь. Мы все за тебя, – она улыбнулась, её голос был тёплым, но в глазах мелькнуло что-то похожее на тревогу.

Но этот момент был разрушен холодным смехом Криса.

– О, нашёл чего бояться! – его насмешка разрезала тишину. – Ты трус, Марк. Боишься простого смертного. Моро – всего лишь человек. Если он нападёт, ты просто его убьёшь. А если не сможешь – значит, ты просто слабак.

Марк почувствовал, как его сердце сжалось, кулаки побелели от напряжения.

– Я не трус! – выкрикнул он, оборачиваясь к Крису, его глаза полыхали яростью.

– Ты просто ребёнок, – продолжал Крис, его ледяная усмешка не исчезала. – Ты даже не заслужил свою косу. Тебе просто повезло, что Эдвард отдал её тебе перед смертью. Ты сам знаешь, что если бы не его решение, тебя бы здесь не было.

Марк задохнулся от внезапной волны гнева. Он не мог терпеть такие нападки. Но в глубине души он знал, что в словах Криса была доля правды.

– Хватит, Крис! – голос Кейт был полон ярости, она шагнула ближе к ним, её глаза сверкали предупреждением. – Сейчас не время для споров. Нам нужно быть едиными.

Марк почувствовал, как его дыхание замедлилось. Он знал, что ему нужно вернуться к своим обязанностям.

– Я должен вернуться. Времени почти не осталось. Моро ближе, чем когда-либо, – он взглянул на Аллена, который кивнул.

– Я дам тебе немного времени, Марк. Но помни: я направлю к тебе своих людей, чтобы они обеспечили твою безопасность. Моро – опасный враг, и мы должны быть готовы к любой угрозе.

Марк тихо кивнул, его сердце всё ещё билось, как бешеное.

– Спасибо, Аллен… и тебе, Кейт. – его голос был тихим, но искренним.

Он бросил последний взгляд на Криса, чьи глаза всё ещё горели презрением, и отвернулся, погружённый в свои мысли.

Каждый Ангел Смерти нес свою уникальную миссию, связанную с душами. У каждого из них была своя категория, своя ответственность, и они не могли позволить себе ошибиться. У Аллена были души тех, кто умер от болезней. Это были сломленные тела, исчерпанные болью и страданиями, и Аллен каждый раз чувствовал их муку. Он знал, что каждый из этих людей страдал на протяжении долгого времени, и теперь его долг – забрать их души, чтобы освободить их от вечных страданий.

Кейт, вторая Ангел Смерти, была хранительницей душ невинных детей, умерших не по своей воле. Она всегда носила на себе тяжесть этих жизней – каждый ребёнок был сломан насилием или жестокостью мира, который так быстро их уничтожил. Её сердце разрывалось, но она никогда не показывала свою боль. Её лицо всегда оставалось непроницаемым, но Марк знал, что внутри неё горела скорбь, которую невозможно заглушить.

Крис отвечал за души психически больных людей, чьи жизни были омрачены внутренними демонами, душевной болью и безумием. Эти люди находились на грани между реальностью и иллюзиями, и Крис, как никто другой, понимал их борьбу. Он всегда был холоден и отстранён, словно именно эта отстранённость позволяла ему не сойти с ума, погружаясь в их тьму. Но в его взгляде скрывалась боль, которую он редко показывал другим.

Юки, пятый Ангел Смерти, была хранительницей тех, кто ушёл естественным путём. Старики, измученные временем, которые покидали этот мир, оставив позади всё, что они знали. Юки всегда была спокойной и молчаливой. Она наблюдала, как эти души покидают свои тела, и каждый раз ей казалось, что время замедляется, когда она видела, как исчезает последняя искорка жизни в их глазах.

Шестой Ангел Смерти был призраком для Марка. Он никогда не видел его, но знал, что тот отвечает за души тех, кто покончил с собой. Самоубийцы – это особая категория, души которых были полны боли, разочарования и отчаяния. Ангел, забирающий их, всегда оставался в тени, скрываясь от глаз остальных, словно его миссия была слишком тяжела, чтобы делиться ею с другими.

А у Марка была своя, особая категория – души, умершие неестественной смертью. Это были те, кто был убит, кто погиб в результате несчастных случаев, или стал жертвой случайности. Его миссия была наполнена трагедиями, которые невозможно было предсказать. Его задача – забирать души тех, кто столкнулся с самой неожиданной и жестокой стороной жизни. Он чувствовал вес каждой из этих душ. Их страх и удивление перед лицом смерти никогда не оставляли его.

Но мысли о Моро не давали ему покоя. Этот враг был слишком силён, его тень висела над ним, как проклятие. Он не мог избавиться от страха, что однажды всё рухнет.

Когда Марк вернулся в своё тело, он сразу же услышал голос. Это был голос матери Эйдана, полный боли и страха. Шериф О’Найт прибежала в слезах. Эйдан стоял рядом, его лицо было искажено ужасом. В глазах его был страх, который Марк видел много раз, но на этот раз он не понимал, что происходит.

«Нас не было месяц… Но это физически невозможно», – думал Марк. Всё казалось неясным, реальность размывалась перед его глазами. Он пытался связать происходящее с тем, что знал, но ничего не сходилось. – «Я должен выяснить это у Аллена».

Он знал, что ответ где-то рядом, но пока его не находил. Но он был уверен – ответ скоро придёт.

Глава 4

«Марк Эшфорд»

Жизнь Марка Эшфорда казалась на первый взгляд обыденной для шестнадцатилетнего подростка, если бы не одна важная деталь – у него не было родителей. Формально его опекуном числился Аллен, но на деле Марк жил в полном одиночестве в своем просторном двухэтажном доме. Дом этот был старинным, с высокими потолками и массивной деревянной мебелью, окруженный садом с бассейном, но для Марка все это не имело особого значения. Он воспринимал его как фон, неизменную декорацию своей жизни, не задумываясь о том, насколько дом выделялся своей старинной роскошью.

Настоящая жизнь для него начиналась, когда сюда приходили его друзья. Здесь, на его территории, в пустынных комнатах с эхо, наполненных когда-то чужой историей, происходили их настоящие приключения. Ранним утром, когда небо еще темнело перед рассветом, Марк, разлегшись на кровати, бездумно перебирал струны своей электрогитары, срывая свежие мозоли на пальцах. Ритм его размышлений вдруг был прерван еле уловимым шорохом на заднем дворе. Подняв голову и взглянув в окно, он встретился глазами с Виктором.

В гостиной звучали глухие взрывы и яростные выстрелы из видеоигры, перемежающиеся с громким смехом и возгласами. Марк и Виктор, поглощенные очередной ожесточенной схваткой на экране, полностью забыли обо всем на свете. Обычно за этим занятием их было четверо, но в последнее время их компания редела. Эйдану запретили даже приближаться к дому Марка, а четвертый друг, сосед по улице, все реже появлялся на их встречах, словно жизнь постепенно разводила их по разным сторонам, заставляя дружбу таять, как вечерний свет в сумерках.

Неожиданно раздался стук в дверь. Первая мысль Марка была: «Это Эйдан!» Но когда он открыл дверь, его радостное выражение быстро сменилось на темную гримасу.

– Приветики, Маркуша! – весело прозвенел голос Меган.

– Привет… Что тебе нужно, Меган? – сдержанно ответил Марк.

– Составь мне компанию. Пошли погуляем, – предложила она с неподдельным энтузиазмом.

– Никогда в жизни я с тобой гулять не пойду, запомни это, – твердо заявил Марк. – Да и к тому же, учебный год начинается. Ремонт в школе наконец-то завершен, через час занятия. Так что лучше переоденься и дуй туда.

– Переодеться? А что не так с моей юбкой и топиком? – спросила Меган, наполовину обиженно, наполовину удивленно.

– Слишком… откровенно. Все, пока, – сказал Марк, захлопывая дверь перед ее лицом. Но Меган продолжала стучать. – Ты живешь через дорогу, так что переодевайся и отправляйся в школу! – крикнул он сквозь дверь.

Вернувшись на диван, Марк тяжело вздохнул.

– Как же она мне надоела.

– Сколько она уже за тобой бегает? – поинтересовался Виктор, не отрываясь от игры. – Лет десять, как минимум?

– С четырех лет, Виктор. Двенадцать чертовых лет! Как она не поймет, что мне не интересны отношения, размножение и все это? Это вообще не мое!

Еще один стук в дверь.

– Если ты переоделась, это не значит, что я передумал… – Марк открыл дверь и увидел на пороге Эйдана. – Разве тебе можно со мной видеться? – удивленно спросил он.

– Мама разрешила. Но это не главное сейчас, – отмахнулся Эйдан. – Готовы к школе?

– Конечно, – Марк ухмыльнулся.

– Заходи, сыграем пару раундов. Виктор тут уже явно устал от того, что я его обыгрываю.

– Кто кого обыгрывает? Ты мне все матчи проиграл! – возразил Виктор, не скрывая вызова в голосе.

Глава 5

«Парк»

– Какой момент в жизни нельзя избежать?

– Смерть.

Радостное выражение лица Виктора, который всегда выглядел таким уверенным и жизнерадостным, смущало Марка.

– Слушай, Вик, а чего это ты такой веселый? – поинтересовался Марк, нахмурив брови и наблюдая за Виктором.

– Ну, школа. – Виктор задумчиво поглаживал подбородок. – Я просто обожаю атмосферу нашей школы. Да и к тому же там провели капитальный ремонт, интересно глянуть, какой теперь там интерьер. Это что-то новенькое.

– Вот как. Кстати, помнится мне, наш городской парк тоже модернизировали. Вложили туда немало денег. Как вам идея срезать путь через него? – Предложил Марк, его глаза блеснули от волнения.

– А мы не опаздаем? – Виктор настороженно посмотрел на часы.

– У нас еще полчаса, успеем. – Марк был воодушевлен, ведь в этом парке было что-то сверхъестественное, и он это чувствовал. Как не человек, а просто находящийся в оболочке человека, Марк был чувствителен к различным видам энергии, и та, к которой они приближались, была явно негативной.

– Ничего себе! Какие ворота тут поставили… и охрана даже есть. – Виктор посмотрел на новенькие ограждения с определенной тревогой. – Может быть, нам лучше сразу направиться в школу?

– Не глупи, мы уже тут. – Марк был полон решимости, и, пройдя через ворота, они оказались в парке, который теперь выглядел как никогда современно и строго.

Вокруг были размещены многочисленные предупреждения и указатели, такие как: «Нельзя находиться в парке после его закрытия с 21:00 до 8:00», «Перед входом вы должны указать свои контактные данные», «Животные в парке запрещены» и другие странные правила. Все это придавало парку атмосферу зловещего совершенства.

– Знаете, тут все сильно изменилось, и не только внешне, атмосфера в парке совершенно иная. Не знаю, как это объяснить, но здесь что-то не так, – заметил Эйдан, глядя на новые конструкции и необычные элементы.

– Да, я тоже это заметил, Эйдан. Так что, давайте исследуем новый парк?

– Давайте я пойду в левую сторону парка, Марк в правую, а Эйдан в центр, что скажете? – предложил Виктор.

– Я не хочу в центр, я слышал, что в левой стороне есть какой-то интересный памятник. В центре вряд ли будет что-то особенно примечательное, – возразил Эйдан.

– Ну хорошо, Эйдан, тогда я иду в центр, а ты на левую сторону. Встретимся в центре через 10 минут. Если у кого-то будет действительно что-то интересное, то пойдем смотреть. Если нет – уходим с парка, – решил Вик.

– Идеально. Тогда начинаем, – сказал Марк, и все разошлись по своим маршрутам.

На левой стороне Эйдан ничего интересного не нашел.

– Видимо, я перепутал и памятник действительно на правой стороне парка. Вот черт! – Эйдан огорченно вздохнул, не скрывая своего разочарования.

На правой стороне Марк наткнулся на витрину с костями. Рядом с объектом была размещена табличка: «СОКРОВИЩЕ ГОРОДА УАЙТУОТЕР».

– Неужели это настоящий скелет Биста? – Марк пригляделся, его глаза наполнились удивлением. – Надо же, правда настоящий. Возможно, из-за него здесь такая негативная энергия образовалась. – Он начал читать табличку вслух. – Объект найден британским археологом Джонатаном К. Эшфордом в глуши поселения Аляски. Надо же, однофамилец? Вот это совпадение. – Он зажмурил глаза и скользнул по деталям экспоната. – Это второй экспонат, который был подарен городскому парку от семьи Нойер.

Скелет был два с половиной метра в длину, с хвостом в полметра и плоским черепом, который напоминал слона, но с четырьмя вырезами для глаз.

– Видимо, и правда от слона произошел. Это, конечно, не тот ублюдок, что убил меня в моей первой жизни, но все же рад видеть, что от бистов остались лишь кости.

Когда Марк направлялся к центру выставки, нарастающее чувство тревоги не покидало его. Впереди его ждала еще одна витрина, за которой стоял археологический объект – странный, необъяснимый камень. Чем ближе он подходил, тем сильнее было ощущение, что что-то зловещее скрывается за этой экспозицией. Он ускорил шаг.

Перед витриной стоял Виктор. Его неподвижность сразу насторожила Марка.

– Вик! – окликнул его Марк, но ответа не последовало. – Ты чего так на камень засмотрелся?

Тишина. Виктор, казалось, был полностью поглощен тем, что происходило в его сознании. Марк быстро подошел к табличке, которая объясняла, что это магический камень, найденный британским археологом Джонатаном К. Эшфордом. «Камень уныния». Его сила заключалась в том, что он заставлял людей забывать свои мечты и цели, лишая их желания продолжать жить.

– Как по мне, все, что тут написано, – бред, – пробормотал Марк, внимательно наблюдая за Виктором. – Ты так не считаешь, Вик?

– Я никогда не смогу создать игру… – прошептал Виктор, его голос дрожал от подавленного горя. – Я ненавижу себя, как же я себя ненавижу. Столько старался учиться программированию, столько времени потратил на курсы, академии… даже в летний лагерь ездил. Но это все впустую. Я не научился ничему, что могло бы помочь мне создать игру. Я никогда не стану великим в этом мире. – Его глаза, ставшие холодными и безжизненными, были полны отчаяния. – Как же я себя презираю… Я даже выбраться из этого состояния не могу. Пытаюсь, стараюсь, но все напрасно. Да, я ничего не умею, но продолжаю бороться. Я не знаю ничего, но это меня не останавливает. И от этого ненависть к себе только растет. Как такой неудачник, как я, может что-то добиться?

– Заткнись, – резко перебил его Марк, давая Виктору пощечину. Удар был неожиданным, но мгновенно вернул Виктора к реальности. Он моргнул, словно только что проснулся.

– Ты чего меня бьешь? – спросил Виктор, растерянно потирая щеку.

– Помнишь, из-за чего я тебя ударил? – спросил Марк, внимательно наблюдая за его реакцией.

– Нет… Я даже не видел, как ты подошел. Как ты так быстро оказался здесь?

– Так и знал, – нахмурился Марк, кивая на витрину с камнем. – Это один из тех волшебных предметов из другого мира. Камень стирает память и вызывает депрессию. Очень странный артефакт.

– Камень уныния? – Виктор посмотрел на табличку, его лицо выражало удивление. – И почему я чувствую себя так… паршиво?

– Просто не смотри на него больше, – посоветовал Марк. – Он заставляет людей терять все стремления к жизни.

– Ого, Марк, ты уже здесь? – к ним подошел Эйдан, его глаза зацепились за табличку. – Подожди, что тут написано? Археолог с такой же фамилией, как у тебя? Это что, твой родственник?

– Вряд ли, – ответил Марк, стараясь не придавать этому значения. – Все мои родные давно умерли. Наверное, просто однофамилец.

– Ты сказал, что это волшебный предмет из другого мира? Или мне показалось?

– Показалось, – пробормотал Марк, не желая вдаваться в подробности. – Но лучше на этот камень не смотреть. Депрессия гарантирована.

– Ладно, давайте подведём итоги, – сменил тему Эйдан. – Начнём с меня. На левой стороне ничего интересного.

– А вот на правой стороне – настоящий скелет Биста, – добавил Марк, его голос стал серьезнее.

– Серьезно? Настоящий? – Виктор не мог скрыть удивления.

– Да. Я был впечатлен, но, честно говоря, это место мне не нравится. Энергия здесь не самая положительная.

– Согласен, – кивнул Эйдан. – Времени не так много осталось, давайте поскорее выйдем отсюда, чтобы не опоздать в школу.

– Обожаю ваш настрой, ребята, – улыбнулся Марк, чувствуя, как тепло разливается в груди. В такие моменты он понимал, что эти двое – его настоящие друзья. Они всегда слушали не только себя, но и друг друга, и это делало их связь особенной.

Глава 6

«Измерение Смерти»

– Где я? – Марк только вступал внутрь школы, как вдруг оказался не по своей воле в измерении смерти. Обстановка была странной и незнакомой, и он не понимал, что происходит. – Кто меня призвал?

– Помолчи, Марк, – попросил его Крис, сидящий в углу холла и поглощенный чтением древней книги. – Сейчас Кейт все объяснит.

Кейт встала напротив Марка. Ее выражение лица говорило о большом напряжении и беспокойстве.

– Я думаю, нам нужно срочно решать вопрос с поимкой Моро. Если все так, как я предполагаю, нам не избежать беды, – начала она, ее голос дрожал от страха. – Марк, отныне ты временно исполняешь мои обязанности как Ангела Смерти. Ты будешь забирать души детей.

– Я? Почему? – Марк посмотрел на Криса, который, казалось, не был занят чем-то важным. – Крис вообще ничем не занят!

– У Криса есть дела важнее, – Кейт была неумолима, ее голос был тверд и решителен.

– Так не честно, Кейт. Ты же знаешь, что у меня больше обязанностей, чем у кого-либо из нас. Почему именно на меня? Почему ты хочешь бросить свои обязанности мне?

– Марк, это не обсуждается. Моро на свободе, и он находится в твоем городе. Мы хотим уберечь тебя от него, но для этого Кейт не должно ничего отвлекать. Она, как никак, Грех Похоти. – Ранее Грехом Похоти был Моро, но после того как он перестал быть Ангелом Смерти, его грех передался Кейт. – Ты должен помочь нам. – Аллен надеялся на понимание со стороны Марка.

– Я… – Марк понимал, что словами вряд ли сможет что-то изменить. – Хорошо. Передавай на меня свои обязанности. Это ведь не первый случай когда вы просто используете меня и относитесь презрительно.

– Ничего подобного, Марк. Мы наоборот пытаемся тебя защитить. Мы относимся к тебе как к самому младшему из нас.

– Но я не ребенок! Мне более шести веков, я проживаю уже свою седьмую жизнь!

– Да, но скажи мне, в какой из твоих жизней ты доживал хотя-бы до двадцати пяти лет? – Крис вмешался в разговор, как бы подчеркивая, что, несмотря на свои многие жизни, Марк все еще очень молод. Во всех своих жизнях он умирал подростком, он не знает, что такое настоящая любовь, семья и взрослая жизнь.

– Крис, почему ты вечно встреваешь! – Марк раздраженно отмахнулся от него.

– Марк, помни, я могу передать тебе свои обязанности без твоего согласия. Я могу превратить твою жизнь в настоящий кошмар, превратить тебя в пыль. Мне это не составит труда, и я тебе не угрожаю, это просто факт. Все, о чем я прошу, – не вести себя как ребенок.

Крис был особенным среди Ангелов Смерти. Хоть он не был Грехом Похоти, у него было больше прав, чем у кого-либо в комнате. Он мог забирать души у кого угодно, менять структуру души, воспоминания и даже тратить энергию души. Он мог передавать свои обязанности кому угодно и был опаснее всех других Ангелов Смерти. Но на самом деле несмотря на могущество Криса, он был очень добрым и не испытывал зла, особенно к Марку. Для него Марк был как младший брат, который иногда ведет себя глупо.

– Ладно, я буду исполнять задачи Кейт, но мне нужно кое-что проверить в базе данных, – сказал Марк, смиряясь с ситуацией.

– Хорошо. – Кейт кивнула.

В холле находился старомодный компьютер с большим экраном и сканером. Сам компьютер выглядел как обычный из мира людей: системный блок, монитор, клавиатура и мышь. Однако сканер был необычным – с его помощью можно было проверять души, просматривать все их данные, воспоминания и сохраняемую в них жизнь. Марк решил проверить данные о семье Кортни Уильямс, но, к сожалению, ничего необычного он не нашел. Он просмотрел всех подозреваемых в убийстве, но так и не имелось никаких следов.

– Ладно, я закончил. Пойду теперь забирать души не только убитых, но и детей, – сказал он.

– На самом деле, ты удивишься, но я забираю не детей, а девственников, – уточнила Кейт.

– Вот это интересно. Буду знать. Всем счастливо, надеюсь, не долго пробуду в этой роли. – Марк с сарказмом добавил, развернувшись и направившись к выходу.

Он чувствовал смешанные эмоции. Новые обязанности только прибавляли груза к его работе. Но деваться было некуда, Марку пришлось взять на себя эту роль.

Глава 7

«Школа»

Начало школьного дня казалось обычным, пока не наступила математика. Солнце, пробивающееся сквозь окна, залила класс мягким светом, создавая уютную атмосферу, которая в одно мгновение испарилась, как только начался урок. Марк, сидящий на самой последней парте, наблюдал за учениками, пряча взгляд под тяжелыми веками. Место рядом с ним пустовало, и он с некоторым волнением ожидал, кто же займет его.

Когда началось представление новеньких, внимание класса привлек парень с ярко-рыжими волосами и озорным взглядом. Алекс. Его яркий голос и харизма буквально переполнили класс энергией. Марк почувствовал, как внутри него нарастает дискомфорт. Внешность Алекса была не просто смазливой, она была раздражающе идеальной. Его лицемерие, даже в этом первом впечатлении, казалось, пронзало Марка, и он не мог отделаться от ощущения, что за этой внешностью скрывается нечто зловещее.

«Лишь бы он не сел рядом со мной», – с мольбой думал Марк, закрыв глаза.

Алекс сел за первую парту, и Марк вздохнул с облегчением. Его внимание вновь сосредоточилось на ближайшем однокласснике Итане. Он ткнул его ручкой и шепотом спросил:

– Пс-с-с, Итан, ты слышишь меня?

– Пс-с-с, Марк, да, я слышу. Только прекрати меня тыкать ручкой. Чего тебе?

– В столовую после урока идем?

– Естественно.

– Что кушать будем? Может, бургеры?

– Даже не знаю. Думаю, решим уже на месте.

– Согласен.

В этот момент слева от Марка место заполнила девушка, которую он никогда раньше не видел. Ее появление потрясло Марка настолько, что он потерялся. Ее золотистые локоны переливались как солнечные лучи, а ее изумрудные глаза будто манили его, создавая ощущение, что время замерло. Марк был ошеломлен. Ему казалось, что в ее присутствии мир перестал существовать, и все, что оставалось, – это ее взгляд и ее магнетизм.

– Тебе что-то нужно? – ее голос прозвучал как мелодия, заставившую его сердце замереть.

– Я… Не знаю. А тебе?

– Мне нет. Ничего.

Его взгляд продолжал блуждать по ее золотистым локонам и сверкающим глазам. Он ощущал, как ее присутствие буквально проникает в него, словно заставляя его сердце биться быстрее.

– Ты, тут теперь сидеть будешь? Всегда?

– Какой-то странный вопрос. Ну, на математике, да. Думаю, до конца учебного года… А что?

– Да, нет. Ничего. Я, кхм, да вот, так, слушай, – его голос изменился, звучал немного неуверенно. – Как тебя зовут?

– Мое имя? Зачем тебе мое имя?

– И вправду…

«Почему я не могу контролировать свою речь? Почему мои глаза ведут себя как-то сами по себе?» – Мысли разрывали его.

– Мне кажется, стоит лучше заняться уроком. Поэтому прости, но я лучше продолжу решать уравнения, и так немного опоздала.

«Что происходит? Почему эта девушка вызывает у меня такие эмоции? Что это за странное чувство?» – Страх Марка был ему не ясен.

Закрывая глаза, Марк видел перед собой список мертвецов, чьи души ему предстояло забрать сегодня. Он вспоминал каждую строку, каждую деталь. Например: «Давид Хейнбург. 38 лет. Дата смерти: 05.09.2016. Время смерти: 12:22. Причина смерти: потеря крови». Этот список был не просто набором имен и дат – это была жизнь и смерть, пересекающиеся на одном листе бумаги.

Так и проходил день для Ангела Смерти. Он наблюдал, как время замедляется, когда его душа отделяется от тела. В тот момент, когда его образ Смерти касался умирающего, он чувствовал, как все вокруг замирает. Он забирал душу и отправлялся в Измерение Смерти, где перед ним расстилался огромный склад душ. Здесь каждая душа находила свое назначение – в специально отведенных ящиках, где хранились ее данные до тех пор, пока она не будет готова к новой человеческой оболочке. Эти ящики представляли собой нечто большее, чем просто хранилища; они были как временные убежища для душ, ожидающих своего нового начала.

Каждое взаимодействие с душой было частью бесконечного цикла: жизнь, смерть, склад душ, очистка души и снова жизнь. Этот вечный процесс повторялся снова и снова, и Марк был неотъемлемой частью этого механизма. Он выполнял свою работу с точностью и рутиной, как и все остальные Ангелы Смерти, зная, что его роль в этом цикле неизменна и необходима.

После урока наступило время ланча. Марк, Итан и Кэрол уселись за столик и начали обсуждать теории заговоров и пришельцев, но Марк был рассеян. Каждый кусочек чизбургера казался пустым, и его мысли возвращались к девушке. Его сердце все еще билось учащенно, а странное чувство не отпускало его.

– С тобой все хорошо, Марк? – Итан заметил его тревогу. – Ты какой-то не такой.

– Все нормально, просто… Не знаю, странное чувство в области груди и живота.

– Может, это из-за чизбургера? – предположила Кэрол.

– Нет, это началось еще на математике.

– Тогда лучше сходи к медсестре после ланча.

– Не думаю, что она сможет чем-то мне помочь.

«Кто бы мог мне помочь в этой ситуации? Кэрол и Итан… Они из совершенно другого мира. Это всего лишь знакомые, с которыми я обедаю уже второй год подряд. Мы встретились на конкурсе талантов в УайтУотере. Я должен был сыграть на гитаре, но струна лопнула во время репетиции. Итан пришел на помощь, нашел новую струну и пригласил меня выступить вместе в группе “Willy-Oops”. Хотя я едва помню сам концерт, веселье и аплодисменты остались в памяти. Мы иногда собираемся, репетируем и пишем песни, но с каждым разом я все меньше участвую, и они это заметили. Общение с ними становится все более натянутым», – Марку было все труднее находиться в их компании, и это не осталось незамеченным. Делится с ними о той блондинке было бы неверным решением.

После уроков Марк направился в кабинет биологии, чтобы встретиться с Виктором, но его там не оказалось. Пройдясь по улице, он решил все-таки ему позвонить. Ведь о той девушке нужно кому-то рассказать и Вик был идеальным вариантом на эту роль.

– О, Марк, чего звонишь?

– Да так, думал поговорить. Со мной сегодня произошли необъяснимые вещи. Тебе нужно это знать.

– Хорошо, Марк, только я закончу кое-какие дела.

– Какие дела?

– У сестры день рождения скоро, думал взять ей милый подарок.

– Вау, вот как. Тогда давай встретимся, может, помогу чем смогу. Где ты?

– Рядом с городским ТРЦ.

– Хорошо, я уже в пути. Жди меня!

Как только Марк сбросил трубку, его взгляд упал на новое имя в списке мертвецов: «Виктор Барвинский. 16 лет. Дата смерти: 05.09.2016. Время смерти: 15:36. Причина смерти: автокатастрофа».

Телефон выпал из его рук. Он не мог поверить своим глазам. Паника заполнила его сознание.

– Нет. Ложь. Такого не может быть. – Его дыхание стало прерывистым, а ноги едва удерживали его на ногах. Он посмотрел на часы: 15:30. Его сердце забилось в тревожном ритме. – Я успею! Я должен успеть! Виктор!

Он бежал сломя голову. Время стало его врагом, и каждая секунда была на счету. Он знал, что должен сделать все возможное, чтобы спасти друга. И для этого он пошел на самые крайние меры.

Глава 8

«Смерть Виктора Барвинского»

«Если я не успею, то вся моя рутина Ангела Смерти была понапрасну», – Марк Эшфорд мчался изо всех сил, оставалось каких-то две минуты. Сердце бешено колотилось, дыхание стало сбивчивым, а каждая клеточка тела пылала от напряжения и пота. В голове крутилась только одна мысль – спасти Виктора.

– Виктор! – его крик прорезал тишину улицы. – Ты где?

В отчаянии он достал телефон, лихорадочно набирая номер друга. Гудок. Нет ответа.

– Черт! Так, осталась минута до автокатастрофы… – Он резко обернулся, и взгляд его застыл на Викторе, стоящем на другой стороне дороги. Виктор махнул Марку рукой и улыбнулся, он ничего не подозревал. – Вик! Стой на месте! Никуда не иди!

– Чего он там разорался? – пробормотал он, небрежно глянув на Марка. Светофор сменился на зеленый, и Виктор, погруженный в свои мысли, сделал шаг на пешеходный переход. Он посмотрел на коробку с подарком в руках и спокойно проговорил вслух: «думаю, ей понравится».

Секунда. Взгляд Виктора упал на приближающуюся машину, и время словно замедлилось для него, растягивая каждый миг в бесконечность. Он осознавал все с пугающей ясностью, но не мог двинуться с места. Странное, необъяснимое чувство захлестнуло его – страх перед концом, перед неизбежностью того, что все, что он знал, вот-вот исчезнет навсегда. Вся жизнь, казалось, сотрется с лица земли в одно мгновение. И если так, то в чем тогда был смысл всего этого?

Во второй секунде Виктор почувствовал резкий удар – он валялся на краю дороги у знака пешеходного перехода, а над ним стоял на коленях Марк. Все произошло слишком быстро, но Виктор заметил что-то странное в поведении друга. Марк двигался с уверенностью, как будто знал, что именно в этот день, именно в эту минуту, того должна была сбить машина. Виктор заметил его спокойную улыбку, уставшие глаза, сбившееся дыхание. В его взгляде было что-то тревожащее, что-то, что заставляло Виктора задуматься, – что произошло?

– Вик, все хорошо. Ты как?

– Пойдет.

Но Виктор не мог отделаться от мысли, что что-то изменилось. Время смерти Виктора Барвинского не исчезло, оно лишь тихо переместилось, как на циферблате. Это был не просто случайный сдвиг – это была судьба, та неизбежная сила, что сплетает нити жизней, невидимо подталкивая их к финишу. Как бы Марк ни пытался противиться, вырваться из ее ледяных объятий, судьба всегда находит свой путь, напоминая, что от нее не спрятаться и не скрыться. Она терпеливо ждет своего часа, неумолимо приводя каждого к той самой точке, где время останавливается навсегда.

– Время, остановись, – тихо прошептал Марк, чувствуя, как сердце сжимается в груди. Мир вокруг поблек, потерял краски, и все застыло в бесцветной тишине. – Явись, судьба…

Глава 9

«Райан Дум»

Злобный взгляд Марка пронзил фигуру человека в белом одеянии, словно острый клинок, оставляющий жгучие раны. Марк подбежал к нему, его пальцы вцепились в белоснежный пиджак, смяв безупречную ткань. Гнев кипел в нем, не находя выхода, и он, срываясь на крик, требовал лишь одного – оставить Виктора в покое. Незнакомец казался воплощением совершенства: его шерстяной костюм был ослепительно белым, как свежевыпавший снег, а золотистые волосы светились, словно нимб, бросая отблески на его бесстрастное лицо. Голос звучал странно – слишком ровно, почти механически, будто он не человек, а всего лишь пустая оболочка.

– И вот мы снова встретились, Марк! – произнес Райан, на его губах играла хладнокровная улыбка, как у хищника.

– Прошу, оставь Виктора в покое, Райан, – голос Марка дрожал, на грани срыва. Каждая секунда казалась вечностью, и он знал, что за этим разговором последует. В воздухе витала неизбежность, тяжелая и давящая. Еще немного и из его глаз потекут слезы.

– Сделка должна быть равноценной, помнишь? – Райан произнес это с холодным равнодушием.

– Я помню прошлую сделку… – Марк прикрыл глаза, погружаясь в воспоминания о прошлом. Двести лет назад его друг был на грани гибели на поле боя, и тогда Марк впервые встретил Райана – воплощение судьбы, холодного и неумолимого. – Взамен его жизни, ты можешь взять мою. – Марк понимал к чему приведет сделка с Райаном, но он был готов.

Райан улыбнулся, но в этой улыбке было больше напряжения, чем радости. Она походила на натянутую струну, готовую в любой момент лопнуть.

– Отклонено.

Слова Райана отозвались в душе Марка гулким эхом, возвращая его в тот день, когда он отдал свою жизнь ради друга, но все равно потерял его спустя несколько дней. Глубокая ненависть к Райану, зародившаяся тогда, лишь крепла с каждым годом, и теперь она напоминала старую, незаживающую рану.

– Что? Почему? – растерянность захлестнула Марка.

– Меня твоя смерть не интересует, – равнодушно ответил Райан.

– Тогда что тебе нужно, бездушное создание? – Марк снова вцепился в Райана, пытаясь найти хоть какой-то смысл в его поступках. В глазах Марка пылал огонь, как у загнанного зверя, готового броситься в последний бой. Если нужно было бы уничтожить Райана, он бы это сделал.

– То, что у меня нет души, не дает тебе права так со мной говорить, Марк, – Райан спокойно отступил на шаг, его движения были плавными и лишенными суеты, словно он был не из этого мира. Он взглянул на небо, по которому лениво плыли облака, и продолжил, – скажи мне, зачем ты спас тогда того солдата? Для чего ты отдал свою жизнь ради своего друга?

– Я решил, что так будет лучше.

– А почему ты готов отдать жизнь сейчас? – В голосе Райана прозвучал легкий оттенок любопытства, как у ребенка, играющего с неизвестным предметом.

– Я считаю, что так будет правильно. Я в теле человека, который должен был умереть еще в момент рождения, но вместо этого, я занял его место, и моя душа оказалась в этой оболочке. В оболочке мертвеца… – Марк замолчал, его глаза потухли, будто он смотрел сквозь Райана, погружаясь в глубины своих мыслей. Он словно пытался найти в них что-то важное, что-то, что могло бы оправдать его решение. В его сознании крутились образы прошлого, те моменты, когда он терял, находил, переживал и заново рождался, но каждый раз это ощущение оставляло его с пустотой внутри. – Если выбирать между мной и таким человеком, как Вик, выбор очевиден. Моя человеческая жизнь не имеет той ценности, какую я готов ей придать. Я могу переродиться снова, в другом теле, и продолжить этот бесконечный цикл. Смерть для меня – это не конец, а всего лишь еще один этап, еще одна дверь, которую я пройду. Я знаю, что впереди меня ждет еще множество таких дверей, множество шансов начать все заново. Но у Виктора есть лишь одна жизнь. Всего одна возможность почувствовать мир в полную силу, испытать любовь, боль, радость и разочарование. Каждое его мгновение уникально, каждое решение неповторимо. Он не сможет начать сначала, если что-то пойдет не так, не сможет пережить заново свои ошибки или получить второй шанс. У него нет роскоши бесконечности. И я хочу, чтобы его мечты исполнились. Чтобы он увидел мир во всех его красках, испытал все, что он задумал, прожил каждую эмоцию до самого дна. Я верю в него, верю, что он справится со всеми трудностями, потому что он мой лучший друг. Его жизнь напоминает мне о том, что важно ценить каждое мгновение, ведь для него это не вечность, а короткий миг в огромном космосе времени. Если ему не суждено прожить этот миг, то какой тогда смысл в моем существовании? Какой смысл в бесконечных перерождениях, если каждый раз я буду терять тех, кто делает меня человеком?

