Читать книгу бесплатно Мертвые земли. Хроники волшебного мира прямо сейчас на нашем сайте wow-guides.ru в различных форматах FB2, TXT, PDF, EPUB без регистрации.

Я – Эбигейл, девушка, живущая с бабушкой и сестрой в Кентукки. Небольшой городок, непримечательная жизнь. И… перечеркнувший все мир фейри – прекрасный, но чертовски жестокий. Он втянул меня в опасную игру, забрав последнее, что осталось от моей семьи, заставив дышать им.

Глава 1

«Я жила миром этих грёз, страшась очнуться ото сна».

Я открыла глаза, тело ужасно ломило. Солнце едва выглядывало из-за Большого холма, роняя свои золотые лучи на ржаное поле, именно на него открывался вид из моего окна. Сонно потянулась, ну что ж, пора бы уже привыкнуть. Тяжко вздохнув и собравшись с духом, наконец встаю с мягкой постели. Выпускать теплое пуховое одеяло из пальцев совсем не хочется, но время-то уже позднее, а дел много. Осторожно спускаю ноги на деревянный пол – холодно. Осень законно и полноправно вступает в свои права, высасывая тепло из стен. Подернув плечами, пытаюсь прогнать неприятные мурашки. Делаю пару шагов, стараясь ступать по «правильным» доскам, чтобы никого не разбудить скрипом старого тлеющего от времени дерева. Моя комната, как мне всегда говорили, располагается на втором этаже. Но в реальности мое убежище – просто чердак – поросший паутиной и мхом в углах оконной рамы, промерзающий с наступлением холодов, пахнущий какой-то сыростью, будто это подвал. Еще здесь повсюду лежит множество сломанных древних вещей, они уже пылились тут, когда мы с Виви приехали. Ей, кстати говоря, повезло больше. Комната моей сестры когда-то была подобием большой гардеробной. Но после нашего приезда все вещи оттуда выгребли (часть перенесли на этот самый чердак) и обставили как детскую комнату. Теперь стены там выкрашены в нежно-розовый, слева от двери стоит милая резная кровать с пудровыми шелковыми подушками, над ней – полки из какого-то красноватого дерева с приятным ароматом, может быть, можжевельника, на которых теснятся старые куклы. Я помню, мама дарила их Вивьен каждый год в день рождения. Они были фарфоровыми, и двух одинаковых ты никогда не встретишь. Каждая была обладательницей густых волос и больших, красивых, немигающих глаз. Пышные юбочки и платья, украшенные бисером и маленькими цветными камушками, скрывали их бледные тельца. На всех лицах красовались милые улыбки. Комнату освещала всего одна теплая лампа на потолке и лампада. Бабушка периодически зажигала ее и ставила рядом с кроватью на небольшую тумбу из такого же красивого дерева, на которой всегда лежала сказка про прекрасного принца и какую-то принцессу (бабуля купила ее на базаре у какой-то старушки, что на вид было не меньше сотни лет) «В розовом саду», кажется. Виви перечитала этот сборник не меньше тысячи раз, иногда я думаю, что она выучила каждое предложение, каждое слово, написанное в старенькой книжонке. Обложку книги пронизывали вдоль и поперек дикие розы бежевого цвета с толстыми стеблями и острыми блестящими шипами. Надпись была аккуратно выведена алым цветом. Вещи сестры аккуратно лежали в массивном, но довольно компактном шкафу все из той же древесины. Пол прежде гардеробной тоже ужасно скрипел от солидного возраста, только здесь он был покрыт лаком, поэтому в целом выглядел лучше чердачного.

Я никогда не завидовала сестре. Да, пусть ее комната чуть лучше, но везде есть свои плюсы! У меня чуть больше свободного места, и игрушки тоже имеются. Точнее, игрушка – тоже кукла, мне вручили ее на мое пятилетие, у нее были черные угольные локоны до лопаток и красивые изумрудные глаза, только она не улыбалась, чем отличалась от всех остальных, платье из струящегося шелка с длинным подолом и широкими рукавами цвета темной дождливой ночи украшали черные сапфиры. Мама верила, что такие камни поглощают плохую энергию, развивают интуицию, но подходят далеко не всем, и нужно быть осторожным, когда подобные вещи попадают в твои руки.

Пусть моя кровать – дырявый матрас с торчащими пружинами, прикрытыми парой поеденных молью простыней и одеялом с ромашками, я никогда не жаловалась. Лампадка у меня тоже была, я зажигала ее сама, и стояла она на полу. Одежды у нас с сестрой немного. У меня – пара футболок, потертых джинс, простая рубашонка, кофта, старенькие ботинки на шнурках, у Вив – в основном изящные платьица и блестящие лакированные туфельки. Моя одежда помещалась в средних размеров железный неподъемный сундук с большим серебристым замком, который иногда заклинивало, и приходилось смазывать его маслом. Книга с того же базара мне тоже досталась. Толстый сборник рассказов и историй про фей и фейри «Тайны дождливого леса» лежал под рождественской елкой. Я прекрасно понимала, что это – очень дорогой подарок, а денег у нас не так много. Множество раз я предлагала продать книгу, несмотря на всю любовь к картинкам и сказкам на этих страницах, но бабушка уверяла, что я заслужила свой подарок и мне абсолютно не стоит беспокоиться. Но совесть мучила, и, будучи десятилетней девочкой, мной было принято решение начать работать. «Кем? Неважно». Да, совмещать школу и мое новое «хобби» будет непросто, и дураку понятно. Но тогда мою маленькую головенку такие мелочи не заботили. Главное – быть полезной. Пусть Виви – старшая, но поведение ее совсем детское. Сестру никогда не волновали сложности реальной, не выдуманной жизни, потому что она никогда их не встречала. Любовь и забота – то, что окружало Вивьен всегда. Да, мы воспитывались в одной семье, да, у нас одни папа и мама, но выросли в итоге совершенно разными. Она всегда мечтала о принце на белом скакуне, красивых бальных платьях и высоченном замке. Словом, сказка. Я же не мечтала ни о чем, на это совсем не хватало времени, вся моя жизнь всегда была борьбой с реалиями. Единственное, чего я жаждала – не сломаться под гнетом взваленных мной самой на свои собственные хрупкие плечи обязанностей. Вариантов профессий в этом забытом богом месте оказалось немного. После долгих и непрекращающихся поисков взять меня согласились лишь в кузнице – старый дядюшка Гия – местный мастер. Я была назначена подмастерьем – носила воду, подавала инструменты, прибиралась, занималась розжигом и топкой горна. Платили немного, но это лучше, чем ничего. С самого утра и до позднего вечера маленькая девочка ежедневно наблюдала за изготовлением мечей и клинков (лучших в округе). Они славились прочностью и красотой. Так прошло несколько лет. На школу, что должна была быть моим фаворитом и абсолютным приоритетом, времени оставалось все меньше. Со временем посещение сего заведения стало походить на посещение кладбища, настолько редко я туда заглядывала. Программу я старалась нагонять, брала книги в библиотеке, что располагалась на другом конце нашего поселка. И читала их ночью, как только появлялась свободная минутка. Благо, что предметы усваивались легко, и ручаюсь, знаний я получала ничуть не меньше своих соратников.

Позже дядюшка разрешил мне тренироваться, «объезжать» новоиспеченную сталь, иногда даже давал уроки и ценные советы по стойке, технике ведения боя. Профи я в этом деле, конечно, не была, но Гия частенько твердил мне, что я очень способная девочка.

– Твое упорство и настырность сведут тебя в могилу! – громко кричал кузнец.

Мы стояли возле мастерской, обдуваемые прохладным ветром, где я в очередной раз упала на землю, в изнеможении уворачиваясь от блестящего острия новенького меча. Дядя хмуро смотрел свысока, протягивая мне свою морщинистую, покрытую множеством мозолей руку.

Потираю болезненный ушиб на коленке и, игнорируя помощь, встаю сама, слегка пошатываясь.

– Ты молодец, – заключает мой учитель, но я слышу едва заметное раздражение в голосе.

Задумываюсь, что бы это могло значить, и вдруг получаю неожиданный удар, такой тяжелый, что плечо моментально сводит, когда пытаюсь парировать. Попытка оказывается успешной, неумелой, но успешной. Наши мечи шумно разрубают воздух, уши режет звук удара металла о металл. Дядюшка, явно не ожидавший сопротивления, дает мне фору своим минутным промедлением. Теперь я наношу удары. Да, они не такие мощные, беру скоростью и непрерывностью. Первые отразить такому опытному сопернику совсем не составляет труда, дальше – сложнее. Старик тяжело дышит, но продолжает отбиваться и блокировать мои нескончаемые атаки. «Что ж», – хитрая улыбка касается моих губ. Гия всегда говорил, что бой нужно красиво закончить, что бой – искусство. Думаю, пришло время завершить выступления, дядюшка. Шаг назад, шаг вправо – легко и без тени былой усталости. Теперь дело за малым. Перебрасываю меч в левую руку, поудобнее перехватив эфес и ловко провернув клинок в воздухе, отвлекаю соперника ярким блеском, сокращаю набранное ранее расстояние. Миг – лезвие точно и резко касается шеи старика.

– Туше, моя дорогая.

Победно гляжу на кузнеца, он совсем запыхался.

Это была моя первая победа. Тогда я вернулась домой на дрожащих ногах и, поднявшись на свой чердак, рухнула на кровать и уснула прямо в грязных вещах.

С тех пор на мои тренировки стало уходить больше времени. Дядюшка верил, что этот навык обязательно мне пригодится. Сомнительно, конечно. Но меня данное занятие весьма увлекало. Да, частенько мне попадало – на теле оставались синяки и тонкие шрамы, как напоминание слабости и поражения. Бабуля мое занятие совсем не одобряла.

– Ни к чему столь изящной и прекрасной юной леди оружие! – в очередной раз вздыхает она, когда я поздним вечером возвращаюсь из кузницы.

Молчу, лишь аккуратно касаясь пальцами ссадины на левом плече. Рубаха, в которой я была, немного порвалась, ну ничего, пять минут – и будет заштопано.

Думаю, меня хотели видеть примерной женой и матерью. Хотели видеть такой же, какой была Вивьен. Моя сестра всегда выглядела волшебно. Да, денег на шикарные бальные платья и дорогие украшения от лучших ювелиров у нас не хватало, но даже простые ситцевые наряды с таким же простым кроем сидели на ней чудесно.

Проскальзываю в ванную, включаю горячую воду. Пар мгновенно заполняет небольшое помещение в лавандовых тонах. Стягиваю грязные и покрытые пылью вещи, небрежно сгрудив их на полу. Облегченно вздыхаю.

Кипяток обжигает кожу, когда я опускаюсь в старенькую чугунную ванну. Впервые за день позволяю себе расслабиться. Погружаюсь с головой. Так спокойно. И даже боль, сковывающая тело прежде, отступает. Промываю свежую рану. «Ау» – морщусь. Края длинного, все еще сочащегося алой кровью пореза слегка пощипывает.

Укутываюсь в пушистое махровое полотенце цвета магнолии, что всегда лежало на полке над раковиной. Чувствую приятное тепло, окутывающее целиком. Уже собираюсь выходить, как вдруг взгляд мимолетно падает на запотевшее зеркало с серебряными завитками, что висит между полкой и той же раковиной. «Мне казалось, я выгляжу лучше», – единственное, что мелькает в мыслях. Ну да, какой-нибудь принц вряд ли был бы сражен моей красотой сейчас. Тушь, не смывшаяся до конца, лишь подчеркивала черные мешки под глазами, что копились все это время, а в сочетании с фарфоровой кожей они придавали хозяйке (то есть мне) весьма болезненную изюминку. Длинные темные и запутавшиеся от мытья волосы, свисающие патлами, теперь казались совсем черными и были далеки от прежних шелковистых локонов.

