Читать книгу бесплатно Сон цикады прямо сейчас на нашем сайте wow-guides.ru в различных форматах FB2, TXT, PDF, EPUB без регистрации.

Есть мысли, которые сложно выкинуть из головы. Можно долго жить с ними бок о бок, а можно слепить из них что-то любопытное. Любому человеку известно, что мысль стоит больше, если она окутана хорошей историей. В этой книге вы найдете истории, которые были порождены простыми мыслями. Персонажем может быть любой, ибо даже у букашки есть, чему поучиться.

Михаил Ливант

Сон цикады

СОН ЦИКАДЫ

Михаил Ливант

2024 год

Предисловие

В детстве я был очень впечатлительным. Стоило посмотреть хороший фильм, прочитать книгу, поиграть в компьютерную игру – меня тут же захватывала неведомая эйфория. Сознание будто бы отказывалась возвращаться в реальный мир. Я начинал подражать любимым персонажам, говорил заумно (как мне казалось), даже ощущал какую-то силу. После просмотра, например, Гарри Поттера, я надевал очки своей бабушки, рисовал на лбу молнию, и начинал вести записи, найденными во дворе, голубиными перьями. Маму, порой, это пугало. Помню, как она переживала: «Опять он делает эти письмена! Надо его сводить к психологу». Поэтому долгое время мне не разрешали смотреть боевики и помногу играть в компьютер. Но как остановить сквозняк из разбитого окна? Назвать выдумки в моей голове тараканами было бы, пожалуй, не совсем верно. Ибо их там жило столько, что скорее подошло бы сравнение с муравейником или пчелиным ульем. Долгое время это не давало мне покоя. Я не мог нормально спать, а в десятом классе у меня начались мигрени. Конечно, было много способов заглушать бесполезные мысли. Учеба, спорт, музыка.

Однако, по-настоящему всегда помогало лишь одно. Писать. Придумывать истории, сочинять стихи, излагать мысли в любом формате. Грустное, весёлое, по-детски наивное, по-взрослому странное. Когда мысль остается на бумаге – это будто сосед за стеной закончил делать ремонт. В голове тишина и приятный покой. На какое-то время. Мысли всегда приходят вновь…

Писать я начал еще в школе. Разумеется, творения были очень далеки от совершенства, но иначе мне было никак. Что-то я отправлял на конкурсы. Иногда даже выигрывал. Но большая часть написанного оставалась на рандомных листах бумаги и жестком диске лэптопа. Мои родственники, друзья, знакомые не раз читали мои рассказы и стихи. Но даже когда очень близкие люди называли меня писателем, я каждый чувствовал себя, как мошенник. Писатель – великая профессия, доступная не просто талантливым, но, что более важно, терпеливым людям. Собрать произведение, да так, чтобы получилась хорошая история – это скрупулёзная работа, требующая больших человеческих ресурсов. Писатель – есть архитектор, способный создавать целые миры, да так, чтобы каждый читатель мог увидеть всё без картинок. Писатель – звание, которое нужно заслужить, желательно путём всеобщего одобрения. Пишу я давно, то правда. Но чтобы действительно именоваться писателем, нужно, как минимум, снискать признание толпы беспристрастных незнакомцев.

Для этого я представляю на ваш суд небольшой сборник рассказов. Разного толка и настроения. Писалось это в разные отрезки моей пока еще не очень длинной жизни. Надеюсь, вы найдете их занятными.

Богомол в шляпе

На высоком пышно лиственном дереве жил богомол. Звали его Камбердашерлик. Но никто не мог выговорить такое имя, поэтому все называли его Старичок. Все богомолы называли его Старичок, и не богомолы называли его Старичок. Сначала это была как бы шутка. Мол только у стариков может быть такое сложно выговариваемое имя.