– Лучший друг? – в голосе Райана прозвучала доля сомнения, но и нечто большее – любопытство и, возможно, зависть.

– Именно так. Назови свою цену, и я заплачу ее, – Марк говорил уверенно, он заключал сделку своей жизни.

Райан на миг задумался, его глаза смотрели куда-то сквозь Марка, в неизведанные дали, где плетутся нити судеб. Затем его лицо озарилось странной улыбкой, от которой по коже Марка пробежали мурашки.

– Меня интересует твоя дружба. Я хочу быть твоим другом.

– Ты шутишь? – Марк прищурился, не веря своим ушам.

– Ничуть. Я серьезен. Я хочу испытать то, что ты называешь дружбой. Взамен на жизнь Виктора.

– И все? Никаких дополнительных условий, без уловок? – Марк не мог поверить в простоту предложения, за которым, казалось, должен был скрываться какой-то подвох.

– Да. Только дружба, – ответил Райан, и в его голосе слышалась неподдельная серьезность. – Но есть условие, если вдруг ты перестанешь быть моим другом, Виктор Барвинский умрет.

Марк рассмеялся, ощущая, как напряжение спадает, как будто невидимые оковы, сдерживающие его, наконец ослабли:

– Ладно, заключаем сделку!

«Надеюсь он не выкинет ничего как в тот раз». – Марк скрывал свою осторожность от Райана, делая вид, что все под контролем.

Глава 10

«Секрет раскрыт»

– Поднимайся, Вик. – Марк протянул руку, крепко сжимая пальцы, будто пытаясь вытянуть друга не только с асфальта, но и из череды событий, которые начались так неожиданно.

Виктор поднялся, его ноги были ватными, а мысли – перепутанными, как нитки, запутавшиеся в старом клубке. В его глазах читалось недоумение, смешанное с тем смятением, когда ты понимаешь, что что-то не так, но не можешь ухватить этот ускользающий смысл.

– Что произошло? Как ты… что ты сделал? – Вик пытался собрать слова в кучу, но они вырывались из его головы в странных обрывках. Он смотрел на Марка, ища ответ на что-то более глубокое, чем простой спасительный жест.

Марк неохотно отвел взгляд. Он чувствовал, как в горле застревает ком вины, смешанный с отчаянным желанием все упростить, словно отмахнувшись от надоедливого сна.

– Радуйся, что остался жив благодаря мне, – бросил он, надеясь, что это будет достаточно. Но даже он сам не верил в собственные слова.

Виктор не отпускал взгляд, его глаза блестели, будто пытаясь прожечь сквозь Марка дыру и докопаться до истины. Он помнил каждую деталь: машину, летящую на красный свет, и чувство безысходности, когда она мчалась прямо на него. Он не мог поверить, что все произошло так просто.

– Я не понимаю, как я остался жив? – его голос дрожал, становясь громче с каждым словом. – Я ведь видел, как мчалась та машина, секунда оставалась до моей смерти, а ты… ты бы не успел так среагировать. Никто бы не успел, Марк.

– Плохо ты обо мне думаешь, – Марк попытался улыбнуться, но его улыбка была натянутой и неискренней. – Я сразу заметил, что машина несется без тормозов, и я…

– И он лжет тебе! – Пронзительный голос, разрезавший воздух, заставил обоих вздрогнуть.

Марк замер, его взгляд мгновенно стал ледяным, а лицо посерело, словно он увидел призрак. Вик обернулся, и перед ним стоял Райан – идеально одетый в белый костюм, с сияющими волосами и таким выражением лица, будто ему отведена роль судьи в этой сцене. Марк знал, что ничто хорошее не выйдет из этого столкновения.

– Что ты тут делаешь, Райан? – Марк попытался сохранить спокойствие, но его голос дрожал, выдавая внутреннюю панику.

Райан лишь улыбнулся, и его улыбка была как холодный бриз, обволакивающий и одновременно отталкивающий. Он поправил лацкан своего белого пиджака, двигаясь неспешно, как кошка, играющая с мышью.

– Если это твой лучший друг, зачем ты ему лжешь? – сказал Райан с мягкостью, в которой было больше угрозы, чем в любом крике. – Я думал, друзья никогда не лгут друг другу.

Виктор обернулся к Марку, его глаза сузились от подозрений. Он всегда доверял Марку безоговорочно, но сейчас он не мог избавиться от чувства, что что-то пошло не так.

– О чем он говорит, Марк? – Вик пытался сохранить спокойствие, но его голос выдавал внутренний шторм. Он чувствовал, что стоит на грани чего-то важного, словно тот самый миг перед падением в бездну.

Марк открыл рот, но слова не вышли. Его разум метался, как мотылек вокруг пламени, а язык прилип к небу. Райан стоял спокойно, наблюдая за этой сценой с холодным любопытством, как ребенок, изучающий насекомое под лупой.

– Не слушай его, Вик, он просто… – Марк шагнул вперед, но Райан поднял руку, и Марк застыл на месте, будто налетел на невидимую стену.

– Почему Марк не шевелится? – голос Вика затрепетал от смятения и страха.

– Я могу управлять временем, – Райан произнес это так, словно говорил о самом простом и очевидном. – Я временно замедлил действия Марка, чтобы он не мешал нам. Мне непонятно, почему он выбрал ложь вместо правды по отношению к тебе. А ведь я тоже его друг теперь, так что не хочу, чтобы наша дружба начиналась с лжи. – Райан подался вперед, его лицо оказалось так близко, что Виктор мог видеть тонкие светлые прожилки в его глазах. – Ты думал о том, что происходит?

Вик кивнул, его мысли наполнились странным тяжелым чувством, будто нечто важное вот-вот откроется перед ним.

– Да, – прошептал он, испытывая тревогу, словно стоял на пороге огромной тайны, еще не готовый к ее раскрытию.

– Ты чувствуешь разочарование от того, что твой подарок для сестры сломался, верно? Не переживай, Марк может дать тебе денег на новую фигурку для сестры, у него достаточно средств, чтобы купить хоть целую коллекцию.

– Откуда ты знаешь, что я решил подарить сестре? – Вик пытался осмыслить слова Райана, но его мысли путались, как клубок старых проводов.

– Я умею читать мысли, – ответил Райан, и его улыбка была такой ледяной, что в воздухе повеяло морозом.

– Ты Бог? – с подозрением спросил Виктор, прищурив глаза.

– Почти, – отозвался Райан с равнодушием, словно ему было все равно, что думал Вик.

– Ты умеешь читать мысли, управляешь временем, что ты еще умеешь? – Вик начал понимать, что перед ним кто-то, чей силы выходят за пределы человеческого понимания.

– Много чего, – Райан говорил так, будто все это не представляло для него никакой важности. – Но это не так важно. – Он снова прикоснулся к Марку, и время для него пошло как обычно. – Как дела, Марк?

Марк бросил яростный взгляд на Райана, пытаясь взять себя в руки, но его лицо выдавало страх и беспомощность.

– Что ты творишь, Райан?

– Объясни мне, что происходит, Марк! – Вик требовал правды, его голос дрожал, но в нем звучала решимость.

– У тебя нет выбора, Марк, ты должен ему объясниться, – Райан произнес это с ноткой упрека, и Марк почувствовал, как его в ловушку загоняет собственная ложь. Возможно, дружба с Райаном была худшей сделкой в его жизни, но отступать было некуда.

– Вик, умоляю, не нужно. Я не хочу, чтобы ты знал то, что тебе не следует знать, – Марк попытался повернуть все в свою пользу, но знал, что его усилия тщетны.

– Я хочу знать, – твердо произнес Виктор, его голос звучал окончательно и без поворотов.

– Ты уверен?

– Уверен.

Марк закрыл глаза, словно надеялся, что, когда он их откроет, все это окажется сном. Но перед ним была реальность, жестокая и неотвратимая. Он понимал, что сейчас нарушает все законы, все соглашения, но у него не было другого выхода. Райан стоял, как безмолвный судья, готовый вынести приговор в любой момент.

– Тогда пошли за мной, – сказал Марк, протянув руку Вику. Их сознания мгновенно погрузились в другое измерение, и Вик почувствовал, как мир вокруг них меняется, становясь холодным, мрачным и пугающе чужим.

Это было Измерение Смерти, место, где время останавливается, а истины, которые Марк так долго прятал, наконец, должны были раскрыться

Глава 11

«Виктор и Марк»

Марк и Виктор стояли перед величественными воротами, которые излучали зловещий фосфоресцирующий свет, словно приглашая их войти. Виктору казалось, что его сердце вот-вот выпрыгнет из груди, но страх сковывал движения. Место, где они оказались, было наполнено невыносимым холодом и мраком, словно само пространство здесь отвергало живых. Он судорожно держался за Марка, словно его друг был единственной ниточкой, связывающей его с жизнью.

– Темно и холодно… – Виктор сглотнул, его голос дрожал от страха. – Где мы?

Марк окинул взглядом бесконечную черноту вокруг них, его лицо оставалось спокойным, но глаза излучали тревогу, которая передавалась Виктору.

– Мы в измерении смерти, а точнее – перед его входом. Видишь те врата впереди?

Виктор бросил взгляд на массивные ворота, которые казались одновременно древними и вечными. Они были украшены причудливыми узорами, которые словно двигались в такт их дыханию, и излучали жуткое сияние, притягивающее взгляд.

– Нам нужно туда войти? – его голос звучал сдавленно, как будто слова увязли в холодном воздухе.

– Все верно, главное от меня не отходи. – Марк выглядел серьезным и решительным. – Если я потеряю тебя из виду, я уже никогда не смогу найти. Это место, Виктор, не предназначено для душ обычных людей. Здесь могут находиться только Ангелы Смерти, как я.

– Ангелы Смерти? – Виктор посмотрел на Марка, не до конца веря услышанному.

– Да. – Марк кивнул и уверенно шагнул к воротам. Они медленно открылись с гулким звуком, словно тысяча голосов прошлась эхом по черным стенам. – Идем.

За воротами открылся огромный холл, настолько обширный, что его размеры казались нереальными. Потолок скрывался в тенях, а в воздухе витала тяжелая дымка, испещренная крохотными огоньками, будто души заблудших мертвецов кружились в вечном танце.

– Кто есть дома?! – громко прокричал Марк, и его голос раскатился эхом, заполняя пустое пространство.

Виктор сжимал руки, ощущая, как каждое слово Марка прокладывает путь сквозь его страхи. Тревога переполняла его, глаза лихорадочно бегали по залу, пытаясь уловить хоть какую-то опору. Внезапно, взади них прошел Райан с широкой улыбкой на лице, как всегда выглядя абсолютно неуместно в своей жизнерадостности.

– Всегда хотел здесь побывать! – радостно заявил Райан, его энтузиазм словно был неуместной искрой в этой мрачной обстановке. Он был тем, кого люди обычно называют занозой в заднице – его появление всегда осложняло ситуацию.

Виктор на мгновение потерялся в своих мыслях и отошел от Марка, словно в тумане прошелся по холлу и вдруг оказался перед старым компьютером. Он выглядел как артефакт из других времен, покрытый пылью и напичканный неизвестными кнопками и рычагами.

– Это что, волшебный компьютер какой-то? – глаза Виктора заблестели, страх мгновенно растворился, уступив место любопытству. Он провел пальцем по экрану, на котором медленно загорелись символы.

– Почти как обычный, – ответил Марк, подходя ближе. – Хорошо, что здесь никого нет, а то было бы…

– Кхм-кхм! – раздался внезапный голос, прокатившийся по залу и пробившийся прямо в сердце каждого. Все замерли на месте, а Марк напрягся, словно ожидая худшего.

К ним спускался с верхнего этажа силуэт с пронизывающим взглядом и холодной осанкой, который смотрел на них так, словно каждый из них был лишь насекомым под лупой.

– Вижу, ты привел двух людей в наш дом. – Его голос был ледяным и звучал, как треск старых деревьев в зимнем лесу.

– Я могу объяснить, Крис! – Марк, похолодев, попытался оправдаться. – Я привел Виктора, своего лучшего друга, чтобы… стереть ему память о том, что я Ангел Смерти! Он случайно узнал правду обо мне, поэтому я…

– Боже, Марк, мне плевать, – произнес Крис, спустившись с последней ступени и уставившись на них. Его голос был ровным и холодным, как лезвие ножа. – Главное, чтобы был порядок. Меня не интересует, кого ты сюда водишь, лишь бы тихо было – у меня работа.

Марк стоял, сдерживая дыхание, пока слова Криса ударяли по нему, как холодные камни. Он не знал, чего ожидать от Криса, но услышанное облегчение было таким сильным, что по его лицу быстро скользнула улыбка. Вопрос, который так долго держал внутри, вырвался наружу.

– Значит, память ему можно оставить? – спросил он, голос дрожал, но взгляд был твердым, почти умоляющим.

– Делай что хочешь, – бросил Крис, махнув рукой и не удостоив их больше ни взглядом, ни словом. Он повернулся и ушел в темноту, его шаги стихли, словно его и не было.

Виктор выдохнул, впервые за долгое время чувствуя облегчение, а Марк, не скрывая радости, схватил его за руку. Они двинулись вперед, стремительно, не теряя ни секунды. Марк вел его по узким коридорам и крутым лестницам, где каждый шаг был наполнен напряжением. Тишина была такой густой, что они слышали собственное дыхание, каждый вздох и шорох.

Марк говорил взахлеб, его глаза горели. Он показывал Виктору самые интересные места в измерении смерти, в которых витал запах сырости и чего-то давно забытого. Здесь, каждое место скрывало что-то свое: стены, покрытые следами времени, искаженные отражения в треснувших зеркалах, замирающие эхо шепотов, которые никто не хотел слышать.

Виктор выдохнул с облегчением, ведь память его была в безопасности. А Марк, казалось, победоносно улыбнулся. Все прошло настолько гладко, что он, переполненный радостью, схватил Виктора за руку и повел его дальше, вглубь этого жуткого места.

– Слушай, Марк, а ты правда можешь стереть мне память?

– Не только стереть, – Марк усмехнулся, взгляд его стал игривым. – Я могу добавить ложные воспоминания, изменить все, что у тебя в голове. Но это слишком просто. Хочешь, покажу кое-что действительно интересное?

Марк потянул Виктора к стене, покрытой тенью, и перед ними вдруг проявилась дверь. Открыв ее, он показал внутренности шкафа, переполненного древними артефактами. Каждый предмет шептал о своих силах, заключенных в изумрудах, костяных амулетах и таинственных книгах, мерцающих в тусклом свете.

– Это все магические артефакты, которые Ангелы Смерти собрали за века. – Марк осторожно достал маленькое кольцо, черное, как сама ночь, его поверхность поглощала свет и будто переливалась тенями. – Я хочу дать тебе это.

Виктор смотрел на кольцо с подозрением и восхищением одновременно. Оно будто светилось, отражая черный свет измерения смерти, словно впитывало тени вокруг.

– Это кольцо смерти. Оно сдерживает грехи других народов и позволяет тебе обладать частью моей силы, но в ограниченном объеме. Максимум, что ты сможешь, – войти в нулевое измерение, но там ничего интересного.

Виктор надел кольцо, и оно сразу идеально подошло ему, словно было создано для его пальца. Несмотря на мрачное описание, кольцо показалось ему самым прекрасным из всего, что он видел в жизни. В нем была какая-то странная притягательность, как будто оно шептало ему что-то, чего он еще не понимал.

– Второе, что я хотел тебе показать, это…

– Марк, подожди! – Виктор перебил его, голос дрожал от внезапного волнения. – Лучше расскажи о себе. От начала и до конца. Кто ты на самом деле?

– От начала и до конца? – Марк задумался, его взгляд потемнел, но перед тем, как он успел ответить, в разговор вмешался Райан.

– Мне тоже интересно послушать! – оживился Райан, его энтузиазм резко контрастировал с мрачной атмосферой вокруг.

Крис, который до этого наблюдал в стороне, взглянул на Райана с подозрением, его глаза скользили по фигуре, пытаясь разглядеть нечто большее, чем видимое.

– Что это за бот, Марк? – голос Криса стал еще более настороженным, почти угрожающим.

– Это Райан, он – судьба, – спокойно ответил Марк, но его слова вызвали вспышку тревоги в глазах Криса.

– Судьба? Кто его создатель?

– Ну, как и всех, видимо, Бессмертный.

Крис нахмурился, его глаза сузились, как у хищника, учуявшего опасность.

– Бессмертный никогда не создавал ботов такого масштаба. Это либо ангельский бот, либо демонский. Одно из двух. Судьба… хм. Я догадываюсь, чей это бот.

– Правда? Чей же? – любопытство пересилило осторожность Марка.

– Скоро сам узнаешь, – хитро улыбнулся Крис и отвернулся. – А теперь, расскажи ребятам о себе и как ты стал Ангелом Смерти.

Когда Крис ушел, Марк вздохнул и обернулся к Виктору и Райану. Его взгляд стал серьезным, но в то же время теплым, словно он собирался поделиться с ними тайной, которая давно жила у него внутри.

– Ну ладно, начну с самого начала. Мир возник не таким, каким его принято воспринимать. Не было ничего – абсолютная пустота. И в этой пустоте зародилась мысль, а из мысли появились существа. Сначала Демоны, затем Ангелы, и наконец Ангелы Смерти, такие как я. – Марк сделал паузу, чтобы они могли переварить услышанное. – Мы – те, кто забирает души мертвых и приносит их сюда. Душа – это не просто энергия. Это сущность, память, личность. И не все существа ее имеют. Боты, такие как Райан, не имеют души, они лишь следуют своим программам. Они похожи на животных или растения – существуют, но не обладают сознанием в нашем понимании.

– Так ты всегда был Ангелом Смерти? – спросил Виктор, вникая в каждое слово.

– Нет. До того как стать Ангелом Смерти, я прожил шесть жизней. В первой жизни я был рыцарем в Столетней войне, сражался против Бистов. Это была война за выживание. Я защищал людей, сражался ради их будущего, хотя тогда еще не понимал всей важности этого.

Марк продолжал говорить, и с каждым словом Виктор чувствовал, как раскрывается мир, в котором он оказался. Здесь, в измерении смерти, все было иначе – прошлое и настоящее переплетались, тайны открывались, и каждый новый шаг сулил новые открытия, от которых невозможно было оторваться.

Двери измерения вновь открылись, и в холл шагнула Кейт, в ее руках мерцала душа, сияющая мягким светом. Она двигалась уверенно, с ослепительным блеском в глазах, будто обжигая решимостью.

– Марк, я закончила с делами. Теперь могу снова забирать души, только… – ее взгляд задержался на Викторе и Райане. – Кто они?

Марк мгновенно побледнел, как будто тень проскользнула по его лицу. Его колени подогнулись, и он рухнул на пол, беспомощно опустив голову.

– Крис разрешил… – пролепетал он, но голос его дрожал от страха.

– Крис? – Кейт сжала губы, недовольство в ее голосе прозвучало как раскат грома. – Не неси чушь! Убирай их отсюда… – она нахмурилась, ее взгляд упал на Райана. – Подожди, этот светловолосый – не человек. – Одним резким движением руки Кейт выбросила Райана из измерения, и тот исчез, не успев даже моргнуть. – Ботам тут делать нечего. А твоего друга сам убирай, – добавила она, указывая на Виктора.

Марк посмотрел на Виктора, в глазах промелькнула тень сожаления. Он тяжело вздохнул.

– Прости, Вик, но похоже, нам пора уходить, – сказал Марк, напряжение в голосе было ощутимо. Он вздохнул, как будто каждый вдох давался ему с трудом.

– Подожди-ка, Марк, – вмешался Аллен, появившись следом за Кейт. Его лицо было серьезным и сосредоточенным, глаза говорили сами за себя. – У нас возникло новое задание для тебя. Ты отправляешься в измерение жизни.

– Куда? – Виктор повернулся к Марку, его глаза выражали явное замешательство.

– В Рай, где обитают Ангелы, – ответил Марк, сжав челюсти от раздражения. Он посмотрел на Аллена с презрением. – Почему я?

– Потому что у тебя там есть связи, – ответил Аллен, не отводя взгляда. – Именно поэтому ты и должен поехать.

– Это бред! Там меня все ненавидят! – Марк взорвался, его голос звучал как рев бурной реки.

– Не преувеличивай, – сказала Кейт, делая решительный шаг вперед. Ее голос был твердым, а взгляд проникновенным. – Мы считаем, что в деле Моро замешаны Ангелы. У нас нет другого выбора, кроме как отправить тебя к ним на проверку. Тем более, у тебя есть близкие связи с Ангелом по имени Вайолетт.

– Вайолетт – это исключение, – Марк извергал ненависть из себя. – Остальные могли бы меня сжечь на месте. И вообще, не стоит забывать, что я не просто так отказался от всех этих ангелов.

– Как бы то ни было, – продолжил Аллен, игнорируя его возражения, – ты должен идти прямо сейчас.

Снова это чувство, будто его просто используют. Беспомощность, с которой он сталкивается каждый день. Как же он ненавидел все, что его окружало, все, что связано с его должностью Ангела Смерти. Как же он сожалел, что когда-то взял эту косу. Ему хотелось бы жить обычной человеческой жизнью, дожить до старости, не думая о мраке и страданиях. Он был готов отказаться от своей роли, но это было не так просто. Каждый раз, когда он смотрел на Виктора, в его сердце зажигалась слабая искорка надежды. Виктор мог бы стать его преемником, но это означало бы, что жизнь Виктора будет разрушена, жизнь его друга может превратиться в бесконечный кошмар.

– Хорошо, я отправлюсь. Вик, пойдешь со мной? – спросил Марк, не сводя глаз с Виктора.

– Ты с ума сошел, Марк? Брать человека в это дело опасно! Афин может сжечь его душу на месте, ты ведь знаешь, кто такой Афин!

– Знаю, – коротко ответил Марк, переводя взгляд на Виктора. – Пойдем, Вик.

Они встали у дверей, словно готовясь к последнему шагу. Марк посмотрел на Виктора и попытался развеять его страхи. Он сказал, что не стоит волноваться, и постарался расслабить его перед входом.

– Не переживай, я буду рядом с тобой весь наш путь. Туда и обратно.

Они открыли дверь и сделали шаг внутрь.

Глава 12

«Вайолетт»

– Вик, слушай внимательно, – Марк остановился, его глаза блестели, а голос звучал как предупреждение. – В том измерении Ангелы – не те добрые существа, о которых ты читал. Они хитры и коварны. Не доверяй никому и будь на чеку. Они способны на самые подлые поступки.

Виктор пытался удержать уверенность, но пальцы непроизвольно дрожали.

– Но ведь у тебя есть друг среди Ангелов, верно?

Марк кивнул, но в глазах его промелькнула нотка сомнения.

– Один. И это исключение. В Раю есть только два Ангела, к которым я испытываю хоть такое доверие.

– А кто второй?

– Мой ученик из первой жизни. Эмил. Но они дали ему другое имя, унижающее и презренное.

Перенос в мир Ангелов прошел гладко, но едва Виктор успел оглянуться, его охватило странное ощущение. Все вокруг сияло слепящим светом, затопившим все. Земли не было – только облака, мягкие и горячие под ногами. Виктор сделал шаг, и внезапная усталость навалилась так тяжело, что он упал на эти облака, словно на пух.

– Ма-а-арк… Я не могу идти… – Виктор попытался подняться, но ноги были словно ватные. – Облака такие мягкие…

– Это не облака, – Марк грубо поднял его, не давая расслабиться. – Давай вставай, не время валяться.

Поток яркого света резал глаза Марку, выбивая силы с каждым шагом. Но он не жаловался – ему было важно донести до Виктора всю серьезность миссии. Марк рассказывал о Моро, распутывал перед ним сложный узел тайн, которые мучили его самого, словно пытался разгрузить тяжелый груз, лежащий на душе.

– Вик, ты должен понять, это не игра, – голос Марка был твердым, почти безэмоциональным, но в глазах плескалась тревога.

Виктор сначала слушал его рассеянно, глядя куда-то в сторону, свет давил на него, как будто вытягивая последние силы. Но по мере того, как Марк говорил, его слова начали проникать глубже, пробуждая в Викторе что-то, что заставило его отбросить свою усталость. Мальчик в прямоугольных очках, сползающих на нос, вдохнул глубже, мотнул головой, прогоняя остатки сомнений.

– Ладно, Марк, я понял, – Виктор выпрямился, сделав первый уверенный шаг вперед. Он оставил позади свои жалобы и неуверенность, следуя за Марком.

– Напомни, кто нам нужен?

– Для начала Вайолетт. С остальным разберемся по ходу.

– Кто такая Вайолетт?

– Почти пришли. Познакомишься лично.

Марк остановился у крошечного кирпичного домика, стоящего посреди белоснежной пустоты. Единственное здание в этом бескрайнем просторе, обветшалый, с покосившимися стенами из красного кирпича, затянутого пятнами плесени. Снаружи дом казался заброшенным и позабытым, но едва они вошли внутрь, все вокруг преобразилось. Внутри дом был воплощением совершенной эстетики: картины разных эпох, величественные скульптуры и старинная посуда. Каждый предмет был на своем месте, создавая идеальную композицию, от которой захватывало дух. Казалось, что, откуда ни посмотри – все казалось безупречным, как в живой галерее.

Вдруг пол начал дрожать, заставив дом содрогнуться до основания. Парни на мгновение застыли, прежде чем рухнуть на пол. Из погреба показалась девушка с сияющими изумрудными глазами, полными доброты и нежности, но скрывающими нечто гипнотизирующее. Она поднялась наверх, и их взгляды приклеились к ее темно-зеленым локонам, струившимся по плечам подобно каскаду. Ее красота поражала, будто она была живым произведением искусства, безупречно вписанным в этот мир странной гармонии и безмолвной магии.

– Марк! Марк, ты пришел! – Глаза Вайолетт, мгновенно засветились при виде Марка. Она выскочила из темного погреба, обняла его, заставив снова упасть на пол. Он, смеясь, поглаживал ее мягкие локоны.

– Как же я скучала по тебе! – Вайолетт почти плакала, ее волосы, зеленые и густые, падали на плечи, скрывая их лица. Она отстранилась, наконец заметив Виктора.

– Кто это? – Она бросила на него холодный взгляд, полный подозрения.

– Это мой друг, Виктор, – объяснил Марк, поднимаясь и отряхивая пыль с коленей.

– Человек? – Вайолетт скривила губы, ее взгляд стал колючим и отталкивающим. – Почему ты водишься с ними, Марк? Слабаки, ничтожества…

– Вайолетт, – Марк посмотрел на нее сурово, – не нужно судить так о нем. Виктор мой друг.

– Друг-человек? Ты серьезно? Марк, это жалко. – Она бросила на него тяжелый взгляд, но тут же смягчилась, вновь обняв его. – Скучала по тебе, глупый. Почему так редко приходишь?

– Постараюсь почаще, Вайолетт. Но сейчас у нас дела. Нам нужны новости о Рае.

– Новости? – задумчиво произнесла Вайолетт, – Хм, пожалуй, нет ничего важного, если только не считать выборы Ангелов.

– Что за выборы? – Виктор выглядел озадаченным.

– Давайте я налью нам чай, и мы обсудим это на кухне, – предложила Вайолетт.

Фарфоровый сервиз, который она достала, был произведением искусства. Каждое изделие несет свою историю, а оформление кухни было как из сказки. Вайолетт разлила облепиховый чай и продолжила объяснять.

– Выборы, – начала она, – это процесс отбора Ангелов среди человечества. Всего семь избранных будут бороться за место Ангела, из которых только один выживет. В нашем Раю двадцать семь Ангелов – это немного. Главный из них – Афин, сам созданный Бессмертным. Афин – один из смертных грехов, Грех Гордыни, который дарует ему контроль над разумом. Как и другие Ангелы, он обладает силой Грифона, священного существа, дарующего силу природы, вечную молодость и высший разум.

Глаза Виктора, кажется, не отрывались от Вайолетт. Это не удивительно, ведь каждая новая информация меняла его представление о мире. Раньше он был атеистом, а теперь понимание, что Ангелы – не миф, открывает новый взгляд на мир, и раз существуют Ангелы, значит, существуют и Демоны.

Вайолетт налила чай в чашки и продолжила:

– Но есть один недостаток у Ангелов, – продолжила Вайолетт, – возможно, ты заметил это, Виктор. Мы высокомерны. Для нас другие существа – не более чем муравьи, их жизни ничего не значат. Лично для меня человеческие жизни не представляют ценности. Но жизнь Марка – это другое. Я люблю Марка Эшфорда всем своим сердцем. Я принадлежу только ему и высшему совету Ангелов.

– То есть, вы… вместе? – Виктор был шокирован.

– Нет, Виктор, – ответила Вайолетт, – хотя я в него влюблена, он не отвечает взаимностью.

– Ты сумасшедший, Марк! Такая красотка, вечно молодая и прекрасная! Как ты можешь ее игнорировать?

– Вик, успокойся, – Марк не понимал его истерику. – У меня просто другие предпочтения. Вайолетт действительно одна из самых красивых Ангелов в Раю, но дело не в ее внешности.

– Если бы у меня был такой шанс, как у тебя… – Виктор, опустившись на одно колено, взял Вайолетт за руку. – Вайолетт, умоляю, будь со мной. Я сделаю тебя самой счастливой женщиной в Раю!

– Убери свои руки, червяк! – Вайолетт оттолкнула его с отвращением.

– Сядь, Вик, – Марк взглянул на друга с сочувствием. – Вайолетт действительно добрая, просто ее грех гордыни не позволяет ей чувствовать ничего, кроме гордыни. Кстати, благодаря ей я перерождаюсь.

– Как это понять? – Виктор был еще более заинтригован.

Вайолетт налила Виктору вина.

– Я вижу, что ты устал от чая. Так вот, человечишка, – продолжила Вайолетт, – когда люди умирают, их души забирают Ангелы Смерти и помещают в ящики душ, где они восстанавливаются. Души забывают момент смерти и должны его вспомнить, что делает процесс немножко сложнее. Это похоже на сон, когда ты не осознаешь, что спишь. Когда душа готова, она просыпается и отправляется в Рай, где Ангел подбирает для нее идеальный сосуд, предварительно стерев все воспоминания. Так я перерождала Марка шесть раз. Правда ему воспоминания никто не стирал, потому что мы не имеем таких навыков, чтобы стирать память у самих Ангелов Смерти.

– Сейчас моя седьмая жизнь, – добавил Марк, – надеюсь, в этой жизни я смогу обрести счастье как человек.

– Кстати, Марк, я вспомнила, что хотела упомянуть, – начала Вайолетт, – Серафим теперь входит в состав высшего совета Ангелов.

– Что? Как это возможно? – Марк был потрясен.

– Не спеши с выводами! Это решение Афина. Он решил ввести Серафима в состав совета.

– А что такое высший совет? – Виктор, по-прежнему сбитый с толку, пытался понять.

– Высший совет Ангелов занимает самое высокое положение в Раю после Афина. Раньше в его составе было четыре Ангела, но теперь к ним добавился Серафим, то есть, Эмил.

– Так Серафим – это твой ученик Эмил?

– Да. Он стал Ангелом не так давно.

– Значит, он победил в выборах?

– Нет, его продали Ангелам. Это долгая история, и я не буду углубляться в нее сейчас. Мне больно осознавать, что я не могу вернуть Эмила из-под власти Афина. – Марк был охвачен гневом. – Черт! Когда-нибудь я заберу Эмила!

– Вик, не стоит пугаться Марка, – Вайолетт старалась успокоить их обоих: Марка от ярости, а Виктора от страха. – Эмил был одним из самых близких людей Марка в его первой жизни. Он был его учеником, почти как сын.

– Он не просто был моим учеником, – продолжал Марк, его голос дрожал от эмоций. – Он был принцем и наследником царства, который погиб из-за моей слабости и ошибки. Младший брат моей возлюбленной и один из самых храбрых детей. Черт… – В воспоминаниях Марка было ощущение, что прошлое невозможно исправить, и это знание давило на него.

– Так давай заберем Эмила у Афина.

– Все Ангелы подчиняются Афину. Это не так просто, чтобы просто взять и забрать кого-то из другого мира. Это приведет к конфликтам. И, кроме того, я сам допустил продажу Эмила Ангелам. Когда Эмил умер, он попал в руки Демонов, которые устраивали с ним такие пытки, которые я бы не смог вынести. После сделки душ с самим королем Демонов, я надеялся, что в Раю с ним будет лучше, но ошибся. Когда Афин узнал, что это мой ученик, пытки стали в сто раз ужаснее, чем в аду.

– Это страшно… – произнес Виктор, потрясенный.

– Вайолетт, перенеси нас к замку Афина.

– Прямо сейчас?

– Да, немедленно!

Глава 13

«Афин. Грех: Гордыня»

Великолепный белый замок, сверкающий в лучах приглушенного света, оказался для Виктора настоящим испытанием. Каждый шаг отдался в его костях тяжестью долгого пути, и его усталые ноги, не в силах больше нести его вес, молили о прекращении. Но Марк, словно равнодушный к мучениям друга, двигался вперед с непреклонной решимостью. В нем не было милосердия в тот момент.

– Мы уже у входа в замок, хватит ныть, – холодно произнес Марк, не проявляя ни капли сострадания.

Они вошли внутрь замка.

– Оке-е-ей, просто очень устал, это выматывает… – пробормотал Виктор, пытаясь справиться с усталостью, но его слова утонули в гулкой тишине огромного зала, по которому они проходили.

Они преодолели первый этаж замка, и мрак, пронизывающий пространство, только усиливал ощущение пустоты и бесконечного одиночества. Лишь обветшалые стены и зловещие эхо их шагов заполняли это место, как немое свидетельство того, что когда-то здесь кипела жизнь, но теперь царила тишина.

Перейдя на второй этаж, они сразу же почувствовали разницу. Воздух стал тяжелее, как будто наполненный напряжением и скрытым презрением. На каждом шагу их окружали ангелы, чьи лица были искажены выражениями отвращения и гнева. Эти небесные существа, когда-то представлявшие идеал света и милосердия, теперь выглядели как злые призраки, повелители тьмы в свете угрюмых ламп.

Марк, будучи здесь прежде, не реагировал на это. Для него это было привычно. Но Виктор, новоиспеченный в этом мрачном царстве, был охвачен стрессом. Каждый встреченный ангел, каждый мрачный взгляд на их пути только усиливал его тревогу. Пройдя мимо ряда закрытых кабинетов, они вдруг наткнулись на ангела с огненно-красными волосами и лицом, искаженном гневом. Он был тем, кто потерял контроль и, врезавшись в них, уронил документы, которые теперь разлетелись по полу.

– Черт возьми! Как вы посмели нарушить мой порядок? – взревел ангел, его голос был похож на раскаты грома. – Из-за вас мой отчет теперь валяется на полу!

Виктор, инстинктивно пытаясь помочь, протянул руку к рассыпавшимся документам, но Марк его остановил, дернув его за рукав.

– Не трать время, – произнес Марк холодно, – этому существу ничто не поможет.

Ангел с огненно-красными волосами, взбешенный до предела, схватил кинжал из-под своего пиджака и, яростно вскидывая его, бросился на Марка.

– Ты смелый человек, не так ли? – его голос стал еще более угрожающим. – Ты ошибочная попытка, позор для всех существ. Умри, грязное создание!

Марк, не проявив ни малейшего волнения, легко уклонился от удара и коленом послал ангела в нокаут. Его удар был точным и мощным, отразившим не только физическое превосходство, но и холодное презрение к этому существу.

– Нет, – спокойно ответил Марк, смотря на упавшего врага, – умирать в таком ничтожном месте, особенно от какого-то злой пешки Афина, не в моих планах.

