почему патологоанатом нельзя вскрывать знакомых
«После вскрытия всегда хочется есть». Шокирующие откровения патологоанатома (18+)
Пользовательница твиттера под ником «Грайм икона» в годы учебы в меде работала в морге — сначала на практике, а потом она осталась там подрабатывать помощником патологоанатома. Платили там хорошо, поэтому девушка долго эту работу не оставляла. В рамках флешмоба «один лайк — один факт» она рассказала шокирующие факты о своей прежней работе. Сразу предупреждаем — слабонервным лучше не читать.
Речь идет не о крупном московском морге, а о скромном морге в маленьком городке, где о СанПиНе не всегда вспоминают.
Если вы смотрели сериалы про суд мед экспертов. Забудьте. В моргах в которых не проходят проверки хорошо хранятся только тела тех у кого есть родственники. Заключённых, бомжей и людей с неустановленной личностью скидывают прямо на пол в коридоре.
Во многих фильмах показывают холодосы, похожие на ячейки. Блестящие, красивые. Это все обман. Хотя может в Московском морге такое есть, ну тли хотя бы похожее. Но у нас были стремнинные ржавые холодильники где трупы кучей лежали.
На работу лучше ходить в одежде которую вы обычно не носите. Не смотря на халат и любую другую спец одежду, даже нижнее белье все пропитывается запахом смерти.
К работе быстро привыкаешь. А от тошноты лучше всего помогает зеленый чай с мятой.
Спустя пару месяцев ты начинаешь пить чай с печеньками в кабинете во время вскрытия. Мой любимый чай на работе, это зелёный чай с мятой. Тошнота от него отступает.
После вскрытия всегда хочется есть. Не поверите, но это так. Отнимает много сил это занятие, да и запах мяса. А вот перед вскрытием есть не желательно. Рвотные рефлексы никто не отменял. Я завтракала в 6 утра, что бы к 8 на работу прийти и нормально заниматься делами.
Девушка призналась, что нет ничего ужаснее, чем вскрывать кишечник. А еще одно из самых сомнительных удовольствий — рассматривать члены под микроскопом. Иногда их даже приходилось самостоятельно отрезать от трупа, чтобы установить точный диагноз.
Самое интересное это вытаскивать мозг из черепной коробки. На ощупь он холодный и липкий. Желе напоминает.
Инспектор Кот также рассказала, что у людей, работающих в морге, повышенный риск подцепить туберкулез легких. А еще можно подхватить ВИЧ или гепатит. Довольно частое явление на такой работе.
Пара наших санитаров подцепили вшей от трупов бомжей. Малейшая ссадина, у людей работающих в моргах, заживает в два раза дольше. Иногда гноится, либо воспаляется.
У нас был в группе мальчик который отравился трупным ядом. Дальнейшую его судьбу не знаю. Его родители забрали документы из меда.
Страшнее всего работать на трупоперевозке. Потому что они в таких местах бывают, что рассказывать страшно. Один парень даже разговаривать перестал после того как увидел труп объеденный кошечками домашними.
Самые страшные трупы — это трупы после насильственной смерти. Бывало, что в морг привозили кого-нибудь с инфарктом, а потом обнаруживались гематомы или удары на затылке.
Трупы детей — это страшно. Часто привозят детей с побоями и изнасилованных. Каждый раз рыдала после такого.
Девушка рассказала, что больше всего работы сваливается на морг в период праздников, особенно на Новый год. А еще, побывав в морге, бросаешь курить. При этом многие пьют.
Один раз держала в руках легкое заключённого. Сжала его, а из него потекла чёрная жидкость, на вопрос «что это?» врач сказала, что это мои легкие в будущем если курить не брошу. Многие санитары и в целом почти весь персонал жутко пьёт.
А вот контракт с крематорием обычно исчисляется в тоннах
Про кремацию. Если за трупами никто не приезжает, их сваливают в хранилище. Когда оно заполняется — их отвозят на кремацию, и так по кругу.
Чтобы кремировать тело весом 45 килограммов, нужно где-то полтора часа. При этом отправляют труп в картонном или деревянном гробу, чтобы лучше горело.
Развеивание праха по ветру, вещь конечно романтизированная, но прах, как правило это пепел от гроба.
