без чего нельзя обойтись в театре
Ноябрь-декабрь 2012 года
Что же все-таки главное в театре, на чем основывается это удивительное искусство? А главное в театре, что ни говори — актер. Без актера нет театра.
Если мы окунемся в самую древнюю историю, когда еще и театра не было, но когда разыгрывались религиозные языческие действа, то обнаружим, что и там не обходились без актеров. В роли «артистов» выступали участники действ, они изображали силы природы — ветер, солнце, несущуюся воду, борьбу человека с этими силами или поклонение им. Изображались сцены охоты, совершались моления о дожде — все с помощью звуков и движений, в ритуальном танце, в песне. «Артистами» были жрецы или простые обитатели сел и городов. Никто не знал их имен и не интересовался. Искусство актера родилось позже.
Самыми первыми актерами, наверное, были народные танцоры, певцы, сказители. На Руси — скоморохи, игрецы, а в Европе — гистрионы, ваганты, жонглеры. Появились народные кукольные театры, театры-вертепы. Бродячие артисты были и акробатами, и фокусниками, и наездниками.
В античном театре актером выступал автор пьесы. В театре Эсхила (VI–V в. до н. э.) появился второй актер, а чуть позже, в театре Софокла, театральная труппа состояла уже из трех человек. В античном театре действие заменялось рассказом о событиях, и актер становился декламатором и глашатаем нравственных истин, а в силу этого — очень уважаемым человеком.
А вот в эпоху Средневековья (IX–XIII вв.) актеров стали преследовать, почитая «слугами дьявола». И все же Средневековье подарило человечеству площадной театр, разнообразие актерских образов, масок, искрометные жанры, в числе которых — фарс. Все это переняли актеры эпохи Возрождения (XIII–XVI вв.): комедия дель арте, комедии масок и положений породили и новый тип актера — актер-импровизатор придумывал свой текст прямо на сцене. В эпоху Возрождения родилось, наконец, понятие «актерское мастерство»…
Тогда же небывалых высот достигла драматургия — драма и трагедия. Кому неизвестны имена Шекспира, Мольера, Расина, Корнеля, Лопе де Вега. Некоторые из драматургов были актерами, игравшими в своих пьесах, как, например, Шекспир и Мольер. Но важно, что главным в искусстве актера теперь почитались глубина и правда переживаний, человеческих эмоций.
От этого принципа отошли, увы, актеры эпохи Просвещения (XVII в.), актеры классицистского театра. Классицисты потому так и назывались, что ориентировались на античный театр. Актеры Просвещения переняли традицию античной декламации, выспренную жестикуляцию. Эти неестественные теперь приемы держались долго, до конца XVIII века и даже отчасти до начала XIX-го. В XIX веке в актерском искусстве началась новая эпоха… Но об этом — в другой раз.
Театральный дайджест: без чего не бывает театра?
Про главное и не очень
Про главное и не очень
Может ли кто-нибудь из вас сказать, что в театре главное? Если подойти к вопросу с вульгарно прагматической, анатомической даже точки зрения?
Одни рассудят — натурально, театр, то есть здание; мол, инфраструктура — это основа театральной деятельности. Вот, в Японии после трехлетнего ремонта открыли восхитительно красивый театр Кабуки, что стало событием национального масштаба. Такая позиция основательна и в чем-то фундаментальна, ибо с учетом наших климатических реалий играть спектакли в хижине из пальмовых листьев проблематично. Больше всего апрельских новостей было посвящено именно этой теме: так, в Петербурге Александринский театр открыл новую сцену за два миллиарда рублей, а некая супруга полицейской «шишки» попросила закрыть театральную лабораторию «On.Театр», поскольку принцип сохранения энергии никто не отменял, да и аплодисменты очень уж мешают. За площадку, конечно, уже вступилась общественность, однако, как известно, в культурной столице РФ даже котам топать запрещено (что очень роднит город на Неве с городом на Енисее) — а тут целая полицейская жена!