Проходя мимо, Виктор, который был потрясен этим зрелищем, не мог не заметить, что ангелы, охраняющие этот замок, как будто потеряли все свои божественные черты. Они были не просто недружелюбны, но и олицетворяли всю тьму и жестокость, которую только можно себе представить.

– Как-то не по-ангельски, – пробормотал Виктор, все еще шокированный происходящим.

Они продолжили путь, и вскоре перед ними появились два ангела, которые вошли в кабинет Афина. Марк, не желая терять время, направился туда с Виктором.

Огромная дверь, обтянутая золотыми обивками, медленно открылась, открывая путь в мир, переполненный экзотическим изяществом и нетленной роскошью.

Комната была воплощением величия, в стиле, напоминающем сцены из древнегреческих мифов, но приумноженном в своем великолепии. Мраморные стены переливались под мягким светом многочисленных канделябров, свисающих с потолка, как светила небесного свода. Длинные бархатные занавески цвета ночи струились с окон, пропуская лишь слабые лучи света, создавая полумрак, насыщенный таинственностью.

Центр комнаты занимал массивный стол из черного дерева, инкрустированный золотыми узорами, на котором лежал компьютер, столь же строгий и беспристрастный, как и его владелец. Рядом с клавиатурой стояла чашка с зеленым чаем, парящий аромат которого напоминал свежесть весеннего леса, скрытого в утреннем тумане.

На стене за столом висел меч «Кроцеа Морс», один из легендарных мечей, чье лезвие, сверкающее как чистое золото, создавало ощущение неизмеримой силы. Меч был украшен древними рунами, чье светлое сияние отражалось от стен, наполняя пространство мистическим светом.

Афин, сидящий за столом, был воплощением высшей элегантности. Его темные волосы струились по плечам, словно из-под пера древнегреческого скульптора, а глаза, глубокие и мрачные, казались порталами в другую реальность. Его присутствие было окутано аурой неизмеримой силы и абсолютной уверенности. На его лице играла загадочная улыбка, способная растопить лед, но при этом оставлявшая ощущение неизбежной строгости.

Перед Виктором и Марком появились стулья, которые сами собой возникли из невидимого пространства, словно продолжая и без того причудливую игру реальности в этом измерении. Стулья были оформлены изысканно, но их непередаваемая жесткость придавала дискомфорт. Виктор, обескураженный, смотрел на чудеса вокруг него, и каждая деталь напоминала ему о невообразимой мощи Афина.

Афин, помахав рукой, вызвал ангела с синими волосами, который моментально появился, держа в руках чашки с зеленым чаем. Его движения были плавными и гармоничными, как будто он не просто доставлял напиток, а исполнял часть сакрального ритуала. Глаза ангела были наполнены световыми отблесками, что только усиливало чувство мистики в этом месте.

Когда ангел покинул комнату, Афин с неподражаемым спокойствием поднес чашку к своим губам, делая маленький глоток, а затем предложил и своим гостям насладиться напитком.

– Пейте, – сказал он, его голос был мягким, но наполненным неоспоримой властью, – этот чай является даром моего подданного, Серафима. Он наделен уникальной силой.

Виктор, все еще ощущая трепет от того, что оказался в этом сверхъестественном месте, сделал осторожный глоток. В тот же миг его тело наполнилось необыкновенной легкостью, а сознание очистилось от всего ненужного и давящего. Каждое волокно его существа откликнулось на этот напиток как на бальзам, даровавший ему не только физическое, но и духовное освобождение. Он чувствовал себя полностью очищенным и исполненным энергии, готовым к любому испытанию.

– Изумительно, – восхищенно произнес Виктор, – этот чай просто великолепен!

– Рад слышать, юноша. Я передам твой комплимент Серафиму, он их любит.

Марк, не выдержав, в ярости вылил чашку ангельского чая на пол. Гнев, как раскаленная лава, стремительно прорывался наружу, оставляя за собой след разрушения. Чай, с его загадочным зеленым оттенком и ароматом, который должен был быть символом небесного изыска, растекся по полу, образуя лужи, словно превращая великолепное помещение в поле битвы.

Афин, спокойно наблюдавший за этим, усмехнулся с очевидным удовлетворением.

– Зачем устраиваешь выборы, Афин? – осведомился Марк, его голос был напряженным и полным ненависти.

– Устраиваю, потому что так нужно, – ответил Афин с холодной уверенность, его тон был таким же бесстрастным, как и его выражение.

– У тебя весь замок заполнен ангелами. Для чего тебе еще? – продолжал Марк, не скрывая своего раздражения.

Афин, дерзко покосившись на лужу чая, произнес:

– Ты вылил ангельский чай на пол, а ведь Серафим сам его заваривал.

– Какой ты одиозный, – осечно заметил Марк. – Перестань называть его так!

– Пойми, – Афин продолжал с невозмутимым превосходством, – Серафим теперь мой. Я могу называть его как угодно, поскольку обладаю им. Если я захочу, чтобы он готовил мне чай, он будет это делать, не смея возразить.

Виктор, смущенный и растерянный, пробормотал:

– Марк, может, стоит успокоиться…

– Помолчи, Вик. – Марк, полыхая гневом, встал и обратился к Афину. – Ящик Моро. Я знаю, что это ты.

Афин, оставаясь спокойным и надменным, ответил:

– Это не я.

– Тогда кто?

– Ты смеешь входить в мое измерение с каким-то жалким человечком. Смеешь угрожать мне, считая, что можешь меня запугать. Кем ты себя возомнил, Марк? – Афин оставался бесстрастным. – Ты отвратителен мне, жалкий и никчемный, как и все люди в целом. Ты позоришь имя Моро.

– Ты забрал душу Моро или кто-то из твоих ангелов?

– Мерзкая поганая грязь появилась в моем мире, и это ты, Марк. Такого позора я не испытывал уже многие века. И только ты способен пробудить во мне такие чувства.

Виктор, все еще не понимая, воскликнул:

– Марк, может, хватит? Афин вроде бы не такой плохой ангел как ты описывал.

– Вик, – закричал Марк, – не смотри на него с восхищением! Если бы не кольцо, которое я тебе подарил, эта тварь завладела бы твоим разумом. – Он с ненавистью смотрел на Афина. – Скажи мне!

Афин, не проявляя ни малейшего беспокойства, произнес с ледяной уверенность:

– Никто из Рая даже не прикасался к ящику, где хранилась душа Моро. За такие обвинения я бы отрубил тебе руку, Марк.

Его тон был полон презрения, и он оставался в своем кресле, даже не удосужившись подняться. Каждое его движение и выражение лица говорило о том, что он не считает Марка достойным внимания. В кабинет вошел один из пяти высших Ангелов – Люцифер, с холодной решимостью на лице. Его приказ был кратким и беспощадным: отрубить руку Марка.

Афин продолжал, не шевелясь:

– Люцифер может тебе не отрезать руку, но лишь при одном условии. Ты больше никогда не войдешь в мое измерение, Марк.

– Войду! – ответил Марк, его голос был полон решимости. – И руку ты мне не отрубишь. Если в Измерение Смерти прознается, что ты первым напал на меня, это может стать началом конфликта, который обернется войной среди смертных народов.

Афин, в своем высокомерии, не мог скрыть свое презрение:

– Невероятно отвратительный и мерзкий сопляк.

В воздухе замерзло все тепло, и Афин одним движением стер их из своего измерения. В мгновение ока они оказались вновь в Измерение Смерти, вернувшись к месту переноса.

Виктор, подавленный увиденным, произнес:

– Марк, я считаю, что ты был не прав.

Марк, оглянувшись на других Ангелов Смерти, ответил с тяжелым вздохом:

– Вик, запомни одну вещь. Когда-нибудь Ангелы сделают что-то такое, что ты будешь ненавидеть их сильнее, чем кого-либо. Просто запомни это.

Аллен подошел к ним с выражением глубокого размышления на лице и начал опрос о произошедшем. Информация была скудной, но важной.

– Афин снова собирается проводить свои выборы, – сообщил он, задумчиво глядя в пустоту. – Когда именно, я не знаю, но это произойдет в ближайшее время. Что касается Моро, Афин утверждает, что он не трогал ящик с душой Моро. Ни один из Ангелов не прикасался к нему.

Слова Марка казались сухими, но в его голосе сквозила нотка тревоги.

– Раз Афин так сказал, – промолвил Аллен, – значит это правда. Но я абсолютно уверен в том, что именно Ангелы вложили душу Моро в идеальный сосуд для него. И я полностью уверен, что Моро сейчас охотится за тобой, Марк. Тот период, когда ты пропал на три недели, был проделкой Моро. Он не обладает всей своей силой, но каким-то образом он все же сумел наладить контакт с высшими силами этой планеты. Моро чрезвычайно опасен. Тебе нужно внимательно пересмотреть весь свой список окружения. Я убежден, что именно в нем скрывается Моро.

Марк посмотрел на Аллена, осознавая всю серьезность ситуации. В воздухе повисло чувство неотложной опасности. Каждый из них понимал, что эти слова не просто предупреждение, а мрак, который надвигается с невидимой угрозой.

– Хорошо, – сказал Марк, принимая к сведению предупреждение. – Я проверю все, что у меня есть. Спасибо за информацию.

– Я думал, что ты не доверяешь Афину, Марк, – заметил Виктор, напряженно наблюдая за быстрым согласием Марка с словами Афина. – Раз он так сказал, значит, это правда?

Марк скривил губы в легкой усмешке, но также в нем проскользнула тень размышления.

– Афин – тот еще ублюдок, это правда, – ответил он, – но есть в нем одна черта, которую я ценю больше всего в людях. Это честность. Афин никогда не лжет, потому что считает, что ложь – удел мерзких грешников. Он может быть отвратительным существом, но если он говорит что-то, то это нужно воспринимать всерьез.

Виктор задумался, пытаясь осмыслить эти слова. Все, что он знал о мире ангелов и о Моро, смешивалось в его голове, создавая мрак недоверия и тревоги. Он не знал, насколько можно доверять Марку и его оценке ситуации, но интуитивно понимал, что они стояли на пороге чего-то значительного и опасного.

Аллен на прощание кивнул ребятам и погруженный в новое дело скрылся в темноте.

– Что нам теперь делать, Марк? Как мы вернемся домой? – Виктор выглядел обеспокоенным, его взгляд метался по комнате в поисках ответа.

Марк взглянул на него с холодным спокойствием.

– Через те же ворота, – ответил он. – В измерении смерти время не существует. Когда мы вернемся, для нас не пройдет и секунды. Так что не переживай, на дороге мы там не валяемся.

Глава 14

«Элайджа Рэйвенкрофт»

Прошло уже несколько недель с тех пор, как Виктор узнал о тайне, которую Марк Эшфорд скрывал за маской подростка, – тайне, оказавшейся куда более пугающей, чем он мог представить. Новое знание стало для Виктора невыносимым грузом, который теперь стоял между ними. Однако истинной мукой для Марка была не сама эта правда, а то, что в его доме теперь обитал Райан – опасный сосед, навязанный сделкой, связавшей их судьбы. Марк знал: если он прекратит поддерживать контакт с Райаном, жизнь Виктора оборвётся.

Райан, словно призрачное присутствие, скользил по дому, оставляя в каждом уголке зловещий отпечаток. Каждое его движение, казалось, пронизывало пространство гнетущим ощущением неизбежности, раздражая Марка до предела. Но избавиться от него было невозможно. Райан был странной защитной цепью для Виктора – тем, кто обеспечивал его жизнь, но делал это пугающе опасным способом.

Виктор, несмотря на растущую тревогу, оставался в неведении относительно подлинной природы сожительства Марка и Райана. Он пытался разузнать, задавал вопросы, но встречал холодную стену. Марк лишь отмахивался, пряча в себе причины своего выбора, закрывая друга от тех истин, которые могли разрушить их доверие.

На этот раз, сидя на уроке математики, Марк чувствовал себя словно на пороге катастрофы. Не задачи на доске занимали его мысли – нет, они были направлены на ту самую блондинку, которая всегда сидела неподалёку. Её присутствие, казалось, выворачивало его душу наизнанку, захватывало весь его разум. Один её взгляд был способен сбить его с привычного ритма, а сердце начинало биться так, что становилось трудно дышать. Он чувствовал, как его собственное тело не подчиняется ему, как руки дрожат, а мысли путаются. Её отсутствие на этот раз сделало этот день ещё более невыносимым. Пустое место рядом било тревогу, загоняя его в водоворот тревожных мыслей.

Теперь все его предположения и страхи разгорались ещё ярче. Он отчаянно пытался представить, что могло с ней случиться, и ни один из сценариев, что мелькали у него в голове, не приносил ему облегчения. Её отсутствие стало для него новой пыткой, тревожащей и неотступной.

Его мысли прервал знакомый голос:

– Привет, Марк, – прозвучало рядом. Это был Элайджа Рэйвенкрофт.

Элайджа Рэйвенкрофт был одним из тех людей, о которых говорят с восхищением и завистью. Его популярность в школе не была случайностью – воспитанный, вежливый, всегда готовый помочь, он привлекал к себе внимание не только своим умом и успехами, но и внешностью. Каштановые волосы и темно-зеленые глаза моментально цепляли взгляды, заставляя многих девчонок вздыхать от восторга. Его харизма была столь сильной, что среди учеников ходили слухи, будто он – воплощение Аполлона. Элайджу это лишь забавляло, хотя иногда и раздражало. Несмотря на всеобщее обожание, он оставался удивительно скромным.

Но за этой скромностью скрывались выдающиеся достижения. Элайджа успел поработать с крупнейшими мировыми брендами, сняться в кино, победить на престижном кулинарном шоу, посетить десять стран, завоевать золотую медаль в стрельбе из лука и даже предотвратить теракт в Нью-Йорке – и все это за одно лето. Это звучало невероятно, но все это было правдой. Единственная черта, которая выделяла Элайджу среди сверстников, – его скромность. Он всегда занижал свои успехи, называя их «удачей» или «недостаточно значимыми», хотя в глазах окружающих он был безупречен.

– Привет, Эл, – Марк слегка удивился, что Элайджа решил заговорить с ним. В последний раз они общались до поездки Элайджи в Париж, где тот работал над рекламной кампанией для Dior. – Как ты?

– Не слишком спокойно, – ответил Элайджа, его голос выдавал напряжение. – Я хотел с тобой кое о чем поговорить. Ты ведь был там, когда нашли Кортни Уильямс?

Марк кивнул, не понимая, куда ведет разговор.

– Скоро выборы президента школы. У меня хорошая рекламная кампания и все настаивают, чтобы я стал президентом, но я не уверен, что правильно поступаю, – Элайджа явно нервничал, что для него было совсем нехарактерно. – Прошу, скажи, правильны ли мои решения?

– Почему ты спрашиваешь именно у меня? – удивился Марк.

– Мы ведь друзья, к тому же ты всегда даешь честные советы, – Элайджа с трудом скрывал раздражение. – Ты прямолинейный, и я ценю это. Ты никогда не говоришь пустых слов, всегда держишься моральных принципов. Так что, как думаешь, я правильно поступаю?

– Кто еще баллотируется? – спросил Марк, стараясь разобраться в ситуации.

– Парень, на год нас старше. Никто о нем ничего не знает. Нет ни кампании, ни поддержки, кроме того, что он был парнем Кортни.

– Парнем Кортни? – Марк был шокирован. – Кто он?

– Зак Нойер. О нем почти ничего не известно, кроме имени. Думаю, он решил выдвинуться, чтобы почтить ее память.

– Ну, ты все равно поступаешь правильно, – сказал Марк, чувствуя, что разговор начинает его утомлять. – Если Зак станет президентом, это не облегчит ему боль. С этой утратой нужно справляться иначе. Ты был правой рукой Кортни, и никто не скажет о тебе ничего плохого.

– Ты прав, – Элайджа заметно расслабился. – Спасибо. Твои слова всегда помогают.

Марк кивнул, но в его глазах Элайджа оставался слишком идеальным. Эта безупречность делала его невероятно скучным.

После математики был урок физкультуры – предмет, который Марк терпеть не мог. Но сегодня он начался с приятного сюрприза: тренера заменял молодой стажер, и вместо скучных упражнений класс играл в баскетбол. Виктор и Эйдан, его друзья, носились по залу, как сумасшедшие, выкрикивая шутки и радуясь каждой забитой корзине. Это был их любимый спорт, и они наслаждались каждой минутой.

Марк же сидел на скамейке, наблюдая за происходящим с легкой скукой. Спортивные игры всегда казались ему пустой тратой времени. Шахматы – вот где можно было по-настоящему мыслить. А еще стрельба и фехтование – дисциплины, где важны мастерство и концентрация. Там, на арене или стрельбище, ему не было равных. Но баскетбол? Бросать мяч в кольцо, носиться по залу? Это совсем не его стихия.

– Маркуш, почему ты сидишь один на лавочке? – раздался ее знакомый голос. Меган подошла к нему, улыбаясь в своей фирменной манере, полная энергии и жизненной силы. Она выглядела безупречно: длинные светлые волосы, идеально уложенные в крупные локоны, и взгляд, способный пробить насквозь.

Марк вздохнул, ощущая ее приближение еще до того, как она заговорила. Меган Мур имела удивительное умение появляться в самые неподходящие моменты, и всегда с каким-то скрытым намерением. Их отношения были сложными и напряженными. Она любила провоцировать его, нарушать границы, и хотя он ее не любил, ее постоянное внимание и манипуляции были непрерывным источником раздражения.

– Чего тебе нужно? – спросил Марк, не скрывая раздражения. В его голосе звучала усталость, словно он был готов к очередной ее попытке дразнить и манипулировать.

Меган не отступала, ее улыбка только расширилась. Она шагнула ближе, и ее присутствие стало еще более навязчивым.

– У меня есть кое-что, что может тебя заинтересовать, – произнесла она, ее голос был полон намеков и интригующей тайны.

Марк, чувствуя, что ее предложение скрывает что-то большее, напрягся. Меган Мур умела играть на его слабостях, и ее ловушки никогда не были простыми.

– И что именно? – ответил он, стараясь скрыть свою настороженность.

– Пойдем в раздевалку, и я все покажу, – ответила она с легкой улыбкой, которая только усилила его подозрения.

– Я не собираюсь идти в женскую раздевалку, – резко возразил Марк. – И уж тем более не стану идти с тобой.

Меган немного склонила голову, ее улыбка стала еще более игривой.

– Ну, тебе стоит подумать. Моя мама привезла для тебя чипсы ограниченной серии. Со вкусом лайма и паприки. Говорят, что это невероятное сочетание, – она говорила это так, как будто сама находилась на грани большого откровения.

Марк, не скрывая своей заинтересованности, взглянул на нее. Чипсы, о которых она говорила, были действительно редкими и ценными, но он все равно был настороже. Как и ожидалось, он не устоял перед заманчивым предложением.

– Чипсы? – Марк от удивления приподнял брови. Его интонация выдавала сомнение, но в глазах читалось нечто большее. Несмотря на его репутацию стойкого и уравновешенного юноши, в этот момент он был явно уязвим. Меган знала, что в его мире чипсы – это не просто закуска, а настоящая слабость, как у детей – любимая игрушка. – Ты думаешь, я пойду за ними куда угодно?

Она все-таки затащила его в женскую раздевалку, используя чипсы как приманку. Как только дверь захлопнулась, Марк почувствовал, что оказался в ловушке. Меган, ее глаза искрились хитрой радостью, достала ключи и с тихим щелчком заперла дверь. В ее улыбке пряталась некая угроза, предвестник предстоящих неприятностей.

Она провела Марка к своему шкафчику и, с наслаждением, открыла его. Внутри блестели пачки чипсов, которые казались не просто вкусной закуской, а почти священным артефактом для него. Его взгляд был прикован к ним, и он почувствовал, как его руки сами тянутся к лакомствам, словно под гипнозом.

Но как только Марк протянул руку, Меган с изящным движением прижала пачку к себе и произнесла с легким намеком на насмешку:

– Не так быстро. Чтобы получить эти чипсы, тебе придется выполнить одно маленькое условие.

Марк замер, его разочарование было очевидно. Ему хотелось выразить недовольство, но желание чипсов было слишком сильным. Его голос звучал напряженно:

– Сколько тебе нужно денег?

Меган хихикнула, ее смех был мелодичным, но с нотками превосходства:

– Деньги мне не нужны. Ты должен мне кое-что другое.

Она сделала паузу, наслаждаясь моментом, когда Марк, словно на крючке, ждал продолжения.

– Ты мне отлижешь, – произнесла она с игривым выражением на лице. – Личное внимание от тебя, а не деньги, и я могу тебе отдать чипсы.

– Чего? – Марк был ошеломлен. На его лице отразилось недоверие и отвращение. Он не ожидал такого требования, особенно от Меган, чьи манипуляции были ему давно не чужды. Ситуация явно выходила за рамки обычного. – Ты что, с ума сошла? – Марк был ошеломлен. В своей жизни он придерживался одного правила связанного с женщинами как Меган – игнорировать. Он был неприкосновенным и незапятнанным, его репутация как раз строилась на этом. – Я просто возьму чипсы и уйду.

– О, так ты думаешь, что можешь просто взять и уйти? – Меган, с лукавой улыбкой на губах, медленно отодвинула чипсы, заставляя его протянуть руки в пустоту. – Ты же знаешь, что это не так просто. Я хочу, чтобы ты мне это сделал.

Марк схватил чипсы из ее рук и направился к выходу, но, потянув за ручку, понял, что дверь заперта.

– Не время для шуток, Меган! – в голосе Марка сквозила отчаянная решимость. – Открой дверь!

– О, а может, ты используешь свою силу на меня? – Меган смеялась, ее смех был полон вызывающей игривости. Но за этим смехом скрывалась настоящая цель: она хотела быть для него единственной, желанной. Она не просто играла, она искала способ пробудить в Марке чувства, которые могли бы связать его с ней навечно. – Давай, не будь таким скучным. Или ты оставишь чипсы и получишь ключи, или нет. Выбор за тобой.

– Я не буду этого делать!

– Ладно, давай другие условия сделки, – произнесла Меган с мрачной удовлетворенной улыбкой. – Я отдам тебе ключи, если позволишь мне у тебя отсосать.

– Ни за что в жизни, – ответил Марк, его голос был полон решимости и непреклонности. Он знал, что Меган играет в опасную игру, и его принципы не позволяли ему нарушить собственные моральные границы ради чипсов. – Отдай мне ключи сейчас, или…

Марк был воспитан как истинный джентльмен, приверженец кодекса рыцарства, который гласил: никогда не применяй грубую силу к женщинам и не веди себя с ними как диктатор. Для него было невыносимо нарушить этот священный закон, даже в условиях, когда сама Меган манипулировала и издевалась. Грубая сила была для него чужда, и он не мог пойти на такое, не ощущая внутреннего разрыва. Ему было ясно, что каждое слово, каждое выражение могло бы стать орудием, способным причинить ей боль, но он не мог позволить себе опуститься до этого уровня. В конце концов, для Марка это было больше, чем просто моральный выбор – это была битва за сохранение его внутреннего достоинства и человечности.

Неожиданно дверь раздевалки начала медленно скользить в сторону, и Марк, еще до того, как смог осознать происходящее, оказался в полном напряжении. Его глаза расширились от страха, когда он представил, как в комнату врывается целая толпа девушек. Он был готов к любому кошмару, кроме самого ужасного – быть пойманным на месте преступления. Он не мог сдержать паники, и его тело напряглось в ожидании худшего.

Дверь открывалась со скрипом, а его сердце билось в такт с этим мучительным звуком. И вот, вместо ожидаемого потока разъяренных женщин, перед ним появился Райан. Его фигура вырисовывалась в проеме двери, как гвардеец, пришедший на спасение в самый критический момент. Райан выглядел так, словно он только что появился из ниоткуда, что было характерно для него – он был мастером внезапных появлений, как волшебник, который владел искусством быть в нужном месте в нужное время.

– Я пришел за тобой, Марк, – произнес Райан, его голос был уравновешен и спокоен, как всегда, но в его глазах читалось искреннее беспокойство. – Я почувствовал, что ты в опасности. Ведь друзья должны поддерживать друг друга, не так ли?

– Совершенно верно, спасибо тебе, Райан! – вырвалось у Марка, голос был полон облегчения и благодарности. Он стремительно направился к выходу, почти летя к нему, как будто надеялся, что ноги сами вынесут его на свободу.

Райан, обладая уникальной способностью управлять временем и пространством, был способен перемещаться с одной точки в другую за считанные секунды. Его способность телепортироваться позволила ему быть здесь, именно тогда, когда Марк больше всего нуждался в помощи. Его способность перемещения в пространстве не просто удивляла, она спасала Марка на протяжении всего этого времени как они стали жить вместе.

– Скажи мне, Марк, ты действительно был в опасности? – поинтересовался Райан, когда они, наконец, выбрались из раздевалки.

– В большой опасности, – ответил Марк, кидая взгляд назад, словно опасность еще витала в воздухе. – Ты не представляешь, насколько. Но знаешь, это того стоило.

Марк, надеясь, что день останется без очередного неловкого происшествия, вскоре столкнулся с новым эпизодом своего личного кошмара. Все произошло в школьном коридоре на первом этаже, когда он направлялся к выходу. На стенах висели плакаты с кандидатами в президенты школы, и один из них привлек его внимание. Одним из кандидатов на плакате был Элайджа Рэйвенкрофт, а вторым – Зак Нойер. Марк остановился и задумчиво вглядывался в изображение Зака. Лицо на плакате казалось удивительно знакомым, но Марк не мог вспомнить, откуда. Он приблизился и сосредоточился на деталях: золотистые волосы Зака отбрасывали солнечные блики, напоминая ему о чьих-то волосах, которые он видел раньше.

– Волосы как у той блондиночки, – пробормотал Марк, продолжая изучать плакат. – Такой же золотистый оттенок.

И в этот момент он заметил, что сам Зак Нойер приближается к нему, его фигура вырисовывалась из-за угла коридора. Зак выглядел так, будто только что вышел из своего плаката: те же ослепительно золотые волосы, те же уверенные черты лица.

– Эй, ты чего так на меня пялишься? – окликнул его Зак, с недовольством смотря на Марка. Его взгляд был таким же настойчивым, как и был на плакате, и теперь он исследовал Марка с той же проницательностью, будто пытаясь заглянуть в самую суть его существования.

Задумчивость на лице Зака была почти театральной, словно он пытался разобраться в каком-то сложном уравнении, но не мог понять, какой именно элемент ему не хватало. Марк выглядел для него весьма интересным персонажем.

– Чего ты так пялишься на меня? – Спросил Марк. Зак Нойер стоял перед Марком, его голос был резким, а взгляд – настойчивым и раздраженным.

Марк почувствовал, как его лицо покраснело от смущения. Он не понимал, что именно в этом высокомерном парне его раздражало больше всего – то ли его самодовольная улыбка, то ли бесконечная самоуверенность, которая лезла из каждого жеста.

– Это ты пялился на мое идеально освещенное лицо на плакате, – ответил Зак, с нескрываемым презрением указывая на свое изображение на стене.

– Я просто изучал кандидатов на должность президента, а ты тут просто…

– А я тут! – Зак перебил его, подняв палец, словно это был последний аргумент в какой-то несуразной дискуссии. Его тон был настолько громким и насмешливым, что Марк почувствовал, как его терпение начинает сдавать. – Прости, мой фанат, но сегодня автографов не будет. У меня много дел. Давай в следующий раз.

– Чего? Я не твой фанат! – Марк издалека возразил, отчаянно пытаясь сохранить достоинство, но внутренне он уже чувствовал, как его возмущение нарастает.

– Какой ты скромный, – Зак усмехнулся, и в его улыбке была такая непринужденность, что она только больше разозлила Марка. Очаровательный коктейль из невинности и самодовольства.

– Слушай, мне не хочется слушать твой бред, особенно про…

Зак прервал его, небрежно подняв руку, как будто отмахиваясь от надоедливой мухи. – Помолчи, фанат. Мне не до тебя. Потом поговорим. – С этими словами он развернулся и ушел, оставляя Марка стоять в коридоре с ощущением глубокого стыда и непонимания.

– Какого черта вообще происходит в моей жизни? – пробормотал Марк себе под нос, чувствуя, как его лицо горит от позора.

Глава 15

«Ее зовут Кейси»

Марк шел по улицам, ведущим к торгово-развлекательному центру, с той легкостью на сердце, что бывает лишь у человека, избежавшего всех злоключений. Казалось, мир снова был в порядке, а его недавние конфузы с Меган Мур – всего лишь бледные тени прошлого, которые скоро канут в забвение. И все же его беспокойный разум не мог отпустить эти неприятные сцены, крутя их, словно потрепанную кинопленку, снова и снова. Внезапно поток мыслей был оборван громкими детскими криками.

Он рванул на звук. Толпа детей окружила кого-то, пинала, и первые его мысли – не вмешиваться, не лезть. Но когда взгляд уловил на земле маленькую девочку, захлебывающуюся слезами, он закричал:

– А ну, отстали от нее!

Дети разлетелись, как воробьи, спугнутые хищником. Марк подошел к девочке. Она лежала в пыли, дрожа, не произнося ни слова.

– Ты как, дите? – спросил он, стараясь скрыть растущее раздражение.

Молчание. Ее затравленный вид наполнял его гневом и разочарованием.

– Господи, до чего же дети стали… Какие-то маленькие монстры, бесчеловечные! Как можно вот так, целой толпой, пинать слабую, беспомощную девочку? Мир катится к черту.

Он наконец обратил более пристальный взгляд на девочку. Она вся была грязной, немытой, лицо запорошено пылью, волосы сбились в комки, от нее шел сильный, неприятный запах. Одежда – больше напоминала лахмотья, старые тряпки, обувь, если это можно было так назвать, трещала по швам. Живое воплощение бедности.

– Ты в порядке? – снова спросил Марк, но в ответ вновь было молчание.

Он присел рядом, его мысли перескочили на Элайджу. Тот умел заставить любого говорить. Гипнотический взгляд, настойчивый и неотступный, всегда работал. «А вдруг получится и у меня?» – мелькнула у него в голове.

Марк попытался – и тут же почувствовал, как девочка задрожала сильнее, ее лицо сморщилось, и она разразилась громким, пронзительным плачем. Испуганный, он рефлекторно зажал ей рот рукой, умоляя:

– Тише! Не кричи, успокойся, ради бога!

Ситуация казалась какой-то абсурдной. Марк сидел в полнейшем смятении, осознавая, что все только становилось хуже. Неожиданно раздался знакомый голос за спиной:

– Да ты же гребанный педофил!

Марк обернулся и увидел ту самую блондинку с соседней парты. В его голове мелькнула мысль: «Не может же этот день стать еще более абсурдным. Я словно нахожусь в каком-то ситкоме девяностых годов. Почему это именно со мной?» – Мысли мучили его.

– Нет, я не педофил! Правда! – пробормотал он, но от этого легче не стало. Хотя он действительно не считал себя таким, в глазах блондинки все выглядело иначе: парень закрывает рот маленькой девочке и приказывает ей не кричать. Все это выглядело подозрительно, и мозг Марка замер в состоянии шока. Он не знал, как объяснить ситуацию, чтобы она поняла, что происходит. Внезапно его осенило. Он решил использовать свою уверенность и харизму, чтобы исправить ситуацию. Он открыл рот девочки и спросил:

– Скажи этой милой леди, что я хороший человек.

На его лице появилась улыбка, он был уверен, что все наладится. Если блондинка узнает, что он заступился за эту девочку, то, вероятно, она будет считать его добрым и классным парнем, а возможно даже влюбиться в него.

– Уйди, педофил! – закричала девочка так громко, что у Марка в ушах зазвучал оглушающий эхо. Его рот широко открылся, и он не понимал, что происходит. Весь мир в его глазах стал серым и грязным.

«Что только что произошло, твою мать? С самого утра в моей жизни происходит сплошной бред. Почему вместо закадрового смеха как в ситкомах, я слышу свои мольбы и печальные крики?» – Полное отчаяние окутало его. Он почти сдался, но решил, что так все не должно заканчиваться.

– Девушка, поверь мне, я реально нормальный. – В его глазах блестела надежда, что она поверит ему, но та в ответ с выражением отвращения подошла к нему и увела девочку на безопасное расстояние.

Марк почувствовал себя так, словно он какой-то мусор. В голове зазвучала фраза «Не делай добра – и зла не получишь». Он сидел, весь в отчаянии, и тут до него дошло. Если девочка так с ним поступила, то и с ней также. Значит, блондинка поймет, что девочка просто не осознает, что делает.

– Как тебя зовут, милая?

Девочка посмотрела на нее пустым взглядом, бездушно вздохнула и молчала. Эта реакция дала Марку надежду.

– Вот видишь! Она странная и не понимает ничего, молчит, а если говорит, то что попало.

– Конечно, она будет молчать, она тебя испугалась!

– Бред. Она просто…

– Замолчи! – приказала девушка. Она внимательно посмотрела на девочку и заметила, что ее одежда выглядела как из помойки, да и сама девочка была грязной. – Слушай, если ты хочешь, чтобы я спасла тебя от этого подонка, просто скажи мне, как тебя зовут.

Девочка не хотела ничего говорить, но и молчать не могла. На грани всех эмоций она робко и тихо выдавила:

– Кейси. Меня зовут Кейси.

– Пошли со мной, Кейси.

– Куда?

Марк был огорчен. Девушка так легко разболтала эту девочку, когда он не смог даже ее успокоить. Но он хотел исправить свое лживое мнение о себе и вмешался в их разговор:

– Мы пойдем в торговый центр! – Он старался говорить как можно мягче и веселее, но девушка пробивала его своим презрительным взглядом.

– Ты не видишь, как она боится тебя?

Марк понимал, что страха в девочке не было, точнее, был, но не из-за него. Причина была иная, о которой он не подозревал.

– Нет, она меня не боится, она просто стесняется, – сказал он, приближая свое лицо к Кейси. – Верно, дитя?

Она отвела взгляд в сторону.

– Кейси, ты боишься меня?

Девочка покачала головой, отрицая, и Марк ощутил прилив облегчения. Но девушка все равно смотрела на него, как на мусор, холодно и безразлично.

– Мы не пойдем в торговый центр. Ты видишь, как она выглядит?

– Вот именно, поэтому мы и должны туда пойти. Приведем ее в порядок, купим одежду, накормим, а потом отвезем домой, – Марк попытался звучать убедительно.

– Не глупи, ты с нами никуда не пойдешь.

– Я хочу с ним пойти, – тихо пробормотала Кейси, крепко вцепившись в Маркову кофту.

– Видишь? Я же говорил, – Марк расплылся в самодовольной улыбке. – Я спас ее от побоев. Теперь она видит во мне защитника. Разве это не делает меня героем?

– Ты больше похож на высокомерного придурка, – с презрением бросила девушка.

– Это я высокомерный? Да ты с первой нашей встречи на меня косо смотрела! – вспыхнул Марк.

– Если Кейси хочет идти с тобой, то так тому и быть. Но без глупостей, ты понял? – голос девушки звучал с такой агрессией, что Марк на мгновение почувствовал себя загнанным в угол.

Марк пытался развеселить девочек. Если младшую еще можно было пробудить к каким-то эмоциям, то старшая оставалась неколебимой, как скала, глядя на него с выражением, которое словно кричало, что перед ней находится полный идиот.

– Может, прекратишь уже так себя вести? – раздраженно спросил он.

– Я просто не понимаю, почему она так в тебя вцепилась. Почему она к тебе больше симпатии испытывает, чем ко мне? – девушка смотрела на Марка с недоумением.

– Ревнуешь? – ухмыльнулся он.

– Нет. Это просто странно. Обычно дети меня любят, а ты вообще не похож на человека, которому они могли бы доверять.

– Внешность бывает обманчива.

