Непокорная невеста читать онлайн

Бриджертоны и другиеРейвенелы #4
С железнодорожным магнатом Томом Северином, одним из богатейших и влиятельнейших людей Англии, сочла бы за честь породниться любая ари-стократическая семья. Но девушка, которая нужна ему, – прекрасная гордячка Кассандра, леди Рейвенел – упорно отвергает все его ухаживания. Ей нужны нежность и романтика – то единственное, на что приземленный про-мышленник Том просто не способен.

Но когда Кассандра оказывается невинной жертвой грязного скандала, Том понимает: настал его час. Припертая к стене обстоятельствами, девушка не может сказать «нет» джентльмену, спасающему ее репутацию.

Однако мистер Северин рано торжествует. Он не понимает главного: жениться на Кассандре еще не значит заполучить ее. Борьба за ее сердце только начинается, и она не будет легкой!..

Лиза Клейпас

Непокорная невеста

Lisa Kleypas

Chasing Cassandra

© Lisa Kleypas, 2020

© Перевод. О. Акинфиева, 2021

© Издание на русском языке AST Publishers, 2024

* * *

Глава 1

Гэмпшир, Англия,

июнь 1876 года

Ну вот какого черта он поперся на эту свадьбу! И дело вовсе не в вежливости или этикете: Тому Северину всегда было плевать на эти понятия, просто доставляло удовольствие появляться там, куда его не приглашали, потому что никто не осмелился бы вышвырнуть его вон, зная, как он богат. Ведь не трудно было догадаться, что свадьба Рейвенелов окажется скукой смертной, как и любые другие свадьбы! Ничего, кроме романтической чепухи, остывшей еды и огромного количества цветов. Этим утром на церемонии крошечная часовня поместья Эверсби была битком набита цветами, словно продавцы и флористы Ковент-Гардена заполнили своим товаром все пространство церкви от пола до потолка. Воздух был настолько перенасыщен ароматами, что у Тома началась легкая головная боль, и он отправился бродить по старинной якобинской усадьбе в поисках укромного местечка, где можно было бы спокойно посидеть, прикрыв глаза. Снаружи гости собрались у главного входа, чтобы проводить молодоженов в свадебное путешествие.

За исключением нескольких гостей, таких как Риз Уинтерборн, владелец сети универсальных магазинов, здесь были сплошь аристократы, а это означало, что разговоры велись на темы, которые не вызывали у Тома ни малейшего интереса: охота на лис, музыкальные вечера, достижения родовитых предков… Никто на подобных приемах не обсуждал деловые вопросы, политику или что-нибудь другое, достойное внимания.

Старинный якобинский особняк, уже основательно обветшавший, тем не менее выглядел вполне презентабельно, не хуже роскошного родового загородного поместья. Тому не нравились старые дома, запах плесени и копившейся веками пыли, потертые ковры, неровные оконные стекла, да и красота загородного пейзажа не задевала в его душе ни одной чувствительной струны. И это несмотря на то, что Гэмпшир – с его изумрудными холмами, густыми лесами и сверкающими ручьями, сбегающими с меловых склонов, – считается одним из красивейших мест на земле. Тома природные красоты интересовали лишь с одной стороны: можно ли проложить по ним дороги, железнодорожные пути и построить мосты.

В тишине, временно воцарившейся в поместье, послышались аплодисменты, веселые возгласы и смех. Без сомнения, молодожены спасались бегством под дождем из риса. Все гости здесь казались искренне счастливыми, и Том находил это одновременно раздражающим и отчасти загадочным, как будто их посвятили в какую-то тайну, а вот от него ее скрыли.

Сделав себе приличное состояние на строительстве железных дорог, Том не ожидал, что опять испытает укол зависти, но сейчас она грызла его, как жучок-древоточец гнилушку. Странно: он был значительно богаче большинства присутствующих, но почему-то не чувствовал себя счастливым. Вот уже несколько месяцев он вообще ничего не чувствовал. Том постепенно осознал, что у него притупился вкус к жизни. То, что раньше доставляло удовольствие, теперь наводило на него скуку. Даже ночь в объятиях очередной красавицы не приносила удовлетворения. Раньше с ним ничего подобного не случалось, и он понятия не имел, что с этим делать, поэтому решил, что будет полезно провести некоторое время в компании друзей, братьев Девона и Уэстона Рейвенелов, которых он знал по меньшей мере лет десять. Их компания в былые времена имела сомнительную репутацию: вела разгульную жизнь, пьянствовала и ввязывалась в потасовки, – но все изменилось, когда Девон неожиданно унаследовал графский титул и принял на себя ответственную роль главы семьи. Уэстон же, прежде беззаботный кутила, теперь управлял поместьем и арендаторами, и все, что его интересовало, – это исключительно влияние погоды на урожай. Ради всего святого, говорить о погоде! Раньше братья Рейвенелы умели повеселиться, теперь же стали такими же скучными, как и все остальные.

Наткнувшись на пустую музыкальную комнату и обнаружив в темном углу большое мягкое кресло, Том развернул его, сел лицом к стене и закрыл глаза. В комнате было тихо, как в склепе, если не считать доносившегося откуда-то негромкого тиканья часов. Внезапная усталость окутала его, словно облаком тумана, и Том глубоко вздохнул. Раньше окружающие отпускали шуточки над его неуемной энергией и стремительным темпом жизни, мол, за ним никому не угнаться, но, похоже, и он растерял весь свой энтузиазм и превратился в брюзгу.

С этим нужно было что-то делать: как-то встряхнуться, выбраться из плена этих странных чар. Может, пора жениться? А что, ему уже тридцать один, нагулялся до отвала, можно уже и семьей обзавестись, о наследнике подумать.

На свадьбе было множество достойных молодых леди, все голубых кровей, прекрасно воспитанные. Брак с любой дал бы ему возможность подняться на новую социальную ступень. Первыми на ум пришли сестры Рейвенел. Старшая, Хелен, вышла замуж за Риза Уинтерборна, леди Пандора сегодня утром сочеталась браком с лордом Сент-Винсентом, но ведь у нее есть сестра-близняшка Кассандра. Том еще не был представлен ей лично, но вчера за ужином ему удалось мельком увидеть ее за лесом серебряных канделябров и ворохом цветочных композиций. Насколько он мог судить, юная леди спокойна и уравновешенна. Том решил, что пока и этих качеств для будущей избранницы достаточно, и продолжил размышлять, но этот процесс был неожиданно прерван: в комнату кто-то вошел.

Проклятье! Ну почему из множества свободных помещений нужно было непременно воспользоваться именно этим! Том уже хотел было встать, чтобы обозначить свое присутствие, но женский плач заставил его еще глубже вжаться в кресло. О нет, только не это! Слезы напрочь лишали его самообладания.

– Прости, – дрожащим голосом произнесла незнакомка. – Не знаю, почему я так расчувствовалась.

На мгновение Тому показалось, что она обращается к нему, но тут раздался мужской голос:

– Согласен: нелегко, когда тебя разлучают с сестрой, которая всегда была твоей самой близкой подругой и не просто сестрой, а сестрой-близняшкой.

Том узнал этот голос: Уэст Рейвенел, – только вот никогда прежде он не говорил с кем-то так ласково и нежно.

– Просто я буду по ней очень скучать, хоть и счастлива, что она нашла настоящую любовь, правда… – ее голос опять сорвался на плач.

– Знаешь, возьми-ка платок, и давай остановим поток твоей радости, – теряя терпение, заметил Уэст.

– Спасибо.

– В том, что ты испытала укол зависти, нет ничего удивительного, – добродушно заметил Уэст. – Ни для кого не секрет, что именно ты мечтала о счастливой семейной жизни, а Пандора всегда заявляла, что вообще не собирается выходить замуж.

– Я вовсе не завидую, а беспокоюсь, – леди деликатно высморкалась. – Я посетила множество мероприятий, перезнакомилась со всеми достойными джентльменами. Некоторые были очень даже ничего, но не более того: пусть и без особых недостатков, но и выдающимися достоинствами не обладали. Я отчаялась найти любовь, просто хочу встретить подходящего джентльмена, которого смогла бы со временем полюбить. Возможно, это со мной что-то не так. В конце концов я, наверное, останусь старой девой.

– Старых дев не бывает.

– А к-как еще назвать перезревшую девицу, которая никогда не была замужем?

– Возможно, дамой с определенными стандартами? – предположил Уэстон.

– Можно сказать и так, но, как правило, таких называют старыми девами, – леди помолчала, потом добавила: – К тому же я стала толстая: все платья мне тесны.

– Правда? Я не заметил, вроде такая же, как всегда.

– Вот это платье вчера вечером пришлось срочно перешивать: горничная не смогла застегнуть его на спине.

Осторожно повернувшись в кресле, Том выглянул из-за спинки, изумленно уставился на девушку и впервые в жизни был сражен наповал, даже дыхание перехватило. Она была прекрасна, как только могут быть прекрасны огонь и солнечный свет, и олицетворяла собой все, что он упустил в своей неблагополучной юности, каждую утраченную надежду и возможность.

– Просто послушай меня, – пробормотал Уэстон. – Нет никаких причин переживать: ты либо непременно встретишь того, кого полюбишь, либо пересмотришь свое отношение к какому-то знакомому джентльмену. Некоторых мужчин надо просто распробовать – как устрицы или сыр горгонзолу.

Девушка судорожно вздохнула:

– Кузен Уэст, если я к двадцати пяти годам не выйду замуж, а ты все еще будешь холост, станешь моей устрицей?

Повисла пауза: явно пребывая в растерянности, Уэстон уставился на собеседницу, – потом опять послышался ее голос:

– Давай договоримся, что, если не найдем никого другого, когда-нибудь поженимся. Из меня получится хорошая жена, я всегда мечтала о своей собственной семье, доме, где каждому хорошо и каждому рады. Ты же знаешь, я никогда не ворчу, не хлопаю дверьми и не дуюсь по пустякам. Мне просто нужно о ком-то заботиться, для кого-то быть нужной. Прежде чем ты мне откажешь…

– Леди Кассандра Рейвенел, – перебил ее речь Уэстон, – это самая идиотская идея со времен вторжения Наполеона в Россию.

– Почему? – с упреком вопросила девушка.

– Помимо невообразимого множества причин, ты слишком для меня молода.

– Ты не старше лорда Сент-Винсента, а он недавно женился на моей сестре!

– Внутренне я старше его на десятки лет. Моя душа сморщена, как изюм. Поверь мне на слово, ты не захочешь быть моей женой.

– Все лучше, чем остаться в одиночестве.

– Какой вздор! Быть незамужней и быть одинокой – совсем не одно и то же! – Уэстон поправил выбившийся из прически кузины золотистый локон, который прилип к ее щеке на месте высохшей слезинки. – А теперь иди-ка, умойся и…

– Я готов стать вашей устрицей, – Том наконец поднялся с кресла и подошел к парочке, которая уставилась на него с открытыми от изумления ртами.

Да он и сам немало удивился. Если он и был в чем-то хорош, так это в ведении деловых переговоров, а начинать их явно стоит по-другому. Всего парой слов он сумел выставить себя в самом невыгодном свете, но ему так понравилась эта девушка, что он ничего не мог с собой поделать. Чем ближе Том к ней подходил, тем труднее становилось ему мыслить здраво. Сердце колотилось как сумасшедшее.

Кассандра придвинулась ближе к Уэстону, словно ей требовалась защита, уставившись на Тома как на умалишенного, и едва ли ее можно было за это винить. Он уже пожалел, что открылся, но отступать было поздно.

Уэстон нахмурился:

– Северин, дружище, что ты здесь делаешь, черт побери?

– Да вот сидел отдыхал, пока не улучил подходящий момент, чтобы обозначить свое присутствие.

Том никак не мог отвести взгляд от Кассандры. Ее широко распахнутые удивленные глаза напоминали ясное небо в полдень, а непросохшие слезы поблескивали словно звезды. Ее фигура вскружила ему голову: сплошь точеные, приятные взгляду изгибы, ни острых углов, ни прямых линий… лишь манящая, чувственно-нежная плоть. Если бы Кассандра принадлежала ему, возможно, у него наконец исчезла бы эта постоянная хандра, ему не пришлось бы тратить попусту время на поиски подходящей кандидатуры.

– Я женюсь на вас, – твердо сказал Том. – Хоть сейчас. На любых условиях.

Уэстон легонько подтолкнул Кассандру к выходу из музыкальной комнаты:

– Иди, дорогая, а я пока поговорю с этим безумцем.

Девушка взволнованно кивнула и поспешила к двери, но как только переступила порог, Том окликнул ее:

– Миледи?

Кассандра неуверенно выглянула из-за дверного косяка.

Северин не успел придумать, что сказать, но не мог позволить ей уйти, не заверив, что она само совершенство, поэтому хрипло проговорил:

– Вы не толстая, но чем больше вас будет в этом мире, тем лучше.

Комплимент вышел не слишком изящным и не особо уместным, но в голубых глазах девушки, как он успел разглядеть, прежде чем она исчезла, заискрилось веселье.

Том напрягся всем телом, едва не бросившись за ней, как взявшая след гончая.

Уэстон повернулся к нему с озадаченным и раздраженным выражением лица, но прежде чем успел хоть что-то сказать, Том выпалил:

– Могу я заполучить ее?

– Нет.

– Но я хочу! Позволь мне…

– Нет, я сказал!

В мгновение ока Северин ощетинился и в нем ожил бизнесмен:

– А, я понял: ты сам на нее положил глаз! Может, договоримся?

– Ты только что сам слышал: я сказал ей, что не намерен жениться, – раздраженно буркнул Уэстон.

Том ни на секунду ему не поверил: как молодой здоровый мужчина мог не желать такую красавицу? – поэтому предложил:

– Очевидно, это такая стратегия, чтобы заманить ее в ловушку? А что, если я перепишу на тебя четверть железнодорожной компании, поделюсь акциями компании по раскопкам и добавлю сверху наличные? Просто назови сумму.

– Ты в своем уме? Леди Кассандра не вещь, которую можно вручить тому, кто больше заплатит.

– Ты мог бы ее уговорить. Очевидно, она тебе доверяет.

– Неужели ты думаешь, я бы стал использовать ее чувства против ее интересов?

Тома озадачили его слова, и он начал терять терпение:

– Не понимаю: если человек тебе доверяет, почему этим не воспользоваться?

– Леди Кассандра никогда не выйдет за тебя замуж, Северин, – жестко сообщил Уэстон.

– Но почему, если я только о ней и мечтал?

– Откуда ты знаешь? Ты разглядел всего лишь хорошенькое личико, светлые волосы и голубые глаза. А как же внутренний мир? Тебе не приходит в голову узнать о ней что-нибудь еще?

– Нет. Мне все равно. Ее внутренний мир может быть каким угодно, если она позволит мне наслаждаться тем, что снаружи, – Том увидел выражение лица Уэстона после этих слов и тут же принял оборонительную позицию: – Ты же знаешь, я никогда не был сентиментальным.

– То есть обыкновенные человеческие эмоции тебе незнакомы, – язвительно уточнил Уэстон.

– Ну почему же… – Том помолчал. – Когда оно того стоит…

– Знаешь, как раз сейчас я испытываю одну вполне определенную эмоцию и, прежде чем она заставит меня дать тебе пинка, хочу кое-что прояснить, – Уэстон пронзил друга убийственным взглядом. – Держись подальше от леди Кассандры! Найди себе другой объект для развращения, а у меня и так полно причин тебя прикончить.