Время шло. Специально ли, или по воле судьбы Старичок начал соответствовать своему имени. Он пережил всех своих друзей и родственников. Те, что появились позже уже стали менять поколение за поколением, а Старичок все жил да жил. А почему? Да потому что была у него одна слабость. Слабость, которая, как ни странно, и продлевала Старичку жизнь. Дело в том, что Старичок безумно любил носить шляпы. А поскольку шляпу, так или иначе, лучше всего носить на голове – ее Богомол терять вовсе не торопился.

Хотя соблазнов хватало… На дереве, где жили богомолы, по обыкновению кипела социальная жизнь. Иной раз пройдет мимо юная представительница того же вида… Улыбнется, посмотрит в глаза, да так хулиганисто, что в миг начинаешь путать белое с черным. И какова походка… Стройные шесть ножек так плавно и зазывно проходили по древесной коре, что нельзя было не подивиться столь изящной грации. А глаза… Как две игривые капли вулканической росы, намекали на пыл и трепет.

Но…

По велению матушки природы стоило самцу богомола поддаться сему трепету – позыв грозил немедленной реинкарнацией в угоду следующему поколению. Гильотина любви – не иначе. Хотя, при всей жути процесса спаривания, данные условия абсолютно никого не смущали. Таков жизненный устой богомолов. И сам Старичок был бы отнюдь не против.

Но… Он даже не мог представить финала, при котором он бы не смог больше надеть шляпу. А шляп у него было немало!

Стильный бордовый хомбург.

Гэтсби в клеточку.

Повседневная коричневая федора.

Соломенный ботер.

Туристическая бонни.

Бейсболка.

Панама.

Берет.

Даже официальный черный цилиндр для особых случаев… Таких, как первое УЗИ по беременности у знакомой и одномоментные поминки товарища…

В общем Старичок держался стойко, подчеркивая свой добровольный целибат истинным классовым шармом. И, вдруг, произошла неожиданная встреча, которая заметно колыхнула привычный жизненный цикл импозантного богомола…

То был теплый осенний вечер. Старичок, сидел на большом листе и попивал чай. Лист пожелтел только по краям, поэтому за устойчивость данной платформы пока можно было не переживать. Солнце клонилось к закату, а термос с чаем уже опустел наполовину. «Еще последнюю чашечку, и можно идти домой!» – Подумал богомол. Вдруг сзади он услышал какой-то шелест. Обернувшись, он увидел женщину (самку богомола). Она была не очень молода, но весьма привлекательна. Её изящную шею окутывал пурпурный шарф.

«Доброго вечера». – Сказала она.

«И вам». – Ответил Старичок.

«Похоже закат уже почти наступил».

«Так и есть».

«Я всегда прихожу его встречать на этот лист».

«Правда? А я каждый раз меняю место, чтобы было интереснее».

«Ну а я – богомол привычки. Кстати, мое имя – Люм».

«Очень приятно. Меня зовут Камбердашерлик. Для друзей Лик. Но большинство зовут меня Старичок. Находят это забавным».

«Так это вы?! Простите. Я могу присесть?»

«Да, конечно». – Ответил Богомол. Старичок никогда не пасовал перед беседой с женщинами, но хранил бдительность.

Люм присела рядом, и с любопытством посмотрела на собеседника в коричневом котелке, опоясанном черной шелковой лентой. Она сказала:

«Не могу поверить, что вы и есть тот самый богомол».

«Какой еще «тот самый»?

«Который всех самцов пережил!»

Старичок улыбнулся и сделал большой глоток чая. Люм продолжала наблюдать за ним.

«Да что ж вы так смотрите? Ну да. Относительно среднего возраста мужчин-богомолов я – долгожитель. Но это был мой осознанный выбор. Страсти я предпочёл увлечение».

«Я слышала об этом. Впрочем, именно поэтому я нахожу вашу личность столь интересной. Видите ли, я тоже предпочла огородиться от общепринятых устоев, за что впала в немилость у своей семьи».

«Почему же?» – Старичок уже не скрывал нарастающего любопытства.

«Женская доля – сей мир детишками одарять. Но, видимо, я слишком себе на уме, чтобы заботиться о сотнях отпрысков. Поэтому все мои сестры косо смотрят».

«А братья? Ох… Ну да».