После работы в морге наша героиня стала искренне ценить жизнь и дорожить каждым ее моментом. А свое направление в меде она бросила и ушла в ветеринарию.
Очень сложно было устраиваться после морга на простую работу. Пришла на собеседование, на продавца. Когда узнали где до этого работала сказали, цитирую: «ой, вы нам не подходите, у нас же улыбаться надо, счастье показывать» ПОНЯТНО
Запомнила один момент. Был у меня коллега, прихожу утром значит, захожу в зал для вскрытия, а он уже значит работает, весёлый такой песню поёт. И со словами: «я люблююююююю тебя до слеееез» вырывает грудак у трупа
Ковидные лёгкие, ветошь внутри тела, вскрытие по Шору. Интервью с патологоанатомом
При слове «патологоанатом» многие представляют трупы, кровь и разложенные вокруг органы. Кому-то воображение сразу рисует холодильник морга, бирки на ногах умерших и не совсем трезвого эскулапа с сигаретой во рту и грязном фартуке. Наверное, трудно найти другую профессию, с которой было бы связано столько стереотипов, навеянных фильмами ужасов.
Журналист Go 31 пообщалась с главным врачом белгородского областного патологоанатомического бюро Алексеем Тверским. Он развеял мифы о своей профессии и рассказал массу интересного.
Алексей Тверской, Фото: Антон Вергун
От педиатрии к патанатомии
– Алексей Владимирович, как вы пришли в профессию?
– Я мечтал стать педиатром. В студенчестве в свободное время проводил часы в детской больнице. Но потом вышел приказ Минздрава, который запрещал выпускникам мединститута, закончившим обучение по направлению подготовки «Лечебное дело», работать педиатрами. Выбор у меня был небольшой. Либо отправляться участковым в село, либо что-то искать в Орле. Ехать на работу в сельскую местность не хотелось. Лучше начинать трудовую деятельность с хорошей больницы, где есть современное оборудование, потому что в институте всё-таки учат передовым методам лечения. В департаменте мне сказали, что в городе есть место патологоанатома и рентгенолога. Подумал и пошёл работать патологоанатомом в областную больницу. Потом поступил в бесплатную интернатуру.
– Как восприняли такое решение родные?
– Мои родители не врачи, к моему выбору отнеслись спокойно. Может, что-то и не понравилось, но мне они об этом не говорили. Единственный, кто высказался, так это моя бабушка. Она работала акушеркой, всю жизнь с новорождёнными. Говорит мне: «Куда ты идёшь, подумай!» Но я ведь не собирался оставаться долго в патанатомии.
– По характеру вы оптимист?
– В этой профессии нельзя по-другому, иначе никакая нервная система не выдержит. Когда начинаешь работать, какое-то время это тебя преследует. Если человек не может абстрагироваться, он меняет работу. Я вспоминаю своего заведующего кафедрой патологии в Орле, который работал врачом-патологоанатомом по совместительству. Он говорил: после гвалта студентов люблю отдохнуть в тихой прохладе морга. Он смотрел самые сложные гистологические случаи. У нас же так бывает, что четыре-пять врачей день, два смотрят гистологию, книги читают и только на третий день ставят диагноз. Помогают опыт и хорошая литература. Видите, у меня на столе лежит журнал «Архив патологии».
Фотоаппарат «Зенит»
– Несмотря на удачный старт карьеры, вы всё равно не думали, что останетесь в профессии?
– Не думал. Условия тогда были ужасными. Я начал работать в год, когда строилось новое патологоанатомическое здание. И патанатомия областной больницы ютилась в трёх комнатах. В одной вскрывали и хранили умерших, в другой сидели лаборанты и делали срезы и стёкла, а в третьей врачи смотрели эти стёкла. Ещё имелась маленькая каморочка, где происходило описание операционного материала. Врачей-патологоанатомов было всего два человека – заведующий и врач-ординатор.При этом проводилось огромное количество вскрытий, надо было посмотреть много биопсионного материала. Я дождался окончания интернатуры и с лёгким сердцем устроился работать участковым терапевтом. И снова вмешалась судьба в виде департамента здравоохранения. Мне предложили бесплатную аспирантуру, целевое место, если вернусь в патанатомию.
– Согласились?