Брови Тома поползли вверх:

– Ты все еще дуешься из-за переговоров по контракту?

– В том числе, – сообщил Уэст. – Ты пытался обманом лишить нас прав на полезные ископаемые на нашей земле, хотя знал, что мы на грани банкротства.

– Это бизнес и ничего более, – возразил Том.

– А как же дружба?

– Дружба – одно, а бизнес – совсем другое.

– Ты хочешь сказать, что нисколько не расстроишься, если тот, кого ты считал другом, попытается обвести тебя вокруг пальца, особенно если дела у тебя идут не особенно хорошо?

– Такое исключено: с делами у меня всегда все в порядке. Ну а если друг попытается обвести меня вокруг пальца, я стану уважать его за попытку.

– К сожалению, скорее всего так и будет, – заметил Уэстон тоном, далеким от дружелюбного. – Ты можешь быть бездушным ублюдком с непомерным аппетитом акулы, но честности тебе не занимать.

– Ты всегда был справедливым. Вот почему я и прошу тебя рассказать леди Кассандре обо мне, ничего не скрывая.

– Ты уверен? – возразил Уэстон. – Тогда просвети, какие качества ты считаешь положительными.

Том на мгновение задумался, потом неуверенно сказал:

– Ну, я богат…

Уэстон застонал и покачал головой:

– Я бы тебя пожалел, Том, не будь ты таким эгоистичным ослом. Мне уже приходилось видеть тебя в таком состоянии, так что знаю, к чему это приведет. По этой причине ты обладаешь несметным количеством домов, табуном лошадей, на которых и за всю жизнь не успеешь прокатиться, и множеством картин, для которых не хватит стен в твоих особняках. Для такого, как ты, разочарование неизбежно. Стоит тебе заполучить объект желания, как он теряет для тебя всякое очарование. Зная все это, подумай сам, позволим ли мы с Девоном тебе ухаживать за Кассандрой?

– Я никогда не потеряю интереса к собственной жене.

– Разве это возможно? – скептически поинтересовался Уэстон. – Ведь для тебя не имеет значения цель, только погоня.

Глава 2

Покинув музыкальную комнату, Кассандра заторопилась наверх, в свою спальню, чтобы умыться. Прохладный влажный компресс на глаза помог уменьшить отеки и покраснение, однако не существовало никакого лекарства от тупой боли, которая охватила ее, стоило увидеть отъезжавший от дома экипаж Пандоры. Ее сестра-близняшка, ее вторая половинка, начала новую жизнь с мужем, лордом Сент-Винсентом, а Кассандра осталась одна.

С трудом сдерживая слезы, Кассандра медленно спускалась по парадной лестнице в главный холл. Ей придется присоединиться к гостям в саду во французском стиле, где был устроен неофициальный фуршет. Гости свободно перемещались по территории поместья, наполняя золоченые тарелки горячим хлебом, яйцами пашот на тостах, копчеными перепелами, фруктовым салатом и ломтиками шарлотки, приготовленной из бисквитного теста с начинкой из желе со взбитыми сливками. Лакеи сновали взад-вперед через холл с подносами, предлагая кофе, чай и холодное шампанское.

Обычно Кассандра получала от таких мероприятий огромное удовольствие, поскольку любила вкусно поесть, особенно если в конце приема подавали ее любимый десерт – шарлотку, но сегодня у нее не было настроения вести светские беседы. Кроме того, в последнее время она употребляла слишком много сладкого: вчера, например, съела лишнее пирожное с джемом за чаем, и все предложенное фруктовое мороженое во время смены блюд за ужином, и эклер, начиненный густым миндальным кремом и покрытый хрустящим слоем глазури, и маленький декоративный марципановый цветочек на блюде с пудингами.

На полпути вниз Кассандре пришлось остановиться: не было сил дышать – и прижать ладонь к ребрам, где корсет был затянут туже обычного. Как правило, в обычные дни корсеты зашнуровывали по фигуре для поддержки спины, что способствовало хорошей осанке, но они не были удушающе тесными. Тугая же шнуровка предназначалась для особых случаев, таких как этот. С лишним весом, который набрала, Кассандра чувствовала себя словно в тисках, задыхалась и покрывалась испариной. Казалось, нижнее белье препятствовало попаданию воздуха в легкие. Раскрасневшись, она села на ступеньку и прислонилась к балюстраде. Уголки глаз опять начало пощипывать.

Пора положить этому конец! Досадуя на себя, Кассандра достала из потайного кармана платья носовой платок и с силой прижала к новой струйке слез, а через пару минут услышала, как кто-то размеренной поступью поднимается по лестнице.

Смутившись, что ее застали плачущей на ступеньках, как потерявшегося ребенка, Кассандра сделала попытку подняться, но низкий голос ее остановил:

– Нет… пожалуйста. Я только хотел предложить вам это.

Сквозь пелену слез она разглядела темную фигуру Тома Северина. Он стоял на ступеньку ниже с двумя бокалами холодного шампанского, протягивая один ей.

Кассандра потянулась было за ним, но заколебалась:

– Мне не следует пить шампанское, если оно не разбавлено пуншем.

Уголок его рта приподнялся в усмешке:

– Я никому не скажу.

Кассандра с благодарностью приняла бокал и отпила глоток. Холодная шипучая жидкость восхитительно облегчила сухость в горле, и девушка пробормотала:

– Спасибо.

Он коротко кивнул и развернулся, намереваясь уйти, но Кассандра окликнула его, хотя и не была уверена, хочет ли он остаться:

– Подождите.

Мистер Северин повернулся и окинул ее вопросительным взглядом.

Во время их короткой встречи в музыкальной комнате Кассандра была слишком взволнована, чтобы как следует его рассмотреть. Он показался ей таким странным, когда внезапно появился из ниоткуда и предложил выйти за него замуж. Кроме того, она пребывала в ужасе от того, что Северин подслушал ее слезливые откровения, особенно о том, что пришлось перешивать платье.

Но сейчас невозможно было не заметить, как он хорош собой: высокий, стройный и элегантный, с темной шевелюрой и густыми, немного сросшимися на переносице бровями на гладком чистом лице. Если бы она оценивала его черты по отдельности: крупный нос, широкий рот, узкие глаза, резко очерченные скулы и подбородок, – то не сочла бы их привлекательными, но собранные воедино, они каким-то образом делали его внешность неотразимой и запоминающейся.

– Вы можете ко мне присоединиться, – неожиданно для себя предложила Кассандра.

Северин заколебался, потом спросил, удивив ее:

– Вы действительно этого хотите?

Кассандре понадобилось время, чтобы обдумать этот вопрос, и она призналась:

– Я не уверена… И в одиночестве оставаться не хочется, но и компания мне не особо нужна.

– Тогда я идеальный собеседник, – Том опустился на ступеньку рядом с ней. – Вы можете рассказать мне все что захотите и при этом не услышать никаких моральных суждений.

Ответить сразу ей помешали его глаза – голубые с блестящими зелеными крапинками вокруг зрачков, но в одном радужка казалась скорее зеленой, нежели голубой.

– Обычно каждый считает своим долгом высказать суждение, – сказала она наконец.

– А я нет. Мои представления о добре и зле отличаются от общепринятых, так что можете считать меня моральным нигилистом.

– Что это значит?

– Ну, я считаю, что ни добра, ни зла, по сути, не существует.

– О, какой кошмар!

– Все вот так же реагируют.

Возможно, кого-то из хорошо воспитанных молодых леди это заявление могло бы шокировать, но Кассандра привыкла к неординарным личностям. Изворотливое и ловкое мышление ее сестры-близняшки вносило разнообразие в невыносимо скучную уединенную деревенскую жизнь. Мистер Северин чем-то немного напоминал ей сестру. По его глазам можно было определить, как быстро работает его мозг.

Сделав еще глоток шампанского, Кассандра с облегчением обнаружила, что желание расплакаться прошло и снова можно нормально дышать.

Припомнился разговор между Девоном, Уэстоном и Уинтерборном, друзьями Северина. Они сошлись во мнении, что такого уникального делового склада ума, как у железнодорожного магната, не было ни у кого другого из числа их знакомых.

– Вы, наверное, гений? – спросила она. – Иногда умные люди слишком уж усложняют самые простые вещи. Возможно, в этом причина ваших затруднений с определением добра и зла.

Том коротко усмехнулся:

– Я не гений.

– Вы скромничаете.

– Никогда, – Северин допил остатки шампанского, поставил бокал и повернулся к ней лицом. – Да, интеллект у меня выше среднего и фотографическая память, но ничего гениального в этом нет.

– Как интересно, – смущенно проговорила Кассандра, при этом подумав: «Боже… еще одна странность». – Вы что, мысленно делаете фотографии?

Его губы дрогнули, словно он смог прочитать ее мысли.

– Нет, просто я с легкостью запоминаю то, что вижу, причем в мельчайших деталях, и потом могу воспроизвести. Я помню расстановку предметов мебели и расположение картин на стенах почти во всех домах, где побывал. Каждое слово каждого контракта, который я подписал, и все сделки, которые заключил, хранятся здесь, – он постучал себя длинным пальцем по виску.

– Вы шутите? – изумилась Кассандра.

– К несчастью, нет.

– Но почему, во имя всего святого, вы считаете это несчастьем?

– Ну, в этом-то и проблема: способность хранить в памяти огромное количество данных не делает умнее. Весь вопрос в том, как эту информацию использовать, – его губы дернулись в насмешливой ухмылке. – Из-за большого объема информации мозг работает неэффективно, поэтому определенное количество сведений мы должны забыть, потому что они нам уже не нужны или мешают. Но я помню все свои неудачи точно так же, как и успехи, – все просчеты и неблагоприятные последствия. Иногда мне кажется, я словно попал в песчаную бурю: вокруг летает столько мусора, что невозможно что-либо отчетливо разглядеть.

– Судя по всему, обладать фотографической памятью довольно утомительно. Тем не менее вы пользуетесь ею наилучшим образом. По большому счету, жалеть вас нет никаких причин.

Он усмехнулся и опустил голову:

– Полагаю, что так.

Кассандра допила остатки шампанского и отставила бокал в сторону:

– Мистер Северин, могу я задать вам личный вопрос?

– Конечно.

– Почему вы захотели стать моей устрицей? – ее лицо залил горячий румянец. – Потому что я красива?

– Отчасти, – признался Северин без тени смущения, – но еще мне понравились ваши слова, что вы никогда не ворчите, не хлопаете дверьми и к тому же не ищете любви. Как и я, – он сделал паузу, не сводя с нее пристального взгляда, и добавил: – Я думаю, что мы подходим друг другу.

– Я не имела в виду, что не желаю любви, – возразила Кассандра, – а только хотела сказать, что не против, если она придет со временем. Если откровенно, то очень желательно, чтобы муж меня любил.

Северин не торопился с ответом.

– А что, если бы ваш супруг оказался хоть и не красавцем, но не лишенным обаяния, к тому же очень богатым? Что, если бы он проявлял к вам доброту и заботу, исполнял любое ваше желание: покупал особняки, драгоценности, возил за границу, приобрел вам в личное распоряжение яхту и роскошный железнодорожный вагон? Что, если бы он был исключительно хорош в… – он замолчал, видимо, обдумывая дальнейшие слова. – Что, если бы он стал вам защитником и другом? Неужели отсутствие любви с его стороны продолжало бы иметь значение?

– А почему он не может любить? – Кассандра была заинтригована и обескуражена. – У него что, совсем нет сердца?

– Нет, оно у него есть, но не такое, как у других, как будто… замерзшее.

– И давно?

Он на мгновение задумался, потом ответил:

– Думаю, с рождения.

– Человек не рождается с замерзшим сердцем, – мудро заметила Кассандра. – С вами что-то произошло.

Северин бросил на нее ироничный взгляд:

– Откуда вам это известно?

– Я читала романы… – серьезно начала Кассандра, но, услышав его тихий смех, рассердилась. – Да, причем много романов, и уверена, что они могли научить меня чему-то полезному.

– Вряд ли из них можно что-то взять для реальной жизни, – возразил Том, но в его зелено-голубых глазах сверкнул веселый огонек, как будто он подтрунивал над ней.

– Но ведь в романах пишут о жизни, поэтому вполне возможно, что в них больше правды, чем в тысячах газетных или научных статей. Они способны заставить человека вообразить себя кем-то другим, пусть и на короткое время, и тогда легче понять людей, которые от тебя отличаются.

Кассандре льстило, что ее внимательно слушают, причем с явным интересом и без иронии или скепсиса.

– Видимо, я ошибался, – сказал Том. – Придется срочно ликвидировать пробелы в образовании. Можете что-нибудь посоветовать для начала?

– Это непросто: я ведь не знаю ваших предпочтений.

– Мне нравятся поезда, корабли, техника и высокие здания. Нравится мечтать о путешествиях, потому что куда-то отправиться никогда не хватало времени. Не люблю сантиментов и романтики. Все, что связано с историей, меня усыпляет. Я не верю в чудеса, ангелов или призраков, – он посмотрел на собеседницу, как будто ожидал возражений.

– Мне придется как следует поразмыслить, прежде чем порекомендовать книгу, которая наверняка доставит вам удовольствие, – подумав, заключила Кассандра.

Северин улыбнулся, в его глазах заблестели крошечные созвездия отраженных огней люстры:

– Раз уж я поделился с вами своими предпочтениями… расскажите о ваших.

Кассандра опустила глаза на свои руки, сложенные на коленях, и призналась:

– Мне нравятся самые простые занятия, например рукоделие: мне нравится вышивать, вязать и плести кружева. Люблю рисовать, а еще обожаю днем подремать, попить с подругами чаю. В солнечный день предпочитаю неспешные прогулки, а в дождливый – чтение книг. Я не обладаю ни особыми талантами, ни грандиозными амбициями. Но мне бы хотелось когда-нибудь создать свою собственную семью, и… я хочу помогать людям больше, чем чем сейчас. Пока я только ношу еду и лекарства арендаторам и знакомым в деревне, но этого недостаточно. Мне хочется оказывать настоящую помощь нуждающимся, – Кассандра коротко вздохнула. – Полагаю, все это вам не очень интересно. Вот Пандора куда остроумнее и забавнее меня… Не знаю, зачем я вам все это рассказала, должно быть, виновато шампанское. Не могли бы вы обо всем забыть?

– Нет, даже если бы захотел, а я не хочу.

– Боже, – нахмурившись, Кассандра взяла пустой бокал и встала, одергивая юбки.

Северин последовал ее примеру и, поднявшись, заверил:

– Но вам не о чем беспокоиться, можете рассказывать мне о чем захотите, ведь я ваша устрица.

Кассандра не выдержала и захихикала:

– Пожалуйста, не говорите так! Ну какая вы устрица?

– Можете назвать меня иначе, если хотите, – Северин протянул ей руку, намереваясь проводить вниз. – Но главное, если вам когда-нибудь что-нибудь понадобится, любая услуга, можете без колебаний посылать за мной. Я не задам вам ни единого вопроса, и вам это ничего не будет стоить. Запомните это.

Кассандра, помедлив, все же взяла его под руку, а пока они спускались, в замешательстве спросила:

– Но зачем вам так себя обременять?