На столе стояла одинокая тарелка, мой остывший ужин – рис с овощами. Аппетита совсем нет, но поесть нужно. Усаживаюсь на деревянный стул за такой же круглый деревянный стол. Думаю, это тоже можжевельник, как и в комнате Виви. Кручу вилку в руках, с неохотой перекатывая горошинки по блюду.

Часы давно пробили двенадцать. Похоже, я пробыла в ванной достаточно долго. «Наверное, бабушка и Вив уже спят» – мелькнуло в голове, пока я плелась по лестнице в свою каморку, так ничего и не съев.

Несмотря на усталость, сон совсем не шел. После пары неудачных попыток уснуть все-таки сдаюсь, зажигаю лампадку. У меня есть еще одна книга – толстый сборник в красивом переплете. Не помню, в каком возрасте она попала в мои руки, кажется, эта волшебная книжка была со мной всегда, так долго, как я себя помню.

На обложке золочеными буквами выведено: «Таинственные земли». Название не самое привлекательное. Однако оформление обложки бросилось бы в глаза даже самому привередливому – книгу будто оплетали цветки вереска и колючие ветви терновника, и лицевая, и задняя часть напоминали бархат цвета самого глубокого океанского каньона. Автор на обложке был намеренно замазан угольной краской, что почти сливалась с фоном. Стоило открыть любую страницу, и в нос ударял приятный аромат лесных трав и ягод – иногда что-то похожее на фиалки, иногда – на боярышник или шиповник. Не знаю, что являлось причиной запаха, может быть, всему виной разыгравшееся воображение маленькой девочки. Так было раньше. Но я уже не маленькая девочка, но все до сих пор по-прежнему – все те же лесные нотки, все тоже скрытое имя, когда я вновь беру покрытый тонким слоем пыли томик в красивой волшебной обложке. На страницах красовались рисунки различных волшебных существ, будто вышедших из детских сказок, ну или небылиц, что бабушки обычно рассказывают ребятам перед сном. Гоблины, орки, эльфы, шелки, представители народа фейри, келпи, тролли и многие-многие другие непонятные создания – то, что составляло мне компанию долгие годы. Строчки я знала почти наизусть – ни одна особенность внешности и поведения, образ жизни, излюбленные места не остались незамеченными. Забавно. Чувство такое, будто ты выучил от корки до корки учебник по биологии. Я тепло относилась к каждому развороту, однако фейри всегда выделялись, были моими любимчиками. Описание их просто невероятно. Этот народ совсем не похож на нас, людей. Кожа их могла иметь абсолютно любой оттенок, крылья, хвосты, заостренные уши – все это детали, присущие этим существам, глаза тоже обладали различными оттенками. Еще одна особенность – божественная красота или уродство. Одно из двух, третьего не дано. Фейри либо очаровывал своим идеальным ликом, либо был отвратен до ужаса. И да, речь о наружной оболочке. Потому что внутренне у каждого всегда есть изъян. «Многие представители настолько прогнили, что даже самые грешные грешники мира человеческого не смогли бы сравниться с ними», – гласила книга. «Честолюбие, зависть, чревоугодие, жестокость обязательно покажут себя во всей красе, стоит тебе ступить на Таинственные земли, мой милый друг». Да только вот лгать фейри не могли. «Они по обыкновению лукавят, недоговаривают и искусно подмешивают вязкую ложь, находя в этом свое спасение, поэтому люди частенько попадают в просак, неправильно поняв их речи».

Глава 2

Просыпаюсь от шумных ударов по крыше. Ливень. Как я вчера уснула? Наверное, пока читала или, может, чуть позже. Поднявшись с постели, выглядываю в маленькое окошечко с треснутым стеклом (какой-то негодник разбил его, кинув камень, пару месяцев назад) – мрак, темно как в пещере, все рокочет, и из-за водной стены практически ничего не получается разглядеть. Давненько природа так не бушевала. Слышу тихий скрип – кто-то поднимается по лестнице, держу пари, это – бабушка. Ее походка чуть тяжелее и размереннее, чем у Вив. Обернувшись на звук, продолжаю стоять у окна. Минута – три коротких удара в едва держащуюся на облезших петлях дверь.

– Да, конечно, входи, – второпях провожу рукой по волосам, пытаясь уложить непослушные прядки, что спутались и упорно сопротивлялись.

Бабушке не нравится неопрятность. Но что я могу поделать? С утра это правило не действительно для меня, Эбигейл. Пускай его соблюдает Вивьен.

Повернув круглую ручку, старушка вошла в комнату. Обычно она редко заглядывает в мою коморку, минуя паутину, беспорядок и старье, что тут скопилось, страшась воспоминаний. Сегодня на ней было красивое платьице в голубой цветочек с милым белым воротничком и такой же белой каемкой, венчающей подол.

– Доброе утро, Эбигейл, – как официально. Меня что хотят выселить? Или решили выдать замуж за какого-нибудь богатого мельника? – Я хочу поздравить тебя с днем рождения, – добавляет, не дождавшись моего ответа.

«Точно…», – по-актерски ударяю рукой по лбу.

– Как же я могла забыть! – выдавливаю самую широкую и счастливую улыбку, на которую только способна. Это же обычный день… но расстраивать бабулю не хочу. – Спасибо большое за поздравление, – подхожу к старушке, раскрывая руки для объятий.

Мне правда очень приятно. Но жестом мой порыв благодарности останавливают.

– Твоя мама просила передать это на твое пятнадцатилетие, юная леди, – поднимая уголки губ и положив пухлую ладонь на мое плечо, торжественно объявляет она, затем протягивает маленькую коробочку, бережно перевязанную красной атласной лентой.

Мама? И почему именно на пятнадцатилетие? Куча вопросов и абсолютно никаких ответов. «Потом разберусь», – решаю наконец, аккуратно забирая подарок в свои руки.

Миссия выполнена, поэтому бабушка тут же капитулирует, не желая больше дышать сыростью, к которой я уже так привыкла.

Торопливо развязываю ленточку, стоит двери захлопнуться. Нетерпение смешивается с любопытством, ладошки потеют. Интересно, для Вив мама тоже что-то приготовила? Да и к тому же, как она могла что-то приготовить, если смерть ее была абсолютно неожиданной..? Или… нет. Нет. «Это абсолютно глупая и абсурдная мысль, Эбигейл», – одергиваю себя. Мы же не в детективном и загадочном романе, где куча тайн, и все ведут двойную жизнь, скрывая множество вещей.

Покончив с упаковкой, задерживаю дыхание из-за непонятного страха и медленно снимаю крышку с матовой потрепанной коробочки. Представляю, что мама сама вручает мне подарок. Представляю ее такую добрую нежную улыбку, ее крепкие объятья и тихий мелодичный голос, похожий на звук весенней капели. Блеск камня обрывает красивую картинку иллюзии и старых воспоминаний. Да, на темно-бордовой шелковой подушечке едва заметно светится черный сапфир. Взяв самоцвет в руки, замечаю, что он инкрустирован в кольцо – такое же темное с синими поперечными вставками и изящно изрезанное различными завитками, напоминающими стебли терна. Я прекрасно знаю, что золото подобного цвета – большая редкость, и ювелиры умело хранят рецепт его создания в строжайшем секрете. «Можно выручить огромные деньги за эту красоту, подобные вещи оторвут с руками и ногами… Нам ведь нужны деньги…» Нет. Запрещаю себе даже думать о подобном. Это – крупицы, что хранят воспоминания о давно утерянном. И я не могу расстаться с ними за какие-то ничтожные бумажки, что в сравнении с памятью не стоят и цента. Так смерть мамы просто обесценится, будет напрасной.

Кручу украшение в руках, ощупывая каждый вырезанный листочек, и вдруг замечаю мелкий рисунок с внутренней стороны – едва заметная гравировка. Подношу ближе, да, это была надпись – изящно выведенные чем-то острым буквы, что практически невозможно заметить даже с небольшого расстояния. «Каждая проходящая минута – еще один шанс всё изменить». К чему все это?

Решаю никуда не идти в честь моего маленького праздника. «Может быть, и правда стоит дать себе хотя бы денечек на отдых». Сама эта мысль кажется какой-то безумной. Даже вспомнить не могу, когда последний раз оставалась дома, без нужды куда-либо бежать. Да и погода сегодня «скверне подобна», как любит говорить дядюшка Гия. Никогда не понимала этого старика. Как можно не любить дождь…? Монотонный звук холодных капель, ударяющихся о землю, всегда успокаивал меня. А волшебный аромат сырой почвы, смешанный с пыльцой цветущих растений, что всегда щекотал нос, я считала приятней любых духов. Когда мы с Виви были совсем маленькими, в такую погоду папа брал нас на улицу, и мы прыгали по лужам возле дома под ворчание мамы, что глядела на нас из открытого окна. Я всегда надевала такие маленькие розовые резиновые сапожки, что всегда слетали, потому что были велики на пару размеров, но так мне нравились… поэтому приходилось искать несколько пар носков.

И после каждой нашей «грязной прогулки», как папа всегда шутил, возвращались мы абсолютно и безвозвратно испачканными. Мама всегда тяжело вздыхала, недовольно поглядывая на мужа.

– Ну сколько можно… – произносила она так привычно, застирывая наши с Вив чулочки и курточки.

На это папа лишь улыбался, похлопывая меня ладонью по голове.

Это было так давно…

Складываю кольцо в карман простой белой рубашки и решаю пойти вниз. Не знаю, который час, но надеюсь, что все уже проснулись, потому что смело ступаю по скрипучим доскам пола, создавая неприятный шум.

Спустившись по лестнице, замечаю, что никто и правда не спит – Вив стоит, облокотившись на кухонный стол, попивая что-то из большой кружки, а бабуля вяжет шарф, сидя на диванчике в гостиной и размеренно качая ногой в такт какой-то песне из маленького шипящего от старости телевизора.

– Доброе утро, – обыденно произносит сестра, когда я распахиваю дверки навесного шкафа, пытаясь дотянуться до своей кружки.

Я люблю пить кофе именно из нее, даже не знаю почему. Папа отыскал ее в одной из коробок с вещами, которые наши соседи распродавали по дешевке, потому что торопились с переездом. Пару раз бедную вещицу даже порывались выбросить, ведь «она совсем негодная». Да, пара сколов и маленьких трещинок украшали фарфор, а рисунок поцарапался и почти стерся в некоторых местах, но мне это абсолютно не мешало.

– Да, да. И тебе, – отвечаю, отвлеченная процессом. И наконец пальцы цепляют серебристую тонкую ручку. «Ура».

Вздыхаю, с облегчением покручивая проверенную временем емкость. Вив оставила графин с ароматным напитком на столе. Думаю, он, может быть, даже не успел остыть. «Да мне сегодня везет», – решаю, отодвигая тяжелый стул и удобно приземляясь на него. Руки тянутся к живительной жидкости, что так необходима сейчас. Иначе боюсь, что усну прямо здесь, не дойдя до мягкой постели.

– Помнится, у кого-то сегодня день рождения…

– Не утруждайся, – обрываю наигранную речь сестры. – Сегодня – обычный день. К тому же я прекрасно знаю, что никакого подарка у тебя нет. Может показаться, что я грубая и просто ужасная, но я лишь облегчила страдания и позор Вив. Так происходило каждый год, каждый год я видела пытающуюся неказисто придумать на ходу поздравление сестру. Но «она же старается и хочет сделать приятно…» всегда объясняла бабуля. Да только вот я каждый раз слышала, что именно бабушка напоминала Вив о моем празднике. Разумеется, подготовить презент старшая сестра просто не успевала, да и желанием не горела, похоже.

Зато в преддверие дня рождения Вивьен все буквально голову ломали в поисках всего необходимого для празднества. Завидую ли я? Когда мы были совсем маленькими, лет в 6, конечно. Но сейчас, будучи взрослой, мне абсолютно безразлично. И без того забот хватает.