Примерно в это время Москве сгорело здание ГИТИС; полыхало в кузнице актерских и режиссерских кадров знатно — более трех часов, и, к счастью, без жертв. Самое любопытное в этой истории, конечно же, не пожар, ибо что уж там, студентов-преподавателей разбросают по другим корпусам. Нет, некоторые сотрудники выразили неуверенность в том, что здание после реконструкции останется университету, а не перейдет «какому-то олигарху». Отчего нет? И не такое видали!
Другие скажут — умный, хорошо обученный и одухотворенный режиссер всего важнее; неспроста же Андрея Могучего зовут возрождать БДТ, а британская пресса рассыпается в похвалах гастролирующему по туманному Альбиону Михайловскому театру с Начо Дуато во главе. Правда, насчет эпитета «хорошо обученный» кое-кто не согласится; прежде всего, не согласится критик Марина Давыдова, написавшая интереснейшую колонку о том, почему в театральных вузах бессмысленно преподавать режиссуру. «Хирург, который знает, как делать операцию, — хороший хирург. Режиссер, который заранее знает, как поставить спектакль, — плохой режиссер», — заявляет Давыдова, и это, конечно, повод для отдельной дискуссии о понятиях «ремесленничество» и «творчество» применительно к театральной реальности. Но есть здесь и другой, небезынтересный аспект проблемы — вот, скажем, Юрий Любимов, которого так и не уговорили вернуться обратно на «Таганку», крайне недоволен «нарушениями авторского рисунка» в своих спектаклях. Его недовольство подкреплено юридически, поэтому если захочет — попросту запретит постановки.
«А как же труппа? Артисты — вот то, на чем зиждется театр!», — кричат третьи. Так, Николай Цискаридзе ничтоже сумняшеся, заявил: «Я и есть Большой театр»; кто будет спорить с балетным пока еще премьером? Апеллировать можно не только к его судебной тяжбе с администрацией ГАБТ (которая еще далека от завершения), но и, например, к недавним событиям в «Ла Скала», где недавно отменили «Макбет» из-за забастовки актерских профсоюзов.
Наконец, кто-то грузный, громогласный, пропустивший весь предыдущий разговор из-за того, что украдкой беседовал по сотовому телефону, встанет и пробасит: «Главное в театре — это зрители!». Эту оригинальную точку зрения, многие, к сожалению, разделяют. Скажем, московские театры со следующего сезона будут начинать свои вечерние спектакли на час позже, чтобы люди успевали на них сквозь плотный столичный трафик. А в столичной же Мастерской Петра Фоменко слабослышащим зрителям и иностранцам теперь будут выдавать планшетные дисплеи с демонстрируемыми на них титрами — задумка непривычно гуманная для нашей страны.
Хочется закончить этот бестолковый спор чем-то красивым и исключительно апрельским. Вот, например, в Нью-Йорке придумали такую штуку — собираются в течение года на улицах города читать сонеты Шекспира, 23 апреля начнут. Вроде и сцены как таковой нет, и режиссеры — не гиганты, и актеры — фьюжн во плоти, а все равно — дух захватывает. Наверное, в театре главное — это идея. Но вы, конечно, можете не согласиться.
Без чего нельзя обойтись в театре
Текст: Антон Хитров
Положитесь на пьесу (новую!)
Поставить недорогой спектакль по классике сложнее, чем по современной пьесе. Дело даже не в костюмах — историческая точность давно перестала быть обязательным требованием. Просто, когда от вас ожидают новое видение знакомой истории, обойтись без интересного визуального решения будет трудно. Другое дело, если вы работаете с текстом, которого зритель еще не знает: обычно в этой ситуации задача режиссёра — помочь материалу раскрыться, а не перекрывать его собой. А значит, чем беднее обстановка на сцене, тем лучше.
Самая популярная русская пьеса последних лет — «Человек из Подольска» Дмитрия Данилова, абсурдная история о полицейских-интеллектуалах, которые занимаются перевоспитанием несознательных граждан: она идет как минимум в 17 театрах. Едва ли не лучшей постановкой была первая, которая вышла, когда с этим текстом не был знаком почти никто: речь о спектакле Михаила Угарова и Игоря Стама в «Театре.doc». Режиссёры просто доверились автору — и позволили тексту делать свою работу.