«Да…»

Богомолы сделали еще по глотку. Люм осторожно сказала:

«Позвольте отметить, что мне ваше увлечение очень по душе. Думаю, ваш выбор верен».

«Считаете?» – Слегка удивился Старичок. Ранее ему не часто приходилось слышать слова одобрения по избранному им пути.

«Несомненно. Ваше право – распоряжаться своей жизнью. Точнее, в данном аспекте, определять ее продолжительность».

«Спасибо вам, Люм. Живи я в другой стране – не было бы нужды впадать в подобные крайности. Слышал, что в Китае каннибализм при соитии практически отсутствует. Они даже практикуют длительные отношения!»

«Неужели?!»

«Так и есть. И до нас порой доходят научные труды о прочих экосистемах».

«Как интересно».

Так беседа затянулась до глубокой ночи. Люм и Лик неспешно рассказывали истории, хохотали, делились чаем и бисквитами. Оказалось, что у Люм было похожее увлечение – только она любила носить шарфы. Время незаметно ускорилось.

Что-то изменилось в сердце Старичка. Привычные границы будто стерлись, настороженность почти ушла, а флегматичность затмила эмпатия.

Лик и Люм уже просто молчали. Они смотрели друг на друга. Потом их глаза закрылись, за чем последовал первый в их жизни поцелуй. Сначала очень осторожный, как поиск нужного пути в кромешной тьме. Но скоро они увидели свет. За аккуратной нежностью последовала страсть… В какой-то момент Старичок ощутил, как Люм более решительно стала его покусывать. Сперва возрастной богомол почувствовал тревогу, но, спустя пару мгновений, в его душе наступал катарсис. Старичок подумал: «Раз уж этому суждено сбыться – иного варианта я и не хочу. В конце концов я пожил более, чем достаточно. А то, что осталось – пропадет не зря».

Люм, в свою очередь, так же приняв то, к чему все идет, тихо шепнула Старичку:

«Не волнуйся, дорогой. Я позабочусь о твоих шляпах…»

Камбердашерлик сразу открыл глаза и резко отпрянул.

«Вот оно что!» – Крикнул он.

«Что?!» –Негодовала Люм.

«О шляпах, значит, позаботишься?! А то видно шарфов тебе недостаточно! Уж принял я позыв на смерть за предобрейшее… Принял во имя чувства, что раньше не ведал. Но тут иной итог нарисовался!»

«Милый Лик! Что ты такое говоришь?!»

«Говорю то, что узрел под этой сладкой оболочкой! Подумать только! Чуть добровольно не сунулся на гормональную плаху! Ради пищи в угоду потомству? Какое там. Ты, женщина, захотела то, благодаря чему я до сих пор жив!»

Богомол быстро спрыгнул с желтеющего листа на ветку. Яростно взглянув Люм в глаза, он громко сказал:

«Бог, которому мы все с рождения молимся – свидетель. Этому не бывать!»

И Старичок со всей силы пнул по стебельку. Лист тотчас оторвался от ветки, и, под истошные крики Люм, улетел туда, где ветер только мог закончить свой путь.

Камбердашерлик вытер слезы и печально промолвил:

«Вместе с ней улетел мой любимый термос…»

После этого богомол окончательно воздвигнул железную стену вокруг своего продолговатого сердца. При этом он прожил еще не мало, наслаждаясь каждым закатом, каждой чашкой чая, каждой возможности надеть шляпу. Он умер от старости и стал первым мужчиной-богомолом в истории своей страны, которого похоронили в полный рост.

P.S. Коллекцию своих шляп Камбердашерлик завещал кузнечикам, чей метод спаривания был куда гуманнее.

Эхо

Парад сильных ветров. Ровно и непоколебимо, плечом к плечу, суровые братья направленного воздушного потока летели вперед. Для них не существовало преград; ни адская жара над песчаными дюнами, ни самые густые леса, ни высоченные горы – ни что не способно было преградить путь сильному воздушному братству. Крепко, как семья, ветра четким строем шли своим путем. Со всех сторон одного страховал другой. Единый маршрут и единая цель. Они начали свой путь вместе, по повелению сил, ими движущих; по повелению матери природы. Закончить путь тоже должны были вместе.