– Я не о внешности говорю.

Марк вздохнул, решив попробовать другой подход:

– Давай начнем сначала. Забудем все плохое и попробуем хоть как-то сдвинуться с места. Меня зовут Марк, а тебя?

– Эмилия.

– Вау, Эмилия, какое красивое имя… – тихо произнес Марк, словно погруженный в собственные воспоминания. Для него имя «Эмилия» всегда было эталоном женственности и красоты. Оно занимало особое место в его сердце, ведь так звали его первую любовь, еще в прошлой жизни, когда он был одним из самых искусных мечников по имени Тай Лэнгфорд. Эмилия Эшфорд – женщина, в которую он был влюблен без остатка, хотя взаимности так и не получил. Ее младший брат, наследник королевства, был учеником Марка – Эмил Эшфорд. Со временем Эмил стал одним из высших ангелов в Раю, получив новое имя – Серафим. Для Марка эти двое были не просто людьми, а семьей, с которой у него связаны самые теплые и горькие воспоминания.

– Это сарказм? У меня совершенно обычное имя, – с раздражением бросила Эмилия.

– Напрасно ты так. Это мое любимое имя.

– Звучит, как дешевая попытка произвести впечатление. Даже слушать противно.

– Что? – Марк приподнял бровь, явно не ожидая такого поворота.

– Что ты хочешь этим добиться? – настороженно поинтересовалась она.

– В каком смысле?

– Ты идешь с нами в магазин, стараешься мне понравиться, осыпаешь комплиментами. Зачем? В чем смысл?

– Я просто говорю то, что думаю. Ты странная, вот и все.

– Я просто не доверяю таким, как ты.

– Ну и не доверяй. Мне что до этого? Ты правда думаешь, что я добиваюсь твоего доверия? Да, когда я пытался доказать свою невиновность, мне было важно, ведь это была откровенная ложь и клевета. Но теперь мне безразлично, что ты обо мне надумала. Я лишь хотел прояснить ситуацию, потому что ложь оставляет гнилой след на душе. Она точит тебя изнутри, пока не выйдет наружу, как гной из раны. Вот почему я всегда выбираю правду. Ты узнала ее, а как поступить – это твое дело. Хочешь придумывать свои версии – пожалуйста. Мне плевать. Оправдываться за каждое свое действие я не намерен.

Уайтуотер был скромным городком, и ожидать чего-то необычного от его единственного торгового центра было, мягко говоря, наивно. Но в нем находилось четыре этажа, большой кинотеатр, бесчисленные бутики с одеждой, фудкорт, рестораны, боулинг и даже аквапарк. Самое важное, пожалуй, было то, что один из магазинов, торгующий люксовыми вещами, принадлежал лично Марку Эшфорду. Не просто магазин, а целый бренд, чьи коллекции обсуждались на страницах лучших модных изданий. И все это благодаря его опекуну, Аллену, который когда-то открыл для Марка этот мир, а теперь обеспечивал его счет солидной суммой в семь миллионов долларов.

Войдя внутрь, Марк повел их по залам. Он с легкостью решил все вопросы по уходу за девочкой: парикмахерская – подстричь и привести в порядок, аквапарк – принять душ. В женском отделе он обратился ко всему персоналу, чтобы тот помог преобразить ее так, как ей самой хотелось. И, наконец, его собственный бутик с люксовой одеждой.

– Нет, Марк! Мы туда не пойдем, там же все ужасно дорого! – Эмилия с самого начала пребывала в легком шоке. То, как он расточительно тратил деньги на чужого ребенка, а теперь собирался вести их в самый дорогой отдел, повергало ее в полное смятение.

– Не будь дурой, Эми, – ответил Марк, усмехнувшись. – Тут вполне нормальные цены, если учитывать, что здесь продают.

Эмилия напряглась, войдя внутрь. Все вокруг выглядело настолько дорого, что ей казалось, воздух в этом месте стоил денег. Тысяча долларов за тапочки, десять тысяч за куртку, пятнадцать за сумку. Даже носки стоили пятьсот долларов за пару.

– Пойдем отсюда, Марк. У меня не хватит денег даже на то, чтобы одеть Кейси.

– Стоп. Ты серьезно думала, что будешь что-то покупать? – Марк едва сдержал смех. – Смешная ты. За все плачу я. Лучше займись тем, чтобы Кейси выглядела так, как ей хочется. Ты знаешь, когда мы гуляем втроем, иногда кажется, что мы как семья. Я, ты и наша дочурка.

– Ты идиот, – не сдержалась Эмилия, развернувшись к стеллажам с одеждой. Она подобрала стильный комплект для Кейси, но его стоимость едва не заставила ее потерять дар речи. – Марк, может, посмотрим что-то более бюджетное, а то…

Ее взгляд упал на пакет с логотипом бренда в руках Марка.

– Ты что-то купил?

– Да, прикольную кофту с белым тигром. Решил, что сейчас мне это необходимо. Ах да, я оплатил и одежду для Кейси, вместе с кофтой.

– Не может быть… – пробормотала она.

– Хочешь чек покажу? – Марк сунул ей его и направился к выходу.

Эмилия не верила своим глазам. – Пятнадцать тысяч за все?! Ты взял целых три кофты!

– Да, одну для себя, две – для друзей, Виктора и Эйдана. Я часто покупаю им что-то здесь. Если хочешь, могу и тебе что-нибудь взять.

– Нет, спасибо, воздержусь, – быстро ответила она. – Лучше поедем домой.

– Конечно, только сначала заскочим перекусить. Я умираю с голоду.

Чем дольше Эмилия наблюдала за Марком, тем больше его загадочность вызывала у нее подозрения. Постоянные шутки, легкость, с которой он разбрасывался деньгами, и таинственные мотивы его поведения заставляли ее нервничать.

Они пришли в фудкорт, где Марк настойчиво предлагал им пойти в ресторан, известный своими лучшими стейками. Девочки отказались. Тогда он завел разговор об экзотических морепродуктах, о лобстерах и устрицах. В итоге они выбрали простой столик, и Марк убедил Кейси попробовать мексиканскую кухню. Сам он заказал целую гору еды – от бурито до тако, от начос до острой мексиканской пиццы. Кейси получила детское комбо с игрушкой.

– Вау, это собака! – обрадовалась она игрушке.

– Нет, Кейси, это не собака, – спокойно объяснил Марк, уже успевший съесть половину заказанного. – Это кенгуру.

– Кенгуру? – недоуменно переспросила она.

– Да, животное с сумкой. Прямиком из Австралии.

– Вау, крутой кенгуру!

Марк радовался, как ребенок. Эмилия все еще не могла избавиться от гнетущего чувства. Кейси тоже терзалась противоречиями – страх и радость боролись внутри нее всякий раз, когда они были вместе. Но именно так и сложилась их странная троица: Марк, Кейси и Эмилия.

С тех пор как в жизнь Марка вошли эти две девочки, все изменилось.

Глава 16

«Выборы в президенты»

Лежа в постели, Марк лениво перекатывался, вспоминая последние дни. Его мысли плавно перетекли к Кейси и Эмилии – к их прогулкам, шуткам и, казалось, беззаботному времени. Он глубоко вздохнул, затем полностью погрузился в свое воображение: представлял, как провожает Кейси до дома, а затем отправляется к Эмилии, где они уже живут почти семейной жизнью. Все, как в лучших фильмах. Однако вдруг его мысли перескочили на случай в боулинге.

– Смотри, Эмилия, как я кидаю шар! Я же профессионал, у меня такой опыт! – промямлил он, уткнувшись в подушку.

– Ты уже проснулся? – прервал его голос Райана.

С тех пор как Марк заключил сделку с самой судьбой этого мира, он стал заложником дружбы с Райаном. По утрам он слышал его голос и шаги, которые заходят к нему в комнату, как только в окно начинают проникать лучи солнца. Но Райан иногда исполнял свои обязанности друга лучше, чем кто-либо. Постоянно выручал Марка в сложных ситуациях, каждое утро готовил яичницу с беконом, убирался, ухаживал и всегда старался его развеселить. Иногда Марк даже задумывался, что Райан на самом деле вовсе не плохой. Даже, напротив, он был таким другом, каким только можно было быть.

– А ты чего так рано бродишь по дому? До школы еще полно времени, – спросил Марк, лениво повернувшись на бок.

– Знаю, просто скучно. Ты в последнее время все время проводишь с этими девчонками, а на меня совсем времени не остается. Может, сыграем в приставку? – предложил Райан с легкой надеждой в голосе.

Марк, однако, не мог отвлечься от своих мечтаний о Эмилии. Лежать и думать о ней казалось намного привлекательнее.

– Ты же помнишь, что я могу читать мысли? – напомнил Райан, ухмыльнувшись.

– Как я мог забыть? – резко поднявшись с кровати, Марк с радостью побежал в ванную умываться. – Знаешь, почему я такой радостный, Райан?

– Потому что первый урок – математика, и там будет Эмилия? – с усмешкой ответил Райан.

– Верно! – крикнул Марк из ванной.

Проиграв Райану все раунды в гонках, они побежали собираться в школу. Первый урок начался, и Марк, счастливый, уселся на свое место. Он распланировал целый диалог с Эмилией на сегодня. Но она даже не взглянула в его сторону. Он поздоровался, но в ответ она его проигнорировала. Ее вниманием овладел этот прибор, который поглотил разумы миллионов: смартфон.

Марк был в смятении и стрессе. Он не знал, что происходит, и его уверенность с ней колебалась. Он не знал, что сделать, чтобы она заговорила с ним. И тут он решил спросить ее в конце урока.

В конце урока он спросил:

– Эмилия, как поживаешь?

На что она с милой улыбкой кивнула и вышла из кабинета. Марку стало не по себе, сердце перестало биться, а разум был на грани взрыва. Он придумал столько негативных сценариев в своей голове, что дрожь пробежала по всему телу.

«Неужели я ее чем-то обидел?» – размышлял он.

Во время ланча, когда он обедал вместе с Итаном и Кэрол, он решился спросить их о том, что тревожило его весь день.

– Кэрол, можешь ответить на один очень глупый вопрос о девушках?

– Неужели ты влюбился? – подавился пончиком Итан.

– Сам не знаю, вряд ли, – ответил он покраснев, еле находя воздух.

– Прости, Марк, но я не тот человек, у которого стоит спрашивать советы такого рода. – Ответила Кэрол, потеряв аппетит.

На самом деле они втроем кардинально не сходились в плане любви. Кэрол считала любовь глупой и ненужной, Итан же считал, что любовь чудесна и спасает этот мир. Марк не знал, что такое любовь.

«За все мои шестьсот лет у меня никогда не было отношений. На самом деле, это странно. Меня никогда не манили девушки, но вот она, я от нее с ума схожу. Все мысли только об Эмилии». – Тема любви никогда не интересовала Марка, но думая об Эмилии каждый день, засыпая с мыслью о ней и воображая ее, он понимал, что, возможно, он и влюбился в нее.

После уроков в актовом зале проходили выборы президента школы. Сегодня был последний и финальный день, ведь после речей кандидатов объявят победителя. Никто не сомневался в победе Элайджи, поэтому все сразу начали аплодировать ему, как только он вышел. Элайджа действительно произвел на всех незабываемое впечатление: гордость школы, невероятный человек. Ходили слухи, что в журнале Таймс Элайджу хотят сделать человеком года. Многим казалось, что Элайджа не из этого мира; он был слишком идеален: высокий, красивый, вежливый, подкаченный, успешный и мужественный. А еще он приобрел себе новенький Ford Mustang GT. Конечно и без этого он не остался бы без поклонниц и излишнего внимания.

После него выступал с затянутой речью Зак Нойер. После речи в зале воцарилась мрачная тишина, а затем кто-то начал хлопать. Поддержкой Зака была Эмилия. Марк обратил внимание на нее и задался вопросом: «Почему она ему хлопает?»

Марк не понимал, что это за чувство вцепилось в его грудь. Почему ему стало так противно смотреть на аплодирующую Эмилию? Он помрачнел и уселся. Думать о чем-то он не хотел. Просто молча сидел.

Победил, конечно, Элайджа Рэйвенкрофт. Никто и не сомневался в этом. Стоя у трибуны, Элайджа сообщил, что сегодня пройдет школьная дискотека. В восемь вечера все подростки соберутся в спортзале на танцах. В кабинете английского, где Элайджа праздновал свою победу, присутствовал и Марк, но когда он заметил, как Элайджу забросали конфетти и пирожными (видимо, самые близкие друзья), он ощутил отдаленность между собой и его окружением. Ощущалась разница между ними, как будто, чтобы кинуть пирожное или обнять, нужно быть ближе, чем вся эта толпа. Отвлекшись на свои мысли, Марк не заметил угрозу, которая подкралась к нему сзади и вцепилась в его спину, как пиявка. Меган сжала его руку и потащила за собой. Марк не особо сопротивлялся, посчитав, что Меган снова решила глупо пошутить.

Внутри спортзала, где готовилось мероприятие, находилась кладовка – узкое и темное помещение, заваленное спортивным инвентарем и старыми матами. Меган потащила Марка туда, и как только дверь захлопнулась, помещение погрузилось в глубокую тишину, нарушаемую лишь звуками подготовки за стенами. Лучи вечернего света пробивались сквозь узкие окна, создавая мозаичный узор на полу, который казался особенно зловещим в этом сумраке.

Меган сжала его руку с силой, которая говорила о ее неистовом гневе. В ее глазах сверкал огонь, и она двигалась с такой уверенностью, что каждый ее шаг отзывался глухим эхом в замкнутом пространстве. Ее лицо было скривлено в искаженном от ненависти выражении, а голос дрожал от ярости.

– Кто эта девушка, с которой ты был недавно? – ее слова, будто острые лезвия, резали тишину. Она резко толкнула его, и Марк упал на мат. Тяжесть его тела сотрясла подложку, и он почувствовал, как его дыхание прервалось от неожиданности. – Объясняйся!

Марк попытался оттолкнуть ее, но ее рука продолжала давить на его плечо, и он понял, что сопротивление только усугубит ситуацию.

– Отстань от меня.

– Я видела, как ты гулял с какой-то девушкой по торговому центру! – Ее голос звучал как рык хищника, готового к атаке. Взгляд Меган был наполнен яростью, которая превратила ее в зловещего монстра. Ее глаза казались пустыми и холодными, как лед, а каждое слово было вырвано из глотки с напряжением, которое будто физически сжимало пространство между ними. – Не думай, что я оставлю это так!

Марк чувствовал, как холодный пот выступает на его лбу, а сердце забилось в бешеном ритме. Он знал, что ей не следует верить, но понимал, что ее гнев не знает границ. Ее угроза висела в воздухе, как надвигающаяся буря.

– И что с того? – его голос дрожал, но он старался сохранить спокойствие, хотя понимал, что у него нет выхода.

– Я прикончу ее! – Меган наклонилась к нему, ее дыхание было горячим и прерывистым, как у хищника. Ее слова прозвучали как приговор, и Марк почувствовал, как его тело охватывает ледяной ужас. Внутри него нарастало чувство безысходности, и он осознал, что должен действовать быстро, чтобы предотвратить худшее.

– Слушай, это не смешно, слезь с меня и открой дверь, мне нужно поздравить Элайджу с победой.

– Да ему плевать на твои поздравления. Он на самом деле так странно относится к тебе, Марк. Он мне наговаривал на тебя, а я тебя защищала. Говорила, что ты не такой!

– Чего? Не мог Элайджа говорить обо мне плохо. Это ведь Элайджа.

– Ну, не то чтобы плохо. Просто он не понимает, почему мне нравится не он, а ты.

Была одна не слишком забавная вещь для Марка: Меган Мур с детства была влюблена в него, а он в ответ никогда не проявлял даже частицу взаимности. А вот Элайджа влюбился в нее как дурак.

– Ну, не думаю, что он мне зла желает. Все-таки мы ведь раньше были четверкой: я, Вик, Эйдан и Элайджа. – Марк произнес это, чувствуя, как в груди нарастает тревога. Но как только его взгляд поймал знакомый силуэт, он почувствовал резкий прилив надежды и понимания.

– Отпусти его! – Райан появился как из ниоткуда, его фигура вырисовывалась у двери, словно призрак, который материализовался в самый нужный момент. Его лицо было жестким и решительным, а взгляд – настойчивым и полным решимости. Для Меган Райан был как непредсказуемый и невидимый защитник, появляющийся в самых неожиданных местах.

Райан в мгновение ока схватил Марка и начал тащить его к выходу. Его сила и скорость были поразительными, и в этом спонтанном спасении не было ни одной лишней эмоции.

– Слушай, Меган, – Марк посмотрел через плечо на свою рыжую мучительницу, в голосе его звучала решимость, которую он едва смог скрыть. – Если ты тронешь Эмилию, я это просто так не оставлю. Не подходи к ней ни на метр, и если я узнаю, что ты что-то задумала, приготовься к последствиям.

Его слова были полны угрозы и предупреждения, но дверная ручка оказалась не в его власти. Он потянул ее, но дверь не поддалась, и каждое усилие казалось бесполезным.

– А еще, отдай мне ключи от кладовки. – Марк произнес это твердо, но в глубине души знал, что все его угрозы – не более чем блеф. Он не мог причинить вред Меган, как бы сильно она его не раздражала. Ведь, зная себя, он понимал, что никогда не сможет поднять руку на девушку.

Эта его черта – иногда казалась ему слабостью. Вот и когда Меган бросилась на него, грубо толкнула его в кладовке и, словно хищник, задавала свои злобные вопросы, он просто поддался, без сопротивления упал на мат. В такие моменты Марк чувствовал себя особенно уязвимым. Возможно, эта слабость – худшее, что в нем есть.

Глава 17

«Зак Нойер»

– Лучше так не делай, ты привлекаешь слишком много внимания своими перемещениями. Да, может кто-то не замечает, как ты телепортируешься, но Меган видит, что ты появляешься там, где это невозможно физически. – Марк говорил напряженно, вглядываясь в лицо Райана. Он боялся, что правда о нем всплывет.

– Хорошо, Марк. Больше не буду тебя спасать от Меган, – его голос прозвучал ровно, почти холодно.

– Нет, ну ты спасай, конечно, просто делай это, ну, обыкновенно, без своих фокусов.

В этот момент к ним подбежал Виктор, сияя от радости.

– Марк, я наконец-то тебя нашел!

– Для чего ты меня искал? – В голосе Марка сквозило недоумение.

– Времени в обрез. Слушай внимательно. – Виктор, похоже, только сейчас заметил Райана рядом с Марком. – Ого, вы тут вместе? По школе ходите, как парочка?

– Очень смешно.

– Нет, ну вы правда в последнее время вместе ходите.

– Ну, он же теперь учится с нами. Да и живем мы тоже вместе.

– Ты только с Райаном поосторожнее. Обидишь его – и не будет у тебя такого классного друга. Райан хоть и… без души, но парень классный. – Виктор бросил взгляд на Райана и усмехнулся. – Ну как поживаешь, Райан?

– Все отлично. Только что спас Марка.

– Опять от Меган? – Виктор фыркнул, явно наслаждаясь ситуацией. – Ну ты, Марк, и слабак. Без Райана она бы тебя давно уже захватила. Но ладно, сейчас кое-что более важное.

Марк напрягся, почувствовав, что разговор может затронуть что-то серьезное.

– Мы с Эйданом продумали план. Ты будешь наблюдателем, следить, чтобы никто не помешал.

– За кем наблюдать? – недоуменно переспросил Марк. – Какой еще план?

– По захвату сердца Тони Хоук! Я решил набраться смелости и пригласить ее на медленный танец. Знаешь, после всего, что я узнал о нашем мире и о себе, я понял, что не могу больше тратить свое время впустую. Я предложу ей встречаться! – Виктор говорил с таким рвением, что, несмотря на абсурдность ситуации, Марк не мог не улыбнуться.

«Вот оно!» – подумал Марк. – «Настоящая любовь? Может, она и есть ответ на все мои вопросы?»

– Это все, конечно, здорово, что ты решился на такое, но при чем тут я?

– Ты что, не понимаешь? Я не смогу сделать это сам. Ты и Эйдан будете мне помогать. У меня идеальный план.

– А не проще просто подойти и признаться ей в чувствах? – Хмыкнул Марк, но Виктору это не понравилось.

– Ты что, издеваешься? Думаешь, это так просто? – Виктор посмотрел на него, как на несмысленного ребенка. – Ты никогда не переживал такие чувства, Марк. Ты даже не представляешь, как сложно выговорить эти три слова, когда внутри все сжимается. «Я тебя люблю» – нечто, что застревает в горле и не хочет выходить.

– Я думаю, ты преувеличиваешь, – резко ответил Марк, в его голосе прозвучала легкая насмешка.

Виктор фыркнул и покачал головой, словно ему не хватало терпения объяснить что-то такому несмышлене.

– Надеюсь, я доживу до того момента, когда ты будешь мучиться от любви так же, как я, – он прищурился, будто представлял эту картину в ярчайших красках. – Буду смотреть на твою тупую физиономию и говорить: «Ну что ты, это же так просто».

Марк вздохнул, слегка раздраженный.

– Хорошо, я тебя понял, – сказал он с невольным оттенком усталости.

– Кстати, а где Райан? – Виктор осмотрелся, и тут только до него дошло, что их спутник бесследно исчез. – Он что, пропал? Марк, ты заметил, когда он ушел?

Марк быстро пробежал глазами коридор. Он и сам не помнил, когда Райан ушел. Наверное, они так увлеклись разговором, что тот просто незаметно растворился в тени, как всегда.

– Похоже, мы его потеряли. – Марк пожал плечами. – Но я уверен, он появится, когда будет нужно.

– Ладно, мне пора найти Эйдана, – Виктор махнул рукой, не придавая исчезновению Райана большого значения. – А ты не подведи меня!

– Не подведу, – уверенно ответил Марк, хотя в его голосе промелькнула тень сомнения. Для чего Виктору так стараться ради какой-то девушки.

В школе царила призрачная тишина, как будто само здание замерло в ожидании предстоящей дискотеки. До мероприятия оставалось совсем немного времени, и почти все ученики были заняты в спортзале, готовя помещение для праздника. Но был один человек, который не принимал участия в этой суете. Марк Николас Эшфорд медленно бродил по коридорам четвертого этажа, словно отстраненный от всего происходящего. Этот этаж считался последним, и он всегда вызывал в нем странное чувство уединенности.

Завернув за угол, Марк остановился, заметив чью-то фигуру у окна. Его сердце пропустило удар.

– Зак Нойер, – прошептал Марк, узнавая фигуру, сидящую на самом краю подоконника. От этого зрелища в груди разлилось нехорошее предчувствие. Зак сидел так, что казалось, будто одно неосторожное движение могло привести к трагедии. Ветер играл его челкой, а ноги безмятежно свисали с подоконника, за которым была пугающая высота.

Марк нахмурился, ощущая, как тревога заполняет его сознание.

«Он собирается прыгнуть? – мысли заполонили голову, и страх сковал его движения. – Неужели это из-за того провала на школьных выборах? Боже мой, подростки такие странные в своих экзистенциальных кризисах».

Зак, похоже, был далек от всего земного, его мысли словно витали где-то высоко в облаках. Ветер, дующий снаружи, был осенне-холодным, но напоенным свежестью. Марку стало не по себе. Его мозг уже рисовал ужасные картины, и, не зная истинных мотивов Зака, он решил действовать. Тишина становилась невыносимой.

Марк начал приближаться к нему, стараясь действовать незаметно, как хищник, крадущийся к добыче. Кажется, еще немного, и Зак сделает этот роковой шаг. И вот, когда Марк оказался достаточно близко, он резко обхватил Зака за ребра и прокричал:

– Не прыгай, Зак! Все будет хорошо! Неужели какой-то провал на выборах стоит твоей жизни? Проигрыш – это возможность двигаться вперед!

Зак резко дернулся, сердце на мгновение замерло. Он не ожидал этого и не понимал, о чем вообще говорит Марк. Шок отражался в его глазах, а слова неслись мимо сознания. Зак попытался встать, но Марк так крепко держал его, будто не собирался отпускать.

– Ты с ума сошел?! Я не собирался прыгать! Да отпусти ты меня! – Зак наконец встал, с трудом стряхнув с себя хватку Марка. – С чего ты вообще решил, что я собираюсь прыгнуть?

– А что ты тогда делал?

– Смотрел на закат, – ответил Зак, раздраженно протирая ладони. – Розово-малиновый закат – это мое любимое время дня. Он такой красивый, и всего на пару минут небо становится самым изящным.

Марк удивленно приподнял бровь. Теперь вся ситуация казалась совершенно абсурдной. Однако облегчение постепенно растапливало напряжение.

– А почему бы нам не посмотреть его с крыши? Там вид намного лучше, – предложил Марк, пытаясь восстановить свое достоинство после этой неловкой сцены.

Зак замер, удивленно глядя на него.

– Разве нам туда можно? – неуверенно спросил он.

– Ну, конечно, – солгал Марк, зная, что туда вход строго запрещен.

Поднявшись на крышу (что оказалось не таким уж простым делом), они успели застать последние моменты заката. Небо переливалось яркими красками: малиновый сменился насыщенным оранжево-желтым, а на горизонте уже начинали пробиваться первые звезды. Легкий полумесяц висел над городом, будто его очертания вырезали на чистом полотне.

Они стояли в тишине, наслаждаясь этим волшебным моментом, и в голове у Марка роились мысли. Может, он слишком поспешил с выводами, но что-то в этой встрече казалось ему важным. Зак, казалось, был погружен в свои мысли, но их молчание не было гнетущим. Оно было наполнено пониманием того, что иногда все, что нужно, – это остановиться и посмотреть на этот мир чуть внимательнее.

– Ты любишь жизнь, Марк? – неожиданно перебил тишину Зак, его голос был мягким, почти растворяющимся в окружающей вечерней прохладе.

Марк поднял брови, вопрос застал его врасплох, но он не задумывался долго.

– Очень, – ответил он, тихо и уверенно, словно не допускал ни малейшего сомнения.

Зак просто улыбнулся в ответ, и снова устремил взгляд на малиновый закат.

Глава 18

«Медленный танец»

Марк двигался словно на автопилоте, ноги сами несли его туда, куда разум сопротивлялся идти. Дискотека – место, куда бы он и не подумал заглянуть, если бы не Виктор Барвинский. Лишь мелькнула мысль о нем, как Виктор тут же возник рядом, будто материализовался из клубящегося воздуха. Без промедления, он начал свою традиционную речь – на сей раз о плане завоевания сердца Тони Хоук.

– Все просто, – объяснял он. – Эйдан сыграет роль неприятного типа, который начнет к ней приставать, а я, как настоящий рыцарь, спасу ее. В этот момент заиграет медленный танец, и мы будем кружиться под песню, которую я сам выбрал. А дальше все как по нотам: свидания, отношения, свадьба, дети… идеальная жизнь.

Вся эта схема была до мелочей проработана. Вик повторял ее снова и снова, словно оттачивал выступление для главной сцены своей жизни. Он готовился к этому дню целую неделю, репетируя слова, которые скажет Тони во время танца. Уверенность, с которой он рассказывал о плане, не оставляла места для сомнений. Марку была уготована лишь одна роль – роль наблюдателя. Он должен был следить за тем, чтобы все прошло гладко.

Однако, его мысли блуждали совсем в другом направлении. Клубная музыка гудела в ушах, создавая невыносимое напряжение. Она как будто ввинчивалась в сознание, мешая сосредоточиться. Толпа, яркие огни, хаотичное мельтешение людей – все это выводило его из равновесия. Джаз и классика – вот что ему было ближе. А эта громкая, резкая музыка лишь усиливала его желание исчезнуть, покинуть это место как можно скорее.

Первым кого он смог разглядеть в этой толпе был Итан. Он стоял переминаясь с ноги на ногу и с кем-то мило беседовал. Заметив, что Итан был не один, Марк решил не вмешиваться, но увидел взгляд Итана, который просто умолял его подойти. Как только он приблизился, то заметил Амелию. Девушка с длинными темно-русыми волосами. Она была давней знакомой Марка и его словно снежной лавиной привалило. В его голове всплыло нежелательное воспоминание записанное как «Инцидент со скрипкой». Было это в прошлом году, Марк позвал Амелию из класса музыки к себе домой, чтобы сыграть дуэтом интересные композиции. Амелия была скрипачкой, Марк гитаристом, они шутили, веселились и в итоге пришли к написанию нечто серьезного. День за днем они репетировали, плохие идеи они превращали в бумажный шар и забрасывали в мусорную урну словно в баскетбольное кольцо. Дурачились они не долго, ведь в один день когда они репетировали к Марку кое-кто пришел в гости.

Открывая дверь он поприветствовал Меган. В ее планах было позвать Марка на свое пятнадцетилетие, но смотря в лицо Марка, она понимала, что он забыл о том, что сегодня у нее праздник. Услышав нежный женский голосок, который звал Марка, она тут же обратила внимание на скрипачку, которая в радостном настроении подбежала к Марку и ухватились за его спину. Как только Марк начал представлять девочек друг другу, произошло то о чем Марку стыдно по сей день. Стыдно ему постоянно не за себя, а за других. Меган сморщилась, обозвала Амелию самыми дурными словами и набросилась без каких-либо вопросов. Она словно демон исцарапала Амелию и вырвала ей волосы. Именно в тот день Меган и показала то, какой монстр в ней живет. Тот случай превратился в кошмар для Марка, ведь больше он и Амелия не пересекались.

А теперь, когда он увидел ее, то взгляд его тут же сбежал в другое направление. Итан ухватил Марка за рукав, не давая тому сбежать, но в итоге сбежала Амелия.

– Она ушла! Это успех! – Ликовал Итан.

– Как понять?

– Ну видишь ли, Амелия ко мне подошла и начала признаваться в чувствах, а мне больно отказывать девушкам, поэтому когда я позвал тебя, я надеялся, что ты будешь неплохой моей заменой для нее.

– Не буду.

– Жаль, а ведь она хорошая девушка.

– Я знаю. Правда не ожидал ее увидеть рядом с тобой. Я по началу думал, что ты тут с Кэрол.

– Кэрол такие мероприятия не любит. Она дома, играет в Ведьмака. Для счастья ей больше и не нужно как я понял.

– Не знал, что Кэрол игроман. Кстати, насчет девушек. – Марк вспомнил про Эмилию, может быть получится с ней станцевать на медленном танце. – Не видел Эмилию?

– Кого?

– Девушка с золотистыми волосами, словно лучи солнца, зелеными глазами, в которых прячется целый мир. Рост примерно сто шестьдесят восемь, с осанкой, как у принцессы. Она одевается скромно, но в этом есть особое очарование, а взгляд ее, иногда угрюмый, иногда пронзительный, способен заставить сердце замирать. Ее голос – нечто неповторимое как мелодия, а носик – такой милый, можно даже сказать идеальный…

– Я думаю ты все-таки влюбился.

– Нет! Не влюбился я!

– Ну да, по тебе прям видно. Ну кстати, похожую девушку я пару минут назад видел, они с Меган в уборную ушли на третьем этаже.

– Ты уверен?

– Уверен. Девушка с золотистыми волосами, голубое платье, вроде что-то из твоего описания.

– Не может быть. – Тревога нахлынула Марка, он боялся что может повторится то, что повторилось с Амелией.

– Кстати, ты не хочешь, апельсионый сок? – Марк не знал откуда, но у Итана в руках каким-то образом появился стакан апельсинового сока.

– Нет, спасибо.

– Любишь ананасовый? – С другой руки вышел стакан ананасового сока.

– У тебя и такой есть. Ну давай. – Он выпил его и побежал на третий этаж. Он пытался найти Меган с Эми и когда добрался до женской уборной стал тарабанить дверь.

Голос Эмилии и Меган слышался из уборной.

– Эмилия! Я пришел за тобой! – его голос эхом отразился от стен.

Дверь резко распахнулась, и перед ним появилась Эмилия. Ее взгляд был полон ярости, а воздух вокруг словно потемнел от напряжения.

– Чего ты стучишь в женский сортир, придурок? – ее недовольный тон пронзил его, как холодная стрела.

Губы сжаты, руки скрещены на груди, брови нахмурены – она словно готова была разразиться гневом. Но в этом было что-то притягательное, что-то, что заставляло его чувствовать себя живым, несмотря на страх.

– Ты очень красивая в этом платье. Давай потанцуем? – он протянул руку, предлагая ей танец.

Эмилия замялась, в ее глазах мелькнуло замешательство, как будто она на мгновение забыла о своих недовольствах.

– Что? Ты хочешь пригласить меня на танец…? – удивленный вопрос сорвался с ее губ. Это было неожиданно и для нее, и для Марка. Он просто выдал первое, что пришло на ум.

– Ну так что? – Марк ждал ее ответа, чувствуя, как напряжение нарастает.

«Как она это делает? Почему я так нервничаю? Воздух стал тяжелым…» – размышлял он, осознавая, что нужно спасти Эмилию от Меган.

Эмилия замялась, ее внутренние чувства переплетались, она не могла понять, чего же хочет. Боязнь и неопределенность терзали ее.

– Когда начнутся танцы, подойди и пригласи меня. Сейчас я не могу дать ответ. – Ее голос звучал тихо, но в нем чувствовалась борьба, которая внутри нее разгоралась.

– Договорились, тогда буду ждать! – С этими словами Марк схватил Меган за руку и потянул за собой. – А с ней мне нужно кое-что обсудить.

– Марк, зачем так грубо…? – голос Меган звучал противно, как шершавый шнур, скользящий по стеклу. Он отвел ее в уединенный угол, где царила тишина и не было никого.

– Ты меня только своей грубостью притягиваешь, ты же знаешь, что мне такое нравится, – продолжала она, с легкой усмешкой поднимая уголки губ.

– Замолчи. Слушай сюда, Меган Мур, если ты хоть пальцем тронешь Эми, я не буду сдерживаться. Забудь о ней и никогда в жизни даже не думай ей навредить.

Его голос звучал твердо, как черная сталь, но Меган лишь закатила глаза, не проявив ни капли страха.

– Ты только мой. Я не отдам тебя этой блондинке.

– Закрой рот. Если ты не прекратишь, я превращу твою жизнь в кошмар, поверь мне.

Он надеялся, что его слова окажут какое-то воздействие, но на ее лице не отразилось ни одного чувства, кроме печали и злобы. Внезапно она разрыдалась, и, не сказав ни слова, стремглав исчезла в тени коридора.

Чувствовал ли себя Марк плохо после этого? Конечно нет. Ему было плевать на чувства Меган, ведь в них он не видел ничего нужного. Она была безумной, способной на все, лишь бы не упустить его. Она отпугивала от него всех девушек, и вот когда узнала про Эмилию, начала творить глупости, способные привести к непредсказуемым последствиям.

Марк вздохнул, чувствуя, как в груди нарастает желание защитить Эмилию от этой бурной ненависти. Он знал, что за гневом Меган скрывается нечто более страшное.

Марк засмотрелся на часы. Время приближалось к миссии, которую он не мог ни в коем случае пропустить. План по захвату сердца Тони Хоук вот-вот должен был начаться. Войдя снова в шумное мероприятие, он заметил саму Тони. Она выглядела как типичная перекрашенная девушка: тонна косметики, немного увеличенные губы, волосы ярко-блонд. Марку это не нравилось, и он не думал, что Виктору такое может понравиться. Обезьяна бы и то лучше смотрелась с ним, чем эта штукатурка.

Взгляд влево, взгляд вправо, и он заметил Эмилию. Она была неописуемо хороша: платье на ней выглядело эстетично и притягательно. Ему было все равно, пусть даже на нем розовые очки, но красивее Эмилии он не видел никого.

– Марк, ты готов? – напряженно подошел к нему Виктор. – План сейчас начнется. Наблюдай.

– Принял.