– Подумал: ладно, поработаю чуть-чуть, защищу кандидатскую диссертацию, а потом снова пойду терапевтом.
– Участковый терапевт с кандидатской. Что-то не видела ни одного такого в поликлинике.
– И у меня не получилось. Когда защитил диссертацию в 2006 году, последовало несколько предложений о работе. Самые заманчивые условия были в Белгороде. Университет тогда ещё строился. Перспективы были прекрасные: мне 28 лет, вся карьера впереди, есть небольшой опыт, а главное появилась возможность заниматься исследованиями. Оставался после работы, смотрел в микроскоп стёкла, фотографировал. Сейчас микроскопы с камерами продаются. А тогда я купил себе «Зенит» по объявлению в газете «Моя реклама», переходник к нему, снимал на плёнку, но уже проявлял не сам, в фотосалонах делали. Несколько лет проработал в отделении онкопатологии, а сейчас занимаюсь исследованиями в отделении иммуногистохимической диагностики.
– Иммуногистохимия – сравнительно новое направление?
– Да, в Белгороде это работает с 2005 года. Это более точная и углублённая диагностика. Каждая клетка органов и тканей имеет свой набор антигенов. И опухоли в том числе. Разные опухолевые клетки несут разные антигены, к каждому из которых подобно ключу подходит антитело.Выглядит это так: берут срез ткани, кладут на стекло, на него капают антитело к конкретному антигену, оно с ним связывается. Чтобы увидеть, их специально подкрашивают. Только одна десятая работы патологоанатома – вскрытие, основное его место у микроскопа. Это постановка диагноза живым людям по операционному и биопсионному материалу.
– Биопсия – это когда берётся кусочек кожи, слизистых оболочек, костей, ткани, внутренних органов у пациента?
– Да, это метод исследования, при котором проводится прижизненное взятие материала, иначе говоря, биоптата.
Вскрытие обязательно
– В каких случаях проводят вскрытие?
– А в каких случаях вскрытие делать необязательно?
– Если есть такое подозрение, вы передаёте человека в другую инстанцию?
– Это выясняется ещё на этапе до принятия тела. Например, шёл человек по улице, ему стало плохо с сердцем, он теряет сознание и падает, сильно ударяется головой.На вскрытии у пациента обнаруживают субдуральную гематому в головном мозге, а такая гематома всегда имеет травматический генез. Если кто-то из врачей заподозрил или увидел такие симптомы, он обязан прекратить вскрытие, составить акт с описанием тела, обнаруженных изменений органов и тканей, вызвать следственные органы, а они дадут направление на судебно-медицинское вскрытие.
– Люди стараются по возможности избежать вскрытия тела своих умерших родственников?
– Им просто неприятна сама процедура, и они не понимают, зачем это нужно. Но тут есть проблема: если они потом начинают предъявлять жалобы лечебному учреждению или делить в суде имущество умершего, обязательно всплывает вопрос о причине смерти и медицинской документации. Если нет протокола вскрытия, то дальнейшего хода делу нет.
Проба с водой
– Как происходит вскрытие?
– Есть несколько способов по фамилии авторов, которые их разработали. По Абрикосову органы вынимают по очереди: сначала извлекают лёгкие и сердце, изучают рот, глотку, пищевод. Всё происходит поэтапно: вытащили лёгкое, разрезали пополам, посмотрели, имеется ли пневмония или тромбоэмболия, то есть закупорка лёгочной артерии… Потом обследовали сердце, его желудочки, толщину, цвет. И так все органы по очереди. По каждому есть свои стандарты исследования и описания.
– Видимо, в каком-то плане патологоанатом – лучший диагност?
–Тут как в том анекдоте: всё знает, всё умеет, но уже поздно. Это если говорить про вскрытие. Иногда оно ничего не показывает, и мы ждём результаты гистологического исследования. Например, до суточный острый инфаркт миокарда не виден невооружённым глазом, а под микроскопом это можно увидеть. Но требуется время: примерно десять дней, чтобы лаборанты изготовили препараты, а врач посмотрел и всё описал.
– А другие методики вскрытия?
– Когда проводят вскрытие по Шору, то извлекается весь органокомплекс человека сразу. Если есть необходимость, то отрезают кусочек размером три-четыре сантиметра на гистологическое исследование, его кладут в формалин. Всё остальное убирается назад.