Но нет…

Один из ветров неожиданно вырвался из общего строя и быстро полетел в совершенно другую сторону. Один. Слоль же суровый и могучий, как его братья. Но он вышел из потока и, собрав все силы, рванул, как будто по собственному нестерпимому зову.

Ветер летел над землей. Земля спросила ветер:

«Куда ты спешишь так страстно и дико, что за доли секунд минуешь все мои просторы, равнины, леса и горы?»

Ветер спокойно и кратко ответил:

«Я ведомый своими силами».

Он летел дальше. Срывая листья с ветвей, вызывая высокую рябь на озерах, сдувая песок с камней.

Ветер летел над океаном. Озадаченный океан так же спросил:

«Куда ты так рвешься по линии горизонта, беспокоя воды и созидая большие волны, наперекор моим течениям?»

А ветер холодно в ответ:

«Я лишь ведомый своими силами».

Так, нагоняя волны, надувая скорость в крылья птиц, ветер продолжил свой путь.

Тут само небо не выдержало, и властно потребовало от ветра объяснений:

«Как смеешь ты вихлять по моей стезе, ослушавшись природу?! Как осмелился ты бросить своих братьев и мчаться, куда вздумается?! Куда ты летишь так направленно и дерзко, что не щадишь своих сил?

Ни на ёту не сбавляя скорости, ветер спокойно сказал:

«Не я веду силы за собой. Это силы ведут меня».

Ветер было не остановить. Неистовой волей ветер шел сквозь чащи лесов, над долинами песков, меж огромных гор, через яростный морской шторм. Ветер шел к своей цели, и он ее достиг.

То была маленькая река, которая отдавала свое крохотное устье большому, бескрайнему океану.

Ветер взволнованно подлетел к реке, и сказал ей:

«Я здесь! Я пришел к тебе!»

Река изумленно спросила:

«Ветер! Ты летел ко мне? Почему?!»

«Отвечу. Но сперва скажи не тая, что случилось?! Какой рок обрушил на тебя свою немилость? Доподлинно знаю, помощь тебе придётся кстати, и я здесь именно за этим!»

«Но как ты узнал..? Ведь вправду рок случился, о чем лишь немо могла я восклицать! Большой камень упал с этой горы и перекрыл мой выход к океану. Годы и вода проливных дождей сточили его основание; лежит на краю, но нужны силы, чтоб оттолкнуть его в сторону».

Ветер спокойно ответил:

«Помогу!»

Со всех сил, что остались после долгого пути, ветер начал толкать этот камень. Казалось, что удается, и валун, поддаваясь, двигается с места. Но ветер очень устал… Казалось нужно еще совсем немного усилий до спасительного рывка. Тут река, заражённая уверенностью ветра, собрала утраченные крупинки своего потерявшегося течения и присоединилась к ветру. Последний рывок – камень свалился в сторону.

Освобожденная река с недоумением и признательностью смотрела на ветер.

«Теперь ты можешь мне сказать».

Ветер… Суровый Ветер ответил реке нежно:

«Я не просто ветер. Я твой Ветер. Наше крепкое братство воздушного потока питают течения огромного океана. Чтоб океан мог направлять нас, и мог существовать сам, для него важны все впадающие воды, все устья и истоки. Вы – частицы одного огромного целого, и ваша жизненная сила эхом отзывается во мне и моих братьях. У каждого своя частица. Я – твой Ветер, а ты моя Река. Ты даешь мне силы и направление. Пока жива ты – жив и я.

Волк и Стрекоза

Как заведено по четвергам, Соно сидел в баре и размышлял. Не смотря на разгар буднего дня, внутри было довольно людно. Отражение двухчасового солнца будто поджигало стекло полупустых бокалов, которые, как полагал Соно, звенели куда громче при дневном свете. Звон посуды. Еле слышные мелодии. Умеренный гул.