Какой знакомый, обезоруживающий и столь невинный взгляд голубых глаз-бусинок, так похожих на кукольные. Очередной прием, что сестра начала оттачивать еще в детстве. И он почти всегда срабатывал, честно говоря, но не со мной. Ви пытается вызвать жалость, серьезно? Думает, я злюсь. «Нет же, глупышка, мне все равно».

–Ах, Вивьен, я не злюсь. Все замечательно, спасибо за поздравление, – натянуто улыбаюсь. Все карты раскрывать не собираюсь, пусть лучше думает, что манипуляции с жалобным взором – стопроцентная схема.

Вижу облегчение на лице. Ну и отлично. Я не столь жестока, чтобы заставлять сестру мучиться от угрызений совести, если таковое явление вообще возможно. Думаю, даже если и возможно, то ненадолго – пара дней и отпустит.

Подношу кружку к губам, делая большой глоток. Терпкий вкус горячего напитка обволакивает ротовую полость, обжигая язык. Сахар. Я совсем забыла про сахар. Морщусь от горечи.

Хочу выйти на улицу, как в детстве промокая под слезами неба. Надеюсь, оно плачет от счастья. Набросив на плечи накидку, что осталась от папы, и натянув свои единственные сапоги из потертой кожи, распахиваю входную дверь. Она тоже поскрипывает, как и чердачная. Бабушка бросает мне что-то вслед, но я не успеваю расслышать, ветер уносит ее слова прочь.

Все кругом гремит и сверкает. «Раньше было веселее, пап», – размышляю вслух, небрежно пиная носком сапога первый попавшийся под ноги камень. В последние дни воспоминания давят своим ужасным нескончаемым потоком. Я перестала его контролировать, превратив тонкий ручеек в бурную реку со смертоносным течением, на которую и смотреть будет страшно… а ступить туда – просто самоубийство. Но я стою и стою точно в центре, натянув широкую улыбку. Прошло уже целых десять лет, целых десять лет, как мамы и папы не стало, десять лет, как мы переехали в эту богом забытую деревушку. Вивьен никогда не говорила со мной о прошлом, не вспоминала про родителей, наше детство. Будто этого никогда и не было, будто мне все приснилось.

Бреду по какой-то тропинке. Ни разу не замечала ее раньше, понятия не имею, куда она ведет. Под сапогами громко хлюпает грязь, шелестит высокая трава. Наверное, здесь редко ходят люди – дорожка совсем узкая, заросшая мхом и разной луговой зеленью. Ветки низких кустарников царапают ноги, мешая продолжать путь. Поле, на которое открывается вид из окна моей «комнаты» располагается с другой стороны и сейчас его совсем не видно. Здесь же было что-то похожее на топь, окруженную редким леском. Подергиваю плечами – сыро и прохладно. Одежда промокла, а влажные волосы неприятно липли к лицу и шее. «Ладно, стоит вернуться, Эбигейл», – голос разума? О нет, теперь я хочу знать, что тут, в этой самой стороне.

Насколько я помню, бабушка ни разу не упоминала деревенское болотце в своих рассказах. Может быть, старушка и сама не ведала о нем. Быть такого не может. Бабуля живет тут больше полувека, ей должна быть известна каждая тропинка и каждый кустик. Значит, остается всего одна версия, я называю ее «нам это знать не нужно». Что-то из серии «ты еще не дорос», «не твоего ума дело», «тут опасно», «нет тут ничего интересного» и всего в таком духе. Взрослые отмазки для детей. Но я ведь не ребенок, и было бы крайне предусмотрительно сообщить мне об этом месте, вдруг здесь опасно.

«Что за мысли обиженного ребенка?» – и правда.

Продолжаю путь. Кустарники становятся выше и все норовят ухватить пряди длинных волос, раскрыв свои колючие путы для болезненных объятий. Мысль вернуться в теплый дом все еще не покидает мою голову, однако отступает на задний план, когда мои испачканные грязью ноги ступают на открытую поляну. Из-за растений и сильного дождя, что стоял плотной стеной, я не могла разглядеть ее раньше. Это совсем не топь. Клюква, осока и багульник, всегда растущие на болотах, совершенно сбили с толку. Голый участок земли, покрытый молодой зеленой травой, окруженный плотным кольцом древесных «стражников». Это место напоминало озеро, такое мелкое озерцо в низине леса с едва заметной рябью на «водной» глади, что создавало дуновение холодного ветра. Прохожу дальше, ближе к центру, щуря глаза, пытаюсь спастись от больших капель дождя. Кипарис. Болотный кипарис. Такое ощущение, что кто-то умело пытается обвести меня вокруг пальца. Ну, или я совсем лишилась рассудка. Делаю пару шагов в сторону мощных стволов. Болотные кипарисы – довольно высокие растения, достигающие порой пятидесяти метров в высоту. Настоящие гиганты топи. Корни их частично виднеются на поверхности, отчего создается такой сказочный и мистический вид. Но сейчас я в упор смотрю на «великанов» и не вижу тех самых волшебных атрибутов. Да и длина деревьев едва достигает метров двадцати, и это несмотря на факт отсутствия болота.

«Снится. Мне все снится. Вот сейчас проснусь – и все будет как всегда», – кажется, так обычно говорят герои в клишированных ужастиках, да вообще любых других фильмах, верно? Я уже проснулась пару часов назад. И нужно просто найти более или менее логичное объяснение происходящему.

«А что, если есть подобие второго дна?» – почему бы и нет. Становлюсь на четвереньки. «Безумная затея, Эбигейл», – да, пожалуй, это действительно так, но я не останавливаюсь. Ползком осматриваю все те же стволы, с украденными корнями, стучу ладонью по сырой почве вокруг. Все хлюпает, пачкает колени густой грязью. Звук странный. Не так гудит плотно утрамбованная земля. Пустоты. Или одна большая пустота… теперь я абсолютно точно должна была завершить начатое. Просто узнаю, что за проплешины и спокойно пойду обратно. Чего я вообще прицепилась к этой поляне? Без понятия, но что-то тут явно нечисто. Слишком уж много странностей.

Представьте, вас спросят: «Хей, как прошел твой день рождения?» И вы ответите, что обыскивали подозрительную полянку, которую впервые заметили рядом с вашим домом, и все пытались разобраться, где же корни болотных кипарисов и главный виновник путаницы – болото. Красота. Услышав такое от кого-то, пускала бы шуточки, пока рак на горе не свистнет. Но по карме судьбы эти самые шуточки будут пускать именно про меня.

Чувствую себя безумным шляпником. Это же он генерировал нескончаемые абсолютно абсурдные, но столь же гениальные идеи. Не скажу, что мои так уж прям гениальны, но что-то разумное в моих действиях уж точно есть. Взять хотя бы ботанику. Хотя именно она ввела меня сейчас в заблуждение. Резонно.

Наверное, тут я уже давно. И все по-прежнему безрезультатно. Сажусь рядом с каким-то деревом, похоже, самым старым из всех здесь растущих, облокачиваюсь на ствол. Кора шершавая и царапает шею.

«Хмм…» – запускаю руку в карман, перекручивая кольцо между пальцами – холодное и резное. А что, если есть какое-нибудь волшебное слово?

Почему нет? Буду как Вив, хоть минутку дам себе помечтать. Да, сколько бы я не твердила, что сказки и грезы – глупая трата времени, не стоящая ничего, в глубине души я всегда таила надежду. Вера в то, что все не так заурядно, что крылья – не вырезанные из бумаги украшения на Хеллоуин, а реальная, живая часть тела, а магия – не просто рассказы бабушки на ночь. Мне не нужен шикарный и богатый дворец с принцем, свое королевство. Мне нужна лишь капелька чего-то нелюдского, недоступного нам с вами, людям.

«Абракадабра», – произношу мысленно, усмехаясь. Теперь, потратив кучу времени, я просто обязана проверить даже самые маловероятные теории – портал, ну или какая-нибудь волшебная дверь тоже сойдет. «Сезам откройся», – первый вариант с треском провалился, ничего, вот еще один. Запрокидываю голову и прикрываю глаза, ожидая чуда. Знаете, как в детстве, когда ты прижимаешь ладони к лицу, торопливо считаешь до 10 и потом надеешься увидеть фокус или другую необъяснимую штуку (исчезновение мамы из комнаты, к примеру).

Второе заклинание тоже не сработало. Скептик, запертый с сегодняшнего дня глубоко-глубоко внутри меня, ни капельки не удивился исходу.

«Я, Эбигейл ван Расселл, желаю увидеть вход в здешние места», – в этот раз вслух, непонятно кому. Чем же я здесь занимаюсь.

Открываю глаза, оглядываясь по сторонам. Мало ли. Слышу тихий хруст. Пытаюсь обнаружить источник. Может быть, белка по веткам скачет, или птичка какая-нибудь села.

Громко вскрикиваю, когда глухо ударяюсь спиной о твердую поверхность. Момент падения не уловила, все произошло молниеносно. Кажется, я провалилась под… землю? Да, в гигантскую кроличью нору. Темно, как в пещере огра, и пахнет отвратно. Потираю поясницу ладонью, все еще лежа пластом на ровном месте. Пасмурное небо плывет надо мной, частями показываясь в дырке, образовавшейся минутой ранее, слегка накрапывает дождик. Морщусь, когда капли касаются лица, попадают в глаза. «Да я волшебница», – а что? Хотела проход – вот тебе, пожалуйста, Эбигейл.

Я была права, земля действительно оказалась полой, а вот и та самая пустошь. Оконце света дает рассмотреть лишь пол – плотно утрамбованная тропка, уходящая куда-то в темноту. Наконец поднимаюсь, отряхиваю колени от слоя пыли и нащупываю рукой стены. «Высоко», – замечаю, поднимая голову. Пытаюсь ухватиться за край, подпрыгивая, чтобы вылезти. Не достаю. Значит, пойдем в кромешную темноту, хоть что-то. Упрусь в тупик – начну искать другие варианты, выбираться же как-то нужно. Ощупываю толстые плотные стены, иду наощупь. Аккуратными шажками продвигаюсь все дальше, под ногами начинает хлюпать, и вдруг запинаюсь обо что-то, присаживаюсь на корточки, касаясь препятствия – шершавая кора, корни, растущие из застоялой жижи, в которой тонет подошва с громким чмоканьем, стоит только перешагнуть древесные выросты. Вот и источник благородных ароматов.

Похоже, дорога окажется длиннее, чем мне показалось сначала. Окошечко света, мой портал в подземное царство, остается далеко позади, мрак уверенно покрывает все, ослепляя.

Глава 3

Неблагой Двор. Даю руку на отсечение это был он – абсолютно такой же, каким описывался в моей книге. «Я ударилась головой», – в последнее время эта мысль преследует меня все чаще. Быть может, я действительно ходила во сне и случайно стукнулась о дверной косяк или упала, а может потеря рассудка все же настигла меня (чуть раньше, чем предполагалось, скажу честно). В любом случае существование волшебных существ, что живут в глубине холмов, – последнее, во что только можно поверить. Неужели Ви, все детство рассказывающая мне истории про гномов и гоблинов, была права? Неужели всегда был и другой мир, от которого я упорно себя ограждала, игнорируя все странности, что случались, не желая принять на первый взгляд очевидное. Да, думаю, детям было бы гораздо легче поверить в зубную фею или маленьких человечков, что постоянно крадут их носочки, но я запрещала себе тонуть в сказках, потому что считала это глупостью. «Пусть Виви верит во все эти выдумки, а мне нужно заниматься действительными, реальными вещами, чтобы мы могли жить в тепле и питаться нормальной едой» – мой девиз с тех самых пор, как родителей не стало. И сейчас я вижу это. Все, от чего я так хотела отречься, действительно существует. Забавно, что именно старшая сестра так яро надеялась на чудо. Всегда. Думаю, некоторые в себя так сильно не верят, как эта девица в эльфов.