– Не случалось ли с вами, что с первого взгляда вам кто-то или что-то понравились и вы не могли понять, почему, но чувствовали, что позже выясните причины, а пока хотите, чтобы это принадлежало вам?

Она не смогла не улыбнуться, подумав: «Собственно говоря, это случилось. Прямо сейчас». Разумеется, это был бы слишком прямолинейный ответ и поощрять подобное поведение было бы неправильно.

– Я с радостью назову вас своим другом, мистер Северин, но боюсь, что брак между нами невозможен, мы не подходим друг другу: я смогла бы удовлетворить лишь самые примитивные ваши желания.

– Именно такие отношения – без лишних заморочек – мои самые любимые! – воскликнул Том.

Кассандра печально улыбнулась:

– Но, мистер Северин, это вовсе не та жизнь, о которой я всегда мечтала!

– Надеюсь, вы ошибаетесь, миледи, и я готов попытаться это доказать.

– Но как, если ваше сердце покрыто льдом? – возразила Кассандра.

Северин усмехнулся и ничего не ответил, но когда они приблизились к последней ступеньке, она услышала, как он задумчиво, почти озадаченно пробормотал:

– Мне почему-то кажется, что оно немного оттаяло.

Глава 3

Во время неофициального завтрака Кассандра старалась держаться от мистера Северина на благоразумном расстоянии, но все же украдкой поглядывала в его сторону, пока он бродил среди гостей. Он же держался спокойно и непринужденно, не пытаясь привлечь к себе внимание, но даже если бы Кассандра не знала, кто это, все равно заметила бы, как он отличается от других хотя бы своим проницательным уверенным взглядом: ни дать ни взять хищник, готовый к нападению.

«Так смотреть на мир может только очень уверенный в себе человек», – подумала она, увидев, как Северин беседует с мистером Уинтерборном. Эти двое очень отличались от мужчин ее круга, которых с самого рождения воспитывали джентльменами.

Северин и Уинтерборн не могли похвастаться происхождением, не имели титулов, а капитал сумели сколотить благодаря собственным способностям и трудолюбию. К сожалению, ничто так не высмеивалось и не порицалось в высшем обществе, как работа, стремление разбогатеть. Надо было делать вид, что деньги достаются каким-то иным путем, например по наследству.

Как жаль, что так называемые неравные браки вызывают неодобрение общества! В первый свой сезон Кассандра познакомилась почти со всеми джентльменами своего круга и, исключив убежденных холостяков, а также слишком старых представителей аристократии, убедилась, что количество достойных внимания кандидатов в мужья, увы, не превышает пары дюжин. К концу сезона она получила пять предложений руки и сердца, но ни одно из них не приняла. Это встревожило покровительницу Кассандры, леди Бервик, которая предупредила подопечную, что та может оказаться в положении своей сестры Хелен, которая могла составить отличную партию любому достойному джентльмену, но еще до начала сезона выскочила замуж за сына валлийского бакалейщика.

Столь категоричное заключение казалось несправедливым, поскольку мистер Уинтерборн был прекрасным деловым человеком, обожал Хелен и был богат как Крез: свое состояние он сколотил, превратив бакалейную лавку отца в сеть крупнейших в мире универсальных магазинов. Но вот реакцию общества леди Бервик оценила верно: за закрытыми дверями знать судачила о том, что этот брак принизил Хелен. В высших кругах Уинтерборнов никогда по-настоящему не примут. Благодарение богу, Хелен была слишком счастлива, чтобы ее смущали подобные вещи!

«Я была бы не против выйти замуж не за джентльмена, если бы меня так же любили», – подумала Кассандра. Но, похоже, настоящая любовь никогда не приходит к тем, кто ее ищет, а предпочитает подкрадываться к тем, кто о ней и не мечтает.

От грустных мыслей девушку отвлекла леди Бервик:

– Кассандра?

Пожилая дама слишком высокого для леди роста держала себя столь величественно, что ее можно было сравнить с четырехмачтовым парусником. Никто никогда не видел, чтобы она улыбалась: Элинор Бервик ходила с таким выражением лица, будто только что обнаружила крошки в варенье, – но многие ее качества заслуживали восхищения. Она никогда даже не пыталась бороться с тем, что изменить невозможно, но всегда достигала своих целей с помощью непреклонной воли и упорства.

– Почему ты здесь, а не за столом с гостями? – спросила леди Бервик.

Кассандра пожала плечами:

– Да что-то взгрустнулось после отъезда Пандоры.

Проницательные глаза пожилой дамы смягчились.

– Ты следующая в очереди, дорогая. И я хочу, чтобы ты сделала еще более блестящую партию, чем твоя сестра, – она с намеком бросила взгляд на дальний столик, где сидел в компании джентльменов лорд Фоксхолл. – Как наследник лорда Уэстклифа, Фоксхолл унаследует старейший и знатнейший титул пэрства Англии. Он будет выше по положению даже Сент-Винсента. Выйди за него замуж, и ты всегда и во всем будешь иметь преимущество перед сестрой, даже в столовую на официальном приеме будешь заходить первой!

– Пандора была бы только рада, – сказала Кассандра с улыбкой. – Тогда она смогла бы шептать всякие гадости у меня за спиной, а я не имела бы возможности обернуться, чтобы ответить.

Леди Бервик, вовсе не разделявшая настроя своей подопечной, сухо заметила:

– Пандора всегда была глуха к моим наставлениям, и тем не менее ей каким-то образом удалось удачно выйти замуж. Получится и у тебя. Пойдем пообщаемся с лордом Фоксхоллом и его братом, мистером Марсденом, тоже вполне достойным кандидатом в мужья.

Кассандра поежилась от одной только мысли, что придется участвовать в светской беседе с двумя джентльменами под бдительным оком леди Бервик, поэтому попыталась уклониться:

– Мадам, я уже знакома с этими джентльменами и нахожу их весьма галантными, но не думаю, что я им интересна, как, впрочем, и они мне.

– Почему же?

– Ну… они оба такие… активные: любят охоту, верховую езду, рыбалку, спортивные игры на свежем воздухе и разного рода состязания.

– В отпрысках Марсденов действительно есть что-то дикое, – с ноткой неодобрения проговорила леди Бервик. – Несомненно, они унаследовали это от матери. Уж эти американки! Однако все члены этой семьи получили хорошее воспитание и образование, а состояние Уэстклифа не поддается подсчету.

Кассандре надоело ходить вокруг да около, и она заявила:

– Я никогда не смогу полюбить ни лорда Фоксхолла, ни его брата.

– Как я уже говорила, это несущественно.

– Для кого как.

– Брак по любви не лучше твоего любимого десерта из взбитых белков на заварном креме: столь же нелеп и лишен пользы. В таком браке отсутствует основательность, как в десерте ингредиенты: есть практически нечего – гоняешь ложкой по тарелке это не пойми что, пока не развалится.

– Но, мадам, вы же не против брака по любви, если кандидат в мужья отвечает всем требованиям?

– Ошибаешься, дорогая. Когда в основе матримониального союза лежит любовь, это неизбежно приводит к разочарованию, а вот из союза интересов, подкрепленного взаимной симпатией, всегда получается стабильный и продуктивный брак.

– Не самое романтичное суждение о замужестве, – осмелилась заметить Кассандра.

– В наше время, к сожалению, юные леди слишком романтично настроены: верят в воздушные замки. Подобная мечтательная чепуха совсем не идет на пользу: затуманивает рассудок и ослабляет шнуровку корсета.

Кассандра печально вздохнула:

– Как бы мне хотелось ослабить свою!

Она уже минуты считала до окончания этого бесконечного фуршета, чтобы поскорее подняться наверх и переодеться в удобное дневное платье с обычным корсетом.

Леди Бервик посмотрела на нее с осуждением и заметила:

– Тебе не следует злоупотреблять десертами. Вреда не будет, если ты немного похудеешь перед началом сезона.

Кассандра кивнула, покраснев от стыда.

– Для тебя наступает очень непростое время, дорогая, – тихо продолжила пожилая леди. – Твой первый светский сезон прошел триумфально, и это не могло не вызвать у окружающих восхищение и зависть. Но ты так и не приняла ни одного предложения, тебя могут обвинить в гордыне и тщеславии, в обществе может сложиться мнение, что тебе просто нравится кокетничать. Очевидно, что эти домыслы далеки от истины, но это едва ли имеет значение для высшего света Лондона: ложь всегда питала сплетни. В следующем сезоне тебе непременно следует принять предложение подходящего джентльмена.

Глава 4

– Боюсь, что вынужден тебе отказать, – сказал Девон, лорд Тренир, раздосадованный вынужденной необходимостью пить бренди в кабинете с Северином, вместо того чтобы более приятно проводить время с женой.

– Но ты же выдал Хелен за Уинтерборна! – возмутился Северин. – Я что, недостаточно перспективная партия?

Свадебный завтрак закончился, и остальная часть дня проходила в непринужденной обстановке: некоторая напряженность из-за формальностей ослабла, как будто наконец распустили тугую шнуровку на ботинках. Гости разбрелись по поместью: некоторые отправились на прогулку пешком или в экипаже, другие – играть в теннис или в кегли на лужайке, кто-то предпочел отдохнуть в комнате. Миниатюрная жена Девона, Кэтлин, шепнула ему на ухо, что собирается наверх вздремнуть, и предложила к ней присоединиться, на что он согласился с большим энтузиазмом, однако по пути наверх его изловил Том Северин и уговорил выслушать.

Девон совершенно не удивился, узнав, чего хочет друг, потому что всегда подозревал, что это произойдет, как только Северин, страстный коллекционер красивых вещей, встретит Кассандру.

– Что касается Хелен и Уинтерборна, пожениться было их обоюдным желанием, – возразил Девон. – Впрочем, нет, не совсем так.

Нахмурившись, он медленно подошел к высокому французскому окну в глубокой, обшитой панелями нише.

Два года назад, когда Девон неожиданно унаследовал графство, ему досталось вместе с ним опекунство над тремя сестрами Рейвенел. Поначалу он стремился поскорее выдать девушек замуж, в идеале за богатых джентльменов, но по мере того, как узнавал Хелен, Пандору и Кассандру, пришло осознание, что они полностью от него зависят и что он обязан считаться с их интересами.

– Северин, – начал он осторожно, – два года назад я действительно совершил мерзкий поступок – предложил Ризу Уинтерборну в жены Хелен, будто закуску на тарелке.

– Да, мне это известно. Так почему бы мне не отведать чего-то подобного?

Проигнорировав вопрос, Девон невесело усмехнулся:

– Суть в том, что мне не следовало этого делать. Жизнь убедила меня, что женщины такие же мыслящие, чувствующие существа, как мужчины, со своими надеждами и мечтами.

– Не сомневаюсь, что сумею осуществить все надежды и мечты леди Кассандры, – тотчас же заверил друга Северин. – Абсолютно все, даже те, о которых она сама еще не знает.

Девон покачал головой:

– Ты ничего не знаешь о Кассандре и ее сестрах. Их воспитание было, мягко говоря, необычным.

Северин насторожился:

– Ты о чем? Я слышал, что они вели уединенный образ жизни за городом.

– «Уединенный» – не совсем верное слово. Точнее сказать, семья вообще не уделяла им внимания. Девочек заточили в сельской усадьбе и буквально забыли об их существовании, а единственный, о ком родители проявляли заботу, когда не потакали своим эгоистичным желаниям, был их старший сын Тео. Но братец, даже унаследовав титул, палец о палец не ударил, чтобы подготовить хоть одну из сестер к сезону.

Девон обогнул письменный стол и подошел к открытому шкафчику, встроенному в нише в дальней стене кабинета. На полках располагалось несколько декоративных предметов: старинная табакерка, украшенная драгоценными камнями, коллекция миниатюрных портретов в рамках, деревянный портсигар, инкрустированный мозаикой и весьма странная вещица – крошечные чучела трех корольков на ветке в безвоздушном пространстве стеклянного купола.

– Во всем доме не найти предмета, – заметил Девон, кивнув на стеклянный купол, – который я ненавидел бы сильнее этого. По словам экономки, граф всегда держал его в своем кабинете: то ли его забавлял символизм, то ли он, наоборот, в силу ограниченности это не замечал.

Проницательный взгляд Северина переместился с безделушки на лицо Девона, и он сухо заметил:

– Не все такие сентиментальные, как ты, Тренир.

– Я дал себе обещание: как только Кассандра счастливо выйдет замуж, разобью эту проклятую штуковину.

– Значит, скоро это произойдет.

– Я сказал: счастливо выйдет замуж, – Девон повернулся и прислонился плечом к шкафу, скрестив руки на груди. – После многих лет наплевательского отношения тех, кому полагалось любить ее, Кассандра нуждается в душевной близости и заботе, в искренней привязанности, Том.

– С привязанностью я смогу справиться, – запротестовал Северин.

Девон раздраженно покачал головой.

– Придет время, когда она начнет тебе докучать, станет мешать… Ты охладеешь к ней, и тогда мне придется тебя убить. Или это сделает Уэстон, – Девон сделал паузу, подыскивая слова, чтобы убедить друга, что союз этот крайне нежелателен. – Множество соответствующих твоим критериям красивых женщин с радостью выйдут за тебя замуж, стоит только поманить пальцем. Забудь об этой. Кассандра хочет выйти замуж по любви.

– А что любовь может гарантировать? – усмехнулся Северин. – Сколько страданий она приносила! На протяжении веков женщины подвергались насилию и предательству со стороны мужчин, хотя те и клялись им в вечной любви. Лично я считаю, что женщина выиграла бы гораздо больше от диверсифицированного инвестиционного портфеля, чем от любви.

Глаза Девона сузились:

– Предупреждаю: если ты не перестанешь тут передо мной пустозвонить, я быстро положу этому конец, врезав тебе правой прямо в челюсть. Меня наверху ждет жена. Мы собирались вздремнуть, а ты тратишь мое время.

– Как может взрослый человек спать средь бела дня? С чего это вдруг: ты что, болен?

– В постели можно не только спать, – резко парировал Девон.

– Вот оно что! Я тоже хотел бы заполучить жену, чтобы вместе с ней дремать. Должен признаться, такой дневной отдых, да еще регулярный, меня бы тоже устроил.

– Так заведи любовницу.

– Любовница – это временное решение проблемы. Иметь жену куда надежнее и выгоднее: она произведет на свет законных детей, а не бастардов. Более того, с такой женой, как Кассандра, мне было бы весьма приятно делить постель, – поняв по лицу Девона, что перегнул палку, Северин быстро добавил: – Все, чего я прошу, – это дать мне шанс узнать ее получше… если она не против. Позволь нанести вам пару визитов в Лондоне. Если Кассандра станет меня избегать, я больше ее не побеспокою.

– Кассандра вольна сама принимать решения, но я приложу все усилия, чтобы ее отговорить. Поверь, мое мнение не изменится: этот брак стал бы ошибкой для вас обоих.

В глазах Северина промелькнуло беспокойство:

– Это как-то связано с договором аренды земли? Мне следует извиниться?

Девон едва не расхохотался, хотя желание врезать по этой самодовольной физиономии тоже никуда не исчезло:

– Только тебе могло прийти в голову задать этот вопрос!