В ушах музыка, в стакане разбавленный бурбон. Соно всегда садился за столик в углу, где он успешно прятался, но сам при этом мог видеть всё.

Радиоволна была включена на осенний настрой; мелодии со звуками фортепиано и скрипки. Соно невольно задумался, что почти всю кельтскую музыку можно приписать к осеннему настрою, ведь слушая ее, фантазия будто сама рисовала живописные пейзажи. Ярко-оранжевые деревья казались огненным основанием свечи у подножия невысокой горы, а прохладный ветер вызывал густую рябь на озере…

Вдруг стол слегка качнулся. Соно открыл глаза. К нему подсела девушка. Это была Лей, сестра Соно.

«Что ты здесь делаешь?»

«Извини, братик, но ты мне нужен. Завтра мне сдавать концепцию, а кроме общего образа у меня ничего нет. Нужны детали!»

«А я тут причём?»

«Как причём? Подай мне идею!»

«Ты же знаешь, я не рисую».

«Зато хорошо воображаешь. Поэтому я сюда и притащилась».

Соно покачал головой.

«Лей, это творческое задание. Просто, как обычно, пусти свою руку «погулять с карандашом», и всё сама придумаешь».

«Сейчас почему-то не получается… Не могу поймать».

«Не знаю, чем тебе помочь».

Лей знала, как поступить. Резким движением она выдернула из его уха один наушник и вставила себе. Прервавшаяся мелодия вновь заиграла. Скрипка и арфа.

«Лей!»

«Закрой глаза!»

«Лей».

«Закрой глаза, говорю».

Соно нехотя закрыл. Лей заговорила:

«Ранняя осень. Я стрекоза, которая скоро улетит на зимовку. Но лето выдалось довольно скучным, и мне бы хотелось увидеть побольше перед уходом из родных мест. Благо недалеко от леса есть деревенька, где наверняка должно что-то происходить. Полечу ко я туда…»

От пролога неплохой фантазии спрятаться не так уж просто. Соно продолжил:

«То был поздний вечер. Я волк, который ещё не воссоединился со стаей после жаркого лета. Чувствую сильный голод. Часами бродя по лесу, я отчаялся найти ещё хотя бы пару грызунов. Вдруг, сквозь деревья я увидел какие-то огоньки. Решил пойти посмотреть, и вскоре разглядел деревню. Знаю, что люди опасны, но у них всегда под боком есть мелкая живность, которая может стать легкой добычей. Пустой желудок, как веский аргумент, претупил осторожность. Главное не нарваться за собак…»

СТРЕКОЗА

«Вот я и у опушки. З-з-з-з-з-з-з! Села на какую-то палку, вбитую в землю. Вижу размытые огни и привычные переливания вдоль травы. Стоп. Какое-то пятно медленно движется в сторону огней. Не разглядеть… Эх жаль, что, не смотря на огромный размер глаз, я вижу только на два метра вперёд! Нужно подлететь поближе. З-з-з-з-з-з-з!»

ВОЛК

«Хвостом отмахнул назойливую стрекозу. Надеюсь, попал ей по голове. Прислушался. Какая-то возня у крайнего дома. Для человека слишком тихо. Возможно кот. Хорошо бы кот. А лучше два. Придётся ещё немного убавить осторожность».

СТРЕКОЗА

«Так это волк! Мерзкий волк! Чуть не убил меня! Ладно… Сажусь на высокий стебель травы. Что же этот волк один идёт к деревне? Он с ума сошёл? Его же собаки загрызут. Ну и пусть. Пусть! Какое будет зрелище! Вот это я удачно прилетела. Нужно подобраться поближе. Сяду ко я на тот забор, чтобы волк шёл в мою сторону».

ВОЛК

«Подхожу к невысокому заборчику. Снова слышу эти звуки. И запах… Вроде что-то знакомое, но в тоже время и нет. Точно не собака. Собак тоже чувствую, но они подальше в соседнем доме, и на цепях. Точно. Слышу звук металла. Ждать нельзя. Стремительный разбег и прыжок».