–Осмотр всегда органов происходит на «глазок»?
– Оценка цвета производится визуально, но на бумаге в руководствах для врачей есть шкалы цвета от самого бледного до самого тёмного оттенка. Оценка консистенции органа проводится руками, после чего он взвешивается. Есть так называемая проба с водой. При пневмонии патологоанатом должен увидеть уплотнения лёгочной ткани, изменение цвета. Если опустить кусочек такого лёгкого в воду, то он утонет из-за того, что орган был инфильтрирован бактериями, к
летками крови, в просвете альвеол вместо воздуха содержится отёчная жидкость. Если надавить, из него потечёт мутная жидкость. Здоровое лёгкое воздушное, оно не тонет и плавает на поверхности воды.
Ковидные лёгкие
– Умерших от ковида у вас тоже вскрывают?
– Как выглядят поражённые лёгкие умершего от коронавируса?
– Они значительно увеличиваются в объёме, плотные, твёрдые, красного цвета, их называют «лаковые лёгкие». Понятно, что в таком состоянии не может происходить нормальный газообмен между кровью лёгочных капилляров и воздухом.Из-за поражения сосудов нарушается кровообращение и в других органах больного.
– А если кроме ковида у человека есть ряд хронических заболеваний, коронавирус не будет считаться непосредственной причиной смерти?
– Будет. Первоначальной причиной смерти выбирают более тяжёлое состояние с осложнениями, то есть C o V i D-19 с пневмонией, а хронические заболевания – в качестве прочих важных состояний, способствующих смерти, записывают в части II медицинского свидетельства о смерти.
Гигиена тела
– А откуда разговоры, что в тело умершего человека кладут тряпки, одежду?
– Одежда – конечно, миф. Сам процесс называется тампонированием. Он делается ветошью – либо марлей, либо бинтом. То, что тело состоит на 98 % из воды, знают все. После смерти человека клеточная мембрана перестаёт держать жидкость, и она начинает выходить наружу из сосудов. Если не делать тампонирование полостей, то изо рта, носа, ушей начнёт вытекать сукровица. Это чаще происходит у тел, которые не вскрывали. Так что вскрытие – это ещё и гигиена тела.
– Часто обнаруживаются медицинские ошибки?
– В Орле за пять лет работы у меня произошло всего два таких случая. Один хорошо помню. У работяги из района сильно болел живот, он принимал болеутоляющее и не обращался к врачу. Терпел очень долго. А с животом такая история: до консультации хирурга ни спазмолитики, ни обезболивающее пить нельзя, иначе все симптомы будут смазаны. В результате он был госпитализирован в очень тяжёлом состоянии, провёл в больнице пару часов. Опять-таки, не все знают, что если пациент находится на больничной койке меньше суток, это снимает с лечебного учреждения часть ответственности за его состояние, потому что нет возможности провести полноценное обследование. Больному поставили диагноз – острый живот, аппендицит, перитонит, но прооперировать не успели. Пока пытались стабилизировать состояние перед операцией, человек умер. В результате вскрытие показало, что у него была перфоративная язва. Врачи правильно поставили острый живот и верно решили, что нужно оперировать. А то, что диагноз патологоанатомический разошёлся с клиническим, никак не повлияло на исход. Человек всё равно бы умер, так как очень поздно обратился к врачу.
– Сколько времени длится вскрытие?
– О чём думаете в это время?
– Стараюсь абстрагироваться от личности человека, который лежит на столе. Думаю о его заболевании, автоматизм действий никто не отменял. А разговор в это время обычно происходит с лечащим врачом, который приходит на вскрытие. Это его обязанность. Но врачу и самому интересно понять, почему, например, данные УЗИ не сходились с рентгеновскими исследованиями, он тоже хочет вникнуть в проблему своего умершего пациента. Идёт такой разбор полёта.
– Вы видите устройство человека изнутри, для вас, наверное, уже нет никаких тайн, одна чистая физиология.
Патологоанатом: в первую очередь, мы работаем с живыми людьми
Больше Материалов
Муниципальная эффективность: Кто и как работал в местном самоуправлении Смоленщины?
Что показать туристам ко Дню народного единства в Смоленске?