Тони Хоук стояла одна, когда к ней подошел Эйдан и начал разговор так абсурдно, что она тут же захотела уйти. Но тот не дал ей выбора, схватив за руку.

– Куда это ты? – Эйдан был лучшим в роли плохиша, хотя на деле был самым добрым из всех. – Может, ты мне приятное сделаешь этим вечером? Хочется, чтобы ты запомнилась мне как одна из моих послушных сучек.

– Отстань! – закричала она, и это был сигнал для Виктора. Он съел пару мятных конфет и пожелал себе удачи, но, не дойдя до Тони, его сбили с ног.

Алекс подбежал к Эйдану, сбив Виктора. Первым делом он обездвижил нахала, отправив его в крепкий сон всего одним ударом в лицо. Затем он успокоил Тони, и когда заиграла ее любимая песня, предложил ей станцевать. Она была только за.

Виктор пытался встать с пола, но не мог. Он просто смотрел, как кто-то другой воспользовался его идеальным планом. Он должен был быть на его месте.

Марк не справился со своей задачей, и это ощущение вины давило на Виктора, как тяжелый камень на душе. Эмоции его разбились, рассыпались в прах под весом уже мертвых надежд, когда он увидел, как Тони пригласил другой парень. Он не мог отвести взгляд от Тони и Алекса, прижатых друг к другу и вальсирующих, как будто весь мир крутился вокруг них. Виктор хотел что-то изменить, но не мог – слова застряли в горле, а ноги не слушались, едва удерживая равновесие.

Сквозь волнение и отчаяние он почувствовал, как слезы подступают к глазам. Он вспомнил все мечты о том, как мог бы быть рядом с Тони, как они танцевали бы вместе, смеясь и радуясь моменту. Но теперь эти мечты были разбиты, как стекло, разбросанное по полу.

Увидев, как Виктору плохо, Марк решил действовать. Он подошел к Алексу и врезал тому по лицу прямо во время танца с Тони. Множество недобрых взглядов накрыли его за секунду, но ему было все равно.

– Не красиво так поступать, – произнес он, гладя свою правую ладонь, скрывая боль от каменной челюсти Алекса. Он с трудом выпрямил пальцы и уткнул взгляд в сторону штукатурки.

– Зачем ты его ударил? – закричала Тони с глупым выражением лица, словно ее не волновали ни чувства Виктора, ни его горе.

– Тебя ведь зовут Тони, верно? Так вот, твой парень мечты сейчас вон там, – указал он на Виктора, который стоял с пустым выражением лица. Виктор выглядел заплаканным, его худощавое тело не могло скрыться за рубашкой, а очки запотели от волнения.

Тони с отвращением взглянула на Виктора и выкрикнула слова, которые добили его.

– Ты хочешь сказать, что вот этот мерзкий очкарик – парень моей мечты? Ты что, шутишь? Да никогда в жизни! – ее слова звучали, как острые ножи, ранящие в самое сердце. – Он же стремный! Ты видел, какая я? Я лучше любых моделей, а ты говоришь, что такая мерзость может быть моим парнем? Фу, как же противно! – Она просто убежала, оставив его одного с разбитыми надеждами и унижением.

Виктор сломался. Он не откликался на свое имя, а, сняв очки, уселся на скамейку рядом с Марком, чувствуя, как мир вокруг начинает расплываться в сером тумане. Сердце сжималось от боли, и в груди возникало пустое пространство, как будто кто-то вырвал его изнутри. Он смотрел в пол, словно искал там решение этой ситуаци, но лишь чувствовал, как слезы подступают к глазам.

После пятиминутной паузы он тихо произнес, его голос дрожал:

– Я правда настолько уродливый?

Эти слова, полные растерянности и отчаяния, пронзали его, как холодный осколок стекла. Он не был уродливым, и никто не подтверждал слова Тони, но это не имело значения. В тот момент он поверил ей, и это было ужасно.

– Бред, у нее просто вкуса на парней нет, вот и все. Красавчик ты наш, ты ведь самый умный, самый классный. Все девчонки тебя не достойны, особенно такая глупая овца, как она. Но ты сам виноват, что влюбляешься в кого попало.

– Марк… я хочу побыть один, свали, – произнес он, и в его голосе звучала такая глубина боли, что даже Марк, полный раздражения, на мгновение замер. Но Виктор не желал поддержки, ему не нужно было ничье утешение, он хотел лишь уединения в своей скорби.

– Да ладно, Вик, подумаешь, это всего лишь какая-то дура.

– Отвали от меня! – Рыкнул он, и этим взбесил Марка. В его голосе звучала ярость, но за ней скрывалась бездна отчаяния. – Ты во всем виноват. У тебя была лишь одна задача, и ты с ней не справился! Ты все испортил.

– Я понимаю, тебе больно, но не надо срываться на мне. Я не виноват, что вы все как животные хотите лишь размножаться и придавать этому какое-то огромное значение. Вы ведь все можете делать что угодно, зачем вам эти отношения?

– Ты ничего не понимаешь! – голос Виктора дрожал от эмоций, и слезы, наконец, стекали по его щекам. – Ты испортил все, о чем я так долго мечтал. Ты уничтожил все те мысли перед сном, с которыми я засыпал с надеждой на будущее. Я ненавижу твой эгоизм, Марк! Единственное животное – это ты!

– Ну и жалей себя дальше! – сказал Марк, чувствуя, как его раздражение нарастает, но в его глазах также промелькнула жалость. Он не понимал, почему Виктор так убивается из-за какой-то девчонки, и, тем не менее, в сердце ощущал неловкость. Этот вечер он записал как «Медленный танец». Один из худших дней в его подростковой жизни, ведь лучший друг, которым он так дорожил, оказался обычным ребенком, жаждущим хоть чуточку тепла – жалкой тряпкой, которой будут пользоваться на протяжении всей жизни. – Хочешь быть жалким – будь, мне не нужны такие друзья, которые будут ныть о каждой проблеме.

Глава 19

«Рэйнхард Эллерт»

Проснувшись на рассвете, Марк Эшфорд лежал, не желая вставать, и еще меньше хотел возвращаться в тот сон – где он вновь подвел Виктора, своего лучшего друга. Все произошедшее было непонятным и необъяснимым для него. Когда-то «медленный танец» казался забавным, а теперь стал ночным кошмаром. Одной малейшей ошибкой Марк утратил друга. Прощение было для него недостижимо, потому что чувство вины, как ядовитая мгла, вползшая в его душу по вине Виктора, не отпускало. Они больше не говорили и даже не встречались. С Эйданом тоже прекратились редкие встречи. Марк вдруг задумался: а может, время пришло похоронить старую дружбу и начать с чистого листа? С новыми людьми. Такими как Эмилия, Кейси и Райан.

Пара часов прошла, прежде чем он все-таки заставил себя встать с постели и пошел в ванную. Мысли больше не изводили его – стало легче. Приняв душ, перекусив и сделав утреннюю зарядку, Марк наткнулся на уже одетого и готового к школе Райана.

– Ты чего так рано уже полностью собран? – с удивлением спросил Марк.

– Как рано? – Райан бросил взгляд на часы. – Первый урок начнется через десять минут.

– Черт возьми, как?! – Марк в ужасе посмотрел на свои часы. – Мы не можем опоздать, ты же знаешь, почему!

– Конечно, знаю. Математика… и там будет Эмилия, – усмехнулся Райан.

– Я с ней с тех танцев не виделся, – вздохнул Марк, торопливо натягивая школьную форму. – Райан, мы должны телепортироваться. Ты можешь перемещать еще кого-то, кроме себя?

– Кажется, могу, – задумался Райан. – Хотя никогда этого не делал.

– Ну что ж, придется попробовать!

Райан осторожно положил руку на плечо Марка, и в тот же миг их окружение резко изменилось – они словно провалились сквозь воздух, и вот уже стены школы замкнулись вокруг них. Это произошло настолько быстро, что Марк не успел даже моргнуть. В первый момент его охватила эйфория: легкость, свет, словно его тело вдруг обрело крылья и освободилось от земной тяжести. Но это блаженство длилось всего мгновение.

В следующий миг его накрыло как лавина – волна эмоций обрушилась на него с небывалой силой. Серотонин, как бешеный водоворот, поднялся к самому пику, вызывая резкий прилив счастья и возбуждения. Каждое ощущение стало резким, неестественно ярким: его сердце заколотилось, как бешеный маятник, пульсируя в висках, воздух в легких стал слишком тяжелым, словно не хватало кислорода.

Но не успел Марк привыкнуть к этому взрыву эмоций, как они начали столь же стремительно угасать. Серотонин стремительно падал, оставляя за собой пустоту. Блаженство рассеивалось, как туман, сменяясь тихой тревогой и легким головокружением. Марк оступился, пытаясь поймать равновесие и вернуться в реальность, но его разум все еще был наполнен эхом этих кратких, но бурных чувств. Он тяжело выдохнул, прикасаясь к холодной стене, пытаясь успокоить сердце, которое все еще отдавало болезненные удары.

Марк, спеша к кабинету математики, был так сосредоточен на мыслях о предстоящем уроке и встрече с Эмилией, что не заметил подростка, который внезапно выскочил из-за угла. Их столкновение было неожиданным и жестким. Марк налетел на него с такой силой, что парень не устоял на ногах и рухнул на пол. Его учебники и тетради разлетелись по полу, один из карандашей покатился по коридору, словно не желая быть свидетелем этой сцены.

– Черт, извини! – выдохнул Марк, сразу наклоняясь, чтобы помочь поднять незнакомца.

Парень поднял голову, и Марк впервые заметил его ярко-красные волосы, резко контрастировавшие с бледной кожей и синими, словно лазурит, глазами. Эти глаза, несмотря на свой выразительный цвет, были пустыми, без намека на эмоции. В них не было ни злости за произошедшее, ни обиды – лишь холодное равнодушие, как будто столкновение с ним было не более чем мелочью, не стоящей внимания.

Марк протянул руку, но незнакомец избегал его взгляда, словно прятал что-то глубоко внутри. Он принял руку Марка, но делал это неохотно, с каким-то скрытым напряжением. В тишине, которая внезапно окутала их, было слышно лишь глухое шуршание бумаги, когда парень, не говоря ни слова, поднялся на ноги и начал собирать свои вещи. Он молча выпрямился и, не глядя на Марка, с легким кивком, направился прочь – в сторону спортзала.

Марк замер, не успев что-то сказать. Он провожал его взглядом, пытаясь осмыслить это странное поведение. В этом парне было что-то необычное, что-то скрытое, словно чернила, расплывшиеся на листе бумаги, но при этом остающиеся неразличимыми для большинства. Этот короткий миг наполнился гнетущим ощущением тайны, которое Марк никак не мог стряхнуть.

– Странно, – пробормотал он себе под нос, еще раз оглядываясь вслед уходящему подростку. – Но сейчас у меня нет времени на разгадывание загадок. Может, потом.

Он глубоко вдохнул, и, собирая себя, побежал к кабинету математики, успевая в последний момент.

Урок начался, и в классе воцарилась привычная тишина. Марк аккуратно расставил все свои принадлежности на парту, чувствуя, как волнение постепенно уступает место нетерпению. С улыбкой он поздоровался с Эмилией, надеясь на ответ, который поднимет ему настроение.

– Привет, – произнесла она, даже не взглянув в его сторону, словно была погружена в свои мысли.

– Не хочешь сегодня прогуляться после школы? – с искренней надеждой предложил он, но в ответ лишь наткнулся на холодный отказ.

– У меня нет желания.

– А как насчет кино? – продолжал он, стремясь найти хоть одно общее звено.

– Мне не нравятся фильмы, которые показывают в наших кинотеатрах, – отрезала она, не оставляя места для обсуждений.

– Так давай посмотрим что-то у меня дома, – настаивал Марк, чувствуя, как его оптимизм начинает угасать.

– Ты что-то сегодня слишком разговорчивый и надоедливый, – заметила она, и в ее голосе послышалась нота раздражения. – Я никуда с тобой не пойду. Все равно завтра гулять с Кейси собрались. Не вижу смысла проводить этот день вместе. Тем более у меня есть свои планы.

– Интересно, а какие? – спросил он, ощущая, как его терпение на пределе.

– Тебя это совершенно не касается. Что ты вообще до меня докопался? – ее слова прозвучали как удар, но под их холодной поверхностью скрывалась обида, которую она не хотела признаваться даже себе.

– Да что я такого сделал, почему ко мне такая агрессия? – спросил он, искренне недоумевая, что мог натворить.

Эмилия, в свою очередь, не испытывала к нему настоящей злости, хотя легкое раздражение все же било в груди. Все это возникло из-за его приглашения на танцы. Она надеялась, что он подойдет к ней, что они проведут этот момент вместе, но вместо этого он лишь проходил мимо, не удостоив ее ни взгляда. Ей казалось, что он просто смеется над ней. Она ждала этого танца, готовилась морально и с волнением в сердце, а он просто не сдержал своего обещания.

Неизменное чувство обиды сковывало ее. Она ожидала извинений, надеясь, что он осознает, как ее ранили его действия, но в глубине души понимала, что ждать их от него бессмысленно. Ее гордость не позволяла открыться, а боль за то, что она так доверяла, все еще терзала ее.

Время обеда. Марк сидел за столом, погруженный в свои мысли, пока вокруг него разгоралась бурная дискуссия. Итан и Кэрол обсуждали политику Элайджи, и вскоре их внимание переключилось на него, как на человека, у которого, по их мнению, было бы интересно узнать позицию – несмотря на его явное невежество в этом вопросе.

– Слушай, Марк, тебе не кажется, что новый закон Элайджи какой-то бредовый и нацелен на насильственное саморазвитие? – произнес Итан, наклонившись ближе, словно хотел передать Марку свои мысли в каком-то тайном коде.

– Что за закон? – поинтересовался Марк, все еще не совсем осознавая, о чем идет речь.

– Вчера Элайджа объявил, что первым указом как президента школы будет следующее: «Все ученики школы обязаны участвовать в развивающихся секциях или кружках по интересам». У нас всегда было все добровольно, а теперь он, как диктатор, заставляет всех что-то делать! – Итан энергично замахал руками. – Без понятия, как он уговорил директора и остальных, но я считаю, что нельзя заставлять людей выбирать кружки, особенно когда они не хотят. Я выбрал волейбол, а Кэрол – писательский клуб, но это же бред! Пятьдесят четыре штата, и ни в одном нет подобного закона, кроме нашего.

Штат Джефферсона, где они жили, традиционно предоставлял ученикам столько же власти, сколько и учителям. Но с приходом Элайджи все изменилось.

– А если я не выберу? – спросил Марк, чувствуя, как его сердце забилось чаще.

– Он вызывает в свой кабинет и устраивает такую беседу, после которой ты точно запишешься в кружок. Я не знаю, как это работает, но у него невероятная сила убеждения в личной беседе, – ответил Итан, понизив голос, как будто они обсуждали нечто запретное.

Марк задумался над этими словами, как над проблемой, которая вдруг нависла над ним. Мысль о том, что ему придется посещать эти кружки, вызывала в нем тревогу. Ему не хотелось присоединяться к чему-то, что не вызывало ни малейшего интереса, и его терзала догадка, что будет, если он не подчинится.

Уроки пролетели неожиданно быстро, и вот уже он выходит из кабинета химии. В толпе учеников, заполнявших коридор, Марк заметил Эмилию, но был почти уверен, что она не видит его. Тогда он совершил поступок, который заставил его мгновенно пожалеть о своей решительности:

– Эмилия! – раздался его громкий голос, привлекая внимание всех вокруг.

Секунды неловкости для Марка показались вечностью, а вот для Эмилии это был лишь первый момент из череды неприятностей. Она повернулась на его крик, но, не заметив человека, который нес арт-проект из зубочисток, случайно столкнула его с ног. Конструкция, которую он собирал днями, рассыпалась прямо у всех на глазах. К тому же краска, еще не успевшая высохнуть, испачкала его красную кофту с логотипом «Flash».

Марк подбежал к ним, и снова перед ним оказался тот самый парень, с которым он сталкивался ранее. Эмилия покраснела, пытаясь извиниться, собирала зубочистки с пола, предлагая всячески исправить ситуацию. Однако парень, на удивление, не проявил никаких эмоций – ни злости, ни разочарования. Он молча собрал остатки проекта в рюкзак.

– Ты новенький? – спросил Марк, стараясь сосредоточиться, несмотря на извинения Эмилии, звучавшие одно за другим.

– Недавно переехал, – ответил парень, быстро собрав разрушенные элементы статуи. Он казался спокойным, будто этот инцидент был чем-то незначительным для него.

Марк осмотрел его внимательно: худощавое тело, высокий голос, немного неуклюжий, но не было сомнений – перед ним новенький.

– Никто не показал тебе школу, да? Завтра займусь этим. Можешь считать это бесплатной экскурсией. – Марк заметил, что парень узнал его. – Кстати, это ты сегодня столкнулся со мной утром? Совет: смотри вперед, а не вниз.

Парень, не выказывая обиды, представился:

– Рэй Эллерт.

– Я – Марк, а это Эмилия, благодаря которой у тебя сегодня разрушилась статуя, – усмехнулся он.

Рэй осмотрел и Марка, и Эмилию, а затем медленно опустил взгляд на свою кофту, испачканную краской. Эмилия, не зная, как еще загладить вину, предложила ему пойти к ней домой, чтобы постирать испорченную одежду. Марк, почти шутя, попросился с ними, и Эмилия не возражала. Ей было бы куда спокойнее не оставаться с Рэем наедине.

Эмилия давно смирилась с мыслью, что Марк вряд ли вспомнит о своем обещании потанцевать и уж тем более не извинится. Поэтому она старалась забыть это, погружаясь в будни. Ее дом слегка напоминал Марку его собственный, разве что бассейн отсутствовал на заднем дворе.

Рэй молчал всю дорогу, и, оказавшись перед порогом, вдруг застыл, словно каменная статуя.

– Чего ты такой напряженный, Рэй? – попытался развеять его напряжение Марк, похлопав его по плечу. – Запомни, бояться – глупо. Теперь заходи.

– Мне что-то не хочется… – Рэй не мог заставить ноги сделать шаг, а руки непроизвольно скрылись в карманах джинсов. Чувство дискомфорта сжимало его, словно не давая дышать.

– Тебя никогда друзья в гости не звали?

– Друзья?

– У тебя что, нет друзей? – Марк не мог сдержать любопытства.

Рэй замер на мгновение, его глаза расширились, а потом вновь потупились в пол, как будто он искал ответ на этот вопрос в пустоте. «Есть ли у Рэя друзья?» – не покидало Марка. В конце концов, он так и не дождался от Рэя ни слова, объясняющего эту тишину. Рэй казался замкнутым, тихим и даже немного пугающим. Вряд ли он был тем человеком, который мог бы легко войти в разговор с двумя подростками, которых встретил впервые.

Не оставалось ничего другого, как потянуть Рэя за собой, не обращая внимания на его протесты. Он испытывал волнение, пересекая порог дома Эмилии. Но его ожидания не оправдались: внутри было пусто, не в физическом смысле, а в том, что казалось, здесь никто не живет. Пыль покрывала большинство вещей, а техника молчала, лишь холодильник с ностальгическим гудением заполнял тишину.

Эмилия взяла кофту Рэя и запихнула ее в стиральную машину. Марк же решил исследовать дом, и вскоре его внимание привлекло фото в рамке над камином.

– Маленькая Эмилия… – прошептал он, разглядывая, – какая милашка, а рядом с ней ее родители и, судя по всему, брат. У нее была семья, но никаких намеков на их присутствие в доме не оставалось. Две версии о ее семье возникли в голове у Марка: либо они уехали надолго и далеко, либо они покинули этот мир. Но даже мертвая семья не могла объяснить эту пустоту в доме, ведь у девочки должен был быть опекун.

– Эми, это твоя семья? – спросил он, стараясь не задеть ее.

– Да, – ее ответ был кратким, будто в нем не было души.

– А где они сейчас? – с опасением продолжил он, будучи уверенным в мрачной правде.

– Они погибли, – произнесла она, и ее голос прозвучал так холодно, что даже у Рэя по спине пробежал холодок.

Он наблюдал за Марком и Эмилией, которые разговаривали непринужденно, но сам не желал вмешиваться в их беседу, чувствуя, что станет лишним. Но вдруг Марк, как будто прочитав его мысли, спросил:

– Рэй, а где ты раньше учился? – пытался он отвлечься от тяжелой темы.

Рэй погрузился в свои мысли, не зная, как ответить. Четыре школы позади, и он не хотел, чтобы кто-то узнал об этом, но и врать не хотелось. Он предпочитал молчание. С подобным поведением Марк уже столкнулся, но вспомнив, как смог разговорить Кейси, он решил, что сможет и с Рэем.

– У тебя есть друзья? – снова тишина в ответ.

Пауза затянулась, и Марк, всматриваясь в Рэя, заметил мозоли на подушечках его левой руки. Теперь он понимал, о чем следует спрашивать.

– На какой гитаре играешь?

– В основном на акустической, на электрогитаре тоже, но это зависит от настроения.

– Значит, когда на душе меланхолия, ты берешь акустику, а когда хочется взорвать мир – электрогитару, верно?

– Что-то вроде того.

– А на басу пробовал играть?

– Пытался, но меня не слышат.

– Бас-гитара словно отражает твой характер – такой же незаметный. А какая у тебя, кстати, гитара?

Эмилия с удивлением наблюдала за Марком и его навыками общения. Он умудрился разговорить самого тихого парня в школе, а до этого – маленькую девочку, которая едва могла произнести слово. Их беседа текла свободно, и Марк плавно переходил от одной темы к другой.

– Ух ты, у тебя гитара не из дешевых. Значит, твои родители, наверное, очень состоятельные, – произнес он, дождавшись момента, когда Рэй станет максимально уязвимым для такого вопроса. По его реакции Марк надеялся выстроить цепочку событий, которая могла бы объяснить, почему Рэй так замкнут. Возможно, у него недавно кто-то ушел из жизни, и такое поведение было вполне естественно. Но на лице Рэя не появилось ни тени сомнения – только спокойная улыбка, сбивавшая Марка с толку.

– Нет, гитару мне бабушка подарила.

– Gibson SG Standard, она у тебя Vintage Cherry, красного оттенка?

– Да, 22 лада, дека и гриф махагони, накладка палисандр, красный цвет.

– Красный, как твои волосы, – с легким смехом произнес Марк, уютно усевшись на диване.

– О, точно, – скромно ответил Рэй, улыбаясь.

– Рэй, через пятнадцать минут твоя кофта будет готова, – объявила Эмилия, прерывая их разговор.

Рэй почувствовал радость, не ожидая, что так забалтается с Марком и Эмилией. В течение пятнадцати минут они весело обсуждали самые разные темы и в какой-то момент даже сбились со счета времени. Впервые за долгое время Рэй ощутил себя не таким одиноким; на его лице расплылась прекрасная улыбка, и он заметил ее отражение в зеркале. Теперь он не смотрел в пол с печалью, он улыбался.

Так прошел почти весь день, и они беззаботно болтали. Если бы была возможность, Рэй, возможно, и не ушел бы. Но время шло, и его бабушка, скорее всего, начала бы беспокоиться, поэтому в восемь часов вечера он радостно попрощался с обоими. Как только Эмилия закрыла дверь, она вновь забыла, что живет одна.

Эмилия смотрела на Марка, восхищаясь его непринужденностью в общении. Как ему удавалось разговорить самого тихого парня в школе? Еще недавно он смог уговорить на разговор маленькую девочку, которая не могла произнести и слова. Они бесконечно болтали, легко переходя с одной темы на другую, и каждый миг казался наполненным теплом и светом.

– Ого, у тебя гитара не из дешевых, – заметил Марк, с любопытством изучая Рэя. – Значит, твои родители, видимо, очень богатые.

Рэй замер на мгновение. Марк знал, что за этим вопросом скрывается больше, чем просто любопытство. Он хотел понять, что стоит за тихим образом Рэя. Но вместо ожидаемой реакции на лице Рэя возникла лишь улыбка, лишенная волнения.

– Нет, мне гитару бабушка подарила.

– Gibson SG Standard, Vintage Cherry, – продолжал Марк, с энтузиазмом подбирая слова. – Правильно?

– Да, 22 лада, дека и гриф из махагони, накладка палисандр, красный цвет.

– Красный, как твои волосы, – с улыбкой подметил он, сидя на диване.

– О, точно, – Рэй смущенно улыбнулся, в его голосе прозвучала нотка гордости за свою гитару.

– Рэй, через минут пятнадцать будет постирана твоя кофта, – объявила Эмилия, вновь погружаясь в повседневные заботы.

Рэй почувствовал облегчение, неожиданно для себя самого. Он не ожидал, что разговор с Марком и Эмилией сможет стать таким теплым. За пятнадцать минут они обсудили множество тем, и каждый миг наполнялся легкостью и добротой. Рэй впервые за долгое время почувствовал себя не таким одиноким. Его лицо осветилось улыбкой, и он заметил ее в отражении в зеркале. Это было новое чувство – больше не быть печальным и отстраненным, а просто радоваться моменту.

Так прошел почти весь день, наполненный беззаботным общением. Если бы он мог, он остался бы здесь навсегда. Но время неумолимо шло, и, понимая, что бабушка беспокоится о нем, он радостно попрощался с друзьями. Когда Эмилия закрыла дверь, она вновь ощутила холод одиночества. Комната, казавшаяся уютной и полной жизни с ними, вдруг погрузилась в мрак. Она смотрела на дверь, надеясь, что Марк вернется и скажет: «Я не уйду, я хочу остаться с тобой!» В ее голове возникали образы: они играют на гитаре, читают вместе книги, укрываются одеялом и засыпают в объятиях.

Эмилия выключила свет в доме и легла на кровать. Ее сердце сжималось от тоскливого осознания – у нее не было ни номера, ни электронной почты Марка. Печаль вновь окутала ее, как холодный ветер в зимнюю ночь.

Рэй же, шагая домой, не мог сдержать улыбку, хоть и смотрел в пол. Он собирался надеть наушники, когда его догнал Марк.

– А где ты живешь? – спросил он, искренне интересуясь.

– Неподалеку отсюда, – ответил Рэй, ощущая, как его замкнутость начинает трещать под натиском дружеского общения.

– Какая она, твоя бабушка? – продолжал Марк, будто играя в психолога.

Рэй взглянул на небо, уже погружавшееся во тьму, и, после короткой паузы, ответил:

– Она хорошая и добрая… без нее моя жизнь была бы… кошмаром.

Марка поразила глубина этих слов. Он задумался о родителях Рэя и о том, почему тот не испытывал грусти, когда упомянул их в гостиной Эмилии. Мысли о детстве Рэя не покидали его всю прогулку.

– Марк, ты слышал о новом законе президента школы? Каждый должен ходить на кружки по интересам. Какой ты выбрал, если не секрет? – осторожно спросил Рэй, надеясь, что разговор вернет его к более привычным темам.

– Я еще не выбирал, – ответил Марк, на мгновение задумавшись. – А ты?

Рэй не знал, куда пойти, но чувствовал, что ответ на этот вопрос как будто зависел от Марка.

– Я хотел бы пойти на тот, в который пойдешь ты или Эмилия, – произнес он, радостно и немного робко.

В глазах Рэя сверкнула искорка надежды. С ним будут те, с кем он может проводить время, с кем можно разделить свои увлечения.

– Слушай, а не хочешь пойти завтра с нами? – спросил Марк, его руки были глубоко в карманах кофты. Температура была немного низкой, и дыхание колебалось, словно он приглашал его не от дружбы, а из жалости.

Рэй почувствовал легкий трепет в груди. Несмотря на первоначальные мысли о жалости, он искренне ответил: «Да, с радостью!»

– Тогда завтра я, ты и Эмилия пойдем в среднюю школу, неподалеку от нашей. Там учится наша подруга, ее зовут Кейси, – говорил он, улыбаясь. У Рэя на лице отразилось удивление; он никогда не думал, что такие, как Марк и Эмилия, дружат с маленькими девочками. Но он не был против.

Когда они подошли к его дому, они попрощались и разошлись.

Марк, вернувшись домой, увидел своего брата Райана, который ждал его у двери. В его взгляде было что-то такое, что напоминало Марку о преданном питомце, дожидающемся хозяина.

– А ты где был? – спросил Райан, пытаясь скрыть фальшивую улыбку.

Снимая кофту, Марк с энтузиазмом ответил:

– У Эмилии. Завтра опять идем с ней гулять. С нами пойдет еще Рэй и Кейси, если хочешь, можешь к нам присоединиться.

– Гулять? С тобой и твоими друзьями? Такого еще не происходило…

Слова Райана звучали с легкой ноткой удивления, и Марк, улыбаясь, подумал, что, возможно, для них это станет началом чего-то удивительного.

Глава 20

«Боулинг»

Марк шел по коридору школы, где стены были выкрашены в серо-зеленый цвет, напоминающий старые военные бараки. Шум учеников, готовившихся покинуть здание, затихал вдалеке, как отголосок прошедшего дня. Все вокруг казалось обычным, но в воздухе висело напряжение – как будто время само затаилось, ожидая важного поворота.

Перед ним стояла цель – встреча с Элайджей Рэйвенкрофтом, человеком, чье влияние тянулось словно длинные тени через всю школу. В этой странной атмосфере Марк чувствовал себя как человек, приближающийся к старому другу, с которым давно не виделся. Их отношения были далеки от простых: соседство породило между ними нить взаимного непонимания и молчаливого соперничества. Но в тот момент Марк понимал, что перед ним стоит важная задача – заключить «мирный договор», без которого его дальнейшие планы могли рухнуть.

Вторая ступенька, ведущая к кабинету студенческого совета, скрипнула, когда Марк поставил на нее ногу. Он задержал дыхание, чувствуя, как каждая деталь вокруг него замирает. Эти секунды, когда он поднимался наверх, тянулись, как будто время стало густым. Он знал, что впереди его ждет не обычный разговор, а нечто более значимое – то, что сможет решить его дальнейшую подростковую судьбу.

Когда дверь кабинета открылась, Марка встретил запах старой бумаги и легкий привкус древесины – кабинет был уютен и строг одновременно. Элайджа, сидящий за своим столом, среди кип бумаг, выглядел усталым, но от его глаз веяло холодным расчетом. Он, казалось, ощущал каждое движение Марка, и та легкая усмешка, что мелькнула на его губах, была смесью любопытства и скрытого превосходства.

– Здравствуй, Эл, – Марк сел напротив, тщательно положив рюкзак под ноги. Он знал, что долгие вступления не имели смысла. – Я хотел бы обсудить одно дело.

Элайджа поднял глаза от своих бумаг, слегка нахмурив лоб. Он не спешил отвечать, его движения были размеренными, словно он управлял каждым своим жестом, чтобы создать правильное впечатление.

– И что же? – ответил он, убирая в сторону толстую стопку бумаг. Его голос звучал спокойно, но в нем было нечто скрытое, как в беседе с врагом, к которому питаешь странное уважение.

– Я не заинтересован участвовать во всех этих кружках и секциях, которые ты организовал.

Марк не мог не заметить, как на мгновение кабинет погрузился в тишину, будто воздух в комнате стал плотнее. Элайджа, не отрывая взгляда, медленно поднялся и подошел к шкафу, убирая свои бумаги. Его движения были плавными, но в них читалась сдержанная напряженность, как будто он пытался удержать под контролем внезапный внутренний порыв.

– Осталась неделя до окончания срока, у тебя еще есть время заинтересоваться, – сказал он, засовывая документы в манильский конверт.

– Нет, – отрезал Марк, и это твердое «нет» прозвучало как вызов. Его голос словно прорезал тихий шелест кабинета, вызывая легкую улыбку на лице Элайджи.

Элайджа ненадолго замолчал, как будто взвешивал каждое слово, которое собирался произнести. Он выглядел как человек, которому неприятно быть в положении власти, но который все же наслаждался этой властью.

– Знаешь, Марк, благодаря мне почти все записаны там, где смогут развиваться, – начал он, подойдя ближе и окинув комнату взглядом. – Они не будут блуждать во тьме, теряясь среди бессмысленности. Я создаю из них личности, яркие, независимые. Ты должен это понимать. Я не могу сделать для тебя исключение. Одному разрешишь, другие тоже потом захотят.

Марк медленно встал, глядя прямо в глаза Элайдже. Его слова прозвучали тихо, но в них чувствовалась ледяная твердость.

– Трудно сделать исключение для одного? Это же я!

Элайджа улыбнулся, эта улыбка была скорее жестом привычки, чем проявлением истинных эмоций.

– Я могу сделать тебе исключение… исключение из школы, – его тон был почти насмешливым, но глаза оставались холодными. – Я не чудовище, Марк. Ты ведь это понимаешь? Просто правила есть правила. Я их придумал, и я их соблюдаю.

– И ты действительно не хочешь помочь собственному соседу, старому другу? – Марк вздохнул, чувствуя, как гнев внутри него начинает закипать.

– Я не против помочь, – неожиданно мягко ответил Элайджа. – Если хочешь избежать кружков, займись тем, чем занимается моя семья – принимай учеников по обмену. Это тоже считается занятостью в школьной деятельности.

Марк нахмурился, недоверчиво глядя на Элайджу. Эта идея казалась ему абсурдной.

– Учеников по обмену? Ты предлагаешь мне пригласить кого-то жить у себя?

– Да, именно. Как я помню, у тебя в доме есть и бассейн, и свободные комнаты. А семья моя давно этим занимается, без всякой платы – волонтерство, понимаешь? Никто не может отказаться от того, чтобы сделать что-то важное для школы, – Элайджа слегка приподнял подбородок, словно предлагал нечто действительно великое.

Марк сжал зубы, осознавая, что это его единственный путь к мирному решению. Он видел, что Элайджа наслаждается этой победой, но Марк не мог позволить ему почувствовать окончательную власть над ним.

– Хорошо, я подумаю об этом, – выдохнул он, собираясь покинуть кабинет.

Но перед тем как выйти, Элайджа бросил еще один вопрос:

– Марк, а ты хорошо играешь в футбол?

Марк, уже схвативший дверную ручку, замер. Этот неожиданный вопрос сбил его с толку.

– Смотря какой футбол, – ответил он, обернувшись. – Зачем тебе это знать?

Элайджа пожал плечами, его лицо снова погрузилось в безмятежную маску.

– На будущее.

Марк молча кивнул, покидая кабинет.

Марк не мог найти себе места. Эти слухи о пропаже Виктора Барвинского терзали его душу, как холодный ветер, забивающийся сквозь щели старого дома. После танцев прошло уже несколько дней, но никто так и не видел его друга. Неожиданное исчезновение Виктора казалось слишком связанным с тем мраком, что плыл над городом. Марк не мог игнорировать тревожные мысли: а что если это Моро его похитил? Что если он нашел новый способ манипулировать судьбами, пытаясь надавить на Марка с самой уязвимой стороны? Он знал, что Моро не остановится ни перед чем, чтобы добиться своего.

Первым, к кому Марк обратился за ответами, был Эйдан. Они встретились в школьной библиотеке – тихом убежище от хаоса, что начинал захлестывать город. За окнами мрачно дрожали листья деревьев, подсвеченные бледным светом серого дня.

– Когда ты в последний раз видел Виктора? – тихо спросил Марк, внимательно следя за лицом друга. Ему казалось, что тень ужаса уже начала медленно опускаться на их круг.

Эйдан задумался, нахмурив брови.

– На танцах, – его голос был глухим, словно он вспоминал что-то крайне неприятное. – А потом… рыжий паренек, кажется Алекс его зовут, вырубил меня. Дальше – темнота. Больше Виктора я не видел.

Слова Эйдана повисли в воздухе, как застывший иней. Марк мрачно покачал головой, осознав, что все гораздо хуже, чем он мог себе представить.