Девон никогда не забудет кошмар двухгодичной давности, когда он вел переговоры с Северином об аренде земли, которая позволила бы Тому проложить железнодорожные пути на одном из участков поместья. Северин поражал своей сообразительностью и способностью помнить каждую чертову деталь. Он любил наносить внезапные удары, изворачиваться и хитрить, и все ради удовольствия вывести противника из равновесия. Эти умственные упражнения измотали и довели до белого каления всех, включая адвокатов, но больше всего раздражало осознание, что Северин со всей очевидностью получал от процесса огромное удовольствие.

Из чистого упрямства Девону удалось отстоять свою позицию и в итоге заключить удовлетворившую обе стороны сделку. Только позже он понял, что буквально ходил по лезвию бритвы, рискуя потерять целое состояние, если бы утратил права на добычу полезных ископаемых в поместье.

Уже не в первый раз Девона поражало умение Северина разбираться в людях, но при этом совершенно игнорировать их чувства.

– В этом вопросе тебе вряд ли есть чем гордиться, – заметил он с сарказмом.

С напряженным лицом Северин встал и принялся расхаживать по комнате:

– Знаю, мой образ мышления не такой, как у многих, заключение сделок для меня игра.

– Ну да, вроде покера, – усмехнулся Девон. – Никогда не раскрываешь своих карт, всегда идешь до победного конца, и в этом ты, несомненно, хорош. Вот только для меня это было отнюдь не развлечение. В поместье живет двести семей арендаторов. Мы нуждались в доходах от того карьера, чтобы им было на что жить. Без этих средств мы могли бы обанкротиться.

Северин остановился возле каминной полки и провел рукой по волосам:

– Да, я как-то не учел, что контракт мог для тебя иметь куда большее значение, чем для меня.

Девон пожал плечами:

– Не твоя печаль! Беспокоиться о моих арендаторах – моя обязанность.

– Кроме того, это не очень-то прилично – действовать во вред интересам друга, – Северин пристально взглянул на него. – Прошу прощения за свое необдуманное поведение.

В такие мгновения Девон осознавал, как редко Северин удерживал на ком-то взгляд. Казалось, он таким образом сводил к минимуму возможность сближения с кем бы то ни было, словно это таило в себе опасность.

– Я уже давно тебя простил, – пожал плечами Девон.

Однако Северин не собирался закрывать эту тему:

– Я бы вернул тебе права на добычу полезных ископаемых, как только бы понял, какой угрозе могу подвергнуть жизнь твоих людей. И я это говорю не из-за моего интереса к Кассандре, поверь.

За десять лет знакомства Северин извинялся перед Девоном вряд ли больше пяти раз. По мере того как росло состояние, а вместе с ним и могущество Тома, его готовность признавать свою неправоту пропорционально уменьшалась.

Девон вспомнил ту ночь, когда они впервые встретились во мраке лондонского трактира. Ранее в тот же день на пороге его коттеджа появился Уэстон и сообщил, что его исключили из Оксфорда за то, что он устроил в комнате пожар. Одновременно разозлившись и встревожившись, Девон затащил младшего брата в самый темный угол кабака, где они уже вовсю спорили за кувшином эля.

Неожиданно в их разговор вмешался незнакомец, сидевший за соседним столиком:

– Вам следовало бы его поздравить, а не разделывать под орех.

Девон взглянул на темноволосого молодого человека и в ответ на его замечание огрызнулся:

– С чем поздравить? С тем, что два года обучения коту под хвост?

– Ну, два года все-таки меньше, чем четыре, – незнакомец оставил свою компанию и, не дожидаясь приглашения, подтащил стул к столу Рейвенелов. – А если говорить серьезно, то как минимум восемьдесят процентов знаний, которые мы получаем в университете, нам никогда не пригодятся. Так что не стоит переживать: ваш брат просто сэкономил немало времени и денег.

Уэстон удивленно уставился на незнакомца:

– Либо у тебя глаза разного цвета, либо я напился сильнее, чем мне казалось.

– О, ты пьян в стельку, – любезно заверил его незнакомец, – но что касается глаз – да, они разных цветов: у меня гетерохромия.

– Это что за напасть? Надеюсь, не заразно? – спросил Уэстон, изобразив испуг.

Молодой человек ухмыльнулся:

– Нет, просто я получил в глаз, когда мне было двенадцать.

Незнакомцем был не кто иной, как Том Северин. К тому времени он добровольно покинул Кембриджский университет из-за того, что приходилось изучать предметы, которые он считал совершенно ненужными. Его интересовали только те дисциплины, знание которых помогло бы зарабатывать деньги. Никто, и уж тем более сам Том Северин, не сомневался, что он когда-нибудь разбогатеет и станет чрезвычайно успешным бизнесменом. Однако сможет ли он найти общий язык с окружающими, никто не брался утверждать.

«Сегодня Северин сам на себя не похож, – подумал Девон. – Словно оказался в незнакомом месте и не знает, как найти выход».

– Зачем ты вообще-то приехал? – спросил друга Девон.

Если раньше Северин ответил бы в свойственной ему легкомысленной и небрежной манере, то сейчас рассеянно проговорил:

– Даже не знаю…

– Какие-то проблемы с одним из твоих предприятий?

– Нет-нет, – отмахнулся Северин, – там все в порядке.

– Здоровье пошаливает?

– Нет. Просто какая-то пустота внутри, словно чего-то не хватает, но я понятия не имею, чего именно, вроде все у меня есть.

Девон сдержал ироничную улыбку: говорить с другом на подобные темы всегда было мучением. Если Северин, весьма далекий от мира эмоций, пытался разобраться в своих чувствах, то ему нужен был собеседник со стальными нервами.

– Не думаешь, что это одиночество?

– Нет, это что-то другое, – Северин задумался. – Как назвать чувство, когда все кажется скучным и бессмысленным, а люди, которых ты хорошо знаешь, кажутся чужими?

– Тоска, – предположил Девон.

– Проклятье! Тогда их уже шесть.

– Шесть чего? – в недоумении уточнил Девон.

– Чувств. Я никогда не испытывал больше пяти, да и с ними не так легко справиться. Будь я проклят, если добавится еще одно!

Покачав головой, Девон понял, что без бренди тут не обойтись, и наполнил бокалы:

– Даже не хочу знать, что это за пять чувств. Уверен: ответ меня обеспокоит.

Разговор прервал тихий стук в приоткрытую дверь, и на пороге появился пожилой дворецкий Симс. Выражение его лица оставалось столь же невозмутимым, как и всегда, но моргал он чаще обычного и плотно прижимал локти к бокам. Поскольку Симс и бровью бы не повел, даже если бы в парадную дверь ломилась орда викингов, эти едва заметные признаки беспокойства указывали на то, что произошла настоящая катастрофа.

– Прошу прощения, милорд, но я считаю необходимым спросить, не знаете ли вы о местонахождении мистера Рейвенела.

– Он что-то говорил про поля с репой, но я не знаю, какие земли он имел в виду, наши или арендованные.

– С вашего позволения, милорд, я пошлю за ним лакея. Нам нужен его совет относительно затруднительного положения на кухне.

– Что случилось?

– По словам кухарки, примерно час назад кухонный котел начал издавать ужасающий стук и лязг, а затем от него отлетела какая-то деталь, словно ею выстрелили из пушки.

Глаза Девона полезли на лоб, и он смачно выругался.

– Совершенно с вами согласен, милорд, – поклонился Симс.

К неисправностям в кухонных котлах нельзя было относиться легкомысленно. Описания взрывов со смертельным исходом, вызванных неправильной установкой или эксплуатацией оборудования, не сходили со страниц газет.

– Никто не пострадал? – спросил Девон.

– К счастью, нет, сэр. Огонь затушили, клапан на трубе перекрыли. К сожалению, наш водопроводчик уехал в отпуск, а другой живет в Алтоне. Мне послать лакея?

– Подождите, – прервал его Северин. – Какой клапан: тот, что на трубе, подающей холодную воду, или другой, который находится на трубе, что выходит из водонагревательного бака?

– Боюсь, что не знаю, сэр.

Девон посмотрел на Тома, и тот мрачно усмехнулся:

– Если что-то должно было взорваться, то оно бы уже взорвалось. Но все же позвольте мне взглянуть.

Слава богу, Северин прекрасно разбирался в подобных вещах и, вероятно, смог бы сам смастерить котел с завязанными глазами. Девон вздохнул с облегчением и повел друга вниз.

На кухне тем временем кипела бурная деятельность: повсюду сновали слуги с корзинами из сада и ящиками из ледника и погреба.

– Мы сделаем немецкий картофельный салат, – угрюмо говорила кухарка экономке, и та делала какие-то пометки в блокноте. – Подадим его с нарезкой из говядины, ветчины, языка и телячьим заливным. Параллельно расставим тарелки с икрой, редисом, оливками и сельдереем на льду…

Заметив Девона, кухарка присела в реверансе и воскликнула, с трудом сдерживая слезы:

– Милорд, это катастрофа! Мы так не вовремя лишились плиты! Придется изменить меню: вместо полноценного ужина устроить шведский стол с холодными закусками.

– Ничего. Погода такая теплая, что гости, полагаю, будут только рады холодным закускам. Я надеюсь на миссис Биксби и уверен, что результаты превзойдут мои ожидания.

Тут же заговорила встревоженная экономка, миссис Черч:

– Лорд Тренир, кухонный котел снабжает горячей водой некоторые ванные комнаты на первом и втором этажах. Ведь гости наверняка захотят принять ванну и переодеться перед ужином. Мы вскипятим кастрюли на старой кухонной плите, а слуги разнесут бидоны с горячей водой по комнатам, но с таким количеством приглашенных и дополнительным объемом работы персонал может не справиться.

Северин уже осматривал котел, от которого все еще исходило тепло, несмотря на потушенный огонь. Цилиндрический медный резервуар стоял на подставке рядом с плитой и присоединялся к ней при помощи труб.

– Внезапно отлетевшей деталью был предохранитель, – бросил Том через плечо, – но свое предназначение он выполнил: сбросил накопившееся внутри давление, и котел не лопнул.

Взяв тряпку с длинного кухонного стола, он воспользовался ею, чтобы открыть дверцу плиты, и присел на корточки, заглядывая внутрь.

– Я вижу две проблемы. Первая – резервуар с водой внутри плиты производит слишком много тепла для котла такого размера, от этого медная оболочка истончается. Вам нужно установить другой котел, объемом не меньше восьмидесяти галлонов, а до тех пор нельзя разжигать огонь в духовке слишком сильно, – он осмотрел трубу, подсоединенную к паровому котлу, и продолжил: – Здесь более серьезная проблема: труба, что ведет в котел, слишком узкая. Если горячая вода выводится быстрее, чем поступает, то внутри котла будет накапливаться пар и в конце концов он взорвется. Я прямо сейчас могу заменить трубу, если у вас есть инструменты.

– Разумеется, есть, – хмуро подтвердил Девон. – Слесарные работы в этом доме никогда не заканчиваются.

Северин поднялся, снял пиджак и обратился к кухарке:

– Миссис Биксби, не могли бы вы проследить, чтобы никто не заходил сюда, пока я буду ремонтировать бойлер?

– Это что, опасно?

– Вовсе нет, но мне понадобится много свободного места: придется распиливать трубы, да и инструменты громоздкие. Не хотелось бы, чтобы кто-нибудь споткнулся.

Кухарка посмотрела на него как на своего личного ангела-хранителя:

– Мы будем работать в другом конце кухни и воспользуемся раковиной.

Северин кивнул:

– Дайте мне пять-шесть часов, и все будет в порядке.

Девон почувствовал себя неловко: его друг собирается работать, пока все остальные гости будут отдыхать – и попытался отговорить:

– Том, ты вовсе не обязан…

– Наконец-то, – весело прервал его Северин, расстегивая манжеты, – у тебя в доме нашлось для меня интересное занятие.

Глава 5

После волнительного и суматошного утра Кассандра чувствовала усталость, но, несмотря на это, у нее никак не получалось расслабиться и вздремнуть: мысли бродили где-то далеко, а разум отказывался работать. К этому времени Пандора и лорд Сент-Винсент, вероятно, уже добрались до острова Уайт, где они проведут медовый месяц в прекрасном старинном отеле. Вечером Пандора будет лежать в объятиях мужа, и ей откроется тайна интимных отношений.

Эта мысль вызвала у Кассандры чувство, которое скорее всего можно было охарактеризовать как зависть. Она была рада, что сестра вышла замуж за любимого человека, но ей и самой хотелось встретить вечную любовь. Не слишком-то справедливо, что Пандора, которая никогда не горела желанием вступать в брак, теперь обзавелась мужем, а перед Кассандрой маячила перспектива пережить еще один светский сезон. Мысль о встрече с теми же самыми людьми, о тех же танцах, лимонаде и приевшихся разговорах приводила ее в уныние. Она не верила, что в этот раз ей улыбнется удача.

Смех и крики гостей помоложе, игравших в теннис и крокет, навели Кассандру на размышления о том, что ей, возможно, следует к ним присоединиться. Но нет: надо изображать веселье, а на это у нее сейчас не хватит душевных сил.

Переодевшись в желтое дневное платье с воздушными рукавами до локтя, расширяющимися книзу, она отправилась наверх, в семейную гостиную. Два маленьких черных спаниеля: Наполеон и Жозефина, – увидев ее в коридоре, засеменили следом. В уютно обставленной гостиной тут и там лежали разноцветные подушки, в углу стояло старинное пианино, повсюду было множество книг.

Кассандра села по-турецки на ковер, собаки принялись весело скакать вокруг нее, запрыгивать на колени и быстро подняли ей настроение.

– Не нужна нам никакая любовь, правда? И муж нам не нужен. Главное, чтобы солнышко светило и было что почитать.

Собаки растянулись на полу в ярко-желтом прямоугольнике света, подергиваясь маленькими тельцами и удовлетворенно вздыхая.

Погладив и почесав любимцев, Кассандра потянулась к стопке книг на низком столике и рассеянно начала ее перебирать. «Двойная свадьба», «Тайный герцог», «Мой дерзкий поклонник» – эти любовные романы она читала не один раз, а вот «Историю тридцатилетнего мира», «Жизнь Нельсона» и им подобные только по необходимости, чтобы при случае за обедом блеснуть эрудицией и высказать какое-нибудь глубокомысленное замечание.

Ее внимание привлекли золотые буквы на зеленом кожаном переплете: «Вокруг света за восемьдесят дней». Им с Пандорой очень нравился этот роман Жюля Верна, особенно главный герой, состоятельный авантюрист-англичанин по имени Филеас Фогг, которого в обществе считали белой вороной.

Ей почему-то сразу пришел на ум мистер Северин – тоже, по сути, белая ворона, – и она решила сделать ему подарок. Леди Бервик наверняка сочтет этот поступок неуместным, но Кассандре было безумно любопытно, какое впечатление это произведет. Если, конечно, он вообще удосужится прочитать роман.

Оставив собак дремать в гостиной, она направилась к парадной двойной лестнице, но в коридоре ей пришлось задержаться, чтобы пропустить приближавшегося с противоположной стороны лакея Питера с двумя огромными медными бидонами, от которых поднимался пар.

Похоже, опять проблемы с водопроводом.

Как только Девон унаследовал Эверсби, сразу же начал ремонт усадьбы, и работы все еще продолжались, поскольку постройки были очень старыми, пол прогнил, многие стены обвалились, и их предстояло восстановить и заново заштукатурить. Семья привыкла, что в доме постоянно что-то ломалось, падало, рушилось.