Воображение — лучший художник
Театр — не кино: он не обязан показывать то, о чём можно рассказать. К примеру, чтобы снять фильм о взятии Константинополя турками, понадобился бы многомиллионный бюджет — а драматург и режиссёр Елена Грёмина, работая с тем же сюжетом в «Театре.doc», не потратилась даже на декорацию. «150 причин не защищать Родину» — исторический сторителлинг, разложенный на несколько голосов: мы наблюдаем гибель Византийской империи глазами правителей и простых граждан. Спектакль затягивает не хуже голливудского костюмного блокбастера и рекомендуется к просмотру всем фанатам «Игры престолов».
Не стройте декорацию — ищите её
Сценография — это не то, что сделано в театральных цехах. Это любое пространство, приспособленное режиссёром и художником для своих нужд. Вы можете столкнуться с театральными зрителями на улице, на природе, в промзоне, в баре, в церкви и даже в общественном транспорте. Взять хоть интерактивную прогулку с аудиогидом «Remote Moscow», работы «Мобильного художественного театра» или проект Всеволода Лисовского «Неявные воздействия»: эти совершенно разные спектакли объединяет одно — все они используют город как готовую декорацию.
С реквизитом и костюмами можно поступать точно так же: не обязательно создавать их с нуля — можно принести из дома готовые, или организовать сбор через соцсети. Ранние спектакли Дмитрия Крымова — например, «Opus №7» — сделаны из подручных вещей вроде поношенной одежды, обуви и старых газет. Это не всегда признак небольшого бюджета, но для экономного театра такая эстетика — отличный выход.
Не зацикливайтесь на старых формах
Театр — абсолютно всеядное животное: не бывает таких публичных активностей, которые нельзя представить в виде спектакля. Пользуйтесь этим — адаптируйте бюджетные форматы. Лекция? Да пожалуйста. Стендап? Элементарно. Экскурсия? Сколько угодно. Тренинг? Почему бы и нет! Если зрители хоть как-то взаимодействуют с физической реальностью, — скажем, замысел предполагает их присутствие в конкретном месте, — вы вправе называть вашу работу спектаклем, даже если по факту это мастер-класс или настольная игра (бывало и такое). К этому сложно привыкнуть — но сегодня слово «театр» означает намного большее, чем история, разыгранная актёрами на сцене, нравится это кому-то или нет.
В московском «Гоголь-центре» и петербургском «Pop-up театре» идет спектакль «Questioning/Кто ты?» под авторством швейцарской компании Magic Garden: по сути, это психологический эксперимент, в котором нет актеров, а главными героями становятся зрители. Все, что нужно делать — наблюдать и отвечать на вопросы анкеты: да, звучит не слишком увлекательно, но это одно из самых удивительных приключений, какое только можно пережить в театре.
Заплатите актерам один раз
Артист, который снова и снова возвращается к одной и той же роли — уже не обязательное условие театра: ничто не мешает вам придумать такой спектакль, где достаточно будет один раз снять исполнителей на камеру или просто записать их голоса. Вы, возможно, слышали, что театр — искусство сиюминутное, что оно рождается здесь и сейчас, а каждое новое представление не похоже на предыдущее. Это так — но никакого противоречия здесь нет.
Возьмём для примера проект Семёна Александровского «Время, которое». Это радиоспектакль о девушке, которая нашла в библиотеке дневник репрессированной прабабушки — документ эпохи, когда творческая (и в том числе театральная) интеллигенция подвергалась масштабным «чисткам». История записана на звуковую дорожку — но послушать ее дома не получится: единственный доступный экземпляр хранится в библиотеке Союза театральных деятелей, где, собственно, и происходит действие. Читальный зал библиотеки — это декорация спектакля. Если прийти на «Время, которое» второй раз, это будет немного другой опыт, ведь в библиотеке что-то поменяется: за стойкой будет сидеть другой сотрудник, за столами — другие читатели, и даже свет из окна будет падать по-другому. Самое замечательное, что такой спектакль может не сходить с репертуара десятилетиями — и даже век спустя историки театра смогут посмотреть его с теми же артистами, что и на премьере.