Если здравый смысл все еще со мной, то все очень плохо. Людям здесь сладко уж точно не бывает, это я знала отлично. Мне подобных тут могли запросто убить, забавы ради оторвав ноги, заколдовать, наложив чары и получив таким образом полный контроль, обманом втянуть в какую-нибудь гиблую сделку, подвоха в которой ты и не заметишь, разумеется, не получив в итоге никакой выгоды. Попав в Благой Двор, шансы выжить были бы больше. Но здесь, в царстве жестокости и разврата, самым лучшим, что могло прийти в здравую голову, было бежать. И бежать как можно быстрее, чтобы ни один обитатель и заметить тебя не успел. Однако любопытство одурманило, взяв верх над страхом.

Мое укрытие, вовсе укрытием и не являющееся, было пронизано толстыми корнями, что играли роль подпорок, не давая тяжелой земле обвалиться, похоронив меня заживо. Присматриваюсь, и вижу те самые кривые жуткие корни болотных кипарисов, которые так странно росли на «тайной» поляне, обнаруженной совсем недавно. Мощные стволы пронизывали почву и уходили глубже, сюда, где и находилась трясина, густо поросшая мхом, с болотистой, запашистой водой. Проход, заполненный всей этой болотной жижей, достаточно неширок – около 7 футов. Земляные стены совсем не сыплются, если провести по ним рукой, должно быть, влага и сырость долгое время пропитывали их не только водой, но и зловонным ароматом гниения. Здесь же, рядом с прибежищем дряхлых посеревших корней деревьев и лягушек, на «потолке», цветут неведомые мне лиловые цветы, напоминающие багульник, и другие, чуть поменьше, розоватые и похожие на маленькие коробочки, с листьями, напоминающими хвоинки, и крупными фиолетовыми ягодами. Кажется, бабуля когда-то рассказывала мне про что-то подобное – водяника. Описать остальные корешки, торчащие со всех сторон, мне не удается, потому что единственный источник света в кромешной темноте – маленькие светлячки, жужжащие своими животрепещущими прозрачными крылышками.

Аккуратно оглядываю огромное пространство из мрачного тоннеля – будто огромный подземный замок. Да, здесь не встретишь белого блестящего мрамора и огромных окон с резными балконами, которые самые умелые мастера покрывали тонким золотом. Вивьен бы здесь не понравилось. «Не гоже принцессе в прекрасных шелках и драгоценностях пребывать в таком зловещем месте», – усмешка едва касается моих губ. Думаю, сестра сказала бы именно так. Да, видок мрачноватый. Высокие потолки держат густые корни, переплетающиеся между собой и спускающиеся в самый низ, образуя колонны. Помещение озаряет свет от множества свечей, помещенных в медные люстры-канделябры, воск которых медленно плавится, причудливыми узорами застывая, стоит ему лишь попасть в холодные объятия металла. Обычно такие громадины, венчающие расписные потолки в бальных залах, украшались серебром, позолотой, хрусталем и драгоценными камнями. Эти же можно назвать «голыми», однако сделанными весьма искусно. Они не нуждались в излишней вычурности.

Опускаю взгляд ниже, вижу длинные столы, забитые до краев едой. Не такой, какую я привыкла видеть, какую мы, люди, привыкли видеть. Изобилие фруктов, что аппетитно блестят в этом пламенном свете, приковывало. Яблоки, покрытые серебряной и золотой пылью, источают приторный и столь сильный аромат, что кружит голову, даже с такого расстояния. Ягоды различных цветов, может быть, среди них и голубика с клюквой, что растут неподалеку. Хрустальные граненые кувшины с кровавыми продольными вставками, отбрасывающие ярко алые блики, заполняют неведомые мне жидкости так же, как и такие же полупрозрачные хрустальные кубки и бокалы с массивными, но изящными ножками. Мелкие тушки, покрытые аппетитной зажаристой корочкой, напоминали крыс. Они лежали на огромных блюдах подле чуть более крупных птичьих – голубей или куропаток, рискну предположить.

«Нужно уходить, пока твою черепушку не вскрыли», – в очередной раз мелькает в голове, когда я разглядываю огромного тролля с туповатым выражением лица и огромным носом, что свисает, едва не касаясь губ. Кожа громилы отдает цветом болотной тины, а на плечах виднеется темный мох. Лысину на голове разбавляет забавный маленький пучок волос, заплетенный в косичку. Вижу, как существо тянется своими длинными ручищами к бокалу, залпом опустошает его, небрежно обтирая лицо ладонью от липковатой бордовой жидкости, и улыбается, обнажая желтые клыки.

Я читала, что таким свирепым великанам досталась недюжинная сила от давних предков, и даже самым мелким представителям сего рода отломить человеку руку или ногу совсем не составит труда. «А этого самым мелким точно не назовешь». Сгорбленное тело выглядело на футов 10, не меньше.

Вернуться обратно тем же путем не выйдет, потому что я просто не достаю до края дыры, в которую провалилась. «Придется искать обходную дорогу». На празднестве куча народу. «Может быть, получится проскользнуть незамеченной…» – нужно же верить в лучшее. В «Таинственных землях» анонимный автор писал, что подобные этой масштабные пирушки волшебный народ любит проводить в глубине холмов. И действительно, по высоте потолков место напоминало какой-то пригорок, но, находясь на поверхности, я не видела ничего подобного. Пусть поляна, окруженная кустарниками, осталась незамеченной. Но не увидеть массивный холм? Похоже, тоннель, что до сих пор спасал меня, был довольно протяженным и вел в каком-то неведомом мне направлении.

Только сейчас понимаю, что отдельные гости, веселящиеся на этом празднике жизни, могут отлично видеть в темноте (чего не скажешь обо мне), и быстро осознаю, что нужно двигаться, перестав наконец глазеть на все и всех вокруг. Адекватно оцениваю свои шансы – рогов у меня нет, как и, предположим, хвоста или крыльев, капюшон также отсутствует, прикрыть голову и лицо нечем.

Закончив обдумывание плана «выйди живым», решаю, что нужно действовать по ситуации. Предусмотреть все неприятные встречи я просто не смогу. Буду решать проблемы по мере их поступления. Набираю тяжелый влажный воздух в легкие и вытираю капельки пота, что проступили на лбу. Распускаю волосы, чтобы хоть как-то прикрыть черты лица. «Я теряю рассудок». Быстро ступаю, моментально выбираясь из объятий мрака и теперь утопая в обжигающем свете множества огоньков. Щурюсь, чтобы дать глазам привыкнуть к свету, но не останавливаюсь. Пытаюсь подавить страх, вырывающийся наружу при каждом взгляде на представителей Неблагого Двора, потому что он мне сейчас явно не помощник. Тихо крадусь вдоль стены, осторожно и быстро. Каждой клеточкой ощущаю безумное веселье и хмель, точно витающий в воздухе. Кажется, что само пребывание здесь пьянит. Все танцуют, пьют, кричат. Вижу драки, вспыхивающие огнем азарта то в одном конце зала, то в другом, питаемые шумом аплодисментов и воплями поддержки. Царство разврата. Именно таким я представляла его и именно таким вижу его в эту секунду.

Но крики и смех совсем рядом перекрывает все прочие. Отдают громче и неприятней. Противней. «Нет. Это не твое дело, Эбигейл». Но тело не слушает разум, оборачиваюсь в сторону так привлекшего меня «представления». Я будто выбрала сцену и театр, влекомая интересом, и спешу теперь, прорываясь через толпу и боясь опоздать. Маленького мальчика с оленьими копытцами обступили существа, в которых я узнаю фейри. Несчастного небрежно кидают из рук в руки, как резиновый мячик, дешевую игрушку, которую и поломать не страшно. «Что они себе позволяют…?» – думаю, но быстро одергиваю себя, вспомнив, что это за место. Обидчики выглядят достаточно солидно, одежды их украшают причудливые животные, листья растений, вышивка. Джентри?

Совесть не позволяет мне бросить мальчишку, а мозг отчаянно кричит: «Беги, пока есть шанс». Оружия у меня нет. Досадно… хватаю первый попавшийся тяжелый кубок со стола, знаю, что обязательно пожалею. Но отступать поздно. Решительно иду прямо к толпе «весельчаков», огибая опьяненных представителей Неблагого Двора.

Минута – и я совсем близко. Компания состоит из четырех фейри. Один с огненно-рыжими, горящими в свете пламени волосами и хитрыми, желтыми, кошачьими глазами напоминал лиса. Другой – обладатель массивных витых рогов, украшенных перламутром и уходящих своими острыми концами в сторону затылка, с сероватой кожей. Следующий кажется обычным парнем с золотистыми, цвета ржи волосами, без каких-либо странностей, пока я не замечаю голый хвост, что нервно бьется о ноги хозяина, и острые кончики ушей с висящими на них кольцами. Последним участником сего мерзкого действия была дева с синеватой кожей, переливающейся едва заметно в теплом свете, точно чешуя, и длинными волосами, напоминающими морскую гладь. «Быть может, она представительница морского народа, кто знает».

Да, все они прекрасны, но красивая оболочка не делает их души такими же.

Наблюдаю, как мальчик молчит, не смея и слова сказать обидчикам. Несчастный лишь изредка всхлипывает от болезненных толчков, но звук этот тихий тонет в противном смехе и едких фразах.

– Бедный, не стоило тебе сюда приходить… – с наигранным сочувствием мелодично пропела девица, оголяя свои белоснежные заточенные зубки. – А раз уж осмелился, должно проявлять достаточное уважение к тем, кто стоит выше, ничтожество, – голос все так же звонок, режет уши.

Джентри. Теперь я была абсолютно уверена. Не думаю, что есть другие варианты. Кто же еще будет вести себя так мерзко и высокомерно. Среди людей подобное тоже не редкость. Внутри что-то неприятно сжалось. Всегда есть выскочки, которые считают себя центром мира, думают, что каждый им обязан. А на деле это – просто занозы, что впиваются под кожу и никак не хотят доставаться.

Реплики «королевы» без внимания не остаются, компания заливается смехом.

– Эй, – кричу так, чтобы фейри точно услышали.

Не могу не отметить взгляд, коим выше удостоенная внимания персона, наградила меня. Мусор, именно так я выглядела в ее глазах. Больше секунды на моем облике фейри не задержалась, удивленно обернувшись к друзьям.

– Клавдий, – обращение к рыжеволосому фейри, – твоих рук дело? – не понимаю, злится она или нет. – Решил разыграть нас, зачаровав смертную? – кривит лицо, выплевывая последнее слово, будто это что-то отвратное.

Но Клавдий растерянно покачал головой, быстро моргая своими яркими очами, видимо, совсем не понимая, что вообще происходит.

– Что вы себе позволяете? – открытая враждебность и повышенный тон выйдут боком, поэтому говорю твердо, но спокойно, оглядывая существ и задерживая взгляд на каждом.

Ответом мне служит очередное хихиканье.

– Какая прелесть… – лепечет, хлопая длинными ресничками,– Не боишься, что шею свернут или, быть может, заставят ползать по полу, вылизывая каждую пару сапог до блеска…? – ах, как ненавязчиво.

Да, мне определенно стоит бояться. Стоит бояться чар. Стоит бояться угроз. Но не затем я все это затеяла. Верчу в руке кубок, остывая и сбрасывая напряжение. Своего рода оружие придает уверенности, правда, что с этим делать в бою, я понятия не имею. Не клинок, конечно, но лучше, чем ничего.

Мне лишь нужно спасти этого слабого мальчика-оленя и пойти себе дальше. Кого я обманываю? Своими безрассудными действиями привлеку кучу внимания и попаду в переплет. «Отступать уже поздно». К тому же желание стереть эту самодовольную мордашку и высокомерное выражение лица все больше одолевает. К чему терпеть унижения пусть даже от каких-то джентри?