– Кухонный котел чуть не взорвался, – ответил Питер на ее вопросительный взгляд.

– О нет! Надеюсь, что кто-нибудь сможет его починить, и хорошо бы побыстрее.

– Уже нашли мастера.

– Слава богу! Питер, ты случайно не знаешь, куда поселили мистера Северина?

– А он не в особняке, миледи, у него собственный железнодорожный вагон в поезде, что стоит на полустанке в каменоломне.

Кассандра задумчиво нахмурилась:

– А как же передать ему эту книгу? Пожалуй, спрошу Симса.

– Так он сейчас на кухне… не Симс – мистер Северин: ремонтирует котел.

– Ты ничего не путаешь? Мистер Северин, железнодорожный магнат, возится с котлом? – в изумлении переспросила Кассандра.

– Да, миледи. Никогда не видел, чтобы джентльмен так ловко управлялся с гаечным ключом и пилой. Он разобрал систему труб котла, словно это детская игрушка.

Она попыталась представить себе холеного и безупречно одетого Томаса Северина с гаечным ключом в руке, но даже для ее живого воображения это оказалось непосильной задачей, и она решила сама во всем убедиться.

Кассандра спустилась вниз, но перед тем как направиться в кухню, зашла в гостиную и налила себе стакан воды. На цокольном этаже располагались еще судомойня, кладовая для продуктов, чулан и комната для прислуги.

В похожей на пещеру кухне кипела бурная деятельность, но было на удивление тихо, без обычного шума-гама. Кухарка давала указания коренщицам, которые, выстроившись в ряд, чистили и резали овощи за длинным рабочим столом, в то время как повар в массивной мраморной чаше измельчал огромным пестиком травы. Через заднюю дверь вошел садовник с корзинкой зелени и поставил ее возле раковины.

Казалось, что через всю кухню проходила невидимая линия, которая разделяла слуг и мужчину, который возился у плиты.

Увидев сидевшего на корточках и державшего в руке стальной резак для труб мистера Северина, Кассандра озадаченно улыбнулась. От его прежнего элегантного вида не осталось и следа. Сейчас она видела перед собой хорошо сложенного широкоплечего худощавого мужчину, который, закатав рукава рубашки до локтей и расстегнув воротничок, сосредоточенно возился с котлом. Лицо его покрывала испарина от жара, исходившего от плиты, а тонкая льняная рубашка прилипла к мускулистой спине.

Да, этот мужчина полон неожиданностей.

Северин ловко зажал медную трубу между лезвиями и подрезал, провернув несколько раз отточенным движением. Вставив в один конец специальный деревянный клин, он подбросил в воздух лежавший рядом молоток и, поймав его за ручку, умело и аккуратно вбил конусообразный клин в трубу, расширив тем самым вход.

Заметив Кассандру, Северин прервался и поднял на нее глаза, тут же вспыхнувшие ярким зелено-голубым огнем. Ее охватило странное чувство, будто в это мгновение замкнулась электрическая цепь и между ними установилось напряжение постоянного тока. Его губы изогнулись в усмешке: казалось, он был удивлен не меньше, увидев ее в кухне, чем она – его. Отложив инструменты, Северин попытался встать, но Кассандра остановила его быстрым жестом и протянула стакан с холодной водой:

– Хотите пить?

Пробормотав слова благодарности, Том осушил его за несколько глотков и, промокнув вспотевшее лицо рукавом рубашки, отчего-то смущенно проговорил:

– Вы застали меня врасплох, миледи.

Кассандру несколько удивила его неловкость от того, что он предстал перед ней не в своем обычном виде, но, по правде говоря, вот таким – растрепанным и уязвимым – Том нравился ей больше.

– Вы мастер на все руки, мистер Северин. Без вас мы все были бы обречены мыться холодной водой и обходиться без чая.

Он протянул ей пустой стакан:

– Ну нет, на такое я никак не могу согласиться.

– Не буду вам мешать, но сперва… – Кассандра протянула ему книгу. – Это вам. Подарок.

Она заметила, какие густые у него ресницы, когда он опустил глаза, посмотрев на обложку, и густые черные волосы, к которым так хотелось прикоснуться, что пришлось крепко сжать кулаки.

– Это роман Жюля Верна, – пояснила Кассандра. – Он вообще-то пишет для подростков, но мне кажется, вам понравится.

– Я напоминаю вам подростка?

– Нет, главного героя – англичанина, который заключил пари, что обогнет земной шар за восемьдесят дней. Он путешествовал поездами, кораблями, на лошадях, слонах…

Северин озадаченно взглянул на нее:

– Зачем читать романы, если уже готовый маршрут можно получить в туристическом бюро?

Это замечание вызвало у нее улыбку:

– В романе речь идет о том, какие уроки извлекает герой в процессе путешествия.

– И какие же?

– Прочитайте, – с вызовом проговорила Кассандра, – и узнаете.

– Ну хорошо, – он аккуратно положил книгу рядом с холщовой сумкой из-под слесарных инструментов. – Спасибо.

Кассандра направилась было к выходу, но передумала и остановилась в нерешительности:

– Можно мне задержаться на несколько минут? Я не помешаю?

– Нет, но здесь дьявольски жарко, а на улице такая прекрасная погода. Разве вы не хотите провести время с гостями?

– Да я почти никого не знаю.

– Но вы и меня не знаете.

– Тогда давайте познакомимся, – предложила Кассандра без всякого жеманства, усаживаясь на пол по-турецки. – Мы можем общаться, пока вы работаете. Или вам нужна тишина, чтобы сосредоточиться?

Кухонные рабочие застыли в недоумении, увидев, что миледи, подопечная хозяина дома, запросто расположилась на полу.

– Я не нуждаюсь в тишине, – ответил Северин, – но, если у вас потом будут неприятности, хочу, чтобы все знали, что я к этому не имею никакого отношения.

Она усмехнулась.

– Только моя наставница леди Бервик может отчитать меня, но она никогда не заглядывает на кухню, – с самодовольным видом Кассандра подобрала пышные юбки и подоткнула под себя. – Где вы научились ремонтировать котлы?

Северин взял фигурный скребок с очень острым лезвием и принялся срезать заусенцы около края трубы:

– Будучи подростком, я работал подмастерьем в вагоностроительной компании. Днем собирал паровые двигатели для трамваев, а по вечерам изучал инженерную механику.

– Что это за наука? Я знаю, что инженеры проектируют поезда, но на этом запас моих сведений в этой области исчерпывается, – заметив, что губы Северина начинают растягиваться в улыбке, Кассандра поспешила продолжить, пока он не успел ответить: – Как глупо, должно быть, звучат мои слова! Не обращайте внимания…

– Нет-нет, – быстро возразил Том. – Нет ничего необычного в том, что чего-то не знаешь. Только глупцы утверждают, что знают все.

Кассандра улыбнулась и, расслабившись, спросила:

– А чем занимается инженер-механик?

Продолжая срезать неровности с внутренней части медной трубы, Северин ответил:

– Проектирует технику и управляет ею.

– Любую?

– Да. Например, инженер на поезде отвечает за работу локомотива и всех его подвижных частей.

Он взял круглую щетку и принялся тереть трубу изнутри.

– А можно мне? – робко поинтересовалась Кассандра.

Северин окинул ее скептическим взглядом, но сказать ничего не успел: девушка уже наклонилась, чтобы взять из его рук щетку. У него перехватило дыхание, от неожиданности он растерялся и безропотно позволил ей забрать инструмент из вмиг ослабевших рук.

Уже в следующее мгновение Северин собрался с мыслями и заметил, скользнув взглядом по прозрачным рукавам ее платья:

– По-моему, заниматься слесарными работами вам не следует.

– Не следует, – согласилась с ним Кассандра, вычищая трубу. – Но я не всегда веду себя должным образом. Мне сложно усвоить сразу столько правил, тем более что росла я при полном их отсутствии.

– Я тоже от них не в восторге, – Томас наклонился осмотреть медную деталь трубопровода, торчавшую из котла, и принялся полировать ее наждачной бумагой. – Обычно я их просто игнорирую: это не для меня.

– А у вас есть какие-то собственные правила?

– Всего три.

Кассандра удивленно вскинула брови:

– И только-то?

Хоть лица его ей не было видно, она уловила усмешку.

– Да, зато очень хороших.

– И в чем они заключаются?

Северин порылся в сумке с инструментами, потом ответил:

– Никогда не обманывать партнера. Если это принесет потом выгоду, идти на уступки. Помнить, что все плюсы, упомянутые в основной части договора, могут быть аннулированы примечанием, напечатанным мелким шрифтом.

– Да, совершенно особенные правила, – согласилась Кассандра. – Жаль, что для меня подобные не подходят.

Том открыл жестяную банку с надписью «для пайки» и указательным пальцем нанес пасту на трубу и деталь соединения.

– А каким следуете вы?

Кассандра немного подумала и, загибая пальцы, принялась перечислять:

– Когда леди представляют джентльмену, не поднимать взгляд выше пуговицы на его воротничке. Не принимать дорогих подарков. Не надевать высокую шляпку в театр. И самое важное: не пускать собак в комнату, где работаете с перьями и клеем. Еще…

– Подождите, – прервал ее Северин, выпрямляясь и вытирая руки тряпкой. – Почему нельзя поднимать взгляд выше пуговицы на воротничке мужчины, с которым вас знакомят?

– Потому что, если посмотреть джентльмену в лицо, – церемонно ответила Кассандра, – он решит, что леди слишком дерзкая.

– Или что ей не помешает осмотр окулиста.

Она не смогла сдержать смешок, но все же заметила:

– Да, смешно, но это правило нарушать нельзя.

– Во время нашей первой встречи вы смотрели прямо на меня, – заметил Северин.

Кассандра окинула его мягким осуждающим взглядом:

– Мы не были представлены друг другу официально. Вы внезапно выскочили перед нами, словно чертик из табакерки, и вмешались в приватный разговор…

Он даже не попытался изобразить раскаяние:

– Я не мог сопротивляться внутреннему порыву. Мне было необходимо предложить вам альтернативу браку с Уэстом Рейвенелом.

Горячий румянец залил ее лицо, жар начал растекаться по всему телу. Разговор неожиданно стал слишком личным.

– С моей стороны это был глупый порыв. Я переживала, потому что иногда мне кажется, что я никогда… Впрочем, за Уэста, я, конечно, не выйду.

Он пристально посмотрел на нее и тихо спросил:

– Значит, у вас нет к нему чувств?

– Нет, он мне как родной дядя.

– Дядя, которому вы сделали предложение.

– В минуту отчаяния, – возразила Кассандра. – Уверена, вам знакомо нечто подобное.

Том покачал головой:

– Отчаяние не входит в число моих эмоций.

– Вас никогда и ничто не приводило в отчаяние?

– Нет. Давным-давно я определил полезные для меня чувства и решил, что испытывать буду только их, не беспокоясь об остальных.

– Неужели можно вот так просто решить, что ощущать, а что нет? – удивилась Кассандра.

– Лично я могу.

Их негромкий разговор прервала кухарка:

– Как обстоят дела с ремонтом котла, мистер Северин?

– Конец уже виден, – заверил ее Томас.

– Леди Кассандра, – проворчала кухарка, – вы бы не отвлекали джентльмена от работы.

– Не буду, – покорно пообещала девушка и, заметив удивленный взгляд мистера Северина, вполголоса пояснила: – Кухарка знает меня с детства. Помню, как я сидела на табурете у ее рабочего стола и играла с кусочками теста.

– А какой вы были в детстве? Серьезной и правильной девочкой с кудряшками?

– Нет, я была сорванцом с ободранными коленками и разным мусором в волосах. А вы? Наверное, необузданным и непоседливым, как и большинство мальчишек?

– Не сказал бы, – ответил Томас, и его лицо вмиг посерьезнело. – Мое детство было… коротким.

Склонив голову набок, она с любопытством уточнила:

– Как это? Почему?

Когда между ними повисло молчание, и она поняла, что мистер Северин раздумывает, стоит ли отвечать. Между его темными бровями залегла небольшая складка.

– Однажды, мне тогда было лет десять, – проговорил он наконец, – отец взял меня с собой на вокзал Кингс-Кросс. Он искал работу, а там было место носильщика. Когда мы добрались до станции, отец отправил меня в главное управление узнать насчет работы. Сказал, что ему нужно уехать на некоторое время и мне придется самому заботиться о матери и сестрах, пока он не вернется. И ушел покупать билет.

– Он так и не вернулся? – осторожно, мягко спросила она.

– Даже не собирался, – резко бросил Северин.

«Бедный ребенок», – подумала Кассандра, но промолчала, чтобы не унижать его жалостью. Кроме того, она понимала, каково это – быть преданной отцом. Пусть он и не покидал семью навсегда, но часто проводил недели или даже месяцы вдали от Эверсби.

– Вам удалось получить работу? – спросила Кассандра.

Северин коротко кивнул:

– Да, продавать газеты и еду в поездах. Один из станционных смотрителей дал мне взаймы денег, чтобы продержаться первое время. С тех пор я полностью обеспечиваю мать и сестер.

Кассандра молчала, переваривая новую информацию о человеке, которого описывали в столь противоречивых выражениях. Черствый, щедрый, честный, хитрый, опасный, то друг, то недруг, но всегда авантюрист. И все-таки, несмотря на сложный характер, ему были присущи многие качества, достойные восхищения. В нежном возрасте он столкнулся с суровыми реалиями жизни и взял на себя ответственность за семью. И ему удалось не только выжить, но и преуспеть.

Кассандра наблюдала, как он наносит пасту для пайки на трубу и стыки, и движения его рук – ухоженных, с длинными пальцами, но в то же время сильных и умелых – завораживали. На мускулистых предплечьях сквозь поросль темных волос проглядывали едва заметные шрамы.

– Откуда это у вас? – спросила она.

Северин посмотрел на свои руки:

– Шрамы? Ожоги от искр. Такое не редкость во время ковки и сварки. Небольшие частицы раскаленной стали прожигают перчатки и одежду.

Кассандра вздрогнула:

– Но ведь это, должно быть, больно!

– Рукам не очень: частицы, как правило, отскакивают от потной кожи, – по его лицу скользнула легкая тень улыбки, – а вот случайная искра, которая прожгла штанину или ботинок и осталась на месте, причиняет невыносимую боль.

Северин чиркнул спичкой о плиту и наклонился, чтобы зажечь спиртовую паяльную лампу с перфорированным соплом, затем стал осторожно поворачивать ручку, пока из сопла не вырвалось шипящее непрерывное пламя. Сжимая лампу в одной руке, он направил огонь на замазанный пастой для пайки шов, удерживая пламя в таком положении, пока паста не расплавилась и не начала пузыриться.

– А теперь самое интересное! – он бросил на Кассандру лукавый взгляд и усмехнулся. – Хотите помочь?

– Да, – ответила она с готовностью.

– Видите вон тот тонкий металлический прут припоя на полу? Да, верно. Возьмите его за один конец. Вы будете наплавлять валик вокруг шва, чтобы его запечатать.

– Наплавлять валик?

– Проведите линию кончиком прута. Начните с противоположной стороны от того места, куда я направляю пламя.