СТРЕКОЗА

«Их ты! Пихты! Прямо надо мной пролетел, окаянный! Что же он затеял… Ох! Это же…»

ВОЛК

«Человеческий детёныш. Стоит у забора и трясётся от страха. А в руках держит поросёнка. Маленького поросёнка… Да и детёныш кажется таким аппетитным… Но нет. Если его загрызу – люди точно устроят облаву по лесу, и всех нас перебьют. Пусть живет. Но вот поросёнка ты мне отдашь… Начинаю угрожающе скалиться».

ВОЛК

«Что же этот мальчик стоит, как вкопанный?! Бросай поросёнка и беги! Кричи и спасайся! А то этот зверь тебя сожрёт!»

«Зачем он так вцепился в этого поросёнка… Ещё и глаза закрыл. Отпусти его, дитя. Я слишком голоден, чтобы уйти ни с чем. Если надо будет, укушу тебя за руку…»

«Сожрёт! Точно сожрёт обоих! Не знаю почему, но я быстро подлетаю к носу волка! З-з-з-з-з!»

«Опять эта стрекоза! От неожиданности я громко рыкнул. Выдал себя с головой. Уже слышу гул и топот где-то недалеко. Кажется, собаку сняли с цепи… Мальчик сел наземь, и, бросив поросёнка, закрыл руками глаза».

Лей хлопнула в ладоши перед лицом Соно. Тот вздрогнул.

«Вот спасибо, братик! Мне этого более, чем достаточно. Пока пока!»

Девушка бросила наушник на стол и быстро ушла, попутно рисуя что-то рукой в воздухе.

«Вот же стрекоза…» – подумал Соно.

Холодный согревающий ветер

Взгляд через окно:

День вроде бы погожий. Апрельское солнце зазывно поигрывает золотыми лучами, обещающими по-доброму заключить в тёплые объятья при выходе на улицу.

Благоразумие:

Какие ещё объятия? Неужели ты опять на это поведешься? Это солнце – дешевая приманка для типов вроде тебя. Стоит выйти – сразу поймёшь, что холод никуда не делся, а ветер быстренько поприветствует твои бронхи.

Бронхи:

Не в первый раз, кстати.

Благоразумие:

Оденься тепло. Если будет жарко – положишь куртку в рюкзак.

Крутость:

Кого ты слушаешь?! Это рассуждения ипохондрика. Дай ему волю – он и шапку в июле тебе всучит. Уже почти май. Надень джинсы с дырками и тонкий свитшот. Ты же знаешь, как замечательно это смотрится. А рюкзак вообще не бери. Налегке лучше. Ещё и тёмные очки…

Тёмные очки:

Да! Наконец то!

Взгляд на полки шкафа:

Легкая и удобная одежда первым делом бросается в глаза. Вот он, набор для настоящего парня, которому знаком стиль!

Воображение:

Только представь, как ты выходишь из подъезда. На глазах очки, в ушах наушники. Бодрый мотив хорошей песни начинает заводить твой игривый настрой. Да! День должен пройти отлично! В какой-то момент ты стараешься идти в шаг с этим задорным ритмом! Даже хочется улыбнуться, чтобы твоё настроение отразилось на лице, но ты этого не делаешь. Настоящие мужики не улыбаются просто так.

Тонкий свитшот:

Ты же знаешь, что он прав!

Джинсы с дырками:

Какие могут быть сомнения?!

Благоразумие:

Такие, что пара часов на ветру, и ты опять будешь пить гоголь-моголь. Лучше побереги себя. Лето уже не за горами. К чему риск? А в награду потом можешь съесть и мороженое…

Крутость:

Брось! И ты не особенно любишь мороженое. Сколько раз ел за год? Два? Три? А внешний вид – величина постоянная.

Благоразумие:

Ладно, не мороженое. Холодные напитки. Ты же планировал сегодня положить лёд в свой стакан, когда придут гости? Не нужно портить такой момент простудой. Оденься, возьми рюкзак. В рюкзак можно ещё и книжку положить.