Вскидываю бровь, отвечая на выпад собеседницы. Эта девица, кем бы она не являлась, слишком много на себя берет.

– Я лишь прошу отпустить его, – свободной рукой указываю в центр круга, испуганные, большие, черные глаза-бусины метаются, обращая свой взор то на меня, то на синевласку.

– Наоис, разберись с этой жалкой смертной, не хочу пачкать руки.

Так значит, лис – Клавдий, а рогатый парнишка – Наоис. И именно последнему поручено «решить проблему». Стоит фейри выйти из круга, он кажется еще крупнее. Ехидный оскал вырисовывается с каждым встречным шагом.

Неужто остальные пляшут под ее дудку?

– К черту чары, хочу раскрасить ее красивую уверенную мордашку, – сказал вслух для устрашения? Да, сдаюсь. У него частично вышло, аккуратно отступаю, стараясь максимально отложить момент нашествия рогатого амбала.

«И чем же ты решил рисовать на моем лице?» Ответ получаю в ту же секунду – фейри медленно и напоказ выуживает маленький кинжал из высокой голяшки сапога.

– Слишком много работаешь на зрителя! – пусть слышат все его дружки.

Кровь ударяет в голову, адреналин блокирует инстинкты самосохранения.

«Твое упорство и настырность сведут тебя в могилу!» Задорно улыбаюсь, наслаждаясь огнем в глазах оппонента, что так легко повелся на мою провокацию. Мы точно на корриде, где я тореадор, а он разъяренный бык, с каждым мигом теряющий самообладание. «Холод – залог успеха, милая. Никогда не иди на поводу у чувств, если не хочешь прийти в могилу», – всегда напоминал папа, когда видел наши стычки с Ви. Серьезными они никогда не были, однако сестра иногда любила потрепать мне нервы.

– Я хочу, чтобы больше гостей поглядело на твою смерть, ничтожная смертная! – клянусь, я видела пар, клубами струящийся из ноздрей моего соперника.

К счастью, руки его держат не длинный меч или клинок, мы почти на равных. Отличие лишь в том, что мне придется бить, а не резать.

Фейри решительно наступает, быстро сокращая расстояние. Теперь я чувствую обжигающе огненное дыхание. Пусть погаснет, раз уж выбрал честную битву. Надеюсь, что такое объемное тело легко устает, потому что соревноваться в силе нет смысла, начинаю быстро атаковать. Нужно оказывать на соперника постоянное давление, но сохранять дистанцию. И эта самая дистанция должна быть оптимальной, чтобы соперник не имел возможности достать тебя, а ты мог спокойно наносить удары. В росте я явно проигрываю, поэтому приходится постоянно собирать ноги вместе и постоянно контролировать сгиб коленей, чтобы хоть как-то компенсировать разницу.

– Ты лишь откладываешь неизбежное, жалкая девчонка! – отлично, пусть кричит все, что желает. Единственное, на что я надеюсь – какая-никакая честность этого скользкого типа. Стоит ему лишь щелкнуть пальцами, и мне конец. Лишусь оружия вместе с трезвостью мысли. Исход, я думаю, понятен и без дальнейших разъяснений.

Слишком отвлеченные мысли сбивают, решаю отложить их. Нужно решать проблемы по мере их поступления. Но разве сейчас не этот самый момент? «Хватит, Эбигейл». Направляю все внимание на уже порядком запыхавшегося рогатого парня. Вижу тяжко вздымающуюся широкую грудь. Мельком успеваю заметить, что злость этому пареньку совсем не идет. Уверена, что с беззаботной милой улыбкой он напоминает ангелочка, а не бешенное животное, коим я видела его сейчас.

Раззадорив соперника своей наглостью, перехожу к следующему, достаточно рискованному шагу. Я должна раскрыть защиту, стараясь не блокировать мощные удары. Звучит безумно, правда? Кажется, стоит только остановить атаку, и этот разъяренный бык снесет меня. Но нет, нужно сделать так, чтобы фейри попадал лишь по воздуху, разрезая только его и ничего более. Подобные действие изматывают и забирают очень много сил, мне это на руку. Не думаю, что в гневе мой оппонент понимает, что у меня, глупой смертной, может быть какой-никакой план и стратегия. И именно это его упущение дает шанс. На профессионального воина фейри не тянет, слишком уж властвуют над ним эмоции. Дядюшка Гия никогда не одобрял проявление чувств в наших с ним маленьких сражениях. Что бы ни случилось до сражения, как бы больно ни сделали твоему сердцу, как бы взбешен ты ни был, никогда не позволяй этому окутать ясность мысли. Никогда. Потому что сражение – холодный расчет, суровый холодный расчет. И именно поэтому для Вив сие занятие всегда оставалось непостижимым. Да-да, когда-то она сама пришла ко мне с просьбой научить ее держать «эту твою опасную вещицу». Сказано – сделано. На следующий же день мы встретились возле такой родной для меня кузницы. Погода стояла чудесная – солнышко, красивые пушистые облачка, птички поют. В общем, благодать. Дядюшка пыхтел в кузнице и явно не понимал, на что я трачу время.

Старик давненько познакомился с моей сестрой. Вив с полной корзиной лесных ягод в одном из своих простеньких беленьких платьиц с кружевным воротничком и таким же бантом, изящно удерживающим аккуратно уложенные шелковистые локоны, зашла за мной, чтобы вместе прогуляться до дома. И, кстати говоря, уже тогда дядюшка подметил, что мы «совершенные противоположности. Не инь и янь. Нет-нет. Вы будто половинки разного пазла». Ну конечно, я ведь вышла в тот день вся потная и уставшая, в старых поношенных вещах, не моего размера, которые не жалко порвать и испачкать, а что было на голове, мне не ведомо, быть может, побитый испытаниями хвостик или гулька, теперь напоминающая просто осиный улей.

Сестра и в тот день благоухала.

– Вивьен, – вздыхаю. – Может, ты имела в виду танцы, а не бойню на мечах?

– Пфф, – вздергивает свой аккуратный носик и бросает на меня осуждающий взгляд, явно не одобряя мою выходку. – Я не собираюсь биться насмерть и пачкать все кровью.

– Дело ваше, мисс, – сдаюсь и бросаю длинный клинок сестре.

На удивление Вив ловит оружие, и кажется, этого ей уже достаточно. Но мы продолжаем. Подробно объясняю, как отражать удары и наносить ответные. Сестра нетерпеливо кивает, давая понять, что все усвоила.

– Да-да-да, ясно. Когда мы уже приступим? – клянусь, у семилетнего ребенка терпения больше.

– Хорошо, твоя взяла, – делаю медленный выпад, переворачивая свой старый тренировочный клинок, хватаюсь за холодное лезвие и наношу слабый удар рукоятью по плечу Вивьен.

Сестре явно не нравится мое движение, и она решает забрать инициативу в свои нежные ручки, неумело, но активно атакуя. Парирую. И снова. И еще. Замечаю замешательство. «Плечо сводит», – главная проблема новичков. И именно она является причиной поражения в доброй части случаев.

Решаю вновь напасть, вернув оружие в привычное положение. Касаюсь правого бедра, шеи, левого бока. Нежно, боясь поранить. Попытки сестры отбиться не венчаются успехом. Сдвинув брови к переносице и поджав губы, она прожигает меня своими кукольными глазками. Злится.

– Довольно. Я устала, – Вив отбросила в сторону блестящий меч. – Ты могла меня поранить!

– Ты могла быть к этому готова, – пресекаю детские попытки обвинения, напоминая сестре, что она давно не ребенок. – Знала, на что идешь, – я бы никогда не сделала ей больно.

Вот так и заканчивались попытки приручить металл (да, после этой была еще парочка). Но именно злость и ярость сводили сестру к позорному провалу. «Одна из самых серьезных потерь в битве – это потеря головы», – говорил Льюис Кэрролл. И, думаю, он явно что-то понимал в этой жизни.

Никто не обращает на нас внимания, потому что дракой тут, на празднике Неблагого Двора, никого не удивишь. А вглядываться, чтобы заметить, что человек бьется с джентри, никто не удосуживается. Слишком уж занят народ пьянством и танцами.

Не спускаю глаз с острия, бликующего в теплом свете свечей. Усталость постепенно сковывает мышцы, а рука, удерживающая мое импровизированное оружие, начинает неметь. Секунда – что-то липкое выплескивается на белую рубаху. Отвлекаюсь. Непонятная жидкость янтарно-медового цвета неприятно стекает по телу, оставляя широкие полосы. Нечто, напоминающее сироп, с сильнейшим ароматом медуницы попало даже на волосы, приклеило их к лицу.

Мерзкие смешки. Кто-то из этих богатых детишек облил меня настойкой из своего бокала. Оглядываюсь, желая вычислить героя, но не успеваю разобраться, в последний момент уходя от удара, но все же получая болезненный порез на боку. «Неважно».

Пора заканчивать шоу. Отступаю, делая аккуратные шаги левой ногой, нельзя забывать о дистанции. Окончательно потеряв самообладание, фейри отчаянно и из последних сил пытается наброситься всем своим тяжелым телом, почти забывая про свое оружие. Рана колет, постоянно напоминая о себе, но сделать с этим что-то сейчас совсем не могу. «Минута, всего минута…» – даю отсрочку, больно впиваясь зубами в сухие губы.

Последний шаг. Ловлю громовой взгляд парня. Злость гаснет, на нее не остается ресурсов. Страх совершенно покидает меня, а азарт лишь разгорается, желая устроить красивый финал. Перехватываю кубок, нужно дать руке отдохнуть. Пришло время контрударов. Именно для этого и нужно было беречь силы. Жду ошибки оппонента и тут же отвечаю массивной граненой частью кубка. Так хотел подойти ко мне? Ладно. Выполняю страстное желание фейри, забирая пространство широкими бесшумными шагами. Теперь наступаю я, ему лишь остается бежать, спасаясь от беспрерывных касаний. Вдох-выдох, снова вдох и снова выдох. Хотел отбросить оружие? Ладно.

Собрав последние силы, касаюсь локтем челюсти джентри, жалю неожиданно и резко, не давая шанса предугадать этот ход. Грохот. Массивная туша прекрасного существа падает. Нет, не без сознания.

Наконец позволяю себе дотронуться до лба, вытирая липкую жидкость, смешавшуюся с потом. Гордо вскидываю подбородок, показывать усталость сейчас не к чему. Нужно спасать паренька с копытами и бежать, чтобы не наделать еще больше глупостей. Надеюсь, больше драться мне ни с кем не придется.

Должно быть, выступление произвело достаточное впечатление, потому что грациозный и величественный вид слетел с лиц фейри, сменяясь суетливым беспокойством.

– Тебе перережут глотку! – злостно завизжала подружка Клавдия, подбегая к оклемавшемуся фейри, что уже сидел на земле, устало почесывая затылок, видимо, еще не в силах встать на ноги.

Не обращаю внимания на этот раздражающий звук. Увижу нож у горла, тогда и начну беспокоиться. Более никто не перечит и не мешает мне, когда сжимая тонкое запястье, вывожу запуганное существо из круга обидчиков и веду в неизвестном направлении, оставляя сидящего рогатого парня, лиса, синевласку и хвостатого фейри в этой вакханалии. Абсолютно черные бусинки с недоверием поглядывают в мою сторону, пока я шаркающими шагами пытаюсь коснуться холодной стены, чтобы не упасть. Игнорирую, думая лишь о том, как бы быстрее вернуться домой. От меня пахнет кровью. Опасно. Лишь бы тошнотворно приторный аромат медуницы хоть чуть-чуть скрывал мощное металлическое амбре.

Музыка становится громче, кажется, играет свирель, переплетаясь с флейтой в быстрой пляске, и скрипка, лишь сильнее подгоняющая и без того бешеную мелодию. Крики постепенно стихают, будто угасая под гнетом заводного мотива. Начинаются танцы, скорее напоминающие бойню – резкие и невозможно быстрые. Вжимаюсь в стену, волоча спутника, дабы веселящийся народ не стер нас в пыль.