Пока Северин подносил пламя к трубе, Кассандра обводила место соединения двух деталей кончиком припоя. Металл мгновенно плавился и растекался. «Действительно увлекательно!» Наблюдая за тем, как припой, обволакивая, аккуратно запечатывает шов, она испытывала какое-то до той поры незнакомое ей чувство удовлетворения.

– Идеально, – одобрительно заметил Северин.

– Что еще нужно спаять? – спросила она, и он рассмеялся, увидев ее рвение.

– Другой конец трубы.

Вместе они, всецело сосредоточившись на задаче, припаяли медную трубу к другой трубе, выходившей из стены. Они стояли на коленях немного ближе друг к другу, чем было допустимо, но Северин вел себя как джентльмен. По правде говоря, его поведение было куда почтительнее и любезнее, чем у большинства знатных лордов, с которыми ей довелось познакомиться во время лондонского сезона.

– Очень любопытно, – проговорила Кассандра, глядя, как расплавленный припой бежит по шву, хотя должен стекать вниз. – Он бросает вызов силе тяжести. То же самое происходит, когда жидкость поднимается по волоскам рисовальной кисточки, когда я погружаю ее в воду.

– Вы очень сообразительны, – с улыбкой проговорил Том. – Причина в обоих случаях одна и та же. Капиллярный эффект – так называется это явление. В очень узком пространстве, таком как шов между трубой и деталью соединения, частицы припоя настолько сильно притягиваются к меди, что поднимаются по поверхности вверх.

Кассандра засияла от похвалы:

– Меня так никто никогда не называл. Обычно так говорят о Пандоре.

– А что говорят о вас?

Она издала самоуничижительный смешок:

– Ну, обычно восхищаются моей внешностью.

Северин некоторое время молчал, потом заметил хрипловатым голосом:

– Внешность далеко не единственное ваше достоинство.

Кассандру затопила волна удовольствия, по всему телу разлился жар. Она заставила себя сосредоточиться на пайке, радуясь, что у нее не дрожат руки, хотя сердце колотилось и замирало.

Завершив работу, Северин погасил пламя в паяльной лампе и забрал у Кассандры металлический прут, избегая смотреть ей в глаза.

– Прошу прощения за свое необдуманное предложение. Это было слишком… самонадеянно. Глупо. С тех пор я уже увидел множество других причин, которые подтверждают правильность моего выбора, и красота далеко не самая главная.

Кассандра уставилась на него в изумлении.

Влажный воздух в помещении был буквально пропитан его запахами. Она вдруг остро ощутила смоляной аромат канифольного мыла, резковатый – накрахмаленной рубашки на вспотевшем теле и горьковато-дымный – одеколона. Все эти ароматы странным образом притягивали, кружили голову. Ей хотелось наклониться к нему поближе и сделать глубокий вдох.

Как жаль, что его сердце сковано льдом! Как жаль, что она не сможет быть счастлива, если согласится жить в бешеном темпе его жестокого мира! Ну почему именно Том Северин оказался самым привлекательным и неотразимым из всех мужчин, которых ей когда-либо приходилось встречать?

Стук посуды на кухонном столе вернул ее к реальности. Кассандра моргнула и отвела взгляд, пытаясь придумать, как смягчить напряжение между ними, потом сказала:

– Мы скоро возвращаемся в Лондон. Если вы нанесете нам визит, я позабочусь, чтобы вас пригласили на ужин, и мы сможем обсудить книгу.

– Что, если она станет яблоком раздора между нами?

Кассандра рассмеялась и посоветовала:

– Никогда не спорьте с Рейвенелами! Мы не знаем, когда следует остановиться.

– Меня уже оповестили об этом, – рассмеялся Том. – Вам больше нравится, когда с вами во всем соглашаются?

– Нет, это слишком скучно. Оставайтесь таким, какой вы есть, каким нравитесь мне.

Выражение лица Северина стало непроницаемым, как будто Кассандра изъяснялась на иностранном языке, которого он не знал. Ее слова прозвучали слишком прямолинейно, но, возможно, они просто сорвались у нее с языка? Тем не менее она его смутила.

К его облегчению, напряженную ситуацию разрешил Девон, который быстрым шагом вошел в кухню и объявил:

– Я заказал новый котел на восемьдесят галлонов. В универмаге Уинтерборна такого нет, но владелец знает, где можно… – он вдруг словно споткнулся, наконец заметив, что их двое. – Кассандра, какого черта ты здесь делаешь? Где твоя компаньонка?

– Что тебя смущает? Здесь полно народу, – парировала Кассандра.

– И тем не менее! Никто из них не заменит компаньонку. И почему ты сидишь на полу?

– Я помогала мистеру Северину паять трубу, – весело ответила она.

Возмущенный взгляд Девона метнулся в сторону Северина:

– Ты что, допустил ее к открытому пламени и расплавленному металлу?

– А что здесь такого? Ничего не случилось, – защищаясь, сказала Кассандра.

Северин был слишком занят делом, чтобы пускаться в объяснения: наклонившись, собирал инструменты и укладывал в сумку.

Девон подал Кассандре руку, чтобы помочь подняться, и, окинув ее взглядом, застонал:

– Если леди Бервик об этом узнает, то будет метать громы и молнии не хуже Зевса. Только посмотри на себя!

Кассандра виновато улыбнулась, прекрасно понимая, что платье безнадежно испорчено: желтая ткань пропиталась потом и заляпана пятнами сажи.

– Ты, наверное, думал, что только Пандора была заводилой в наших авантюрах, но, как видишь, я тоже кое на что способна.

– Пандора бы тобой гордилась, – мрачно заметил Девон, хотя глаза его улыбались. – Иди переоденься, пока тебя никто не увидел. Скоро подадут чай, и я уверен, что Кэтлин захочет, чтобы ты помогла ей развлечь гостей.

Северин тоже встал и с непроницаемым лицом отвесил короткий поклон:

– Миледи, спасибо за помощь.

– Увидимся за чаем? – улыбнулась Кассандра.

Северин покачал головой:

– Сожалею, но должен ехать в Лондон: завтра рано утром у меня деловая встреча.

Кассандра явно огорчилась:

– О, действительно жаль. Я… мне так понравилось ваше общество!

– Взаимно, – сказал Северин, но в зелено-голубых глазах теперь сквозила холодная озабоченность.

Почему он вдруг насторожился? Раздосадованная и немного обиженная, Кассандра присела в реверансе:

– Тогда… до свидания.

В ответ он лишь коротко кивнул.

– Я провожу тебя до черной лестницы, – сказал Девон Кассандре, и она охотно последовала за ним. Как только они вышли из кухни, Кассандра тихо спросила:

– Мистер Северин всегда такой… переменчивый? Поначалу был само очарование, а потом у него без всякой причины испортилось настроение.

Девон остановился в коридоре и развернул ее к себе лицом:

– Не пытайся понять Тома Северина: верных ответов на свои вопросы ты не найдешь, потому что их нет.

– Да, но… с ним так просто и весело… Он мне очень понравился.

– Только потому, что ему это было на руку. Он великий манипулятор.

– Понятно, – Кассандру охватило разочарование, ее плечи поникли. – Наверное, поэтому он рассказал мне ту историю об отце.

– Какую историю?

– О том, как отец бросил его, когда он был еще ребенком, – увидев удивление на лице Девона, она спросила: – Он тебе ничего об этом не рассказывал?

Девон в недоумении покачал головой:

– Северин никогда не говорил об отце. Я решил, что он умер.

– Нет, он… – Кассандра помолчала. – Думаю, мне не следует рассказывать то, что он поведал мне лично.

Теперь Девон озабоченно нахмурился:

– Дорогая… Северин не похож на мужчин твоего круга. Он гений, беспринципный и расчетливый. Мне в голову не приходит никто другой в Англии, включая Уинтерборна, кто настолько находился бы в самой гуще событий, которые меняют нашу привычную жизнь. Когда-нибудь о нем упомянут в книгах по истории. Но взаимоотношения в браке, основанные на компромиссе, внимание к потребностям второй половины – все это он не способен понять. Из мужчин, которые творят историю, редко выходят хорошие мужья. Он самая неподходящая кандидатура. Понимаешь?

Кассандра кивнула, ощутив прилив нежности к кузену. С того момента, как Девон поселился в Эверсби, он проявлял к ним заботу и внимание, то есть был таким, каким они с Пандорой всегда хотели видеть своего брата Тео.

– Да, понимаю и полностью доверяю твоему суждению.

Он улыбнулся:

– Спасибо. А теперь поспеши наверх, пока тебя никто не заметил… и выбрось Тома Северина из головы.

Позже вечером – после шведского стола, музыки и игр в гостиной – Кассандра удалилась в свою комнату. Она сидела за туалетным столиком, когда вошла ее горничная Мег, чтобы помочь распустить и расчесать волосы, и, положив что-то на комод, мимоходом пояснила:

– Это нашли на кухне, и миссис Черч велела отнести вам.

Кассандра удивленно моргнула, узнав зеленую кожаную обложку романа «Вокруг света за восемьдесят дней». От осознания, что мистер Северин не взял книгу, она ощутила холодную тяжесть разочарования: он не забыл подарок – он его не принял, потому что не собирался наносить визитов в Лондоне. Они не будут обсуждать ни книги, ни что-либо еще.

Утром он сделал ей предложение, а к вечеру бросил. Какое обескураживающее непостоянство!

Кассандра медленно открыла книгу и принялась листать страницы, пока горничная вытаскивала шпильки из прически. Ее взгляд случайно упал на отрывок, в котором верный камердинер Филеаса Фогга, Паспарту, размышлял о своем хозяине: «Филеас Фогг – человек храбрый и обходительный, но может проявлять равнодушие и бессердечность».

Глава 6

Сентябрь

Спустя три месяца напряженной работы и разнообразнейших развлечений Том был вынужден признать, что ему так и не удалось выбросить леди Кассандру Рейвенел из головы. Воспоминания о ней яркими вспышками постоянно всплывали у него в сознании, словно частички рождественской мишуры, застрявшие в ворсистом ковре.

Ему бы никогда не пришло в голову, что Кассандра может прийти к нему на кухню, тем более что он этого и не хотел. Том выбрал бы совсем другую обстановку для их встречи: в каком-нибудь красивом месте в окружении цветов и свечей или на террасе в саду. И все же, когда они вместе сидели на грязном полу, погрузившись с головой в процесс пайки трубы в помещении, полном кухонной прислуги, он ощутил неподдельный восторг. Она оказалась такой умной и любознательной, излучала такую энергию, что сразила его наповал. А затем простодушно заявила, что он ей нравится.

Томаса потрясла его собственная реакция. За считанные мгновения Кассандра превратилась из объекта желания в слабость, которую он не мог себе позволить. Она представляла для него опасность, олицетворяла нечто новое и странное, а он не хотел ничего подобного. Он никому не позволит обладать над ним такой властью, а значит, ее надо просто забыть.

Вот только это оказалось невозможно.

Даже общение с Ризом Уинтерборном, который был женат на сестре Кассандры Хелен, нисколько не помогало. Том часто встречался с ним, чтобы пообедать в трактире или закусочной, располагавшихся неподалеку от их контор, и как-то Риз сообщил, что Уэстон Рейвенел обручился с Фебой, леди Клэр, молодой вдовой с двумя маленькими сыновьями, Джастином и Стивеном.

– Я подозревал, что этим закончится, – сказал Том, довольный новостью. – Позавчера вечером мы встретились в клубе Дженнера, и Уэст мне все уши о ней прожужжал.

– Я слышал, вы с Рейвенелом попали в небольшую переделку, – вспомнил Уинтерборн.

Том закатил глаза.

– Бывший поклонник леди Клэр подошел к нам с пистолетом наизготовку. Все было далеко не так забавно, как может показаться. Однако его быстро обезоружили, а ночной портье выволок его из клуба, – Том откинулся на спинку стула, когда подошла официантка и поставила перед ними тарелки с охлажденным крабовым салатом и сельдереем. – Но до того, как это произошло, Рейвенел нес всякую чепуху о том, что из-за своего сомнительного прошлого он недостаточно хорош для леди Клэр и что боится подать дурной пример ее детям.

В темно-карих глазах Уинтерборна зажегся интерес:

– И что ты ему сказал?

Том пожал плечами.

– Брак принесет ему выгоду, а что еще имеет значение? Леди Клэр богата, красива, а кроме того, дочь герцога. Что же касается ее сыновей… Какой бы пример им ни подавали, дети все равно пойдут своей дорогой по жизни, – Том сделал глоток эля и продолжил: – Угрызения совести только излишне усложняют принятие решения. Они как те ненужные части тела, в которых нет никакого смысла.

Уинтерборн не донес салат до рта:

– Какие ненужные части тела?

– Например, аппендикс, соски, ушные раковины.

– Мне нужны уши.

– Только внутренняя их часть, а раковины абсолютно бесполезны.

Уинтерборн чуть не расхохотался:

– Лично мне они не мешают, а, напротив, помогают – например, удерживать шляпу на голове.

Том ухмыльнулся и пожал плечами, признавая разумность довода:

– В любом случае Рейвенел сумел завоевать прекрасную женщину. Молодец.

Они подняли бокалы и чокнулись в честь молодых.

– Дату свадьбы уже назначили? – спросил Том.

– Пока нет, но скоро. Церемония состоится в Эссексе, в поместье Клэр. Тихое мероприятие, только для близких друзей и родственников, – Уинтерборн взял стебель сельдерея, присыпал щепоткой соли и добавил: – Рейвенел собирается тебя пригласить.

Пальцы Тома рефлекторно сжали дольку лимона, и капля сока брызнула ему на щеку. Он бросил кожуру на тарелку, вытер лицо салфеткой и пробормотал:

– Не могу понять, зачем. Раньше он никогда не вносил мое имя в список гостей да и вообще вряд ли знает, как оно пишется. В любом случае ему не стоит тратить бумагу и чернила на приглашение: я все равно его не приму.

Уинтерборн бросил на него скептический взгляд:

– Ты не пойдешь на свадьбу? Вы знакомы по меньшей мере лет десять!

– Не думаю, что мое отсутствие повергнет его в печаль, – раздраженно проговорил Том.

– Это как-то связано с Кассандрой? – спросил Уинтерборн.

Глаза Северина сузились.

– Тренир тебе рассказал, – скорее констатировал, чем спросил Том.

– Он упомянул, что ты познакомился с Кассандрой и она тебе понравилась.

– Конечно, понравилась, – холодно кивнул Том. – Ты же знаешь, как я люблю красивые вещи. Но из этого ничего не выйдет. Тренир счел мою идею насчет брака не самой удачной, и я полностью с ним согласился.

– Симпатия не была односторонней, – невозмутимо сообщил Уинтерборн.

Заявление вызвало у Тома резкий приступ нервной дрожи в животе. Внезапно потеряв интерес к еде, он принялся вилкой гонять по тарелке веточку петрушки:

– Откуда тебе это известно?

– На прошлой неделе Кассандра пила чай с Хелен, и, судя по тому, что рассказала мне жена, ты произвел на нее сильное впечатление.

Том коротко рассмеялся:

– Я на всех произвожу сильное впечатление, но Кассандра сама мне сказала, что я не смогу дать ей ту жизнь, о которой она всегда мечтала, но главное – не смогу стать мужем, который ее полюбит.

– Действительно не сможешь?

– Конечно, нет! Какая любовь? Ее не существует.

Склонив голову, Уинтерборн окинул его насмешливым взглядом:

– Любви не существует?