– Я был в его доме, – голос Марка задрожал, но он взял себя в руки, – там никого. Дом пуст. Как будто его и его родителей никогда не существовало.

Эйдан сжал кулаки, но тут же ослабил их, словно борьба с собственными мыслями была ему слишком тяжелой.

– Это странно, – протянул он, задумчиво глядя на пыльные корешки книг, – но Вик часто исчезал. Ты же помнишь, он любил пропадать, а потом возвращался с какой-то захватывающей новостью. Может, он просто уехал с семьей на время?

Марк хотел бы в это верить. Но что-то в его душе шептало о более зловещем исходе. Появление Моро и смерть, что прокатилась по Уайтуотеру, словно ветры пустоши, не оставляли места для спокойствия. Он уже обратился за помощью в Измерении Смерти – каждый Ангел Смерти был отправлен на поиски Виктора. Но никакого следа, ни одной зацепки. Это было, как если бы Виктор и его семья испарились, растворившись в пустоте.

Тишина в школе становилась все более зловещей. Виктор Барвинский исчез в день рождения своей младшей сестры, сразу после медленного танца, а вместе с ним пропала и вся его семья. Ни души, ни следа. Даже база данных в Измерении Смерти не показала их смертей – значит, они все еще живы… или Моро забрал их.

Марк начал осознавать всю глубину угрозы. Моро – существо, способное изменять саму ткань времени, вмешиваясь туда, где его не должно быть. Все души, убитые им, не попадали в руки Ангелов Смерти. Они просто исчезали, обращаясь в пустоту.

Марк обхватил голову руками, стараясь отогнать образы пустых улиц, мертвых душ и Моро, что стоял где-то там, за гранью их реальности, выжидая момента, чтобы нанести удар.

Марк, несмотря на все тревоги, что терзали его сердце, старался верить, что Вик вернется. Он подавил мрачные мысли и направился на встречу с Эмилией и Рэем, решив на время отложить в сторону свои беспокойства. У школы уже собралась их привычная троица, однако Марк не упомянул одного гостя, который уже был на подходе – Райана. Его появление нарушило привычный ход событий, и хоть Эмилия отнеслась к этому спокойно, Рэй ощутил легкий дискомфорт.

Райан шагал к ним уверенно, с легкой улыбкой на губах, его светлые волосы ярко контрастировали с вечерними сумерками. Рэй невольно напрягся, чувствуя, как нервное волнение поднимается в груди. Он редко открывался перед новыми людьми, а Райан, с его неуместно веселым и уверенным видом, внушал Рэю больше тревоги, чем он был готов признать. Казалось, что сама его улыбка скрывает нечто непостижимое. Там, где в компании Эмилии и Марка Рэй обычно черпал энергию и уверенность, Райан вносил неуютную ноту, и это подтачивало его изнутри.

– Ну что, все готовы? – спросил Марк, стараясь придать голосу бодрости, хотя в его голове вертелись мысли совершенно о другом.

Он уже все распланировал: сначала боулинг, потом итальянский ресторанчик, а завершить вечер прогулкой с Эмилией. Конечно, чтобы остаться наедине с ней, нужно было «убрать» остальных. Райана можно было отправить домой без лишних проблем, но что делать с Рэем и Кейси? В голове Марка мелькнула мысль: «Проводить всех по очереди, а Эми оставить последней».

Тем временем Рэй снова замкнулся, чувствуя себя чужим среди этой компании. Появление Райана и Кейси казалось ему вторжением в их узкий круг. Он был тем типом человека, который не мог просто так открыть свои чувства и мысли перед малознакомыми людьми. Ему было комфортно с Марком и Эмилией, но каждый новый человек усиливал ощущение изоляции, будто стены вокруг сжимались все сильнее. Он мысленно участвовал в их разговоре, отвечал про себя на вопросы, но губы его не шевелились. Внутренне он ощущал, как этот мир, где теперь появилось слишком много людей, давит на него.

Эмилия же, казалось, не замечала неловкости. Ее волосы, в свете уличных фонарей, как будто струились золотом, и Марк то и дело ловил себя на том, что его взгляд прикован к ее образу. Она говорила что-то, увлеченно жестикулируя, смеясь вместе с Райаном, но Рэй оставался сторонним наблюдателем. Ему было сложно дышать в этой толпе, его мысли клубились темными облаками, будто он сам собой превращался в призрака среди живых.

– Все нормально? – тихо спросила Эмилия, замечая, что Рэй отстал от группы. Ее глаза, полные мягкого света, задержались на нем дольше, чем обычно. Доброта Эмилии была чем-то невероятным Рэю.

– Да, – ответил Рэй с натянутой улыбкой, стараясь сдерживать нарастающее чувство тревоги. Он понимал, что ему нужно собраться, хотя каждый шаг по направлению к боулингу казался ему все тяжелее.

Марк, не замечая внутренней борьбы своего друга, шел вперед, предвкушая возможность провести время с Эмилией наедине. В голове он уже продумывал, как «проводит» всех остальных и останется с ней. Однако нарастала напряженность от подавленных эмоций, которые витали между ними всеми, незримо объединяя и разделяя одновременно.

Кейси не могла дождаться этого дня. Впервые в жизни она собиралась попробовать поиграть в боулинг, и ее радость не знала границ – одно из ее маленьких желаний наконец-то должно было сбыться. Но как только она увидела, что Эмилия и Марк пригласили с собой еще двух человек, которых она видела впервые, ее охватило беспокойство. Кейси надеялась провести этот день втроем, и появление Рэя с Райаном совсем не вписывалось в ее планы. Она смотрела на них с явным раздражением, мысленно умоляя, чтобы они как можно быстрее исчезли и оставили ее наедине с Марком и Эмилией. Всю оставшуюся дорогу она сверлила их обоих взглядом.

Рэй тоже чувствовал себя неловко. Его раздражал вечный оптимизм Райана, который с улыбкой, обнажающей все зубы, разглядывал окрестности, словно видя все впервые. Еще больше Рэю не нравилось присутствие Кейси. Ее пугающе пустой взгляд, а особенно жутко черные глаза, от которых веяло каким-то холодным безразличием, буквально пробирали его до мурашек. Казалось, что эти глаза говорили больше, чем ее уста. В голове Рэя то и дело всплывало одно единственное слово, будто она передавала ему немое послание: «умри».

Только Марк, знакомый со всеми, не испытывал ни капли неловкости. Напротив, ему было комфортно в этой компании, даже с Райаном. В какой-то момент он вспомнил, что хотел спросить у Эмилии, на какой кружок она записалась, хотя особого смысла в этом не было. Тем не менее он все-таки задал этот вопрос, на что она ответила:

– Я участвую в волонтерской деятельности, поэтому не записываюсь на кружки.

Марк не особо интересовался волонтерством. Для него это было лишь бесплатной тратой времени и сил, просто эксплуатацией, ничего более. Хотя сам он был вовсе не против принять условия Элайджи о приеме иностранных учеников у себя дома.

– А ты? – поинтересовалась Эмилия в ответ.

– А я никуда, – беспечно ответил Марк, закинув руки за голову с облегченной улыбкой.

Эмилия на мгновение задумалась, и в ее голове мелькнула мысль, что Марк может быть аферистом или даже коррупционером. Ведь репутация Элайджи не позволила бы сделать исключение для Марка. Рэй же, слушая разговор, внезапно задумался о том, чтобы записаться на футбол. Волонтерство его явно не привлекало: помогать людям бесплатно казалось ему отвратительным делом, особенно если это не приносит никакой выгоды.

Уже находясь в боулинге, Кейси загорелась желанием впервые бросить шар и сбить все кегли. Ее переполняло волнение, в то время как Рэй с самого начала почувствовал стеснение – он никогда раньше не играл в боулинг. Но вопрос Райана неожиданно помог ему расслабиться:

– А что тут нужно делать?

Рэй больше не чувствовал неловкости из-за своего незнания игры и признался, что тоже не знает правил. В итоге только Марк и Эмилия взялись за игру. У Эмилии были смутные воспоминания о боулинге – ее водил брат, Брюс, вместе с его друзьями по футболу. В тот раз, не зная правил, она спросила их у него, и Брюс объяснил все очень просто и доступно, помог ей выбрать шар по весу. Уже через несколько дней она научилась делать крюк. Однако у нее была одна особенность: во время броска она закрывала глаза. Брюс, заметив это, решил закрыть ей глаза сам в момент броска, и впервые за все броски она услышала звук страйка. Брюс, убрав руки с ее лица, прошептал на ухо, что она прирожденный чемпион, назвав ее своим любимым прозвищем – «Мими». Но с того дня в душе Эмилии всегда оставалось сомнение: это был ее бросок или его подстроил Брюс?

В начале игры Марку и Эмилии пришлось обучать всех остальных. Эмилия обучала точно так же, как когда-то учил ее Брюс, а Марк объяснял вразброс – сначала говорил о том, с какой ноги кидать, потом внезапно перешел к значению цветов шаров, так и не объяснив, как их правильно держать. Кейси наблюдала за ними и видела в них нечто большее, чем просто учителей боулинга – ей казалось, что между ними есть некая романтическая связь, как в фильмах.

Рэй, напротив, видел их как профессионалов, и его захлестнула тревога: он не хотел опозориться перед ними своим уровнем новичка. Он страшился того, что все увидят, какой он бездарный игрок. Райан же не мог понять, зачем нужно вставлять пальцы в отверстия на шаре, а когда наконец понял, перед ним встал новый вопрос: как бросать шар, если пальцы там внутри? Райан напряженно обдумывал все это, пока Эмилия не взяла шар в руки и не показала, как все делается.

Эмилия продемонстрировала свой фирменный крюк и выбила страйк. Все были поражены ее мастерством, и у некоторых после этого даже пропало желание продолжать игру. Но только не у Марка. Он решил, что сейчас покажет всем, на что способен. Взяв шар, он прицелился, размахнулся и с легкого разбега бросил его с такой силой, что тот мгновенно укатился в желоб. Это продолжалось всю игру, и Марк постепенно начал чувствовать себя ничтожеством, ведь в его голове все казалось таким простым и легким. Он не забил ни разу. Даже инструктор боулинга, наблюдавшая за ним, скромно смеялась над его бросками, после таких пафосных красноречий.

Кейси, держась за шар, предложенный Марком, ушла мыслями в будущее, представляя, как делает страйк за страйком. Однако шар оказался слишком тяжелым для нее, и после первого броска ее пальцы начали болеть. Она разочаровалась в боулинге. Игра, которая когда-то казалась ей веселой, на деле оказалась скучной. Но она не жалела об этом дне, ведь что-то веселое все же произошло – Райан позорно упал, так и не поняв, как играть в боулинг.

«Бессмысленная и глупая игра, придуманная лысой обезьяной», – думал Райан.

После двух часов игры они вернулись на ресепшн, переобулись и направились на второй этаж торгового центра, где неоновые вывески сверкали яркими цветами. Марк выбрал итальянскую кухню, Эми – фастфуд, а Рэй вообще не хотел есть. Он натянул на голову красный капюшон худи и следовал за остальными, чувствуя раздражение от шумных мест. Торговые центры всегда казались ему слишком многолюдными и беспокойными – места, где тишины не существует. Это был его первый визит в этот конкретный торговый центр, и он чувствовал себя не просто некомфортно, а так, словно каждый проходящий мимо пялился на него. Ему казалось, что все вокруг знали, что он вовсе не тот, кем себя считает. Но на самом деле, это были лишь его фантазии: никто не обращал на него особого внимания.

Эффект прожектора мучил его, заполняя сознание ненужными негативными мыслями. Тем временем, Райан был настолько уставшим, что хотел просто сесть за стол и уснуть. Весь день, проведенный с остальными, не вызывал в нем никакого интереса – только мнение Марка хоть как-то волновало его. Однако, даже несмотря на это, этот день навсегда остался в памяти Райана.

Кейси решила заказать то же комбо, что и в прошлый раз, но в последний момент передумала и выбрала то, что взяли Марк и Эми. Если бы Рэй и Райан не пошли с ними, она точно заказала бы свое привычное блюдо.

Они выбрали стол побольше, чем раньше, с двумя одинаковыми диванчиками, на одном из которых могли уместиться трое.

– Кто с кем сядет? – спросил Марк.

Почти все, кроме Эми, в один голос заявили, что хотят сесть с Марком. Это заставило Рэя замолчать и начать нервничать – он не понимал, как столько людей могли одновременно стремиться к одному человеку. Только Эмилия спокойно ответила:

– Мне все равно.

Марк взял на себя роль организатора и распределил места:

– Тогда я сяду с Кейси и Рэем, а Эми – с Райаном напротив.

Эмилия едва заметно помрачнела. Ее задело, что Марк выбрал компанию замкнутого Рэя, с которым он только недавно познакомился, вместо нее. Но она не показала своего разочарования, не желая портить атмосферу. Демонстрировать свои обиды она никогда не любила, хотя для нее это был неприятный удар.

Из-за того, что Рэй и Райан никак не могли определиться с заказом, Марк решил все за них. Он выбрал им итальянскую кухню, но не уточнил, что именно, оставив их в догадках. Сам Марк сначала планировал взять пиццу, но решил, что это слишком банально, и заказал спагетти алла путтанеска, лазанью и фокаччу. Для Рэя и Райана он выбрал гавайскую пиццу и две карбонары.

Эмилия думала заказать что-то посредственное, но неожиданно ей приглянулся стейк рибай, попросила обжарку медиум рейр и дополнила заказ парочкой салатов. Кейси потребовала то же, что и Эмилия, но дополнительно взяла еще и итальянскую кухню как у Марка.

– У Кейси аппетит как у меня, вся в меня, она мне скоро дочерью станет, – гладил ее Марк по волосам.

– Дочь? Да какой ты отец для Кейси, ты ни к чему не относишься всерьез и не сможешь позаботиться о ней как следует, – возможно, эти слова Эмилия произнесла в порыве ревности. Ей было больно осознавать, что Марк стал для Кейси ближе, чем она. Кейси даже не скрывала, что Марк был ей дороже, и от этого Эмилии порой становилось неловко.

После ужина все начали расходиться по домам. Для Эми этот день стал одним из самых запоминающихся. Ведь, она не так часто с кем-то гуляла, да и тем в таких больших компаниях. Конечно, этот день не сравнится с теми моментами, когда старший брат тащил ее на футбольные матчи или приглашал играть в боулинг с его командой, но день, проведенный с Марком и остальными, останется в ее памяти. Она надеялась на ночную прогулку под звездами с Марком, но ее планы рухнули, Кейси сбежала. Постоянно было кое-что неизменное. Кейси не хотела, чтобы кто-то знал где ее дом. Она не позволяла себя провожать и от этого Эмилия не могла расслабиться или чем-то довольствоваться. Эми решила уехать на такси, ведь понимала, что не смогла бы радостно прогуливаться с Марком. В итоге Райан и Марк отправились вдвоем.

Рэй шел домой в одиночестве. Уайтуотер – маленький город, и дорога домой заняла бы у него минут двадцать. Вечер был уже поздним, и, достав телефон, он посмотрел на экран: «22:40». Подключив наушники и включив свою любимую песню, он погрузился в мир музыки – его личное убежище. В этот момент для него все казалось особенным, а сегодняшний день сделал песню еще важнее. Вокруг не было людей, и Рэй позволил себе быть собой, хоть на мгновение. Он танцевал, несмотря на то, что не умел. Для него это было неважно – главное, чтобы было весело.

Вдохновленный музыкой, он начал подставлять свои слова к мотиву, напевая:

«В утреннем свете рождается день,

Тихо ласкает нежный луч тень.

Счастье дышит в шорохе трав,

В каждом дыхании, в звуках без слов.

Тонкой волной омывает мечты,

Там, где с любовью встречаю я ты».

Звезды мерцали на темном небе, наполняя Рэя вдохновением. Он давно не замечал их, забыв, насколько они могут передавать атмосферу спокойствия и чуда. Он стоял неподвижно, глядя на сверкающие мириады звезд, чувствовал себя словно в ином мире. Но вскоре его шея начала болеть, и проезжающая машина вернула его обратно в реальность. Подходя к дому, Рэй чувствовал непреодолимое желание танцевать, веселиться, как будто это был его последний шанс продлить день. Но жизнь не давала счастья просто так – всегда нужно было его добиваться.

Открыв дверь дома, Рэй воскликнул с радостью:

– Ба, я дома! – И громко добавил, – я пойду писать песню!

Его переполняло вдохновение, и хотя это случалось редко, Рэй не мог сдержать свои эмоции. Он был в потоке.

– Хорошо, Рэйнхард, – ответила бабушка, сидя в гостиной и смотря свой любимый сериал.

Дом Рэя был скромнее, чем у Марка – бассейна не было, комнаты были меньше, мебель дешевле. Но это не сильно волновало Рэя. Бабушка, услышав его голос, спросила:

– Ты сегодня в хорошем настроении. Что случилось?

– У меня появились друзья! – радостно ответил Рэй. – Их четверо. Одна из них – маленькая девочка, ей десять, а остальные – мои сверстники. Мы все учимся в одной школе!

Бабушка выключила телевизор, взяла пульт в руку и, улыбнувшись, тихо сказала:

– Это замечательно, Рэйнхард. Но будь осторожен. Друзья могут принести не только радость, но и боль. Если они узнают, кто ты на самом деле, вряд ли останутся твоими друзьями. Ты ведь помнишь, что было в прошлых школах?

– Они так не поступят, – тихо сказал Рэй, его голова опустилась, а взгляд потускнел, холод сковал его изнутри. Слова бабушки вновь пробудили в нем страх, который он старательно прятал.

– Я просто хотела предупредить тебя, – продолжала она. – Но да, настоящие друзья останутся с тобой, несмотря ни на что. Такие узы дружбы – редкость, они крепкие, почти как любовь…

Но Рэй не слушал. Он ушел в свою комнату, чтобы не слышать этих слов, которые всегда заканчивались рыданиями бабушки, вспоминающей счастливые дни с дедом, к которым она все время хотела вернуться.

В своей комнате Рэй снял со стены акустическую гитару. Его пальцы ловили ритм его сердца, но чего-то не хватало. Тогда он взял электрогитару. Ему не было важно, что играть, главное – выразить свои эмоции через звук. Проведя медиатором по струнам, он ощутил, как мурашки побежали по коже. Он играл не переставая, не замечая боли в подушечках пальцев. Он пытался петь, но голос застрял где-то глубоко внутри, не желая вырываться наружу. Тогда он просто продолжил играть, ударяя по струнам сильнее.

Погруженный в свои мысли, пот стекавший по его лицу смешивался с улыбкой. Упав на кровать, гитара осталась у него в руках. Закрыв глаза, он почувствовал, как по щеке скатилась слеза. Стараясь не заплакать, он прошептал в темноте:

– Я ведь заслуживаю хоть немного счастья, мам…

Глава 21

«Рэй Салливан. История о демоне Эгертона. Часть 1»

В комнате, где собрались четверо мальчишек, пахло пирожными, а тихий шелест ветра снаружи перебивался неясными шорохами вечернего города. Люк, как всегда, сидел на своем старом кресле, держа в руках ручку, словно готовился подписывать важные документы. Его бабушка принесла им свежие пирожные – такие мягкие, что, казалось, они могли исчезнуть, едва коснувшись губ. Это был типичный вечер для компании друзей, которые уже научились извлекать тайны из пустяков и прятаться от скучных будней за разговорами о вещах, которых касаться им не полагалось.

– Ты принес камеру, Рэй? – понизив голос до заговорщического шепота, спросил Тед, переведя взгляд с пирожного на друга.

Рэй, почти тринадцатилетний мальчик, вздохнул. Он был выше остальных, хотя всегда казался смущенным своей скоростью роста.

– Папаня не отдал. Сказал, что это не игрушка. – Рэй пожал плечами, но его глаза все равно блестели азартом.

– Что нам известно об «Эгертонском демоне»? – начал он, оглядывая каждого. – Все его жертвы лишены глаз, а рты зашиты. Но есть еще кое-что. Слушайте: мой отец раздобыл кое-какие сведения на работе. Единственный подозреваемый – Клермонт Дигри, официант из кафе «Белый медвежонок». Он последний, кто видел живой шестилетнюю Рейчел Кокс. У кого еще есть информация?

Кевин поднял руку:

– Моя мама патологоанатом, и вот что я узнал. Глаза у жертв были вырезаны не скальпелем, как мы думали, а обычным ножом. Так что из нашего списка можно вычеркнуть врачей и хирургов.

– А что, если хирург нарочно делает это неаккуратно, чтобы сбить всех с толку? – подал голос Люк, с задумчивой ноткой в голосе.

– Согласен, – кивнул Тед, – поэтому пока хирурга мы не исключаем. Но как насчет последней жертвы?

Хотя Тед часто брал на себя роль лидера, все решения у них принимались сообща, каждый имел право голоса.

– Последняя жертва – двенадцатилетний Майкл Смит, – сказал Кевин. – Он учился с нами в школе и был хорошим теннисистом. Это все, что мы пока знаем.

– Рэй, а ты почему молчишь? – спросил Тед, повернувшись к мальчику, который все это время хранил молчание.

Все взгляды устремились на Рэя. Он нервно дернул плечами и пробормотал:

– Я не знаю, что сказать. У вас у всех родители либо полицейские, либо патологоанатомы. А мой отец – программист. Едва ли он чем-то может помочь.

– Что ж, давайте тогда взглянем на нашу доску подозреваемых, – предложил Тед, перевернув доску, на которой были записаны их выводы о маньяке.

ПОДОЗРЕВАЕМЫЕ:

Детективы;

Хирурги;

Водители;

Работники заправок;

Полицейские;

Учителя.

ГЛАВНЫЕ ПОДОЗРЕВАЕМЫЕ:

Клермонт Дигри – официант в «Белом Медвежонке»;

Мистер Смит – директор школы;

Брайн Лектор – детектив, ведущий это дело;

Отец Карл – священник.

Вечер погружался в привычную для мальчишек атмосферу ожидания чего-то неизведанного. Они сидели в тесной комнате Люка, а за окнами Эгертон оставался наедине со своими страхами, и их собственный город Уайтуотер казался таким далеким. Время от времени раздавался лай собак или скрип веток. Но в комнате продолжался шепот, шорох бумаги и треск пирожных.

– Лично я считаю, что это Отец Карл, – с таинственной настороженностью произнес Люк, уводя глаза в сторону. – В прошлое воскресенье, когда я был в церкви, он очень странно смотрел на меня. Думаю, он замышляет мое убийство…

– Подождите, а почему в нашем списке нет женщин? – прервал его размышления Рэй, слегка нахмурив лоб.

– Мы уже это обсуждали, – спокойно напомнил Тед. – Если бы жертвами были мужчины, тогда, возможно, среди подозреваемых могли бы быть и женщины. Но наши жертвы – дети, не старше тринадцати лет.

Тишину вновь нарушил тихий стук в дверь, и в проеме появилась бабушка Люка:

– Рэй, твой отец звонит, сказал, чтобы ты немедленно подошел, – сообщила она. – Телефон на первом этаже.

Рэй с неохотой встал и, спустившись, приложил телефон к уху. С раздражением оборачивая провод на палец, он слушал отца, чей голос снова взвился в крик:

– Я же говорил тебе быть дома к шести часам! Ты ведь понимаешь, почему я установил такое правило, так? Так почему не слушаешься? Хочешь, чтобы «Демон Эгертона» тебя схватил?

– Нет, – процедил Рэй, затаив гнев, который копился с каждым криком. Он ненавидел его напыщенные речи, его властные вопли. В глазах Рэя отец был слабаком, прикрывающимся страхами. Но чтобы противостоять ему, нужно быть сильнее, или, по крайней мере, дождаться, когда он станет достаточно взрослым, чтобы уйти в свой собственный, уютный мир без тирании.

– Я вызову тебе такси через двадцать минут, – продолжил отец, не давая ему ни секунды на раздумья. – И больше ты не выйдешь на улицу!

– Хорошо, – ответил Рэй, глядя в пол, и, положив трубку, глубоко вздохнул, пытаясь подавить рвущееся наружу бешенство. Он вернулся к друзьям с мрачным лицом.

– Мой отец запретил мне выходить на улицу, – сказал он. – Придется закончить на сегодня.

– Ничего страшного, – сказал Кевин с дружелюбной улыбкой. – Мы можем перенести собрания к тебе домой. Уверен, твоя мама будет не против.

– Спасибо, – слабо улыбнулся Рэй, но улыбка тут же исчезла, когда с улицы раздался оглушающий сигнал от машины его отца. Открыв окно, он увидел его, стоящего возле машины и кричащего на весь двор. Сжав кулаки, Рэй извинился перед друзьями и, не говоря больше ни слова, вышел из комнаты.

– Ты наказан! – прорычал отец, как только Рэй сел в машину. – Забираю у тебя телефон. Все равно ты никогда на него не отвечаешь!

– Ты сказал, что вызовешь такси через двадцать минут, – огрызнулся Рэй, его голос дрожал от сдерживаемого гнева.

– Что за злость? Я ведь переживаю! Вдруг этот таксист и есть маньяк?

– Это глупо! – выкрикнул Рэй, хотя профессия таксиста действительно фигурировала в их списке подозреваемых.

– Не смей говорить так со мной! – зашипел отец, заводя машину и резко трогая с места. – Ты просто ребенок. Ты ничего не понимаешь! Твоя мать… ты должен думать о ней и своей будущей сестре!

Машина ревела, как зверь, а внутри Рэя все клокотало. Слова отца, которые он так часто слышал, казались невыносимыми, как плеск грязной воды, вылитой прямо ему на голову. С каждым словом отец становился все более чужим и враждебным.

Отец продолжал неустанно вещать, повторяя, что Рэй ничего не понимает, что он всего лишь глупый мальчишка, неспособный ни на что. Рэй скрипел зубами, ногтями впиваясь в сиденье, но чем больше отец на него давил, тем сложнее становилось сдерживаться. Наконец, не выдержав, он взорвался, его голос прорезал тишину автомобиля, словно удар грома:

– Заткнись! Это ты ничего не понимаешь!

Отец вдруг резко остановил машину посреди пустой дороги. Рэй почувствовал, как сердце заколотилось в груди. Отец повернулся к нему с таким взглядом, что даже сам Рэй на мгновение задумался, а может, это и есть тот самый момент, когда все выйдет из-под контроля.

– Я хочу тебе кое-что показать, – тихо сказал отец и снова завел машину, направив ее в сторону темного переулка.

Рэй почувствовал, как все его страхи переплетаются с ненавистью. Темная дорога впереди вела их куда-то туда, где реальность смешивалась с кошмаром, а время вдруг замедлилось, будто они двигаются в каком-то странном сне, где все может случиться в любую минуту.

Отец привел Рэя в больницу с ледяным спокойствием, которое казалось почти нечеловеческим. Больничный коридор, с тусклыми лампами и жуткой тишиной, отбрасывал длинные тени, которые казались живыми, как будто сами стены наблюдали за каждым шагом. Отец постучал в дверь с надписью «Морг», и звук эхом разнесся по пустому пространству. Через несколько мгновений дверь открыла женщина в белом халате – мать Кевина.

– Норман? – в ее голосе звучало удивление, но в глазах вспыхнула тень тревоги. Она явно не ожидала его увидеть, и уж точно не в компании сына.

– Кира, ты можешь показать трупы детей, тех, кто стал жертвами маньяка? – без лишних церемоний произнес Норман.

Ее взгляд моментально стал холодным. Она настороженно посмотрела сначала на Рэя, потом снова на его отца.

– Зачем тебе это? – спросила она, прищурив глаза.

– Не мне, а ему, – Норман кивнул в сторону Рэя, который стоял неподвижно, как каменная статуя. Ужас медленно, но верно охватывал его.

Кира округлила глаза, будто не веря своим ушам.

– Ты что, ему же всего двенадцать! – возмутилась она, поднимая брови.

– Он не против, – спокойно заявил Норман, оборачиваясь к сыну. – Верно?

Рэй, как загипнотизированный, не мог вымолвить ни слова. В горле пересохло, и он лишь сглотнул, отчаянно пытаясь не смотреть на мать Кевина.

– Норман, я не буду показывать ему трупы. Даже если он сам попросит. Он всего лишь ребенок. Кевин тоже постоянно просит ему все рассказывать, но я стараюсь детей не травмировать.

– Хорошо. Тогда покажи ему хотя бы фотографии, – Норман надавил голосом, как будто предлагал ей простой компромисс, но в его тоне было что-то неотвратимое.

Кира смотрела на него с презрением, которое редко удавалось увидеть даже в самые напряженные моменты. Ее взгляд кричал больше, чем слова: «Никогда!»

– Норман, не забывай, что я знаю, кто ты на самом деле, – прошипела она. – Если бы не тот договор, который мы заключили тогда… – Она замолчала, но ее тон дал понять, что эта тайна была слишком велика для слов. Она неохотно пошарила по полкам, извлекая конверт с фотографиями. – Ты еще тот подонок, Норман, но все равно… не рекомендую показывать их Рэю, – бросила она, вручая ему конверт. – Если бы не наше прошлое, я бы тебя послала куда подальше.

В машине воцарилось напряженное молчание, когда они возвращались обратно. Норман сунул конверт себе под куртку и завел двигатель. В свете фар дорога впереди казалась бесконечной черной пропастью. Прежде чем нажать на газ, он повернулся к Рэю и сказал тихо, почти с насмешкой:

– Хочешь увидеть тех, кто не слушался правил?

Рэй стиснул кулаки, чувствую, как злость борется с любопытством. Он знал, что отец пытается его спровоцировать. Эти фотографии были важны, возможно, они могли стать ключом к разгадке их собственных поисков маньяка. Но отвечать на провокацию – значит играть по его правилам.

– Я и так знаю, какие они, – Рэй отвернулся к окну, но в его голове уже мелькала мысль, как заполучить фотографии.

«Надо украсть их завтра, когда отец не будет дома», – подумал он. Внутри что-то словно щелкнуло, будто это решение было неизбежным.

Когда они вернулись домой, мать стояла у плиты, тихо помешивая что-то на индукционной варочной панели.

– Вы чуть не опоздали к ужину, – сказала она, бросив быстрый взгляд на часы. – Где вы были?

– В магазине были, – коротко ответил Норман, протянув ей пакет с продуктами.

Она недоверчиво посмотрела на него, но не стала развивать тему. Рэй тем временем чувствовал, как напряжение между родителями медленно нарастает, как гроза на горизонте.

– Ладно, что на ужин? – спросил Рэй, пытаясь сменить тему и унять голод, который вдруг дал о себе знать.

– Сегодня мне было лень готовить, поэтому заказала нам японской кухни, – ответила она, слегка улыбнувшись. У Рэя на мгновение мелькнула улыбка, но она быстро погасла, словно кто-то задул свечу.

За ужином мать расспрашивала его о школе, о друзьях, но его мысли блуждали далеко. Он представлял, как достанет эти фотографии и покажет их ребятам. Они смогут сравнить их с той информацией, которую уже собрали. Это могло стать прорывом в их расследовании.

– Ты так сильно оброс, – сказала мать, поднимая его длинную челку с лица. – Может, запишу тебя в парикмахерскую?

– Нет, мне и так нравится, – ответил Рэй, чувствуя, как она изучает его синие глаза, в которых всегда было что-то пугающе глубокое, словно за ними прятались тревожные мысли, что-то необъяснимое.

Мать опустила челку на место, но ее взгляд оставался теплым, как будто она пыталась найти ответ в его лице. А Рэй знал, что завтра наступит день, когда его тайные планы наконец-то начнут сбываться. И он был готов переступить через границы.

– Рэй, а не хочешь придумать имя для сестренки? – Предложила мать, отключая плиту. Оказалось она ничего не готовила. Возможно такое настроение у нее было из-за беременности.

– Думаю, Эльза или Эмилия. Красивые имена.

– А как тебе Жанна? Рэй и Жанна!

– Главное мама, чтобы тебе нравилось, это ведь будет твоя дочь. Кстати, а ты ничего не готовила на плите?

– Думала приготовить сварить рис к нашему японскому ужину, но оказалось они рис положили в набор. Только плиту опомнилась выключить лишь сейчас. – Мать задумчиво взглянула на Рэя. – Ее будут звать Жанна. Тебе нравится, Рэй?

– Очень нравится.

– Это я имя выбирал, – вставил слово отец.

– Ну вот, мне оно теперь не нравится.

На следующий день, когда Рэй вернулся после школы, он зашел в кабинет своего отца и пытался найти те самые снимки. Скоро уже придут его друзья, чтобы провести новое собрание, и этот материал будет самым важным в их деле. Открыв первый попавшийся шкафчик, он увидел нераспечатанный конверт и раскрыл его. Четыре снимка трупов, Рэй отвел взгляд от них, ибо не смог позволить себе смотреть. Он решил дождаться остальных, ведь если бояться чего-то, то вместе, тогда страх не будет таким сильным.

Когда в дверь постучались, Рэй побежал открывать, думая, что это его друзья. Но перед ним стояли двое взрослых мужчин в черных костюмах, и один из них охрипшим голосом спросил:

– Родители дома есть?

– Мама в магазин ушла, а отец на работе, – слегка испугавшись их взглядов, произнес он.

– Можно мы войдем? – спросил другой.

– А вы кто? – Рэй готовился закрыть дверь, ведь чувствовал неладное.

– ФБР, – сказали они, показывая удостоверения.

– Врете! – И с криком им в лицо хлопнул дверью.

Тогда, посмотрев в зрачок двери, он заметил свою мать, которая подходила к дому. Он не слышал, о чем они говорили, но она запустила их в дом, где они начали обыскивать каждую комнату.

– Не волнуйтесь, Мэм, это не займет много времени, мы обыскиваем каждый дом в этом квартале.

– Не знала, что дело расследует еще и ФБР.

– Нас направили из-за серийных убийств. Мы в этом специалисты, так что дело раскроем за мгновение ока, и в этом городе вновь расцветет спокойствие.

– Мальчик или девочка? – спросил охрипший агент ФБР у матери.

– Только недавно пол узнали, будет прекрасная девочка, – с улыбкой погладила она свой большой живот.

– Чисто, – громко сказал другой агент, спускаясь со второго этажа. – Можем направляться в следующий дом, а вам, извините, за беспокойство.

– Ничего страшного, моя мать тоже в ФБР работала, так что я прекрасно понимаю вашу работу.

– Интересно, а как ее звать, если не секрет?

– Энни Картер, может быть, вы слышали.

– Неужели вы ее дочь? Она же ведь живая легенда! – агенты радостно удивились этому имени. Рэй же стоял позади мамы и молча смотрел на их беседу, которая продлилась около десяти минут. То они боготворят Энни Картер, то смеются с того, что Рэй дверью повредил одному агенту нос. Но никто его не винил, наоборот, посчитали молодцом, что он не стал впускать внутрь незнакомцев.

После того как они ушли, в дверь вновь постучались, и на этот раз это был Кевин и остальные. Когда все собрались в комнате Рэя, они объявили об открытии собрания.

– Рэй, ты что-то хотел сказать?

– Не просто сказать, а показать. Видите ли, у меня имеются снимки всех трупов.

– Не может быть… – затаили все дыхание.

– Показывай! – глаза Теда горели от нетерпения.

– Хорошо, вот конверт, – достал он снимки из кармана. – Надо повесить на нашу доску!

– Мерзко! Фу! Где глаза?! – все были потрясены, но Люк закрыл руками почти все лицо от ужаса, ощутив на себе всю боль этих трупов.

У всех замерло сердце от просмотра снимков, и в комнате повисла мертвая тишина, пока в дверь не постучалась мама Рэя. Открывая дверь, все они завизжали, словно поросята, и встали перед доской, чтобы мать Рэя не увидела весь этот ужас, обратную сторону мира, которую не показывают на телеканалах.

– Не хотите суши, мальчики? – дверь она раскрыла не сильно, виднелась лишь ее голова.