Сила воли:

Послушай, что он тебе говорит. Он говорит дело.

Тело:

Облачение в тёплую одежду. Жарко. Надо скорее выходить на улицу. Надеюсь, это правильное решение.

План на день:

Ты пока никуда не опаздываешь.

Руки:

Закрываем за собой дверь.

Ноги:

Идем по лестнице.

Тело:

Вот мы и на улице.

Ощущения:

Солнце направило на тебя всю свою мощь. Прямое попадание! Жарко, очень жарко. А от этого рюкзака спина начинает будто гореть.

Крутость:

Жалкое зрелище…

Благоразумие:

……..

Сила воли:

Была неправа. Иди переоденься. Ничего страшного. Просто потеряешь ещё 5-7 минут.

Часы:

Отсчитываю 5-7 минут.

Ноги:

Снова выводим тело на улицу.

Тело:

Как хорошо…

Крутость:

Другое дело!

Темные очки:

Когда будешь идти, смотри куда хочешь! На уродство, на красоту, на полицейских! Можно свободно пялиться! Никто не увидит твоих глаз!

Ноги:

Вперед!

Холодный ветер в одном из переулков:

Ну привет. Давай обнимемся!

Тело:

Ух, чёрт!

Ощущения:

Мурашки по телу. После короткого ступора от холода тело вдруг начало покрываться потом. Снова стало жарко. Ещё жарче, чем в тёплой одежде.

Крутость:

Что-то не так…

Терморегуляция:

Будете знать, суки.

Полезный навык

Я ушёл в лес осознанно. Это не была истерика или минутная слабость перед миром. Просто я понял, что так будет правильно. Мой отец говорил: «Если где-то чувствуешь себя лишним – либо измени систему так, чтобы стать нужным, либо уходи». Я не мог изменить систему. Куда уж…

Мне никогда не нравились люди вокруг, и они отвечали тем же. Каждый раз меня охватывало необъяснимое раздражение, когда кто-то смотрел на моё лицо, оценивал, какие на мне часы, модель телефона, чистоту обуви. Знаю, что мир давно перешёл в новую фазу прогресса, и всем вокруг должно быть безразлично мнение сторонних людей, но я так не мог. Не научился. «Научись быть счастливым». – Говорил отец. Эти слова колотили мой мозг изо дня в день. Бродя по жилам пульсирующего города, я не чувствовал себя частью этого потока. Я не был ни красным, ни белым кровяным тельцем. Я был раковой клеткой.

«Научись быть счастливым». Как? Это же не мелодия на флейте и не иностранный язык. А они всё колотили… Тогда я понял. Нужно просто уйти туда, где мои мысли смогут летать. Где звуки вокруг не навязчивые и живые. Я ушёл в лес. Благо, я знаю, как договариваться с природой, чтобы она была добра. Этому тоже научил отец. Готов спорить, тогда он не думал, что мне это настолько пригодиться. Да и я тоже. Однако моя память будто нарочно хранила все эти знания до заветного момента.

Пять лет я живу вдали от цивилизации. У меня есть всё необходимое. Моя душа свободна, а слова почти больше не колотят по моему мозгу. Плачу иногда. Например, когда приходится убивать животных, чтобы поесть. Хотел бы к этому привыкнуть, но пока не получается. Сколько мне уготовано, не знаю… Говорят, что волки в неволе живут дольше на 3-4 года, но при этом они несчастны. Сильные животные. А я такой? Не скажу, что совсем не думаю о людях и шумных городах. Иногда я даже подхожу совсем близко, чтобы краем глаза взглянуть… Красиво одеты, смеются, целуются. На их лицах я вижу интерес, похоть и сытость. Интересно, они научились быть счастливыми?

Растворитель

Сегодня.

Стоило доктору выйти из палаты, как девушка по имени Лиза достала мобильник. Воспаление в правом глазу туманило взгляд, но телефон любимого она смогла бы набрать, не глядя на монитор. Серия гудков.