– Пожалуйста, хватит… – я устала, злобы совсем нет. Поэтому упрек больше напоминает жалобную просьбу, но закончить не успеваю.

– Альв, – голосок совершенно точно подходил хрупкому юноше с копытцами – звонкий, но тихий, робкий и совсем ненавязчивый, точно маленький колокольчик.

Лишь сейчас замечаю бежевые пятнышки на щеках и оленьи уши. Цвет кожи напоминает кофе с молоком.

– Эбигейл, – раз уж мы решили обменяться любезностями.

– У нас не принято выражать благодарность, но я очень рад, что ты так вовремя ввалилась на празднество, – тараторит мой спутник, когда мы огибаем один из длинных, струящихся изобилием столов. Речь его абсолютно обыденна. Мы будто обсуждаем погоду за ужином, а не говорим о том, что я только что буквально кровь проливала за его рогатую шкуру.

Острая колющая боль неожиданно заставляет согнуться пополам. Уже сомневаюсь в том, что соперник забрал свой маленький ножичек, а не оставил его в моей плоти. Невыносимо. Зажимаю ладонью, которую волочила вдоль стены, рану через ткань, лишь усиливая ноющее чувство. Одежда, перепачканная грязью и улитая липкой жижей, теперь пополнила свою цветовую палитру, впитав яркую кровь. Привлеку больше внимания своей странной позой. Жадно глотаю тяжелый воздух, постепенно распрямляя стан.

– Раз уж благодарность выражать не принято, так окажи мне услугу. Око за око так сказать. Выведи меня от… – отдышка. Как некстати. – Выведи меня отсюда, Альв, – все еще удерживаю его кисть, не желая терять последнюю опору. Мягкий пушок щекочет пальцы, а запястье так тонко, что боишься сломать, точно березовую веточку.

– Ох, если только кто-нибудь узнает… я ведь могу наложить забвение и бросить тебя здесь, – нет, нет, нет. Он не может. Я вижу доброго паренька, не способен он поступить так гнусно.

Отказываюсь даже думать об исходе и последствиях.

– Я не верю, что обладатель столь чистых глаз настолько гнилой внутри, – надежда, больше у меня ничего нет. Ухватываюсь за сомневающийся взгляд.

Как бы уверенно я не шагала, точное направление мне неведомо. А терять время сейчас опасно и глупо.

– Лес с тобой! Далеко ты не уйдешь, – перехватывает инициативу, и теперь уже я плетусь, стараясь не отставать от нового знакомого.

Глава 4

Гул деревьев и какое-то суетливое копание. Да что за шум? Растягиваюсь на кровати, совсем не желая прогонять остатки крепкого сна. Усталость преследует еще со вчерашнего дня и совсем не хочет выпускать из своих цепких объятий. Голова трещит, а тело невыносимо ломит. Отбросив ворчание и смяв простынь не увенчавшимся успехом поиском удобной позы, наконец открываю глаза. Солнце почему-то не норовит ослепить своими яркими лучами. Странно. Наверное, сегодня просто пасмурно. Усаживаюсь, скрестив ноги, и потираю глаза. Лишь сейчас понимаю – я не дома…

Кругом милые деревянные вещички: столик с четырьмя стульями, полочки, на которых блестят кружки (тоже из дерева), маленькое оконце, задернутое плотными изумрудными шторами с вышитыми на них веточками. Кровать, на которой я спала, тоже оказалась совсем крошечной, мои пятки свисали, стоило вытянуться в полный рост. Пол полностью устилал пушистый мох различных оттенков, теснившийся пышными бугорками, напоминающими кочки. Земляные стены украшали рисунки все тех же веточек, что были на шторках, и разных листочков, искусно переплетающихся друг с другом. Уверяю, выглядела написанная растительность как настоящая. Удивительно.

Так. Осматриваю свое одеяние – рубашка все та же, и все также испачкана. Значит, это был не сон. Безумие какое-то. Пробегаю пальцами по некогда белой ткани, аккуратно приподнимая ее. На боку красуется хорошо наложенная тугая повязка, а вокруг – желтый мох, впервые встречаю что-то подобное. Бинт почти не пропитан кровью, значит, меняли недавно. Утопая в чудных мыслях, совсем не замечаю «гостей», поглядывающих на меня из-за угла. Альв, конечно! Кто же еще.

Скромный парнишка молчал. А у меня ведь возник миллион вопросов, если все происходящее все-таки не сон.

– А…

– Доброй ночи, Биби, – хмурю брови, глядя на фейри, что шурша копытцами по мшистому полу, идет к кровати.

–Так. Что за Биби, ты меня извини? – изображаю недовольство и недоумение, складывая руки на груди, – доброй ночи? – так значит, сейчас ночь. Хорошо. С этим разобрались.

– Будешь ворчать, стану звать просто Би, как пчела, знаешь, – заливается звонким смехом.

Не могу сдержать улыбку. Он так похож на ребенка.

Присев рядом на краешек кровати, фейри выжидающе уставился на меня своими блестящими глазками.

– С чего бы начать… почему ты помог мне? – спрашиваю после минуты раздумий.

– Если честно, я сам не знаю. Обычно таким не занимаюсь. Видишь ли, к таким, как ты, у нас относятся не очень…хорошо… – тщательно отбирает слова. Боится?

Не очень? Да людей тут, похоже, вообще считают отбросами, которые и цента не стоят.

Вздыхаю. А мысли свои оставляю при себе же. Ни к чему пока рассказывать все, что на уме. Чтобы потом не пришлось расхлебывать заваренную кашу.

– Хорошо. А где мы, – сбиваюсь. – Я. Где я?

– У меня дома. Правда, здесь красиво? – ну, точно, ребенок, будто показывающий маме свою фигурку из пластилина.

– Правда, – киваю, – мне очень нравится.

Альв довольно ерзает, удовлетворенный моим ответом, ожидая следующий вопрос.

Значит, я все еще в этом непонятном месте вблизи Неблагого Двора. Или все это – лишь огромное совпадение, связанное моей фантазией в безумную сказку.

– Возможно, ты посчитаешь меня сумасшедшей, – аккуратно подхожу к сути, – но у меня с очень давних времен есть одна книга – «Тайные земли». Автор замазан, да и само содержание, обложка…запах очень, – замолкаю на секунду. – Невероятные. И на страницах ее рассказывается про дворы и разных волшебных существ…

Продолжение не требуется, замечаю, что мой новоиспеченный знакомый явно в курсе, о чем я толкую. Слишком уж все очевидно по выражению его лица, будто на лбу все написано.

– Начну издалека. У нас, в Мертвых землях, за серьезные проступки могут изгонять в мир смертных на долгие-долгие годы или даже навсегда. Вы, люди, никогда не заметите пикси или эльфа среди толпы, потому что их надежно скрывают чары. Так вот, к чему я клоню, некоторые жители Волшебной страны от отчаяния или обиды начинают складывать песни о нашем мире, писать книги…

Ах, вот в чем дело. Мой старый потрепанный томик с рассказами – творение одного из таких преступников. То есть… правда. Все эти чудесные истории – правда… Все время бок о бок с нами, людьми, жили и продолжают жить сказочные человечки с длинными ушами, хвостами, кошачьими глазами, крылышками, зеленой кожей… Все время! Быть может, подшучивали над нами, воруя носки и «случайно» толкая, именно они.

Что ж, в таком случае мне известно достаточно про здешний народец, шансы попасть в передрягу эти знания значительно снижают.

– Ты представитель Неблагого Двора? – наверное, слишком глупый вопрос, Альв ведь совсем не похож на кровожадного и жестокого, коими являются жители этого места.

– Дворы весьма условны, – улыбнулся Альв. – Но нет, отношу себя к благим фейри.

Кажется, что мне объясняют совершенно элементарные вещи, которые я почему-то не понимаю. Чувствую себя маленькой девочкой, слушающей рассказы от мамы про радугу или смену дня и ночи. Все ведь легко, Эбигейл, почему ты не понимаешь?

– Вы правда не способны лгать?

– Хмм… – специально тянет, – ты почему-то внушаешь доверие, поэтому да, правда за тобой, мы совсем не можем врать. Однако обвести вокруг пальца невнимательного смертного можем без труда, – подмигивает, слабо толкая своим хрупким пушистым плечом.

– Однако внимательным смертным не составит обвести вокруг пальца какого-нибудь глупенького фейри, – безобидно передразниваю.

– Моя очередь задавать вопросы. Во-первых, – вскидывает палец, – как такая наглая и бесстрашная людская девица попала в такое неподходящее место?

– Кто знает, вдруг это место как раз самое подходящее для меня…– дразню фейри своим загадочным ответом.

– Но это не ответ! – протестует, обиженно стукнув кулаком о простынь и картинно надув свои пухлые губы.

Закатываю глаза.

– Я провалилась в какой-то тоннель, когда осматривала странную поляну возле моего дома, – звучит крайне глупо, будто в «Алисе в стране чудес».

– Такой ответ устраивает меня куда больше. Второй вопрос: зачем ты так безрассудно полезла в драку? Кровь и боль любишь?

Забавно.

– Глупенький. Я хотела спасти твои оленьи ноги, – вижу смущение на лице моего нового друга.

На самом деле, о содеянном я совсем не жалею. Выбраться живой у меня получилось, так еще и доброе дело сделала. Правда, в процессе чуть не истекла кровью и поругалась с парой высокопочтенных фейри, но это не так страшно.

– Ах, да. Что это были за выскочки? – совсем забыла.

Выражение лица Альва сразу же меняется, становится серьезным, глазки начинают быстро бегать по углам комнаты, как будто юноша пытается разглядеть, а не услышал ли кто мои слова.

–Тшш, – подносит тонкий палец к губам, – опасно говорить ТАКОЕ про джентри, – так значит, мои догадки оказались правдой, – все они дети приближенных ко двору, так что могут хорошенько испортить тебе жизнь при малейшем неповиновении.

– Получается, с настоящего момента дни мои будут проходить веселее, – фейри едва заметно улыбается.

– Безумная ты девица, Биби, – заключает наконец, тяжко вздохнув.

***

Состояние мое заметно улучшилось уже на следующий день. Но вредный Альв, совершенно не поддающийся на уговоры, настоял на том, чтобы я осталась погостить. «Пока я сам лично не увижу затянувшийся порез, твоя недовольная мордашка не покинет этот дом» – выдал он как-то совершенно серьезно. Такое решение меня совсем не устраивало. Что за детский сад? Мне не пять лет, и какая-то маленькая ранка – не конец света. Бабуля, наверное, ужасно волнуется. Ведь дома меня нет уже дня два, кажется, я не уверена. Совершенно сбилась и потерялась во времени. Всему виной непостижимый моему простому разуму режим. Где это видано жить с заходом солнца? Мой насыщенный день в это время завершался, а здесь все иначе. Стоит обжигающим лучам скрыться за горизонтом, все выползают из своих чудных домиков. И Альв не исключение. Как только начинает темнеть, он распахивает плотные шторы и распахивает окна, будто впуская ночь в гости, на чай. Маленькие огоньки, напоминающие светлячков, тоже частенько залетают, освещая разноцветным теплым светом жилище моего друга. А природу кутают лучики, исходящие от грибов, звезд, красавицы-луны и чудных существ, начиная от фей и заканчивая теми же светлячками.