– Нет, спасибо, Миссис Салливан!

– Ну ладно. – Удивилась она лишь тому, что обычно они не отказывались от бесплатной еды.

После того как она закрыла дверь, все вздохнули с облегчением.

– У меня чуть сердце не остановилось, когда она вошла.

– Думаю, нужно начинать собрание, – объявил Кевин. – У нас уже есть снимки трупов, у кого-нибудь имеются еще какие-либо сведения?

– Моя бабушка сказала, что слышала какие-то странные звуки ночью, а когда посмотрела на улицу, заметила, что наш мусорный бак валяется на дороге. – Люк видел в этом нечто подозрительное, поэтому и поделился данной информацией.

– Но ведь… это не Демон Эгертона…

– А вдруг он?

– Нет, совершенно нет, ибо прошлой ночью нашли труп в лесу, – в последний момент открылся Кевин.

– Еще один?

– На этот раз жертвой стала маленькая девочка по имени Эбигейл Блэк. Я разузнал о ней побольше: ее родители работают программистами, а самой девочке семь лет. Также у нее отсутствует правая туфелька розового цвета – это единственное, что было необычным.

– У меня вопрос. Почему этот маньяк убивает только детей? – Люк был напуган тем, что всем жертвам нет тринадцати, так же, как и ему.

– Дети самые беззащитные и слабые, поэтому их легче схватить. Да и почти все дети глупы, поэтому любой маньяк может их привлечь обычной конфеткой. – Рэй видел правду именно такой. – Я помню рассказ одного сироты из детдома неподалеку. Этот детдом находится в нашем штате, детей в нем забирают далеко не из хороших побуждений и намерений, все, за кем приходят, отправляются на органы и продаются на черном рынке. Вроде называется он «Приют Генриха».

– Он вырезает глаза жертвам, пока они еще дышат… Иногда я поражаюсь тому, насколько этот мир погряз во тьме. Он такой неправильный, но люди все равно живут с улыбкой и ждут завтрашнего дня, – закатал рукава Кевин. – Нам нужно покончить с этими маньяками, ведь если не мы, то кто? Знаете, даже не только с ним, я хочу очистить наш мир от мусора вроде него, от всего мусора…

– Кстати, Клермонта Дигри оправдали, – вспомнил Тед. – Камеры видеонаблюдения, которые были неподалеку от кафе, где он работает, показали, что в момент каждого убийства он ходил лишь домой и в центральную библиотеку. Так что одним подозреваемым меньше.

– Я так и знал, – Люк и вправду не верил, что официант может быть Демоном Эгертона. – Он слишком добр, чтобы быть убийцей.

– Тед, ты принес ее? – спросил Кевин.

– Вы о чем? – кроме Рэя, все почему-то знали, о чем шла речь.

– Чуть не забыл! Я стащил рацию с места работы отца, так что мы можем слушать все, что они там говорят.

– Включай! – Тед нажал на одну лишь кнопку, как рация заорала на всю комнату.

– Поставь потише, а то моя мама снова придет!

– Подожди же, я ведь не могу и…

Голос из рации перебил их мысли, ведь из нее говорилось следующее:

«СРОЧНО! МАЛЬЧИК ТРИНАДЦАТИ ЛЕТ. В СИНЕЙ РУБАШКЕ И ЧЕРНЫХ БРЮКАХ. ЗОВУТ КАЙЛ МОНТГОМЕРИ. В ПОСЛЕДНИЙ РАЗ ВИДЕЛИ В ЦЕНТРАЛЬНОМ ПАРКЕ. ПО СЛОВАМ МАТЕРИ, ОН УШЕЛ В МАГАЗИН, НО НЕ ВОЗВРАЩАЕТСЯ УЖЕ ДВА ЧАСА. ПОСЛЕДНИМ СВИДЕТЕЛЕМ БЫЛА ПЕНСИОНЕРКА МАРГАРЕТ СОЙЕР…»

– Бабушка! – перебил Люк после упоминания ее имени.

– Ребята, вы понимаете, что это значит? – улыбнулся Тед, намекая на предстоящее расследование. – Выдвигаемся!

Все они схватили с собой самое необходимое и выбежали из дома, кроме Рэя.

– Мам, я знаю, что вы меня наказали, но…

– Всего на полчаса, – строго ответила мать. Она не подозревала, куда он направлялся и чем занимался с друзьями, ведь доверяла ему, веря, что двенадцатилетние мальчишки не способны на плохие поступки.

– Я люблю тебя, мам! – радостно выкрикнул он, присоединившись к остальным.

Каждый сел на свой велосипед, и, следуя намеченному плану, они разделились: Рэй и Тед направились в сторону леса, а Кевин с Люком – в парк. Встретиться они должны были у магазина «Рыбий дом», где работал дедушка Люка.

Приближаясь к месту назначения, Рэй и Тед заметили окровавленный кроссовок – похоже, он принадлежал пропавшему Кайлу Монтгомери. Подойдя ближе, они обнаружили возле старого колодца разбитые очки. Рэй аккуратно положил их в рюкзак как улику, но кроссовок трогать не стал. Подойдя к колодцу, они ощутили противный запах. Рассмотреть содержимое без фонарика не представлялось возможным, и тогда Тед достал телефон, чтобы позвонить Кевину, у которого был профессиональный фонарик. Сказав, что они приедут через пятнадцать минут, он начал светить фонариком от телефона, но, не удержав, телефон выскользнул из рук и упал вниз.

– Вот черт! – закричал Тед. – Мне нужно спуститься за ним, Рэй.

– Ты спятил? Это опасно!

– Если это место преступления, то угадай, кого обвинят? Верно, меня!

– Подожди, это глупо. Давай просто дождемся полицию и расскажем им правду.

– Рэй, ты что, забыл, кто у нас на первых и пятых местах в списке подозреваемых?

– Мы можем найти другой способ, не обязательно туда спускаться. Давай хотя бы подождем Кевина с Люком.

– Хорошо… – согласился он, но через двадцать минут, когда никто не пришел, Тед не выдержал и начал спускаться в колодец.

– Слушай, Тед, давай вернемся завтра. Мне нужно домой.

– Рэй, если хочешь, иди, тебя никто не держит, – произнес он, спуская ноги в колодец. – Да он и правда глубокий.

Солнце уже зашло, и небо темнело. Выходя из колодца, Тед увидел Рэя, который ждал его.

– Наконец-то! – обрадовался он.

– Ты что, все это время меня ждал?

– Разумеется, мы ведь друзья. Иного я не мог поступить.

– А я достал свой телефон, – с улыбкой тряс он им перед лицом Рэя.

– И что там было?

– Ничего, похоже, раньше там была канализация, отсюда и вонь.

– Понятно, тогда возвращаемся домой?

– Вау! Двадцать три пропущенных от твоей мамы, пять от Кевина и…

– СТОП! Ты сказал от моей мамы?

– Да…

– Меня убьют… Я ведь обещал вернуться через полчаса…

– Сколько сейчас времени?

– Ровно шесть вечера…

– Два часа… я опоздал на два чертовых часа…

Подходя к двери своего дома, Рэй медленно потянул за дверную ручку, чтобы тихо и незаметно попасть в свою комнату. Но лишь слегка приоткрыв дверь, он столкнулся с сердитым отцом, который сразу же накинулся на него.

– Я ведь наказал тебя! Ты еще и шляешься допоздна? Какого черта ты воняешь дерьмом? – закричал отец.

– Отвали от меня! – ответил Рэй, направляясь на кухню, где увидел свою заплаканную мать.

– Рэй, почему ты так поступил?

Он смотрел на мать, рыдающую от горя, и не находил слов, которые могли бы ее утешить. Он пытался сказать «прости», но это слово застревало в горле, как ком, накапливающий сожаления и боль. Чем больше он молчал, тем тяжелее становился этот ком. В конце концов, он обнял ее за живот и начал плакать вместе с ней.

– Прости меня, мам, пожалуйста, прости, – еле произносил он, прижимаясь к ее животу.

Рэй проснулся в своей кровати, смутно помня о вчерашнем дне, для него это было хуже любого кошмара. Однако, посмотрев на часы и увидев пять часов утра, он с бодростью встал с постели и пошел умываться. Взглянув в зеркало, он заметил на щеке маленькую царапину, но как он ее получил, к сожалению, не помнил.

– Сегодня, перед школой. То есть в семь часов ровно. Я, Кевин, Люк и Тед встречаемся, чтобы обсудить наш дальнейший план и вчерашний колодец, – произнес Рэй вслух, глядя на свое отражение.

Ближе к утру, когда мама Рэя только приступила к готовке завтрака, он заметил, что, хоть и немного, но перестал ощущать какие-либо эмоции. С самого утра его не беспокоило ни радость, ни гнев, ни грусть. Похоже, вчерашний вечер стал для него сильным ударом, от которого все чувства истощились, погрузив его в апатию.

Мама, как обычно, положила ему яичницу с беконом и налила в любимый стакан апельсиновый сок. Но даже это не вызывало у Рэя улыбкифя, он не понимал, какие чувства должен испытывать или что говорить, в его голове витали лишь пустота и безмолвие.

– Сегодня можешь взять свой телефон, Рэй, – сказала мама, накрывая стол.

– Хорошо, мам, – ответил он без особого энтузиазма.

Упав на коротко постриженный газон за школой, он закрыл глаза, ожидая появления своих друзей. Однако, спустя сорок минут, никто так и не пришел. Не оставалось иного выбора, как направиться на урок английского, который должен был пройти по расписанию вместе со всеми его друзьями.

Первые чувства, которые он испытал в этот день, были волнением. Он волновался, ведь на уроке не оказалось ни Кевина, ни Теда, ни Люка. Учитель, проверяя список отсутствующих, обратился к Рэю с вопросом, который и сам хотел бы задать:

– Сегодня отсутствуют: Тед Банди, Люк Сойер и Кевин МакКентис. Рэй, вы ведь лучшие друзья, ты не знаешь, почему они до сих пор не пришли на мой урок?

– Нет, – робко ответил Рэй. В его голове закрались самые мрачные мысли.

Телефон учителя, лежащий на столе, завибрировал, нарушив тишину в классе. Учитель увидел неизвестный номер и, извиняясь перед учениками, сбросил звонок. Мистер Смит, страстно любящий свою работу, считал непозволительным разговаривать по телефону во время урока. Однако, когда звонок повторился, он не смог устоять. Извиняясь вновь, он попытался объяснить звонящему, что занят. Но после минуты разговора, его лицо стало мрачным. Он схватился за белую рубашку, от которой отлетела пуговица, и, словно на грани падения, посмотрел на Рэя:

– Рэй Салливан, – произнес он с холодным сжатием. – Твой отец ждет тебя на школьной стоянке. Пожалуйста, иди!

Рэй быстро схватил портфель и выбежал из кабинета. Его руки тряслись, и он, споткнувшись, мчался к выходу. Дойдя до машины отца, он, задыхаясь, начал повторять:

– П-п-папа, что происходит? Почему ты меня з-з-забираешь со школы? У меня же у-у-уроки…

Он не мог ровно дышать, его голос срывался, а сердце бешено колотилось, казалось, оно сейчас вырвется из груди, забрызгивая кровью весь салон. Его отец, глядя на сына с жалостливым взглядом, завел автомобиль и отвез в больницу, точнее, в морг, находившийся всего в нескольких метрах от нее.

Рэй не хотел выходить из машины, даже мысль о том, чтобы вновь войти внутрь, вызывала в нем панический ужас. Он задыхался от собственных мыслей, слезы катились ручьем по щекам, а лицо его то горело от тепла, то леденело от холода. Он старался избавиться от слез в голове, не принимая их физическую форму, и отрезал от себя все, что убивало приятные воспоминания.

Отец открыл дверцу машины и заставил Рэя выйти. Схватив его за кофту, он потащил уже не сопротивлявшегося мальчика внутрь больницы. Шаг за шагом по длинному коридору Рэй замечал знакомые лица, что ненадолго успокаивало его беспокойство.

«Что происходит? Я ничего не понимаю… Почему я здесь? Почему вы здесь? Для чего мы здесь собрались? Но вы же должны быть в школе… а где…» – его мысли словно свирепствующие звери съедали разум изнутри. В груди нарастало чувство тяжести, как будто его внутренности заполнились свинцом, и ноги не могли устоять на белом кафеле. Пытаясь не упасть, он натянуто улыбался всему, что попадалось ему на глаза. Немного, но ему становилось легче от своей насильной улыбки. Затем он завыл и через секунду заткнулся.

Из дверей морга к ним подошла женщина – это была мать Кевина, работающая патологоанатомом.

– Рэй, – произнесла она с такой печалью, что можно было догадаться обо всем. Но он прятал свои мысли, свою логику и улыбался ей в лицо. Отец отвернул скорбный взгляд в сторону. В голове Рэя развернулась секунда размышлений, словно барабан в стиральной машине, который крутился и, наконец, остановился. Он заметил, что их состав не полон, но снова спрятал эту мысль, глубоко зарыв ее там, где хранится все негативное. Он пытался быть стойким, просто пропустить их глазами, выбросить, отрезать, но ничего у него не получалось. Негатив не покидал его, как бы он ни старался. Давление атмосферы усиливало его беспокойство.

– Да, что такое, Миссис МакКентис? – произнес он, пытаясь стереть плохие мысли, обманывая самого себя, чтобы стало легче, но покоя в сердце все равно не находилось. Он не оборачивался, смотрел только ей в глаза, в ее оплаканные, с лопнувшими капиллярами голубые глаза.

– Прошу, только прими это спокойно… Хотя, что я несу… как это можно принять спокойно? – она взглянула ему в душу, полную боли, которая в сто раз превышала страдания Кевина и Теда. Наклонившись, она продолжила, – сегодня утром… твоего друга Люка Сойера нашли мертвым. Его больше нет.

В его мыслях раздался оглушающий крик «зачем?». Он знал это, понимал, что такое не скрыть от своего сознания.

– Мне так жаль, Рэй… – Она крепко обняла его, и ноги его потеряли связь с землей.

Она пыталась спрятать подробности от Рэю, ведь Люка нашли безглазым и привязанным к дереву, его тело было изуродовано больше остальных жертв, на нем были следы от ударов тупым предметом, порезы от ножа, раны от ожогов и огромная дыра в груди. Люк жил с бабушкой и дедушкой в маленьком домике возле леса. Когда их оповестили о трагедии, они упали в обморок и их увезли на скорой помощи.

Рэй лишь улыбался, не веря ни единому ее слову, это происходило из-за темных мыслей, которые он старался похоронить глубоко в душе.

«Умер? Не-е-ет! Вчера же только виделись, бред какой-то! Ха-ха-хах… хах…» – истерически смеялся он, не в силах сдержать слезы. Взгляды его друзей, Теда и Кевина, затаили страх и печаль. По их лицам было видно, что они уже достаточно наплакались. Рэй вновь посмотрел ей в глаза и крикнул:

– Я не верю! Он не может просто так умереть! Мы же только вчера сидели у меня дома и разгадывали, кто такой «Демон Эгертона»!

Оттолкнув мать Кевина, он забежал внутрь морга. На секционном столе он увидел безглазое тело своего друга. Рот Люка был зашит скобками, а живот небрежно разрезан. Мать Кевина забыла накрыть его покрывалом и побежала, чтобы отвести Рэя от трупа.

Он упал на холодный керамический пол в морге.

Задыхаясь, Рэй смотрел на свое отражение в зеркале, которое было напротив него, и с потемнением в глазах его разум отключился. Дальше он не помнил что произошло.

Ночью он проснулся у себя в комнате с сильной болью в голове. Медленно открывая глаза, а затем резко вставая с кровати, он с дрожью и холодом по всему телу произнес свои мысли вслух:

– Сон? Или не сон? Люк… Тед и Кевин… Мои руки такие холодные, а ноги будто не мои, я их совершенно не чувствую… Почему мое лицо такое пластилиновое? Не могу больше дышать… дышать не получается… лишь по маленькому глотку воздуха приходит в мое тело.

Рэй медленно подходил к зеркалу, ощупывая себя, но его ноги не смогли устоять, и он упал мягкой точкой на ковер. Судороги сжали его тело, и он попытался встать, дойти до кухни, но ноги не поддавались, и он пополз. Спускаясь с лестницы на кухню, он услышал, как мать с трудом разговаривает по телефону:

– Какой ужас! Это такая трагедия! Да, Норман скоро приедет, он сказал, что ему надо куда-то съездить и он вернется… Да это ужасно, сначала он… теперь и его бабушка с дедушкой.

Воспоминания о том, что это не сон, снова пронзили его, но надежда все же жила. Сидя на лестнице, он заплакал. Мать подошла, обняла его, и он спросил:

– Мам, а кто только что звонил?

Она посмотрела на него, вздохнула и ответила:

– Это мама Кевина, она сказала, что бабушка и дедушка Люка… – Она не стала продолжать и сильнее прижала его к груди. Она прекрасно понимала, что он уже все услышал.

В этот момент в дом громко постучались. Мать открыла дверь и увидела полицейского, который проводил очередной обход. Полицейский, осторожно осмотрев половину дома, собирался уходить, но, зайдя в кабинет вместе с мамой, задержался. Рэй услышал визг матери. Она в ужасе закричала на весь дом. Он забежал в кабинет отца и увидел свою мать, сидящую в слезах, и полицейского, у которого в руках был окровавленный степлер и девичий грязный туфель.

Полицейский, направившись к Рэю, спросил:

– Мальчик, где сейчас твой отец?

Рэй потерял способность говорить, его легкие будто наполнились слезами. Он не мог даже произнести ни слова, не то что нормально вздохнуть. Страх охватил его, руки и ноги задрожали, и он рухнул на пол. Упираясь руками, чтобы не упасть, он сжимал пол, пытаясь взять его в кулак с такой силой, что ногти начали царапать линолеум. Полицейский по рации повторял, что нашел орудие преступления на Грин-стрит.

В голове у Рэя роились вопросы, и он хотел закричать на весь мир о ненависти к нему, но сил хватило лишь на то, чтобы поднять взгляд и вновь увидеть окровавленный степлер, в котором он заметил кусочки плоти. Он не мог отвезти от него взгляд, и, стараясь не расплакаться, улыбнулся, представляя, что это очередной розыгрыш Теда, который тот постоянно устраивает перед его днем рождения.

Внутри дома уже были ФБР и вооруженные полицейские, но Рэй не выходил из кабинета, продолжая рвать линолеум ногтями, пытаясь осознать происходящее. Когда его отец вернулся домой, на него сразу же накинулись полицейские, начали избивать, требуя, чтобы он не сопротивлялся. Рэй дополз до лестницы и увидел, как его отца избивают и уводят. С каждым разом голоса полицейских становились тише, превращаясь в безмолвие. Он подумал, что оглох, и закричал внутри себя, его охватил холод, когда взгляды людей в форме накрыли его разом.

Глава 22

«Рэй Салливан. История о демоне Эгертона. Часть 2»

Спустя неделю было решено казнить Нормана Ронни Салливана на электрическом стуле. Эта новость обрушилась на Рэя, как гром среди ясного неба, оставляя за собой лишь тень отчаяния.

Первая встреча с отцом стала для него настоящим испытанием. Мать, преисполненная настойчивостью, принудила юного Рэя навестить своего отца в комнате для свиданий. Первое, что он тогда заметил, – это разбитая, изуродованная болью улыбка, сверкающая на лице Нормана. Рэй сел на расстоянии трех метров, отвернувшись от этого зрелища, и не мог решить, что чувствует: злость или печаль. Вместо этого он лишь искал укрытие в своих мыслях, стараясь не видеть больше той улыбки, которая вызывала у него лишь отвращение.

Норман сидел в поношенной белой робе, его руки и ноги сковывали тугие наручники, как тяжелые символы утраченной свободы. Этот печальный, жалкий образ не вызвал в матери ни малейшего колебания. Она присела рядом, словно ничего не изменилось, и начала легкую, почти светскую беседу. Их разговор был наполнен воспоминаниями о детстве Рэя, о его школьных годах, они говорили только о счастливых моментах жизни, смеясь, как если бы за их спинами не стояли мрачные тени преступлений, а впереди не маячила казнь.

Рэй сидел напротив, и всего его разрывало от злости. Как можно так безмятежно и бездумно болтать о прошлом, когда на горизонте уже вырисовывалось неизбежное? Он сжался в своем кресле, его тело дрожало, а сердце сжималось в комок от ярости. Эта нелепая беседа, полная веселого смеха и притворного спокойствия, казалась ему безумием на фоне всего происходящего.

– Хэй, сынок, – отец вдруг обратил на него взгляд, его голос, хриплый и теплый, словно треснувший каминный огонь, пробивался сквозь тишину. – Садись к маме.

– Не называй меня сыном, это унизительно! – Рэй сорвался, не в силах удержать бурю гнева, что разрасталась в его груди.

Отец не дрогнул.

– Я никогда не перестану называть тебя своим сыном.

– Прекрати! Это омерзительно слышать от убийцы! Ты убил Люка? За что ты убил Люка? За что убил ту девочку? Ты чудовище! Ты заслуживаешь смерти!

Слова Рэя резали воздух, как острые лезвия. Но Норман лишь тихо усмехнулся, на его лице не дрогнула улыбка.

– Ты правда считаешь, что я Демон Эгертона? – его хриплый смех был почти бесшумным, но тянул за собой ноты печали. – Значит, ты действительно веришь, что я убийца…

– Разве это не так? – резко выпалил Рэй, ощущая, как его внутренняя боль и напряжение накрывают его с головой.

Но улыбка отца не исчезала, напротив, она будто становилась глубже, мрачнее. Без единого слова, Норман медленно встал, и, обращаясь к охранникам, бросил короткое:

– Все. Я закончил.

Этот момент навсегда остался в памяти Рэя – сцена, когда он увидел, как его отец, несмотря на все обвинения, сохранял тот же холодный, непроницаемый облик. Демон, который прятался в тени, ухмылялся своему проклятию.

В сердце Рэя бушевала ненависть, невыносимая, как буря, все из-за той проклятой улыбки. Он хотел, чтобы отец умер, и как можно скорее, но где-то в глубине души вспыхивала искра противоречий. Он не желал ему зла, он хотел вернуться в прежнюю жизнь: школа, дом, друзья. Поимка убийцы больше не казалась веселым приключением, теперь это стало обременяющим грузом, который не отпускал его мысли.

«Мой отец действительно убийца? А если он не виновен… такое возможно?» – мысли преследовали его даже после ухода Нормана, и, только оставшись один, Рэй начал сомневаться. Впервые в жизни он позволил себе задуматься, – «а что, если все не так просто? Почему я на этом так зациклен? Папа ведь убил стольких детей, так почему я не хочу чтобы он умирал. Папа, я не хочу чтобы ты умирал!»

Его мать, вытирая слезы, обняла его и за руку провела до ближайшего магазина. Это было крошечное заведение, полное непривлекательных продуктов. Она посмотрела на Рэя с холодным безразличием, взглядом, отличным от того, что был в комнате свиданий, и с печалью в голосе спросила:

– Кому ты веришь, Рэй? – тихо спросила мать, ее голос едва уловим, словно ветер, срывающийся с предрассветных холмов.

– О чем ты?

– Папе или полиции? – ее глаза потемнели от боли, от тысяч сомнений.

– Если это не папа, то откуда у него степлер в кабинете? – Рэй ответил, как будто цепляясь за обрывок рассудка, но его слова звучали чуждо даже для него самого.

Мать Рэя опустила голову, скрывшись за завесой сожалений. Она ничего не знала наверняка, но ее сердце тянулось к мужу, в то время как сын отчаянно верил в его виновность. Две истины, как два противостоящих полюса, неслись навстречу друг другу.

– Твой папа любит тебя. А человек, который любит тебя… разве сможет сделать тебе больно? – ее голос дрогнул, но взгляд оставался строгим, как камень.

– Мой отец убил Люка… Он убил столько людей, так что я думаю…

– Думаешь или веришь? – резко перебила она, и ее голос прозвучал холодно и обжигал душу.

– Думаю…

– Но не веришь?

– Я не хочу верить, но факты говорят сами за себя… Если не он, то кто?

Мать резко выдохнула, словно проглотила весь воздух в магазине.

– Ты подонок, Рэй… Папа умрет сегодня, а последнее, что ты решил для него сделать – это унизить его. Ты прав, кто, кроме твоего отца, мог убить этих людей? Но если я скажу тебе, что в ночь убийства Люка он был дома… что тогда родится в твоей тупой голове?

Рэй сжал губы, а его мысли спутались, превратились в хаотичный клубок. Все вокруг потеряло форму, словно его разум трещал по швам.

«О чем думать? Кому верить? Кто этот «Демон Эгертона», если не мой отец? Почему он убил? А может, не убивал? Почему улики нашли в его кабинете? Почему мама так уверена? Почему я не могу, как она, просто поверить в его невиновность? Почему мою злость сменяют слезы? Из-за чего он умрет? Отец… умрет?»

– Моего папу убьют сегодня? – голос Рэя дрожал, он не осмеливался поднять глаза.

– Да. Казнят на электрическом стуле. Как серийного маньяка. Но, Рэй, послушай меня, кто бы что ни говорил, я верю, что твой отец никого не убивал.

– Если это не он… Он ведь не мог убить Люка? Мы можем сказать, что он был дома или на работе? – его слова были попыткой уцепиться за последний шанс, за надежду, которая все больше уходила в тень.

– Рэй, наш мир не так прост. Алиби членов семьи не учитываются.

– Но почему?

– Потому что любящие люди всегда будут верить в невиновность тех, кого кем дорожат.

– Почему ты веришь, что мой отец не убийца? – его голос был полон растерянности и боли, отзвука надежды, которая тонула в сомнениях.

– Твой отец может быть кем угодно, но не убийцей. Я знаю его больше двадцати лет, и за все это время он ни разу не поднял руку на меня, не накричал. Да, он был строгим, но он всегда оставался лучшим.

– Лучшим?

– Он лучший отец, Рэй. Я хочу, чтобы, когда мы придем на казнь, ты извинился перед ним и попрощался как следует.

– А если он все-таки убийца?

Мать с трудом сдерживала слезы, которые медленно скатывались по ее щекам, но ее голос звучал решительно:

– Даже если так, ты все равно должен проститься с ним. Ведь он – твой отец.

Рэй хотел бы верить в слова матери, но что есть правда? Время на разгадку уже прошло. Час, который прошел как секунда, уже наступил. Помещение, наполненное агрессивными людьми и его отцом, которого привели с мешком на голове, внушали ему ужас. Он спрятался за мать, схватив ее за край платья, и закрыл глаза. Начал кусать свои пальцы и реветь.

«Почему я ничего не знаю? Почему я не могу узнать правду? Как люди узнают правду и так просто убивают? Если мой отец не виновен, то почему он сидит лысым на стуле? Я посмотрю только краем глаза… Эти люди, так громко вопят, что мои уши уже ничего не слышат… Они любят смотреть на казни? Они любят смотреть, как убивают? Им это нравится, а если бы они были на его месте, они бы так же радовались? Такие мерзкие улыбки… а на моего отца зачем-то кладут мокрую губку из грязного железного ведра. Ненавижу эти улыбки… они похоже на свиней. Люди такие отвратительные, да, мама? Мам… ты плачешь? Почему я тоже плачу? Почему людям свойственно плакать? Почему люди чувствуют боль и злость? Кто придумал эти чувства? Это Бог придумал? Что есть Бог, а что есть правда? Они не видели Бога, так же как и не видели, как мой отец убивал людей… А ведь правда, если сказать, что убийца – это тот полицейский, который привел моего отца, а не он… Что тогда будет? Они перестанут ненавидеть его? Они станут его любить? Но если это произойдет, их злость просто перейдет на полицейского, и они останутся такими же… Они захотят его смерти, даже если скажут, что убийцы нет в этом здании, они захотят крови, они захотят видеть кого-то на стуле, и им будет плевать, кто там окажется…»

– Норман Ронни Салливан. Вы обвиняетесь в семи зверских серийных убийствах, среди которых шесть жертв не дожили даже до тринадцати лет. Вы приговорены к смерти через электрический стул. У вас есть последние слова, перед тем как я нажму на рычаг?

«Смысл казни в том, чтобы удовлетворить людей? Увидев это, они все обрадуются и забудут о том, что произошло? Неужели люди и вправду настолько ужасны, что будут рады измученной смерти? Мой папа скажет последнее слово? Я вижу, как он смотрит на меня и улыбается. Я заслужил эту улыбку после тех слов в комнате свиданий для заключенных? Он шевелит губами, думаю, он что-то говорит мне, но что? Я не слышу его из-за воплей людей. Почему они все такие громкие? Заткнитесь, я хочу услышать своего отца!»

Нажав на рычаг, крики разнеслись по всей тюрьме. Оборудование для казни было старым, так как в последний раз казни проводились более сорока лет назад. Рэй чувствовал, как в воздухе витает запах обгоревшей плоти, его так тошнило, что он попросился у матери выйти на улицу.

– Гори в аду! Эгертонский Демон! – кричала мать той самой девочки, чей туфель нашли в кабинете его отца. Она кинула в него воздушный шарик, наполненный машинным маслом, и стул разгорелся с такой резкостью, что пламя достигло скамеек.

Мама увела его за руку, как маленького, до машины, перед которой разметало чьи-то внутренности. Она старалась не смотреть на это месиво, но запах крови бил в нос, а капли алой жидкости, как будто с извращенной усмешкой, брызнули на ее одежду. Люди с ведром, полным крови, поспешно исчезли, оставив за собой следы на асфальте. Мать села в машину, ее руки тряслись, но она заставила себя повернуть ключ в зажигании, завела окровавленный автомобиль.

Рэй, ошеломленный происходящим, уставился на надписи на машине, пытаясь уловить хоть какой-то смысл. Каждая буква казалась ему огромной и угрожающей, как молчаливые свидетели ужаса. И вдруг одно слово, словно выкрик из бездны, проступило перед его глазами: «УМРИТЕ!». Это слово пропитало его разум ледяным страхом, словно черная пропасть открылась перед ним.

– Какая ахинея! – сорвалось с губ его матери, но ее голос звучал неестественно, дрожал, как если бы она пыталась скрыть отчаяние. Слезы, которых она не могла больше сдерживать, текли, смешиваясь с каплями крови на ее лице, будто сама судьба заставляла ее плакать кровью.

«Людям мало смерти моего отца? Они хотят еще смерти? Сколько людей должно умереть, чтобы они удовлетворились?»

Он представлял всю дорогу до дома, как убивает каждого человека, который попадался ему на глаза. Эта мрачная фантазия становилась его единственным утешением в этом хаосе.

«Я забыл, какого цвета моя кровь… На машине была точно куриная, она такого ярко-красного оттенка. А моя кровь поди ярко-бордовая или клубничного цвета?» – В тот момент Рэй потерялся в своей голове.

Каждая мысль обрывалась в резком порыве гнева, который сжигал его изнутри. Он ощущал, как это желание мести разрывает его на части, оставляя лишь пустоту, заполненную яростью. Он мечтал о том, чтобы отомстить не только за отца, но и за себя – за унижение, за боль, которую он испытывал в этой проклятой тюрьме, где счастье было всего лишь миражом.

С того дня жизнь Рэя превратилась в нескончаемый кошмар. Он стал мишенью для издевательств. В школе его не оставляли в покое, словно весь мир отвернулся от него. Даже те, кого он считал друзьями – Кевин и Тед – безразлично отстранились, словно никогда его и не знали. В школьном шкафчике он часто находил мерзкие «подарки» – внутренности свиньи или курицы, разлагающиеся и пахнущие смертью. Но это было не самое ужасное. В шкафчике также оставляли письма, полные ненависти и угроз, где ему желали мучительной и страшной смерти. Адресаты не скрывали свои имен, их подписанные угрозы были явными, а когда они видели его, без лишних слов избивали, оставляя кровавые следы на полу школьных коридоров.

Учителя? Они просто проходили мимо, словно это было нормой. Их глаза поднимались чуть выше, чтобы не видеть лежащего на полу Рэя, который, скрючившись, пытался прикрыть голову руками. Для них он был просто пустым местом, которого не существовало.

Но самым опасным местом для него был школьный туалет. Во время ланча, когда никто не замечал его отсутствия, Рэй забивался в угол в уборной, надеясь избежать нападений. Но однажды его настигли и там. Одноклассник, изучавший с ним математику, подошел к нему, держа в руках степлер. Он загнал его в угол и с садистским наслаждением заявил, что собирается заклеить ему анальное отверстие степлером. Ужас и унижение пронзили Рэя до глубины души. После этого он перестал ходить в школу. Ему было все равно, если учителя напишут докладную и его исключат – он больше не видел в этом смысла.

Каждое утро он смотрел на свои синяки в зеркале. Один из них, вокруг правого глаза, уже начинал бледнеть, но другие, новые, появлялись каждый раз после очередной драки. Его мысли бродили по странным тропам. Он снова задумался о том, какого цвета его кровь, как будто это была важная загадка, которую нужно разгадать. Подойдя ближе к зеркалу, он схватился за один из зубов, который болел с самого утра. Одним решительным движением, сквозь боль, он вырвал его. Кровь капала из его рта, а зуб, маленький и белый, был странным предметом восхищения. Он провел по нему пальцами, ощущая странное удовлетворение.

Завтра ему должно было исполниться тринадцать лет. Двадцать второе октября. И он, держа свой молочный зуб в руке, мечтал о том, чтобы провести этот день с друзьями – с теми, кого больше не было рядом.

Когда наступило его день рождения, Рэй проснулся в холоде. Его пятки озябли, а в горле застрял ледяной ком. Он укутался в еще одно одеяло, но оно не приносило тепла. Он не хотел вставать, но все-таки собирался пойти в школу. Его тело было тяжелым, как будто он тонул в собственном сне. Из ванной доносились отвратительные звуки. Он замер на месте, немного испугавшись, и обернулся к ванной комнате.

Мать стояла на коленях перед унитазом, и ее тело содрогалось в спазмах. Она рыгала, издавая мерзкие звуки, будто пытаясь вырвать что-то большее, чем просто пищу. Вся ванная была покрыта рвотой, густой, с комочками, зеленым с желтым оттенком. Рэй взглянул на свое отражение в зеркале и увидел, что выглядит не лучше, чем его мать.

– Мам, ты в порядке? – с хрипом выдавил он из себя.

– Да, сынок, все хорошо… – ответила она, но тут же снова наклонилась над унитазом. Ее рвота с пузырьками стекала с ободка, капала на пол. – Ты ведь сегодня собирался в школу, правда?

Рэй смотрел на нее, не зная, что сказать. Зеленая с желтыми оттенками жижа омерзительно переливалась в свете лампы. Он почувствовал, как к горлу подкатывает тошнота, но сдержался.

– Да, я собираюсь, – ответил он, едва ли осознавая свои слова. – Мам, ты… неважно…

Он поспешил выйти из ванной, не желая видеть, как она, словно безумная, снова начнет вылизывать этот вонючий унитаз. В последнее время мать не ела, только готовила, но не трогала еду. Ее рацион состоял из ее же рвоты, и это ужасало его. Ее безумие стало его кошмаром.

Рэй взглянул на часы. До школы оставалось три с половиной часа, но все казалось бессмысленным. Он подошел к окну и пытался найти луну, разглядеть хоть какую-то звезду, но не увидел ничего, только густую тьму. Он отправился в гостиную, надеясь, что с другого окна вид будет лучше, но и там ночное небо было пустым.

Он сел на диван и включил телевизор. На экране было какое-то интервью, но ему было все равно. Все, чего он хотел – убить время, которое тянулось, как вязкий туман, все глубже засасывая его в собственные мысли.

– Норман, ответьте, а как вы добились всего этого? – говорил мужчина с седыми волосами. Это интервью брали у какого-то популярного актера-бизнесмена, которого Рэй видел впервые.