– Как и денег.

Теперь Уинтерборн был сбит с толку:

– Денег тоже не существует?

Вместо ответа Том сунул руку в карман и, мгновение порывшись, вытащил банкноту:

– Скажи мне, сколько она стоит.

– Пять фунтов.

– Нет, сколько стоит бумага, на которой она отпечатана?

– Полпенни, – предположил Уинтерборн.

– Именно. Но эта бумажка в полпенни стоит пять фунтов, потому что мы все договорились притворяться, что так оно и есть. А теперь вернемся к браку…

– Yr Duw[1 — Господи (валл.).], – пробормотал Уинтерборн, поняв, к чему ведет Северин.

– Брак – это экономическое соглашение, – продолжил Том. – Могут ли люди жениться без любви? Конечно. Способны ли произвести без нее потомство? Очевидно. Но мы притворяемся, что верим в эту мифическую, зыбкую субстанцию, которую никто не может ни услышать, ни увидеть, ни потрогать, хотя истина заключается в том, что любовь – это всего-навсего искусственная ценность, которую мы приписываем отношениям.

– А как же дети? – возразил Уинтерборн. – Разве для них любовь тоже искусственная ценность?

Том засунул пятифунтовую банкноту обратно в карман и ответил:

– То, что дети считают любовью, на самом деле инстинкт выживания. Такой способ побудить родителей заботиться о них до тех пор, пока они не смогут делать это сами.

Уинтерборна ошеломило такое умозаключение.

– Боже милостивый, Том! – он положил кусочек краба в рот и принялся тщательно пережевывать, обдумывая ответ. Наконец, проговорил: – Любовь реальна. Если ты когда-нибудь испытаешь ее…

– Знаю-знаю, – раздраженно перебил его Том. – Всякий раз, когда я завожу подобные разговоры, все мне твердят одно и то же. Но даже если бы любовь существовала, какая мне от нее выгода? Она основная причина иррациональных решений, нередко даже смерти. Я чувствую себя гораздо счастливее без любви.

– В самом деле? – усомнился Уинтерборн, но замолчал, поскольку к их столику подошла официантка с кувшином эля.

После того как она наполнила их кружки и ушла, Риз сказал:

– Моя мать говаривала: «Несчастен тот, кто жаждет завоевать мир, несчастен тот, кто его завоевал». Я знал, что она ошибается: как может человек, завоевавший весь мир, не быть счастливым? Но, разбогатев, я наконец понял, что она имела в виду: то, что сначала помогает нам вскарабкаться на вершину, потом мешает получать удовольствие от успеха.

Том хотел было возразить, что ему удается радоваться жизни, но Уинтерборн, будь он неладен, абсолютно прав: хандра одолевала его уже несколько месяцев. Проклятье! Неужели ему суждено так маяться до конца дней?

– Тогда мое дело труба, – мрачно изрек Северин. – Мне нужны доказательства, слепая вера не для меня.

– Я не раз убеждался, что чрезмерный рационализм мешает тебе принять правильное решение. Но если бы тебе удалось выбраться из этого лабиринта сознания хоть на некоторое время, чтобы понять, чего ты хочешь – не то, что возымел намерение хотеть, а то, что подсказывает чутье, – тогда, возможно, ты бы обнаружил, к чему взывает твоя душа.

– У меня нет души, ее вообще не существует.

– Тогда что, скажи на милость, заставляет мозг работать, а сердце биться? – раздражаясь, спросил Уинтерборн.

– Электрические импульсы. Итальянский ученый Гальвани доказал это сто лет назад, используя лягушку в качестве наглядного примера.

– Я не могу говорить за лягушку, – твердо сказал Уинтерборн, – но у человека душа есть. И мой тебе совет: обрати на нее наконец внимание.

После обеда Северин направился в свою контору на Ганновер-стрит. Был ветреный холодный осенний день – «фланелевый», как охарактеризовал его Уинтерборн. Резкие и внезапные порывы ветра постоянно меняли направление, по улице разметало потерянные перчатки, окурки сигар, газеты и тряпье, сорванное с бельевых веревок.

Том остановился перед зданием, в котором располагались головные конторы пяти его компаний. Неподалеку юный беспризорник усердно собирал окурки сигар в сточной канаве, чтобы позже извлечь из них табак и потом использовать для изготовления дешевых, по два пенса за штуку, сигар.

Внушительный парадный вход высотой двадцать футов был увенчан массивной фронтонной аркой. Первые пять этажей были облицованы белым известняком, а два верхних – красным кирпичом и затейливой белокаменной резьбой. Световой колодец в вестибюле протянулся от пола к застекленному окну в потолке, а внутри помещения располагалась широкая лестница.

В этом месте все свидетельствовало о том, что деловые люди приходят сюда работать и решать важные вопросы. Когда Том приближался к зданию, его охватывало чувство несказанного удовлетворения, но сегодня ничего не вызывало у него радости.

Впрочем, он испытал прежнее удовлетворение от достижения желаемой цели (ну не абсурд ли!), пока ремонтировал котел в Эверсби. Ему вновь довелось поработать руками, вспомнить навыки, полученные много лет назад, когда он был лишь подмастерьем и успех еще только ждал его впереди.

В те годы он был счастлив. Его детские амбиции взрастил и удостоил высокой оценки пожилой наставник Чемберс Пакстон, заменивший ему отца, в котором он так нуждался. Тогда, по молодости, ему казалось, что нет преград, чтобы найти ответы на любые вопросы и решить любую проблему. Даже лишения были Тому на руку: когда не нужно беспокоиться о любви, чести или другой подобной чепухе, можно спокойно зарабатывать большие деньги. Он получал от этого несказанное удовольствие – до поры до времени.

Сейчас же почему-то некоторые лишения стали именно так и ощущаться – как лишения, и ничто иное. Счастье или по крайней мере то, что он под ним понимал, бесследно испарилось.

Ветер кружил и дул со всех сторон. Резкий порыв сорвал с его головы черную шляпу из шерстяного фетра, и она катилась по тротуару, пока ее не подхватил юный охотник за окурками. Сжимая в руках головной убор, он исподлобья взглянул на его хозяина. Оценив расстояние между ними, Северин пришел к выводу, что пускаться в погоню бессмысленно: мальчишка легко ускользнет от него, скрывшись в лабиринте переулков и конюшен позади главной улицы. «Пусть забирает», – решил Том и направился в здание. Если удастся продать шляпу за сумму хотя бы отдаленно сопоставимую с первоначальной ценой, юный бизнесмен заработает небольшое состояние.

Том поднялся в свои апартаменты на пятом этаже, и Кристофер Барнаби, его личный секретарь и помощник, немедленно явился забрать черное шерстяное пальто. Когда он в недоумении огляделся в поисках шляпы, Том резко бросил, направляясь к большому письменному столу с бронзовой столешницей:

– Ветер.

– Пойти поискать, сэр?

– Нет, ее уже и след простыл, – он уселся за стол, заваленный гроссбухами и стопками корреспонденции. – Кофе!

Барнаби тут же умчался с проворством, которое никак не увязывалось с его полноватой фигурой.

Три года назад Том временно взял младшего бухгалтера на место личного секретаря и помощника, пока не найдется подходящая кандидатура на эту должность. Вообще-то ему бы и в голову не пришло взять кого-то вроде вечно взъерошенного и встревоженного Барнаби с шапкой буйных каштановых кудрей, которые вечно плясали и разлетались во все стороны на его голове. Даже после того, как Том послал Барнаби к личному портному на Сэвил-роу и оплатил счет за несколько элегантных рубашек, три шелковых галстука и два сшитых на заказ костюма – один из шерсти, другой из тонкого черного сукна, – молодой человек все равно выглядел так, словно выудил свою одежду из ближайшей бельевой корзины. Внешность личного помощника выставляла в невыгодном свете его работодателя, но Барнаби быстро доказал свою пригодность, продемонстрировав внимание к деталям и исключительную способность расставлять приоритеты, поэтому Тому стало наплевать на его внешний вид.

После того как Барнаби принес кофе с сахаром и сливками, он достал маленькую записную книжку и приготовился записывать указания патрона, но прежде напомнил:

– Сэр, японская делегация подтвердила прибытие через два месяца для закупки экскаваторов и бурового оборудования. Они также хотят проконсультироваться по инженерным вопросам, связанным со строительством железной дороги Накасендо через горные районы.

– Мне понадобятся копии топографических карт и геологических исследований местности, и как можно скорее.

– Да, мистер Северин.

– Кроме того, найми преподавателя японского языка.

Барнаби моргнул:

– Вы имеете в виду переводчика, сэр?

– Нет, преподавателя. Я бы предпочел общаться с представителями японской делегации без посредника.

– Но, сэр, – обескураженно произнес помощник, – вы же не собираетесь выучиться свободно говорить на японском за два месяца?

– Барнаби, не говори глупости.

Помощник смущенно улыбнулся:

– Конечно, сэр, просто ваши слова прозвучали так, будто…

– Мне потребуется от силы месяца полтора, – с его уникальной памятью Тому легко давалось изучение иностранных языков, хотя, положа руку на сердце, произношение оставляло желать лучшего. – Организуй ежедневные занятия начиная с понедельника.

– Да, мистер Северин, – Барнаби быстро делал пометки в своей книжице. – Следующий пункт в моем списке чрезвычайно интересен, сэр. Кембриджский университет вынес решение вручить вам Александрийскую премию за работы в области гидродинамики. Вы первый, кто, не будучи выпускником Кембриджа, ее получит, – лицо секретаря озарила улыбка от уха до уха. – Поздравляю вас, сэр!

Том нахмурился и потер уголки глаз:

– Мне обязательно произносить речь?

– Да, торжественное вручение состоится в Питерхаусе.

– А можно забрать награду без речи?

Барнаби покачал головой:

– Тогда придется отказаться от награды.

Увидев удивленный взгляд патрона, секретарь добавил:

– Но вы не можете так поступить! Благодаря этим исследованиям вам могут пожаловать рыцарское звание, но шанс будет упущен, если вы откажетесь от Александрийской премии. А ведь рыцарство – ваша мечта! Сами же говорили!

– Теперь оно уже не имеет для меня значения, – пробормотал Северин. – Никакого.

Помощник заупрямился:

– Я включу это мероприятие в ваше расписание и напишу для вас речь – что-нибудь вроде выражения благодарности и в то же время удивления по поводу того, что именно вы удостоились такой чести, хотя вы один из многих умов, что трудятся на благо империи ее величества…

– Ради всего святого, Барнаби! В мои пять эмоций не входят подобные темы, о которых говоришь ты. Более того, я никогда не назову себя одним из многих, потому что таких, как я, больше нет: я единственный и неповторимый, – Том коротко вздохнул. – Я сам напишу речь.

– Как скажете, сэр, – на губах секретаря заиграла слабая, но явно довольная улыбка. – На этом пока все. Будут ли для меня поручения, прежде чем я вернусь к своим делам?

Том кивнул и уставился на пустую кофейную чашку, водя большим пальцем по тонкому фарфоровому краю:

– Да. Сходи в книжный магазин и купи мне роман «Вокруг света за восемьдесят дней».

– Жюль Верн, – проговорил Барнаби, и его лицо просияло.

– Ты что, читал его?

– Да, это необыкновенно увлекательная история.

– Какой урок извлекает Филеас Фогг? – увидев недоумение на лице помощника, Том нетерпеливо добавил: – Во время своего путешествия. К каким выводам он приходит в процессе?

– Зачем преждевременно раскрывать сюжет? Вам будет неинтересно читать, – серьезно проговорил молодой человек.

– Не переживай. Мне просто нужно знать, какая истина открылась бы нормальному человеку.

– Все совершенно очевидно, сэр, – заверил его Барнаби. – Сами все поймете, когда прочтете.

Секретарь покинул кабинет, но всего через пару минут вернулся. К удивлению Тома, помощник держал в руках его утраченный головной убор.

– Швейцар принес вашу шляпу, – пояснил Барнаби. – Ее вернул уличный мальчишка и даже вознаграждения не попросил. – Критически оглядев войлочные поля, он добавил: – Я прослежу, чтобы ее хорошенько почистили, сэр.

Том подошел к окну. Беспризорник опять вернулся в канаву собирать сигарные окурки.

– Я выйду на минутку, – сказал он секретарю.

– Какие-то поручения еще будут? – спросил тот.

– Нет, я справлюсь сам.

– Ваше пальто… – начал Барнаби, но Том не обратил на него внимания и быстрым шагом прошел мимо.

Когда он вышел на улицу, щурясь от резких порывов ветра, поднимавших тучи пыли, мальчишка, видимо, решив передохнуть, сидел на корточках возле сточной канавы. Заметив приближавшегося Тома, он явно перепугался и насторожился. Парнишка был щуплый и нескладный, неопределенного возраста, но явно не старше десяти-одиннадцати лет. Карие глаза его слезились, кожа на лице загрубела, как у ощипанной курицы, длинные черные волосы явно не расчесывали и не мыли не одну неделю.

– Почему ты не оставил ее себе? – без предисловий спросил Том.

– Я не вор, – ответил мальчишка, поднимая очередной окурок маленькой ручкой, покрытой грязью и струпьями.

Том достал из кармана шиллинг и протянул замарашке, но тот проигнорировал этот жест, покачав головой:

– Мне не нужны подачки.

– Это не подачка, – возразил Том, немало удивившись такому проявлению чувства собственного достоинства у ребенка, который едва ли мог себе это позволить, – а всего лишь плата за оказанную услугу.

Мальчик пожал плечами и, взяв монету, бросил ее в тот же мешочек, куда собирал окурки.

– Как тебя зовут? – спросил Том.

– Безил-младший.

– А полностью?

Мальчик опять пожал плечами:

– Меня все так кличут, а папаша был Безил-старший.

Разум подсказывал Тому оставить все как есть: в этом беспризорнике не было ничего особенного. Помощь конкретному ребенку может удовлетворить мимолетный порыв благородства души, но никак не облегчит тяжелую долю тысяч других детей, которые живут так же, в грязи и нищете. Он уже и так пожертвовал немалые суммы, причем крайне демонстративно, множеству лондонских благотворительных организаций. Этого более чем достаточно.

Но что-то не давало ему покоя – вероятно, все дело в нотациях Уинтерборна. Помочь этому маленькому оборванцу подсказывало Тому чутье, которое никогда его не подводило, как бы он ни старался его игнорировать.

– Безил, мне нужен уборщик в контору. Хочешь получить эту работу?

Мальчишка подозрительно посмотрел на Тома:

– Надуть меня хотите, господин?

– Даже не думал. Да, и зови меня «мистер Северин» или «сэр», – Том дал мальчику еще одну монету. – Купи метлу и приходи завтра утром. Я предупрежу швейцара.

– Вишь ты! И когда же мне заявиться, сэр?

– Ровно в девять.

Направляясь обратно в здание, Северин мрачно пробормотал:

– Если этот оборванец обчистит мою контору, счет я вышлю тебе, треклятый Уинтерборн.

Глава 7

Месяц спустя Том сел на поезд до станции Сафрон-Уолден в Эссексе, а оттуда нанял экипаж до поместья Клэр. Такое путешествие кардинально отличалось от поездки в комфортабельном железнодорожном вагоне, где он мог отгородиться от всего внешнего мира. Навещая людей, Том предпочитал не полагаться на их милость. Его вполне устраивало, что он мог приезжать и уезжать по своему желанию, принимать пищу, какую хотел и когда хотел, мыться своим любимым мылом и спать в тишине, когда некому потревожить его сон.