Смоленский локдаун: специальный репортаж
19 января был День патологоанатома. Мы уже писали текст про эту необычную, но такую важную специальность. Прочитать ее можно здесь. А сегодня, как и обещали, – интервью с действующим патологоанатомом Корневой Юлией Сергеевной.
Юлия работаетпо специальности с 2009 года. В настоящее время – доцент кафедры патологической анатомии СГМА и врач-патологоанатом отделения клинической патологии №2 им. профессора В.Г. Молоткова Смоленского областного института патологии.
Из хирурга – в патологоанатомы
– Почему вы решили стать патологоанатомом, как к этому пришли?
– Честно говоря, я не собиралась выбирать эту профессию. У меня медицинская семья: папа хирург, и я собиралась стать хирургом. А потом так получилось, что ещё во время учебы в институте меня заметил заведующий кафедры патологической анатомии Александр Евдокимович Доросевич и стал активно приглашать в ординатуру на кафедру патологической анатомии, заниматься наукой. И получилось так, что я увлеклась этой специальностью, так и оказалась в профессии и, честно говоря, очень благодарна ему и нисколько не жалею. То есть изначально цели быть патологоанатомом у меня не было. Наверное, это все же немного не адекватно, когда человек, поступая в медицинский университет, сразу изъявляет желание стать патологоанатомом. Это такая специальность специфическая.
– Ваше первое вскрытие: ощущения, эмоции…
– Мое первое вскрытие было, когда я еще была студенткой. На 5 курсе я проходила практику в поликлинике, но периодически заходила на кафедру и в свое отделение. Разговорилась с одним молодым доктором, и он взял меня с собой на вскрытие. Договорились: он будет извлекать комплекс с одной стороны, я ‑ с другой. Мы работали с телом молодой женщины. Честно говоря, мне было очень не по себе, получать удовольствие от вскрытия наверное может только какой-то маньяк. Женщина перед смертью долго находилась в реанимации, и от нее исходил специфический запах таблеток, лекарств, чего-то химического…
Ты просто со временем начинаешь проще относиться к смерти. Если находишься на похоронах уже не пытаешься находиться как можно дальше от тела покойного, сейчас воспринимаю происходящее абсолютно спокойно, я имею в виду отношение к умершему телу.
Самое яркое впечатление – когда я вышла из морга, наверху меня встречали, поздравляли с боевым крещением, и люди ели отбивные. У меня сразу возникли ассоциации, вспомнился этот запах из морга, в общем, я пару месяцев потом мясо вообще есть не могла.
Работаем с живыми и остаемся в тени
– Приходилось ли вам вскрывать знакомых?
– Знакомых, родственников с точки зрения этики и деонтологии никто не вскрывает. Приходилось вскрывать детей, в основном мертворожденных, когда замещали врачей в районных центрах. У нас в Смоленском областном институте патологии есть специализированное детское отделение, которое занимается детской смертностью. Мое отделение просто имеет другую специализацию ‑ работаем преимущественно со взрослыми телами.
Вообще, большинство людей ошибочно представляют, что патологоанатомы занимаются только вскрытиями. На самом деле, 70% работы патологоанатома – это работа с материалами от живых людей. Все, что забирают у пациента: кусочки ткани (будь то операционный материал или биопсия) – все направляется к патологоанатомам и исследуется ими. Диагноз у большинства пациентов ставится именно на основании наших гистологических заключений. Поэтому патологоанатомы больше нужны для живых людей, чем для умерших. Я в 2017 году была на Европейском Конгрессе патологов, где выступал один американский профессор. Он сокрушался по поводу того, что работа патологоанатомов очень важна при постановке диагноза, однако мы остаемся в тени, пациенты и не догадываются о роли данного специалиста, все лавры достаются клиницистам.
Стала проще относиться к смерти
– Сказывается ли на психике ваша работа?
– Ты просто со временем начинаешь проще относиться к смерти. Если находишься на похоронах уже не пытаешься находиться как можно дальше от тела покойного, сейчас воспринимаю происходящее абсолютно спокойно, я имею в виду отношение к умершему телу.
– Вы верите в загробную жизнь?
– Я думаю, что какие-то высшие силы присутствуют, наверное, есть и что-то после смерти. Я не сильно акцентируюсь на этом, никаких магических ритуалов не провожу (смеется).