Скромный дом моего друга находился на поверхности и отсюда холм, в котором совсем недавно я благополучно нарвалась на неприятности, отсюда виден не был. Значит, территория этих Мертвых земель (или как их там) достаточно обширна. Но я практически не интересуюсь достопримечательностями и составляющими волшебной страны. Сомневаюсь, что фейри будет рад длинному и очень подробному расспросу с моей стороны. Да, он ничего не говорит, но я уверена, что моя человеческая натура все еще отталкивает его, вызывает какое-то недоверие. Не злюсь, понимаю. Здешний уклад жизни радикально отличается от нашего с вами. Однако то, что существа, обитающие тут, ставят себя выше «простых смертных» ужасно. Наверное, я чувствую себя униженно, или мое эго так просто задеть? Неприятное ощущение щекочет грудь каждый раз, стоит только кому-то заговорить про людей. В нашем мире существуют определенные, замыленные всеми TV шоу ярлыки: заучка, ботаник, главная стерва школы и ее верный спутник – капитан баскетбольной команды, красавчик и спортсмен. Прескверная вещица. И, думаю, с этими клеймо знаком каждый. Так вот, тут есть такая метка на всех, кто не принадлежит миру Мертвых земель, живет лет 80 и не умеет накладывать чары, да и колдовать в целом. Я подхожу, как и вы. Не так ли?

Так прошла еще пара дней. Я открывала глаза, стоило только дню закончиться, принимала ванну, усыпанную чудесно пахнущими цветами, меняла свою повязку (да, руки уже приноровились, выходило довольно быстро) и всю оставшуюся ночь сидела в доме Альва, иногда выходя на полянку рядом. Потому что гулять дальше – «преглупейшая идея», как любил повторять мне фейри. Но почему же… какова вероятность, что судьба натолкнет меня на тех самых джентри, как только я выйду из жилища и прилежащих к нему пары метров? Вернуться в мир смертных разрешения так и не получила, рана затягивается уж слишком долго. И от скуки спастись совсем никак. «Нужно что-то менять», – твердо решаю за чашкой чая перед сном.

***

Сегодня специально просыпаюсь раньше, на закате. Альв еще тихо сопит, а мне пора собираться. Извилин, чтобы быть осмотрительной, у меня хватает, фейри зря и слишком сильно меня опекает. Я просто немного прогуляюсь, ничего криминального. Одна прогулка.

Быстренько вскакиваю с постели, аккуратно заправляя ее красивым мягким пледом с розами. Наспех умываюсь, зачесываю деревянным гребнем волосы в хвост, накидываю первые попавшиеся вещи – рубаху Альва синего цвета и простого кроя, надеюсь, фейри не будет ворчать слишком долго, и сапоги. «Сегодня я устрою себе день открытий, и ничто меня не остановит» – воодушевленно киваю и по пути заскакиваю на кухню, хватая одно из больших зеленых яблок, так полюбившихся мне. Они были абсолютно безобидны, как сказал Альв в первый день пребывания здесь, поэтому сочные плоды тут составляли добрую долю моего рациона.

Бесшумно распахиваю массивную дверь, миную порог. Набираю побольше вечернего воздуха в легкие. Цветы. Много цветочных нот в аромате поляны, окружающей скромное жилище фейри. Бутоны закрываются, прощаясь с последними лучиками сегодняшнего дня. «А ведь у кого-то он только начнется…» – шагаю, куда глаза глядят. Полянку обрамляет густой высокий лес, решаю затеряться в нем, попутно цепляясь глазами за любые детали. Нужно же будет вернуться. Карты у меня, конечно, нет. Бреду интуитивно – туда, где красиво. Вот лесок уже сомкнулся за спиной, будто преграждая обратный путь. Деревья–великаны густо обнимают друг друга тяжелыми ветвями, образуя купол – зеленое небо, скрывая закат. Здесь гораздо темнее.

Огромная гладь, непоколебимая бушующими ветрами суши и простирающаяся слишком далеко. Чистое зеркало, в которое я бы не осмелилась взглянуть, боясь утонуть в увиденном. Небесные воды накладываются на лазурь, все глубже уходя и все мрачнее становясь.

Неподвижно стою на берегу, страшась коснуться носками сапог каемки воды. Крупная галька меркнет на фоне соседа, теряет все краски. Серые камни, обточенные временем, теснятся, глухо звякая под ногами. Мох, влекомый сыростью, уже начинает пожирать их, плавно соединяя полосу леса с берегом. Мертвая тишина. Ни единой птицы. Ничего. Словно воды не желают гостей. Отталкивают всех, ничего при этом не делая.

Воздух пропитан свежестью, все еще чувствую дикие цветы и ягоды – дары леса. Облака тяжело давят, грозя свалиться на землю. Дождь. Пахнет дождем.

Мне так спокойно здесь. Прекрасно. Хочу подойти ближе, надеясь на благосклонность необозримого зеркала. Медлю, будто ожидая разрешения. Шаг. И еще. И снова. Ну, вот мы совсем рядом. Осмеливаюсь скользнуть глазами по темной глади и не нахожу отражения. Я не вижу себя. Казалось, стоя на безопасном расстоянии, взору моему являлось небо с медленно плетущимися тучами, но сейчас все пропало. Секунда – поверхность мутнеет, колеблется, будто улавливая мое сбивчивое осторожное дыхание. Теперь передо мной какая-то молодая девушка со струящимися шелковыми волосами. Она тоже смотрит в водную гладь и лучезарно улыбается, заправляя прядку волос за ухо. Переливающееся платье из тончайшей ткани цвета василька обвивает худое тело. «Мама…» Это была моя мама. Совсем молодая и еще более прекрасная, чем я ее застала. Она что-то говорит, улавливаю по быстрому движению пухлых губ. Рядом – мужчина. Чуть старше и облачен в черное. Волосы коротко острижены и торчат в разные стороны, полностью соответствуя оттенку одеяния. Черты лица суровы, но, кажется, что присутствие девушки явно смягчает их. А вот и кончики губ приподнимаются, напоминая улыбку. «Похоже, они друзья…» Я не знала этого мужчину и уверена, что мама никогда не упоминала о нем.

Очередной вопрос, на который от нее я уже никогда не получу ответа. «Рано или поздно все станет понятно, все станет на свои места и выстроится в единую красивую схему, как кружево. Станет понятно, зачем все было нужно, потому что все будет правильно». Рано или поздно. Нужно лишь немного времени, чтобы собрать пазл. Пусть сейчас все кажется несусветным бредом и чепухой, но это не значит, что оно таковым и является в действительности. Ведь когда ты берешь в руки канву и делаешь первые крестики цветной нитью, совсем не ясно, что за рисунок задуман. Верно? Но это тебя не останавливает, ты терпеливо и не торопясь продолжаешь вышивать, уточняя детали и очертания. И теперь узор и картина проясняются, наполняются смыслом. Если ты все-таки дошел до конца, можно подобрать красивую рамку и повесить картину на стену, завершая работу. Теперь можно рассмотреть все с любого ракурса, подойти ближе, вглядываясь в каждую ниточку.

Слишком много воспоминаний и разных в моей голове в последнее время. Они переплетаются с фактами, порождая загадки и тайны. Маленькие секретики, всплывающие наружу именно сейчас. Все скелеты терпеливо ждали моего пятнадцатилетия? И теперь, дождавшись, решили бестактно вывалиться из своих шкафов? Интересно, Вив сталкивалась с чем-нибудь подобным? Мы никогда не были близки, поэтому я частенько задаюсь такими вопросами. А что бы сделала Вив? А встречалась ли она с чем-нибудь подобным? Как она пережила смерть родителей и как много помнит? Бывала ли она когда-нибудь здесь? Наверное, нам правда стоит поговорить. Поговорить обо всем, чтобы все расставить по полочкам. В конце концов, она – самым близкий мне человек, и стоит хотя бы попытаться узнать ее.

Прохладно. Осенняя слякоть медленно питает одежду, подбираясь к тонкой коже. Подергиваю плечами, пытаясь прогнать озноб. Наверное, стоит возвращаться, но не могу оторвать глаз от красивой картинки. Мне не хватало ее, мне так не хватало ее любви… а сейчас я могла вновь увидеть такие родные мягкие черты, такие позабытые зеницы, горящие жизнью и полные счастья.

Но… вдруг ударяет в голову. Она была здесь, тоже вглядывалась в глубокое синее озеро? Поэтому вода запомнила ее лицо. Или… должно быть другое объяснение. Обязано. Тщетно пытаюсь придумать более приемлемый вариант, устраивающий меня и абсолютно не связанный с волшебным миром. Наверное, я просто схожу с ума, слишком скучаю, не могу отпустить. Альв расскажет мне, что здесь творится, пусть даже придется уговаривать его вечность. Терпеливо выслушаю тысячу наставлений и упреков за мое «преглупейшее» поведение, но узнаю правду. Всю.

Отвлеченные мысли будто пробуждают ото сна. Оглядываюсь – губы тонут в ледяной воде. Мокрые одежды кандалами тянут вниз, тело немеет. Что за черт? Лица исчезают. Оно хотело утопить меня? Жадно глотаю влажный воздух. Стоило лишь потерять контроль, позволить желанному завладеть разумом, и вот ты уже навсегда остаешься в плену грез. Толкаюсь ногами, начинаю плыть, разрезая руками ровную поверхность. И все же тут великолепно. Далекие горные вершины, теряющиеся в мрачном тумане, таком же мрачном, как и все вокруг. Кажется, что пытаешься пробраться сквозь рыхлый, поломанный лед, чувствуешь, как хрупкие стеклышки скользят по коже, оставляя кровавые отметины. Стараюсь игнорировать болезненные прикосновения, восстанавливаю дыхание. Довольно грез и мечтаний, пора и о реальности подумать. Берег все ближе, а двигаться все тяжелее. Почти не чувствую ног, руки еле справляются с нагрузкой. Мышцы безжалостно забиваются, скулят о пощаде. Больно. Цепляюсь за жизнь, одержимая желанием во всем разобраться. Хочу знать каждую тайну, влипшую в мою жизнь, каждую тайну, скрытую от меня на многие годы.

Что-то хватает ногу, когда решаю идти по дну, миновав глубину. Какая-то подводная коряга намертво ухватила сапог, словно неказисто поднимаясь выше. Бороться с суком бесполезно – сил не хватает, после пары неудачных попыток выбраться, дрожащими окоченевшими пальцами, которые почти не двигаются, одним резким движением скидываю сапог. На последнем дыхании ползу к серым камням. Пара метров. Зубы начинают отбивать ломаный ритм, не могу контролировать, а невидимые ледышки воды теперь неумолимо режут ноги. Конечности щиплет как от соли. «Мне казалось, мы подружимся!» – кричу, что есть мочи, обернувшись к дурманящему зеркалу, когда до безопасного берега остаются долгожданные секунды. Останавливаюсь, как будто жду ответа, но гробовая тишина нерушима. Опускаю взгляд, осматривая босые пальцы, синеющие от холода. Вода отступает. Уходит дальше от гальки, огибая мои ноги. Не теряя времени, наконец ступаю на гладкие мокрые камешки. Тяжелый выдох вырывается из груди. Ребра сдавливают легкие. Боюсь, что темные воды передумают и решат забрать свою благосклонность. Одумавшись, все-таки отхожу туда, где уже безопасно. Лишь на берегу разрешаю себе расслабиться и сесть, растирая ноги и руки грубыми движениями, пытаясь согреться. «Похоже, ты не такой уж ужасный друг», – шепотом, с усердием размыкая губы. Скольжу по телу взглядом – мгновенно проступают невидимые ранее порезы, стоило лишь покинуть озеро, они точно по волшебству раскрасили каждый сантиметр кожи, что был погружен в холодные объятия. Кровь тонкими капельками покрывает потерявшие чувствительность конечности. Уже почти не больно. Ветер холодит раны, как будто дует, чтобы не болело, но делает только хуже.

«Быть может, однажды кто-то увидит здесь и мое лицо, потеряв свою жизнь», – думаю, неохотно и медленно поднимая продрогшее и с каждой секундой все более деревенеющее тело. Мне хочется остаться, дыша этим воздухом, сливаясь с туманными горами и едва уловимым ароматом свежести. Хочется сидеть здесь вечно. Какое-то странное чувство чего-то родного увлекает. Зачаровывает. Но я не готова умереть за него.