Однако по случаю свадьбы Уэста Рейвенела Том собирался попробовать для себя кое-что новенькое. Он станет частью толпы гостей: займет спальню, куда в безбожно ранний час приходят горничные, чтобы разжечь очаг, спустится в столовую и позавтракает вместе с другими гостями, смиренно присоединится к ним на прогулках, чтобы полюбоваться видом на холмы, деревья и пруды. В доме полно детей, но к ним он отнесется терпимо или попросту станет игнорировать. По вечерам, во время салонных игр и любительских постановок пьес, он сделает вид, будто получает от них удовольствие.

Решение подвергнуться подобным испытаниям напрямую вытекало из совета Риза Уинтерборна прислушаться к своему чутью. Пока все шло далеко не лучшим образом, но Том так устал от невыносимо долгих месяцев ощущения внутренней пустоты, что даже непрерывная череда неудобств казалась ему переменой к лучшему.

В отдалении на пологом холме, заросшем вечнозелеными растениями и обнесенном низкими, увитыми плющом стенами, показалась усадьба с белыми колоннами в классическом георгианском стиле. Кольца дыма поднимались из аккуратного ряда дымовых труб, растворяясь в ноябрьском небе. Деревья вдоль аллеи сбросили листву, обнаженные ветви застыли, словно окутанные черным кружевом. На голые поля вдалеке опускался густой вечерний туман.

Наемный экипаж остановился перед парадным портиком. Его тут же окружили три лакея и принялись открывать лакированную дверь, выдвигать ступеньки и выгружать багаж. Том спустился на гравийную дорожку и глубоко вдохнул аромат мокрых листьев, припорошенных инеем. Он не мог не признать, что в сельской местности воздух приятнее, чем в городе.

Ряды створчатых окон позволяли мельком разглядеть толпу гостей, которые собрались в передних комнатах. Громкая музыка и смех чередовались с радостными криками детей, которых, судя по всему, там было немало.

– Тихое семейное мероприятие, черт бы его побрал, – пробормотал Том, поднимаясь по ступенькам крыльца в парадный холл, где дворецкий забрал у него шляпу, пальто и перчатки.

Внутри поместье Клэр выглядело просторным и воздушным благодаря интерьеру: стены были окрашены в спокойные белый, бледно-голубой и светло-зеленый цвета, мебель тоже была светлой. Здание было благоразумно украшено в соответствии с его неоклассическим фасадом, без бесчисленных фарфоровых статуэток и мириад вышитых подушек на диванах.

Через пару мгновений прибывшего гостя вышли поприветствовать лорд Уэстон Рейвенел и Феба, леди Клэр. Они были красивой парой: высокий, неизменно загорелый Уэстон и стройная рыжеволосая вдова. Казалось, их связывала таинственная невидимая связь, при взгляде на них возникало ощущение некоего единства, которое не имело ничего общего ни со схожим образом мыслей, ни даже с браком. Озадаченный и заинтригованный, Томас понял, что друг перестал быть абсолютно независимой единицей, а стал теперь частью новой величины.

Феба присела в изящном реверансе:

– Добро пожаловать, мистер Северин.

Том не мог не отметить, что с тех пор, как он в последний раз видел ее – на свадьбе Пандоры, – с ней произошли разительные перемены. Тогда он счел леди Клэр очень красивой, но в ее хладнокровном самообладании сквозила меланхолия и какая-то надломленность. Теперь же она была расслаблена и словно светилась изнутри.

Уэстон протянул руку, и они с Томом обменялись сердечными рукопожатиями.

– Мы рады, что ты приехал, – просто сказал друг.

– Я принял решение буквально в последний момент, – ответил Том. – Если меня приглашают на мероприятия, пропадает всякое желание их посещать: веселье уже не то.

Уэстон усмехнулся:

– Извини, но мне пришлось включить тебя в список гостей, ведь я у тебя в долгу за услугу, которую ты оказал нам прошлым летом.

– Ты имеешь в виду ремонт котла?

– Нет, дело не в этом, – недоумение на лице Тома заставило Уэстона пояснить: – За то, что ты помог тайно вывезти моего друга из Лондона.

– А, вот ты о чем! Пустяки.

– Ты сильно рисковал, помогая нам спасти Рэнсома, – возразил Уэст. – Если бы власти обнаружили, что ты как-то в этом замешан, тебе пришлось бы за это поплатиться.

Том лениво улыбнулся:

– Риск был невелик, Рейвенел.

– Ты мог потерять государственные контракты и, возможно, попасть в тюрьму.

– Не тот случай. В моем распоряжении достаточно прикормленных политиков, – самодовольно заметил Том. – Я подмазал большему числу членов палаты лордов и палаты общин, чем у тебя волос на голове. Так называемые парламентские расходы являются частью бюджета каждого железнодорожного строителя. Взяточничество – единственный способ протолкнуть частный законопроект через коллегиальный орган и получить необходимые разрешения.

– Но ты все равно рисковал, – настаивал Уэстон, – и я в большем долгу перед тобой, чем ты можешь себе представить. Я не мог рассказать тебе раньше, но Этан Рэнсом тесно связан с семьей Рейвенел.

Том пристально посмотрел на друга:

– И каким же образом?

– Как оказалось, он внебрачный сын старого графа, то есть сводный брат Кассандры и Пандоры. Если бы он был законнорожденным, то титул и поместье по праву принадлежали бы ему, а не моему брату.

– Интересно, – пробормотал Том. – И вы не видите в нем угрозы?

Лицо Уэстона приняло саркастическое выражение:

– Нет, дружище, Рэнсому нет никакого дела до поместья. По правде говоря, он так сильно скрывает свою связь с Рейвенелами, что мне пришлось уговаривать и даже запугивать его, чтобы он согласился посетить семейное мероприятие. Он здесь только потому, что его жена изъявила желание приехать, – Уэстон сделал паузу. – Ты, без сомнения, помнишь доктора Гибсон.

– Доктора Гаррет Гибсон? – уточнил Том. – Она вышла за него замуж?

Уэстон усмехнулся:

– А кто, по-твоему, ухаживал за Рэнсомом, пока он выздоравливал в поместье?

Заметив смущение Тома, Феба мягко спросила:

– Вы испытывали симпатию к доктору Гибсон, мистер Северин?

– Нет, но… – Том умолк на полуслове.

Гаррет Гибсон была необыкновенной женщиной – первой женщиной-врачом в Англии с дипломом Сорбонны. Несмотря на молодость, она уже успела заработать себе репутацию высококвалифицированного хирурга, после того как ее наставник, сэр Джозеф Листер, обучил ее своим методам антисептики. Поскольку Гибсон дружила с Уинтерборнами и открыла медицинскую клинику при магазине Уинтерборна на Корк-стрит для служащих универмага, Том виделся с ней несколько раз и относился к ней очень тепло и с большой симпатией.

– Доктор Гибсон – на удивление практичная женщина, – сказал Северин. – Рэнсому повезло, что его жена не витает в облаках и ей нет дела до романтического вздора.

Уэстон улыбнулся и покачал головой:

– Мне очень жаль разрушать твои иллюзии, Северин, но доктор Гибсон без ума от мужа и обожает его романтический вздор.

Он собирался еще что-то добавить, но не успел: к Фебе подскочил малыш и чуть не сбил ее с ног. Уэстон машинально поддержал их обоих.

– Мама! – выкрикнул ребенок, задыхаясь от волнения, и Феба с беспокойством воскликнула:

– Джастин, что случилось?

– Галоша притащила дохлую мышь и положила на пол прямо у моих ног!

– О боже! – Феба нежно пригладила его темные вихры. – Поверь, кошка не хотела тебе навредить, а, напротив, решила, что мышь – это прекрасный подарок для хорошего человечка.

– Няня отказалась ее трогать, горничная закричала, а я поссорился с Иво.

Хотя младший брат Фебы, Иво, формально приходился Джастину дядей, их небольшая разница в возрасте позволяла мальчикам часто вместе играть и затевать ссоры.

– Из-за мыши? – с сочувствием спросила Феба.

– Нет, еще до мыши. Иво сказал, что вы уедете на медовый месяц, а мне с вами нельзя, потому что он для взрослых, – мальчик запрокинул голову, глядя на мать, его нижняя губа задрожала. – Ты ведь не уедешь без меня, правда, мама?

– Дорогой, мы еще не планировали никаких путешествий. У нас очень много дел, и нам всем нужно время, чтобы освоиться в поместье. Может быть, весной…

– Отец не захочет меня оставлять. Я уверен!

В напряженной тишине Том бросил быстрый взгляд на озадаченное и растерянное лицо Уэстона.

Феба медленно присела, и ее лицо оказалось на одном уровне с личиком сына.

– Ты имеешь в виду дядю Уэста? – мягко спросила она. – Это его ты теперь так называешь?

Джастин кивнул:

– Я не хочу, чтобы он был моим дядей: у меня их и так много. А если у меня не будет отца, я так и не научусь завязывать шнурки на ботинках!

Феба улыбнулась:

– Почему бы тебе тогда не называть его папой?

– Тогда ты не поймешь, о ком я говорю, – резонно заметил Джастин, – о том, который на небесах, или о том, который здесь.

Феба весело улыбнулась:

– Ты прав, мой умный мальчик.

Джастин неуверенно взглянул на высокого мужчину рядом:

– Я ведь могу называть тебя отцом, правда? Тебе понравится?

Уэстон изменился в лице, румянец стал ярче, черты исказились от нахлынувших эмоций. Он подхватил Джастина на руки, обхватив большой ладонью голову мальчика, и поцеловал его в щечку.

– Мне очень нравится, – судорожно вздохнув, произнес Уэстон. – Очень!

Ребенок обнял его за шею.

Том, ненавидевший подобные сентиментальные сцены, почувствовал себя крайне неуютно и огляделся в надежде найти возможность незаметно ускользнуть, решив, что найдет свою комнату позже.

– Можно, мы поедем в Африку на медовый месяц, отец? – послышался голосок Джастина.

– Да, – приглушенно ответил Уэстон.

– А можно мне завести крокодила, отец?

– Да, конечно…

Словно из ниоткуда Феба достала носовой платок и, незаметно вложив в руку Уэстона, прошептала:

– Я позабочусь о мистере Северине, если ты решишь проблему с дохлой мышью.

Всхрапнув, Уэстон кивнул и так сжал мальчика в объятиях, что тот протестующе пискнул.

Феба повернулась к Тому с ослепительной улыбкой:

– Пройдемте со мной.

Вздохнув с облегчением, Северин последовал за леди Клэр.

– Прошу прощения за сына, что он вмешался в разговор, – сказала Феба, когда они пересекли холл. – Для детей не существует такого понятия, как неподходящий момент.

– Не стоит извиняться, – улыбнулся Том. – Я знал, что на свадьбе всегда кто-нибудь расчувствуется и всплакнет, но вот уж не думал, что это будет жених.

Феба улыбнулась:

– Моему бедному жениху не позавидуешь: без всякой подготовки стать отцом сразу двух сорванцов. Однако он превосходно справляется. Мои мальчики его обожают.

– Я и не подозревал о существовании в нем необходимых для этого качеств, – признался Том и задумался. – Никогда бы не подумал, что он станет мужем и отцом! Он всегда говорил, что не намерен жениться.

– Так говорят все повесы, – рассмеялась леди Клэр, – но мало кто следует своим принципам до конца. Возможно, вы следующий в списке потенциальных женихов.

– Я никогда не был ни распутником, ни повесой, – сухо заметил Том, – и ничего подобного не утверждал и возможность брака не отрицаю.

– А вот это необычно. Может, вы уже и кандидатуру присмотрели?

Северин пристально посмотрел на нее, гадая, не насмехается ли она над ним: несомненно, Уэстон рассказал невесте об интересе друга к Кассандре, – но в светло-серых глазах леди Клэр не было ехидства, лишь дружелюбный интерес.

– Пока нет, но ведь вы спросили не с целью кого-то рекомендовать?

– У меня есть сестра Серафина, но, боюсь, она слишком молода для вас. Какие девушки вам нравятся?

Вдруг в их разговор вмешался женский голос:

– Мистеру Северину нужна девушка независимая и практичная, веселая, но сдержанная, умная, не болтливая, которая станет появляться и исчезать по его желанию и никогда не выразит неудовольствие, если он не придет домой к ужину. Не так ли, мистер Северин?

Том замер, как громом пораженный, заметив приближавшуюся к ним с противоположного конца коридора Кассандру. Она выглядела невыразимо прекрасной в розовом бархатном платье с облегающими талию и бедра юбками. При каждом шаге подол слегка вздымался, обнажая каскад белых шелковых оборок. От волнения у него пересохло во рту. Сердце отчаянно заколотилось, словно птица в клетке, пытаясь вырваться на свободу.

– Не совсем, – возразил Том, не сделав ни шагу ей навстречу. – Едва ли кому-то захочется жениться на марионетке.

– Но ведь это было бы так удобно! – произнесла Кассандра, остановившись всего в паре шагов от него. – Такая жена никогда не станет раздражать или доставлять вам хлопоты, не будет говорить о любви. Это же очень выгодное приобретение!

В ее голосе звучали ледяные нотки. Очевидно, Кассандра все еще не забыла, как стремительно он сбежал из Эверсби.

Лишь небольшая часть мозга Северина работала как обычно. Другая же подмечала мельчайшие детали в облике Кассандры: нежный аромат то ли мыла, то ли пудры, пронзительную голубизну глаз, необыкновенный цвет лица – свежий, с легким молочным оттенком, словно сквозь матовое стекло пробивается розовый свет. Неужели и все ее тело такое же? Он подумал о руках, ногах и изгибах фигуры под оборками платья, и его захлестнули странные ощущения, когда ледяная вода обжигает, а ожог замораживает.

– Кстати, о романе Жюля Верна, – выдавил он наконец, решив сменить тему. – Я прочел его, как вы и порекомендовали.

Кассандра раздраженно скрестила руки на груди, так что женственные округлости у нее под платьем слегка приподнялись, а его колени, напротив, подогнулись.

– Но вы же оставили книгу в Эверсби.

– Я попросил своего помощника купить другой экземпляр.

– Почему вы не взяли тот, что дала вам я?

– С чего вы решили, что я оставил книгу намеренно? – парировал Том. – Я мог ее просто забыть.

– Нет, вы ничего не забываете, – она не собиралась идти на мировую. – Так почему вы ее не взяли?

Можно было, конечно, отделаться уклончивым ответом, но Том решил сказать ей правду. В конце концов, он и не стремился скрывать свое отношение к ней.

– Чтобы не думать о вас.

Феба, которая все это время внимательно наблюдала за молодыми людьми, внезапно заинтересовалась цветочной композицией на столике в дальнем конце коридора и, поспешив туда, принялась перебирать и переставлять стебли папоротника с одной стороны вазы на другую.

Выражение лица Кассандры смягчилось, твердо сжатые губы дрогнули:

– Почему же вы ее прочли?

– Мне было любопытно.

– Вам понравилось?

– Не настолько, чтобы оправдать четыре часа, потраченные на чтение. Одной страницы было бы предостаточно, чтобы изложить суть романа.