– Случались ли с вами или вашими коллегами ситуации из разряда «байки из морга»?
– Бывало, что на ночном дежурстве несколько раз сама по себе включалась сушилка для рук в туалете, ночному санитару, находясь ночью в пустом здании с умершими телами, наверно, не очень приходится в такие моменты…А так, все эти рассказы, которые бродят по интернету, по большей части вымышленные.
Мое первое вскрытие было, когда я еще была студенткой. На 5 курсе я проходила практику в поликлинике, но периодически заходила на кафедру и в свое отделение. Разговорилась с одним молодым доктором, и он взял меня с собой на вскрытие.
P.S.: Самое смешное, что после интервью сушилка начала меня радостно «приветствовать» днем при входе в туалет, раньше такого не было. Совпадение? Не думаю. (Смеется, дописано позже)
– Кошмары снятся?
– Периодически снится, что вскрываю живого человека, но это крайне редко.
– Есть ли в вашей профессии какие-то суеверия, ритуалы?
– Мне кажется, в каждой профессии есть что-то такое. У меня лично такая: если падают инструменты, которыми пользуюсь во время работы, стучу по полу и говорю: «Сиди дома», чтобы никто больше не «приехал» и не добавил работы (смеется).
А в руке – кровавый нож
– Как реагируют люди, когда узнают, кем вы работаете?
– У людей всегда возникают вопросы, и я провожу ликбез по поводу того, чем занимаются патологоанатомы, потому что 99,9% обывателей сразу представляют меня человеком с окровавленным ножом в руке и не знают, что патологоанатомы нужны не только для работы с умершими, но еще и для работы с материалом от живых пациентов для постановки диагноза, о чем я говорила выше.
– Не приносите ли домой из морга специфические запахи?
– От меня скорее пахнет химикатами, потому что у нас здесь целая химическая лаборатория, необходимая для «обработки» биологического материала до момента приготовления гистологического препарата, которые исследуется под микроскопом, вот эти запахи впитываются. На вскрытие все переодеваются в специальную одежду.
Работать стало легче
– Как обстоит ситуация в моргах в связи с пандемией коронавируса? Хватает ли мест?
– Не могу сказать за все патологоанатомические отделения города и области, только за наше отделение. Наше отделение никогда не страдало от недостатка работы до начала пандемии, учитывая высокую смертность в ОГБУЗ КБСМП из-за профиля пациентов. Мы сейчас выполняем вскрытия умерших от COVID-19 пациентов, поступивших из перепрофилированного терапевтического отделения ОГБУЗ «КБСМП» и ОГБУЗ «Клинический родильный дом», инфекционное отделение. У нас никаких проблем нет, никаких перегрузок, нехватки мест. Все успеваем, даже наоборот, в последнее время стало как-то легче работать, учитывая перераспределение некрологических и кардиологических больных, составляющих львиную долю смертности, в другие ЛПУ, а также уменьшении количества материала от живых лиц в связи с отсутствием плановой госпитализации.
– Есть ли риск заразиться во время вскрытия той же «короной» либо другими вирусными и инфекционными заболеваниями?
– Есть риск заразиться ВИЧ-инфекцией или вирусными гепатитами, если кровь попадет на поврежденную кожу или слизистую. Коронавирусной инфекцией заразиться во время вскрытия риск, наверно, невысокий, поскольку передача вроде как происходит воздушно-капельным путем, и необходимо создать «аэрозоль». Но все равно, мы проводим вскрытия таких пациентов в специальных защитных костюмах, респираторах и очках. ЗаразитьсяCOVID-19 можно скорее через контакты с родственниками больных и умерших, которые, грубо говоря, держали за руку умершего дома, а потом пришли к нам за медицинским свидетельством о смерти как раз по истечению инкубационного периода, а также через общение с коллегами или студентами, которые могут не знать, что являются заразными. И я сама, и пара коллег/знакомых уже переболели «короной» в относительно легкой форме, вскрыв до этого умерших с верифицированным COVID-19 – совпадение или нет – особо не задумываемся, потому что все равно «прятаться в кусты» от работы никто не собирается. Но вообще, в нашей профессии заболеваемость довольно низкая.