– С самого детства я записывал планы на жизнь. Сначала были планы на день, затем на неделю, и вот я уже делаю расписание на целый год! Я все записываю здесь, – он вытащил старую черную книжечку с надписью «Дневник».

– Ты все свои планы записываешь в дневнике? Почему он такой потрепанный, Норман?

– Говорю же, я с детства пишу. Именно он помог мне добиться всего, что я когда-либо хотел. Он помогал не только с карьерой, а также и в личной жизни… Понимаете, после смерти моего отца мне не с кем было говорить, так как мать впала в депрессию и не хотела ни с кем контактировать. Я же записывал все в дневник и делился всем. Дневник был моим другом, да и остается им по сей день!

– Друг? – произнес Рэй с пультом в руках. – А ведь дневник – это неплохая идея. Надо бы завести такой же… Как раз времени полно. Хм, Норман… как моего отца…

Рэй прошелся до кабинета отца, ведь только там можно было найти какую-нибудь вещь, похожую на дневник. Вспоминая степлер, он как можно быстрее начал копошиться в его ящиках и взял первую попавшуюся тетрадку с твердой обложкой. Выбежав и закрыв дверь кабинета, он направился делиться своими мыслями, но остановился и заметил в родительской спальне уже спящую мать. Он медленно подошел и начал рассматривать ее.

«У мамы Нормана была депрессия… Хм, интересно, что это означает? Может, быть, у мамы тоже?»

Он погладил ее волосы – такие мягкие, длинные и теплые.

– Сладких снов, мама. Я люблю тебя, – сказал он, укрыв ее вторым одеялом. Слова его были услышаны. – Тебя я тоже люблю, Жанна.

Сидя за столом в своей комнате, он достал ручку и сказал себе:

– Ну, начнем! Стоп! А с чего нужно начинать дневник? Лист такой чистый… Не хочется его портить своим корявым почерком. Ладно, начну с имени.

«Дорогой дневник, меня зовут Рэй, мне

тринадцать лет. Я родился в тысяча девятьсот девяносто девятом году, двадцать второго октября…»

Рэй так заинтересованно погрузился в написание дневника, что позабыл о времени. Он слегка опаздывал, и в последний момент составил план на день:

«1. Получить поздравление;

2. Получить подарок;

3. Съесть праздничный торт;

4. Улыбнуться».

– Думаю, этого достаточно. – Он оставил свой дневник на столе и ушел собираться.

«Хочу улыбнуться… Почему я не могу этого сделать? Я ведь так рад… Или моей радости не хватает для обыкновенной улыбки?» – размышлял он, глядя в зеркало и надевая толстовку.

Долгожданный день рождения начинался не так, как он представлял. Каждый год Тед устраивал для него всякие забавные розыгрыши. В прошлом году он сделал так, чтобы все забыли о его дне рождения, и когда тот грустный возвращался домой, его ожидала вечеринка-сюрприз. Но сегодня никаких сюрпризов не было, его даже никто не поздравил, что очень сильно напоминало розыгрыш Теда и делало его более реалистичным. Те самые обидчики, которые над ним издевались, сидели сзади него на математике и всячески обзывали его непристойными словами. Рэю было совершенно плевать, так как люди для него стали не больше обычных букашек. Смотреть на мир другими глазами стало привычным. Он не смотрел на всех как на людей, на личности или живые сущности, он стал смотреть на всех глазами творца, воспринимая все трансцендентно. Он не боялся обидных слов, избиений, боли или же смерти. Но все равно его планы были полны жизни и радости.

Во время ланча Рэй направился в уборную для мальчиков. Но прежде чем зайти, он осмотрелся, чтобы никто его не увидел, ведь в прошлый раз его там чуть не обесчестили. Зайдя в туалет, он услышал, как кто-то зашел сразу после него.

– Да, я видел, как он сюда заходил, он тут часто обедает, – прошипел мерзкий, как скрип зубов, голос.

«Опять эти бараны… Что же им от меня нужно? Я дрожу, но почему? Я что, испугался? Почему мне так страшно выходить из кабинки туалета? Подождите, я никого не боюсь, а особенно таких букашек!»

– Рэй, мы знаем, что ты здесь, давай выходи, – сказал уже другой голос, но не менее мерзкий.

Рэй собрался духом и с силой раскрыл дверь туалетной кабинки.

– Я вас не боюсь, вы обыкновенные жуки!

Среди четверых подростков Рэй увидел Кевина.

«Не может быть, чтобы Кевин был одним из этих букашек!» – Ему не верилось в это.

– Хватайте его! – прокричал шипящий голос, и всей толпой они навалились на Рэя, лишь Кевин стоял в сторонке. – Кев, что встал? Ты же ведь сказал, что вы не друзья! Так давай же, докажи нам!

Кевин с опущенным взглядом направлялся к лежащему Рэю со степлером в руках.

– Разумеется, я говорил правду. Держите его покрепче, ребята, и заверните ему рукав, – он улыбался, но насильно.

Кевин был одним из тех ребят, которые зашли слишком далеко. Он приложил степлер к запястью Рэя и забил скобку. После первой скобки Рэй завизжал, а с глаз Кевина потекла слеза, которая упала на щеку Рэя.

– Заткните ему рот! – приказал Кевин и забил еще одну скобку. – Сильнее закройте! Чтобы я не слышал его крики!

Он забивал вновь и вновь, как будто рисовал что-то скобками. Шипящий голос произнес:

– Давай в глаз! Пусть помучается.

Рот и нос Рэя закрывали руки шипящего и толстяка. Он пытался выбраться, но был совершенно один, а их четверо. После того как Кевин забил пятую скобку, Рэй перестал чувствовать ту адскую боль, которую ощущал вначале. Как будто, чтобы не ощущать боль, он должен сначала ее познать. Его мысли скомкались, и все негативные чувства соединились:

«Для чего они это делают? Я ведь им ничего не сделал… Я даже имен их не знаю… Если не считать тебя, мой бывший лучший друг… Хочу забыть твое имя навсегда! Зачем ты это делаешь? Почему вы, люди, такие жестокие? Разве не ты говорил о том, что хочешь избавить мир от мусора? Разве ты сейчас не становишься мусором? Почему вам всем нравится причинять мне боль? Почему вы уже просто не убьете меня?»

Рэй укусил руку, которая закрывала ему воздух.

– Урод! – ударил его в лицо толстяк.

Он бил его в лицо до тех пор, пока дверь уборной с грохотом не раскрылась. Когда все взгляды были направлены на вошедшего человека, они затихли.

– А ну, отошли от него! – прокричал строгий голос Директора. – Я вам сейчас такое устрою!

Все происходило так быстро, что Рэй и не заметил, как уже оказался в кабинете директора. Сидя перед ним на стуле, он увидел, как скобками криво написано «ПРО».

«Видимо, не дописал…» – подумал он и начал вырывать скобки из руки.

– Лучше не стоит так делать, – посоветовал ему Директор Смит. – Рэй, ты не думал о переводе в другую школу?

– Мама сказала, что я скоро уйду в новую школу, которая в соседнем городе, – слегка наклонил он голову.

– В Уайтуотере?

– Думали об этом, но вроде остановились на варианте в Риверстоуне. Точно не знаю. Я могу идти домой?

– Но уроки же еще идут.

– Я все равно уйду…

– Тогда подожди еще минутку… – сказал директор, что-то рыща в своем столе. – Я слышал, что у тебя сегодня день рождения… так что вот тебе небольшой подарочек от меня. С днем рождения, Рэйнхард!

Директор протянул ему большую плитку шоколада.

Рэй завис, он не мог пошевелиться, смотря на протянутую руку директора с шоколадом. Он с дрожанием поднял руку, чтобы его схватить. Но все тело переполняло непонятными для него эмоциями. Он ощущал одновременно страх, стыд, радость и грусть, но больше всего было тепло по всему телу, которое начало набираться в груди, а затем разбегаться по всему остальному, кроме головы, она была полностью мрачна, ведь улыбка на его лице не демонстрировалась, а глаза словно мертвеца только говорили о том, что он хочет все закончить. Взяв шоколад у директора, глаза его сверкнули, и он улыбнулся. Он чувствовал вкус шоколада у себя во рту, хотя просто щупал его шуршащую упаковку.

«Не думал, что получить шоколад от директора – это самое лучшее, что может произойти сегодня… Хотя день только начался, может произойти что угодно!» – мысли его наполнились доблестным светом, и он вышел из кабинета директора чуточку счастливее.

Направляясь домой, Рэй раскрыл шоколад. Он был с изюмом. Рэй терпеть его не мог, но все равно откусил. Как бы ему ни был противен изюм, он ел шоколад с улыбкой. Уже подходя к дому, он увидел женщину, которая кидала камни в окно его дома. Она обратила на него свой широкий взгляд, где Рэй успел разглядеть огромные мешки под глазами, и, обронив камни, бросилась на него. Рэй застыл от страха – она выглядела как сбежавшая из психбольницы.

Женщина набросилась на него, и он уронил откусанный шоколад на землю. Руки женщины были холодными и костлявыми, они с силой обхватывали его горло и душили, словно лед распространялся по его шее. Он смотрел ей в лицо и вспомнил, что она та самая, у которой убили дочь. Размахивая руками по земле, он искал, чем можно ее ударить, но даже камня рядом не было.

– Сдохни! Сдохни! Отродье! Сдохни! – кричала она, ее слюни падали ему прямо на лицо.

«Неужели я сейчас и вправду умру?» – Фокус в его глазах растерялся, и все перед ним размылось. Тепло по его телу сменилось холодом, а его горло уже начинало неметь. Закрывая глаза от боли, он попытался улыбнуться. Уже сдавшись и принимая смерть, к ним подбежал мужчина и убрал с него женщину. Рэй, задыхаясь, сделал глубокий вдох, будто воскрес. Он не слышал, о чем говорили те двое, но точно понимал, что они знакомы: женщина начала плакать, уткнув свою голову ему в грудь, а он лишь с опущенной головой крепко обнимал ее. Как только в его голове пробежала мысль, что человек, который его спас, не желает ему зла, он тут же словил его взгляд, который словно кричал: «Убирайся прочь, тварь!»

Только зайдя внутрь дома, Рэй прочувствовал сильный холод по всему телу.

– Как в морозильной камере, – сказал он вслух, согревая свои руки с помощью силы трения. – Мам, я дома!

«Не ответила, может быть, в магазин ушла?»

Рэй унюхал странный запах и направился на кухню, чтобы узнать, откуда он поступает. На столе он увидел шоколадный торт с цифрой тринадцать по середине, а возле торта лежала записка.

«Шоколадный тортик… Я запишу это в свой дневник! Как раз мой любимый! Правда, вот куда мама ушла? О! Записка… Почему у меня какое-то напряжение из-за нее?»

Он взял оторванную бумагу и прочитал, что было написано от руки:

«С твоим тринадцатилетним днем рождения, Рэй! Я много думала и решила, что тебе лучше стоит пожить с бабушкой, с ней тебе будет куда лучше, чем со мной. Я ей уже позвонила, и она скоро тебя заберет, а пока что отведай свой праздничный тортик. С любовью, твоя мама!»

– Что за фигня… Мама, куда ты ушла?

Смотря на торт, он не смог удержаться от искушения и провел пальцем по поверхности, собрав немного крема, чтобы облизнуть.

– Да! Трюфельный! Спасибо, мама, но…– вновь опустив голову, он сел перечит

Запах вновь ворвался в его ноздри, подобно ядовитому облаку, и Рэй, разозлившись, направился на второй этаж. Он чувствовал, как аромат становится все сильнее, пронзающим его сознание. Пахло нечищеными зубами, так сильно, что ноздри начинали покалывать, как от острых игл. Распахнув дверь в свою комнату, он с визгом упал на пол, его сердце замерло. На петле висела мать.

Запах смерти буквально ударил в нос, когда он открыл дверь. Запах гнили и разложения, смешанный с отвратительным вонью рвоты и дерьма, разошелся по всему дому, впиваясь в каждую его клетку. Воздух был густым, словно сам дом медленно разлагался вместе с ней. Едкий смрад въедался в легкие, и от этого невозможно было дышать. Рэй, захлебываясь, рванул к матери, висящей в петле. Она была неподвижна, ее глаза, дико вытаращенные, пусто смотрели в никуда. Кожа ее посерела, а на губах засохла кровь. Глотка, перекрытая веревкой, издавала хриплое шипение, словно жизнь все еще цеплялась за этот изуродованный труп.

Он закричал, подбегая к ней, в ужасе стараясь поднять ее тело, выхватить из этого кошмара. Схватив ее за ноги, Рэй изо всех сил пытался подтянуть ее вверх. Но тело было неподвижным и тяжелым, словно набитое свинцом. Он отчаянно дергал ее, но только еще сильнее усугублял картину – живот матери был разрезан, и с каждым его усилием внутренности медленно, но неумолимо вытекали наружу, стукаясь о пол с глухим звуком. Вязкая кровь и кишки заполнили все вокруг, пахнущие гнилью и разлагающимся мясом. Ее плоть была грязно-багровой, изуродованной и разорванной, словно над ней издевались, прежде чем она сама решила положить конец своему мучению.

Рэй стоял по колено в ее кишках, задыхаясь от подступающего рвотного рефлекса. Он скользнул в ее экскрементах, которые заливали пол, и, не в силах больше выносить это отвратительное зрелище и вонь, рухнул на четвереньки. Желудок его выворачивался наизнанку, и он начал рыгать, прямо туда, где лежали ее выпавшие органы. Отвращение смешалось с ужасом. Он смотрел на ее перекошенное лицо, на выпученные глаза, которые, казалось, смотрели прямо в его душу, обвиняя его в том, что он не смог помочь.

В отчаянии он кричал, заливаясь слезами, но время словно остановилось. Минуты тянулись, растягиваясь в вечность, и он так и сидел на полу, испачканный в грязи, крови и рвоте. Слезы текли по его лицу, омывая его в нестерпимой печали. Он не мог больше дышать, от боли в горле и груди, а мороз медленно сковывал его слезы, делая их ледяной маской на его лице.

Час, может больше, он так и сидел, не в силах ни оторвать взгляд, ни отступить. Холод заползал под кожу, пропитывая его тело. И, замерев в ужасе, он понял, что никто больше не придет. Ни помощь, ни спасение, ничего. Только он и это изувеченное тело.

С трудом поднявшись с пола, словно его тело стало непосильной ношей, Рэй потащился в ванную. Его ноги были ватными, а руки дрожали. Он посмотрел в зеркало, видя своего изможденного двойника с покрасневшими от слез глазами и грязными следами засохшей рвоты на лице. Он открыл кран, холодная вода текла сквозь его пальцы, капала на ладони, но он не ощущал холода. Беспокойно промывая лицо, он старался смыть с себя хотя бы внешние следы своего отчаяния. Но боль и страх глубоко въелись в него, словно яд.

Его взгляд случайно упал на бритву отца, лежащую на полке. Воспоминания нахлынули волной, и, не думая, он схватил ее. Бритва блестела под тусклым светом, обманчиво красивая, как приглашение к избавлению. Он смотрел на недописанное слово на своей руке – «ПРО» – и с безразличием приложил лезвие к коже.

Лезвие прорезало плоть с мягким, болезненно-сладким скрежетом, словно режешь бумагу. Кровь тут же выступила красными бусинами. Он наносил сотни вертикальных порезов, не чувствуя ничего, кроме едва заметного жжения. В воздухе висел запах железа, смешиваясь с его дыханием, а его мысли постепенно тонули в какой-то мутной воронке.

«Мысли смешиваются с воспоминаниями… все ведет к одному – к моей смерти. Если я должен умереть, пусть это сделаю я сам…» – мелькнуло в голове.

Он задыхался, но не мог остановиться. Когда руки ослабли, бритва уже была бесполезной. Она утонула в его плоти, забитая кусками мяса, словно затупленный нож для разделки. Но это было неважно. Рэй взглянул на коробку с лезвиями, стоящую на полке, и, вцепившись в нее, выдернул новое лезвие. Снова резал, без остановки, пока лезвие не ударилось об кость с глухим, болезненным звуком, который отозвался во всем его теле.

Громкий, дикий крик вырвался из его груди, когда он рухнул на холодный плиточный пол. Боль волнами прокатывалась по телу, но он даже не мог осознать ее до конца.

«Последний порез… он такой болезненный… А остальные… они будто не существовали…» – Он вздрогнул, и его тело разрядилось, как натянутый до предела трос. – «Интересно, с другой рукой будет так же? Я бы попытался, если бы правая хотя бы двигалась…»

Смех, прорвавшийся через слезы, был жутким, почти истерическим. Он лежал в луже собственной крови, которая растекалась по плитке, впитываясь в его одежду. Он посмотрел вверх, на потолок, и его взгляд застыл на натяжной пленке. Потолок будто начал изменяться, превращаясь в ярко-голубое небо, где плыли белые облака. Звуки исчезли, и на смену им пришли песни птиц – веселые трели синиц.

«Вот оно… мое небо…» – шептал он, протягивая вперед окровавленную руку, как будто пытался дотронуться до облаков. Кровь, стекающая из его рта, внезапно выплеснулась толчком, как после неудачного приема пищи. Она лилась темной рекой по его подбородку, оставляя металлический вкус во рту.

«Моя кровь… Это же мой любимый цвет…» – последние мысли промелькнули, прежде чем сознание потонуло в темноте. Его глаза постепенно мутнели, теряя фокус, и с безжизненной, но странно умиротворенной улыбкой он отключился, утонув в своей крови.

Тьма окутала его, тянула вниз, словно погружая в густую вязкую бездну.

«Я умер? Это все?» – Мысли метались в панике, но не находили ответа. Он пытался вслушаться – откуда-то издалека донесся неясный шум. Вроде бы какой-то голос… Запах… странный запах спирта, но с тонкой ноткой клубники. Где он уже это чувствовал? Бессвязные обрывки воспоминаний прокручивались в голове, пока боль не пронзила его сознание.

Рэй болезненно открыл глаза, которые с трудом поддавались движению. Первое, что он увидел, – белые, словно ледяные лучи света, исходящие от потолка, ослепляющие и холодные. Он моргнул несколько раз, пытаясь вернуть себе способность видеть четко, и медленно отвернул взгляд от безжалостного света. Едва обратив внимание на окружающее, он заметил бабушку, сидящую рядом, погруженную в чтение с планшета. Ее лицо выражало абсолютное спокойствие, словно она всегда была здесь, и ее главная задача – читать, не отвлекаясь ни на что.

Но его взгляд вдруг упал на свою руку, сжатую в забинтованную серую массу, как будто ее лишили жизни и свободы. Пальцы медленно шевельнулись, но тут же отозвались глухой болью, резкой и раздражающей. Его мозг отказывался понимать происходящее, пока бабушка наконец не заговорила, не отрываясь от чтения:

– Пока рука не заживет, я буду готовить, стирать, убирать, мыть посуду, протирать пыль и так далее. Но когда полностью выздоровеешь, то этими домашними обязанностями будешь заниматься ты. Понял?

Слова пробили его сознание, но смысл не сразу дошел до него.

«Это был не сон?» – промелькнула мысль. – «Значит, я выжил…»

Но отчаянное чувство бессмысленности захлестнуло его еще сильнее.

«Я живой… но я не хотел этого. Я не хотел жить. Так почему же я выжил? Для чего? Как же все это глупо…»

Рэй стиснул зубы, стараясь не дать своим мыслям пробиться наружу. Его руки дрожали под бинтами, в которых он чувствовал себя пленником собственной боли и сожалений.

Он снова закрыл глаза, пытаясь сбежать от всего этого – от света, от мыслей, от голоса, от самого себя. На языке крутились слова, которые он хотел произнести своей бабушке, но не смог.

Глава 23

«Рэй и Марк»

Семнадцатое октября две тысячи шестнадцатого года. Оно открыло перед Марком безжалостную правду – все, что было ему дорого, как песок сквозь пальцы, ускользало из его памяти. Утро встретило его мрачной тенью: кошмар снова явился в его сны. «Медленный танец» прокрутился в его голове, как заедшая пластинка, напоминая о провале, о том, что все могло сложиться иначе.

Виктор, его давний друг, словно преграда, стояла между ними, и это молчание, эта недосказанность становились для Марка чем-то мучительным. Он осознавал, что Вик был сердит, но месяц пропажи обжигал его как холодный ветер, проникающий в самую душу. Дружба, которая когда-то казалась крепкой, теперь напоминала призрак, оставленный в прошлом. Внутри него разгоралось стремление все исправить, вернуть время назад. Сегодня он решил: я постараюсь вновь отыскать Виктора.

Но реальность не жалела его. Виктор Барвинский отсутствовал на всех занятиях, на всех кружках, везде где только можно, словно растворился в воздухе. Звонки и сообщения лишь обостряли его внутренние терзания.

Привязанность к друзьям становилась все тяжелее, как неотвязный гнет, что душит и не отпускает. Он откусывал чизбургер, и его взгляд встретился с Итаном, чье выражение лица отражало ту же печаль. Итан сидел с ними, но казалось, что он – остров в море отчаяния. Сок медленно вытекал из его стакана, а слова, что когда-то были полны жизни, теперь сжимались в молчании.

– Что-то произошло? – спросил Марк, взрывая тишину.

– Дорогой мой друг, звезды не совпали, а мир вокруг меня утратил свой свет. Я уезжаю обратно в Лондон, – произнес Итан, его голос звучал словно шелест осенних листьев. – Я так привязался к этому месту, что теперь покидать его трудно.

– Ты из Лондона? – удивился Марк.

– Да, разве я не говорил? – с усмешкой ответил Итан. – Я переехал сюда в прошлом году. Но возвращаться не хочется. Здесь так уютно, и природа радует глаз.

– Как же я тебя понимаю, – тихо произнес Марк, вновь откусывая чизбургер, словно пытался насытить свою пустоту.

– Вероятно, и я уезжаю в Лондон, – вдруг добавила Кэрол, снимая капюшон толстовки, обнажая короткую стрижку.

– И ты? – снова удивился Марк, хотя в глубине души чувствовал, что эта новость не будет последней.

– Да, так что тебе придется искать новых людей для обедов, – улыбнулась она с легкой печалью.

– Неплохо получилось, прическа мне нравится, – промолвил он, стараясь не думать о том, что скоро они все расстанутся.

– Чего ты так пессимистично смотришь на это? – подбодрил его Итан, заметив его уныние. – Мы не прощаемся навсегда. Когда будешь в Лондоне, приезжай в гости, мы будем рады тебя видеть.

От тепла его слов, от надежды, что мелькнула в его душе, становилось лишь холоднее.

Скоро никого не останется из его друзей, и он, оставшись один, вновь погрузится в пустоту. Марк вздохнул, и этот вздох стал его единственным утешением. Он видел, как свет погасает, как рассыпается в прах то, что когда-то казалось незыблемым. Он снова взглянул на своих друзей, и их лица расплывались в его памяти, как тусклые отражения в воде, уходящие в бесконечность.

После школы, растянувшись на диване, он с удовольствием заставил себя скучать. Глядя в одну и ту же точку, он погрузился в раздумья, которые длились целую вечность, пока его живот не заворчал так громко, что могли услышать его соседи по всему району. Открывая холодильник в третий раз, он увидел лишь остатки вчерашней пиццы, которую они заказывали с Райаном. Но пиццы ему не хотелось, его организм настойчиво требовал кофе, как неутолимый путешественник, который давно не видел источника жизни. С трудом доставая телефон, он заметил номер Виктора, но, прокручивая контакты до буквы «Р», решил позвонить Райану, который, казалось, навсегда пропал в магазине. Смотрев на имя «Райан», к нему пришла внезапная и блестящая идея: позвонить Рэю и пригласить его в кофейню.

– Рэй ведь говорил, что хочет стать музыкантом! Я как раз ему обещал дать критику его текстам, вот и займемся сейчас этим.

Когда он устроился за столиком у панорамного окна, к нему с небольшим опозданием присоединился Рэй. Он выглядел, как будто только что вырвался из-за закулисного света со сцены: сиял и улыбался, а длинные волосы были растрепаны, как солома. Как только Рэй подошел ближе, он начал разговор, даже не присев на стул:

– Прошу прощения за поздний визит, помогал бабушке. Сегодня такой замечательный день, просто чудо! – Он закрыл ладонью солнце из окна, словно это могло его заслонить.

Марк, наблюдая за ним, вспомнил их первую встречу, когда Рэй даже не мог произнести слово, а теперь, казалось, живет лишь для общения.

– Ничего страшного, я уже заказал кофе и круассаны, – отозвался он с легкой улыбкой.

– Чудесно! У меня, кстати, есть кое-что… – Рэй начал рыскать в своем портфеле, как искатель сокровищ, но, вытащив помятые листы бумаги, выглядел скорее как тот, кто нашел старые чертежи корабля-призрака. – Это мои песни! Под каждым словом вставлены аккорды. Бои я записал на другом листе, но найти его никак не могу. – Он сиял от радости, как будто только что выиграл лотерею, ведь Марк был единственным в его окружении, кто хоть что-то знал о музыке.

– А не проще было бы закрепить их степлером? – поинтересовался Марк, с улыбкой на губах. Но Рэй, как будто услышал оскорбление, помрачнел.

– Я не пользуюсь им.

– Что-то не так? – заметил Марк, уловив туманное выражение на его лице.

– Да нет, все хорошо.

Пока официантка раскладывала их заказ на стол, Марк с интересом читал его песни. Несмотря на голод, мучивший его с обеда в школе, он продолжал. Закончив чтение, он положил бумаги на стол и сделал большой глоток латте с соленой карамелью. Рэй, с замиранием сердца, ожидал его оценку и с робостью произнес:

– Ну… как тебе? – его сердце колотилось так, что, казалось, могло вырваться из груди.

– Это так вкусно! – воскликнул Марк, выпив латте за мгновение, как будто это был последний глоток в пустыне. – Какое же оно сбалансированное и совершенное. Теперь буду сюда приходить всегда.

– Так и знал, что подобрал отличные аккорды! – обрадовался Рэй.

– Нет, я про кофе говорил. Твои песни еще зеленые, им не хватает рифмы. – Он наклонился к листам, указывая на строки: «Ты дал мне почувствовать то, что исчезло, то, что во мне давно умерло» и «Моя жизнь – сон, из которого я ищу выход, лишь бы увидеть краски твоего мира в своем». – Я вообще не вижу здесь рифмы.

– Нет, там есть рифма, просто ты поешь неправильно! Сейчас я тебе покажу! – резко возразил Рэй, но в эту секунду в кофейню вбежала толпа подростков, и юный музыкант невольно убавил громкость.

– Что же ты не поешь? Испугался тех ребят? – шутливо подмигнул Марк, указывая на них. – Нет, дело не в этом… хотя, может быть, и в этом. Не люблю петь при посторонних.

– Но даже если бы их не было, тут все равно были бы я и официантка. Так что же ты боишься? – с улыбкой на губах уговаривал его Марк, откусывая кусок круассана.

– Я не боюсь, я стесняюсь, – шептал Рэй, словно его услышат и посмеются. – Просто не люблю петь при чужих.

– Если ты действительно решил стать музыкантом, пора перестать бояться петь перед людьми. – Он старался передать ему уверенность через свои глаза, как будто мог осветить темный уголок его души. – Когда-нибудь тебе придется выступать перед многолюдным залом, на огромной сцене, перед тысячей фанатов! – Он вновь откусил круассан, с тем же настойчивым взглядом.

– Кстати, это же футболисты не из нашего города? – изменил тему Марк, заметив группу подростков в спортивной форме.

–Да, у нас с ними будут соревнования. Они из Эгертона.

– Значит, у вас с ними соревнования? Ну, удачи вам, конечно! – его взгляд выразительно показал, что футбольной команде Уайтуотера никто не сможет противостоять.

– Тупой футбол! Нужно было записываться на программирование, или хотя бы на кружок по рисованию! Как тебе удалось избежать закона Элайджи Рэйфвенкрофта, Марк?

– Фокусники не раскрывают своих секретов! – он вновь повернул взгляд на официантку. – Кажется, я где-то ее уже видел.

– Она учится с нами в одной школе, ее зовут Амелия, – быстро отреагировал Рэй. – Мы с ней на социальную науку вместе ходим.

Марк не смог ее сразу узнать. Она так изменилась с их последней встречи, что он не мог поверить, что перед ним стоит Амелия. – Красивая, да, Рэй? – в его улыбке таился жирный намек, почти как шутка, которая могла взорвать настроение.

– А мне вот не нравится, – ответил Рэй, закатывая глаза. – Почему же? – поинтересовался Марк, готовый слушать любую причину.

– Когда-то давно я начал смотреть на людей как на вещи. В их глазах не было ничего особенного – лишь набор знаний, складывающихся из ярких воспоминаний. Вся их сущность выстраивалась на травмах и ничем более. Но это не всегда так. Если я увижу в человеке живую индивидуальность, то, возможно, и не смогу воспринимать его как предмет. Хотя порой это происходит: переход с личности на вещь может быть мгновенным, но с вещи на личность, увы, нет. Я смотрю на нее как на вещь и никогда не смогу увидеть в ней человека. У моих синих глаз нет обратного пути.

– А как ты смотришь на меня, на Эми, Кейси, Райана?

– Как на индивидов. – Рэй хотел бы сказать больше, но Марк стал самым близким человеком для него в этом городе, и он не решился выложить все на чистоту. Правда была куда сложнее: он не смотрел на Марка и Эмилию как на объекты, но Кейси и Райан для него значили мало. Марк был его настоящим другом, человеком, которому он доверял больше всех. А Эмилия… она была для него чем-то иным, особенным. В ней он видел свет, в котором утопал каждый раз, когда замечал ее изящные жесты, ее легкую улыбку, которая могла согреть даже самые холодные уголки его души.

Он влюбился в нее словно в первый раз – с той самой простотой и силой, когда даже самые простые вещи приобретают значение: ее голос, ее смех, ее улыбка, которой казалось, хватило бы, чтобы осветить весь мир. Рэй понимал, что это чувство – безнадежное. Эмилия была влюблена в Марка, и Рэй не мог ничего с этим сделать. Это знание резало его изнутри, но он все равно не мог перестать думать о ней. Чем больше времени они проводили вместе, тем глубже его чувства. Эмилия стала первой девушкой, которая так запала ему в душу, и каждый ее взгляд словно прожигал его, оставляя глубокие следы.

На Кейси он смотрел иначе. Она была тайной, загадкой, окутанной тьмой, которую он не мог разгадать. Ее глаза казались бездной, в которой скрывалось нечто, что он не хотел бы узнать. Она была как шторм – порывистая и непредсказуемая. Ее частые перепады настроения пугали его: иногда она была полна энергии, словно у нее СДВГ, но в другие моменты погружалась в такое мрачное состояние, что ее глаза становились злыми и чужими. Она напоминала ему о темноте, которую он сам носил внутри, только ее тьма казалась куда более безграничной и опасной.

Райан же был для него просто… пустым местом. Он всегда казался Рэю чем-то отстраненным, пренебрежительно и с усмешкой наблюдающим за миром, как будто принял его ужас таким, какой он есть, и больше не пытался бороться. Это вызывало у Рэя лишь отвращение и глухое раздражение.

Но Марк и Эмилия были другими. Их глаза, их присутствие наполняли его энергией, заставляли двигаться вперед, искать смысл в этом хаотичном мире. Их дружба и чувства казались единственной искрой света в его жизни.

– Это здорово. Может, тебе удастся понравиться Эмилии? – Марк словно задел его самую чувствительную струну.

– Нет. Мне не нравятся блондинки, – покраснев, пробормотал Рэй, откровенно солгав.

Каждая черта Эмилии была для него совершенной – ее светлые волосы, каскадами спускающиеся по плечам, сияющие глаза, словно отражающие небесный свет, и легкий аромат ее духов, который он замечал, когда она была рядом. Ему нравилось все в ней.

– А какая разница, какого цвета волосы, глаза или кожа, если человек сам по себе хороший? – продолжал Марк. – Зачем судить по внешности, если важен внутренний мир? Оболочка временная, она сгниет и исчезнет, а душа…

– Вижу, ты романтик, – сказал Рэй, скрывая свою боль, зная, что Марк, возможно, тоже влюблен в Эмилию. И это жгло его еще сильнее.

– Я не романтик! – отрезал Марк, что-то в его тоне раздражало Рэя. – Я говорю о человеке в другом контексте… Не люблю смотреть на внешность, когда речь идет о чувствах. Это просто объективизация. Людей нужно любить не за то, как они выглядят, а за то, кто они есть.

Рэй слушал его, но слова казались ему пустыми. Марк говорил как философ, а Рэй горел настоящей, сырой болью в груди, чувствуя, как Эмилия становится для него недосягаемой.

Рэй считал, что надо выбирать людей, которые ведут в правильном направлении, в единую дорогу. Марку же было все равно, куда ведут эти дороги, он прекрасно понимал, что у всех они разные.

– Люди мне никогда не нравились в плане…

– Стоп! – перебил его Марк, понимая, что если разговор уйдет в другую сторону, они уже не вернутся к началу. – Ты собираешься петь или продолжишь бояться, что подумают люди?

– Мнения людей меня не волнуют, но петь перед ними… мне страшно.

– Ничего, я рядом. Если вдруг они захотят тебя избить за твое пение, я тебя защищу. Но если ты будешь правда ужасно петь, я сам тебе наваляю, – подмигнул он.

Рэй все-таки отважился спеть. Марк сосредоточился на нем, наблюдая, как тот громко произнес несколько слов, а затем стеснительно утих. Марк расхохотался, чуть ли не катаясь по полу. Рэй не умел петь, и ему стало стыдно. Он был самоучкой и учился всему сам, но пение для него стало самым сложным уровнем, к которому он не мог дойти.

«Вот бы провалиться под землю! Сам заставил, а теперь смеется, как конь! Господи, когда-нибудь я тебе отомщу, ох, ты только жди, Марк Эшфорд!»

– Рэй… это правда ты? – раздался робкий голос позади него. Рэй узнал его среди тысячи. Мурашки пробежали по телу, а в голове раздавались крики. С широко открытыми глазами он осторожно повернулся к голосу. Он знал, что это он, но не хотел в это верить. Человек, который предал его и оставил незабываемый шрам на правой руке, стоял прямо рядом с ним и улыбался так, будто между ними не произошло ничего плохого.

– Марк, д-д-давай уйдем… в д-д-другое место. Пожалуйста… – заикание напоминало о прошлом, возвращая в тот час, когда он наконец о нем забыл.

Рэй выбежал из кофейни, ощущая, как холод проникает в каждую клетку его тела. Он пытался прийти в себя, но ничего не помогало. Быстрыми шагами он направился домой. Его зрачки сузились до предела, и он был готов разрыдаться, но, сдерживая слезы, надел капюшон и прикусил губу, из которой тут же потекла кровь.

– И кто это был? – спросил Марк, ускорившись, чтобы догнать Рэя.

Рэй пытался убежать, но Марк остановил его, схватив за руку повторяя свой вопрос.

– Кевин… – вновь опустил он мрачный взгляд на асфальт.

– Кто он такой? – Марк крепко держал его за плечо, чтобы тот не сбежал.

– Марк, прошу, оставь меня в покое! Я хочу побыть один! – Рэй сбросил руку Марка со своего плеча. – Не надо ничего спрашивать или говорить. Просто оставь меня одного, ты все равно не поймешь!

– Так, объясни… – Марку стало не по себе от поведения Рэя. Из-за какого-то студента из соседнего города Рэй превратился из радостного скромняги в испуганного социофоба. Марк пытался найти связь между Рэем из Риверстоуна и футболистом из Эгертона, но ничего не получалось. Он не видел ничего общего между ними, ведь Рэй всегда умалчивал о своем прошлом, и все, что Марк знал, это название города, в котором он жил раньше, и любимый музыкальный жанр.