Нужно идти, Эбигейл. Толкаю себя здравым рассудком, вновь и вновь повторяя эту фразу. Идти хоть как-нибудь, волоча холодные ноги, что согреть так и не удалось. Шаг. И еще. Каждый камушек впечатывается в ступню, мох щекочет пальцы. Лес. Продолжаю растирать руки, шмыгаю мокрым носом. Сегодня тепло для осенних деньков, но сейчас готова поспорить, что это вздор, что середина зимы будет жарче.

Обратная дорога не сулила неприятностей. Опознавательные знаки, что я с усердием запоминала по пути, не подвели – огромная яблоня, массивный булыжник, не понятно как тут оказавшийся, вытоптанная тропинка.

Движение, даже такое медленное, постепенно разгоняет застоявшуюся густую кровь, дарит фантомное, но тепло. С рубахи все еще капает вода и ткань неприятно облепливает тело, чувствую себя ногой. Вернув конечностям малую чувствительность, начинаю ощущать порезы в полной мере – неприятные и тянущие, как от бумаги.

«Хоть бы табличку ставили в таких опасных местах», – да, было бы действительно неплохо. У нас, на всяких обрывах с маленькими заброшенными озерцами внизу всегда ставят знаки, мол, опасно, не прыгай, а то ноги переломаешь или, того хуже, насадишься на какую-нибудь ржавую трубу, попавшую туда бог знает как. Не скажу, что предупреждение останавливает всех, но оно хотя бы имеется. Или здешним обитателям с самого детства объясняют, куда свой маленький любопытный нос совать не нужно? Наверное, так и есть. Если, конечно, родителей Мертвых земель заботит жизнь их собственных детей. Не знаю, как тут с этим обстоят дела, в тонкости быта и существования фейри и всяких гоблинов меня никто не посвящал, а книга дала не так много знаний, как хотелось бы. Верно, автор все-таки не решился раскрыть все карты, сокрыв множество деталей от людских глаз. Быть может, гнев изгнанного быстро угас, оставляя лишь скорбь и горе, и несчастный остановился на самом старте, не позволяя своей руке выдать остальные секреты бывшего дома.

Рассуждая о всяких мелочах, совсем упускаю счет времени. Часов у меня нет, но в лесу совсем мрак. Стало быть, сейчас глубокая ночь. Альв точно проснулся и точно заметил мое отсутствие. Ускоряю шаг. Босая нога постоянно натыкается на камни и острые сучки, ногти собрали, кажется, всю землю округи. Придется хорошенько постараться, чтобы отмыться. Совсем темно, приходится постоянно щуриться, дабы хоть на вытянутую руку что-то разглядеть. Смотрю вниз, на вытоптанную дорожку, петляющую меж высоченных деревьев. Ямка. Большая коряга. Улитка. Главное – не словить стекляшку в ногу. От этой мысли передергивает. С детства панически боюсь заноз и битого стекла. Однажды, гуляя рядом с нашим домом, я весело щеголяла босиком по свежей травке, только-только пробивающейся из рыхлой почвы. Кто глядит под ноги? Кто угодно, но не маленькая Эбигейл ван Расселл! Черта с два. Мои белые коленки вечно покрывали синяки и непонятно откуда взявшиеся ссадины. Эдакое живописное сине-фиолетовое месиво, пейзаж морской. Ну и в процессе исследования итак прекрасно известных мне территорий я на полном ходу обнаружила разбитую стеклянную бутылку из под пива. Как эта гадость попала на наш ухоженный участок? Без понятия. Какой-нибудь шальной гуляка не захотел тратить свое драгоценное время на поиски какой-то там мусорки и выбросил мусор на ближайшей полянке. А тот самый мусор, по-видимому, раскололся о камень или сам по себе. Ну, исход понятен. Боль. Кровь. И мама, суетливо бегающая по дому в поисках запрятанной аптечки. Папа тогда сидел со мной, иногда вспоминая виновника парой ласковых и временами поглядывая на мою ногу. Кусок зеленого стекла уголком торчал из пятки, поблескивая в дневном свете. Я сжимала раненную конечность своими маленькими ручками изо всех сил, будто пытаясь перекрыть боль, как кран на кухне или в ванной. Да, колющее ощущение – не самое приятное, но вот извлечение инородного объекта – вот это да. Наученная жизнью и тонной заноз я прекрасно знала, что будет больно. Быть может, дело в отсутствии достаточной виртуозности рук мамы или в чем-то еще, но факт остается фактом. В очередной раз я умоляла оставить эту штуку в моей ноге.

– Я буду жить с ней. Мы подружимся, и к боли я привыкну, – шепчу, скорчив самую жалобную мордашку, на которую только была способна, когда мама наконец находит бинты с пинцетом и идет в сторону кресла, на котором я сидела все это время.

– Эби, ты сильная девочка. Будет совсем не больно. Потерпи.

После этих слов и хныкать было стыдно, поэтому, сжав все вопли и слезы, прикусив губу до боли и сдавив ногу еще сильнее, я терпеливо ждала своего приговора. Стекляшку извлекли, ранку обработали и забинтовали, да и ручки мои от крови, смешавшейся с капельками пота, помыли. Но признаю, было очень больно. И теперь то самое ощущение и нежелание испытать его вновь заставляет поглядывать на дорогу, гуляя босиком.

Вспоминая былое, уже подхожу к входной арке леса – великанам, склонившимся навстречу друг другу – врата. Выхожу на лужок и уже ожидаю мучительный допрос.

Глава 5

Фейри проснулся после полуночи, как и всегда. Поднялся с постели, раскрыл занавески и направился в ванную, заварил травяной чай с мелиссой и мятой, которые собрал в своем маленьком своеобразном огородике.

На улице уже стемнело, поэтому Альв зажег толстые восковые свечки и уселся читать книгу, прихватив кружечку горячего напитка – сборник детских сказок, попавший к нему из мира смертных от одной девицы, которую он встретил однажды. Она преподнесла книжку как подарок за то, что фейри указал ей путь из волшебных земель. Обычно люди редко попадают в Мертвые земли, да и дорог сюда не так много. Большая часть – невнимательные жертвы контрактов и магии здешних жителей, обреченные на крайне неблагоприятный финал. Но и вот такие везучие путешественники тоже попадаются. И убежать им отсюда удается тоже далеко не всегда. Слишком уж любят неблагие фейри веселиться и лакомиться ничего не понимающими и беспомощными смертными, да и представители Благого Двора не лучше.

Может быть, рогатый фейри и не признает вслух, но новое всегда привлекает, поэтому вещи из мира смертных всегда вызывали у него неподдельный интерес. Книги, лежащие на полках, были о магии, истории, травах и растениях. Что-то о людях найти сложно. Подобное жители либо сами притаскивали из городов, либо получали в дар (что происходило куда реже). Но Альв не покидал родных мест, боясь совершенно противоположного мира. Он хотел, но никак не мог перебороть страх. Мир людей странен. Они разъезжают в машинах, извергающих в воздух зловонный яд, сваливают мусор на улицах, создавая огромные свалки, живут в высоченных коробках, как в муравейнике. Да и вообще ведут себя очень странно, не понимают таких обыденных вещей. И встают на рассвете. Безумцы.

За чтением прошла пара часов, и лишь сейчас фейри заметил отсутствие знакомой, несколько раз безуспешно позвав ее, чтобы сменить бинты. Девушка и сама с этим прекрасно справлялась, но фейри каждый раз желал убедиться в правильности ее действий. «И куда Би опять смылась?» – спрашивал Альв, выйдя за порог. Обычно она сидела на полянке, дышала вечерним воздухом, рассматривая звезды. Но сейчас Эбигейл здесь не оказалось – лужайка была одинока и пуста. Да и звезды спрятались за низкими тучами.

***

– Во имя светлой королевы Ангель, Эбигейл! – вижу бегущего ко мне фейри. Его милое лицо исказил страх.

Поднимаю руку, показывая, что все хорошо, а потом спотыкаюсь.

– Что б тебя тролль побрал, непослушная! – бережно берет под ребра мокрое холодное тело, не переставая ворчать ни на минуту. Фейри вовремя заметил плетущуюся фигуру в тени леса, совершенно случайно выглянув в окно, когда уже вернулся в дом.

– Что за чертово озеро у вас там? – Я ткнула пальцем в чащу, стараясь оградиться от нападок Альва.

– Проклятое оно, – сухо ответил фейри.

– Я в порядке, прекрати суетиться, – сдержанно прошу, не дождавшись больше никаких пояснений

– Да ты вечно в порядке! – неожиданно вскрикнул юноша. – Только вот в последний раз я тоже тащил полумертвую смертную на себе.

– Отпусти, – теперь уже вспылила я. – Тебя никто не просил о помощи. Дойду сама. Благодарна за то, что ты сделал, но завтра же ноги моей здесь не будет.

Мне не нужна помощь, за оказание которой нужно будет слушать упреки. Мне не нужна помощь, которая окажется долгом, что нужно выплатить.

– Эбигейл… – но продолжения нет. Верно, ему не нужен груз, отягощающий жизнь. Мы оба это понимаем. Поэтому я и должна уйти. В этот раз у мальчишки не получится меня остановить.

Фейри послушно убирает руки, убедившись, что я стою. Не смотрю в сторону своего знакомого. Боюсь увидеть жалость, смешанную с беспокойством. Я не раненая куропатка, которая обречена на погибель, чтобы принимать жалостливые взгляды.

Глава 6

– Ничего здесь не трогайте!

Я проснулась от назойливого верещания Альва из другого конца дома. Быстро одевшись и потерев глаза, на цыпочках решила взглянуть на источник шума. Два здоровяка с оружием, которых я заметила, тут же заставили меня передумать. Нужно бежать. Стражники короля – в этом я точно не сомневалась. Разбираться, какого именно, времени совсем не было. Из избушки, не попадаясь на глаза никому, можно было выбраться только через маленькое оконце, выходящее на лес. Мысленно скрестив пальцы на удачу, я тихо подкралась к нему в поисках ручки. Вдалеке слышались грубые голоса, казалось, что они приближались с каждой секундой. Обтерев вспотевшие ладони и распахнув шторки, я все-таки обнаружила щеколду. Натянув ручку на себя одной рукой, медленно начинаю отодвигать задвижку. Та нехотя, но все-таки поддается. Облегченно выдыхаю, мысленно благодаря всех богов, и также медленно открываю оконце размером с форточку. Оставалось только протиснуться. Решаю лезть ногами вперед, чтобы не издавать лишнего шума при приземлении. Выставляю одну ногу, пытаясь нащупать ей опору, и попутно держась двумя руками за покрытую лаком раму. Смотрю только вглубь комнаты, чтобы не оказаться пойманной врасплох. Чувствую твердую поверхность. Отлично! Не без усилий пропихиваю и вторую ногу, и она оказывается на свободе.

– Она была здесь вчера, – вновь доносится, но отчетливей, заставляя поторопиться. Туловище. Стукаюсь головой. И, наконец, руки. «Ауч!», – только это слетает с губ, когда что-то острое упирается в спину.

Однажды в Берлине поймали одного убийцу. Он обронил паспорт на месте преступления. Думаю, удачи у меня ровно столько же. В оправдание скажу, что побег, похоже, не мог увенчаться успехом. Парадный вход перекрыли стражники, выбивающие из Альва информацию обо мне, как оказалось. А совсем рядом с тем самым окном стояли еще два – на стреме. Стоило только показаться, они тут же меня заметили. Когда на тебя направлено два меча, а рана еще совсем свежая, дух сопротивления предательски гаснет. Поэтому, как только я заставила свое тело медленно развернуться в сторону причины колющего ощущения, руки в жесте капитуляции сами поднялись вверх. Дальше – свист, сбор полного состава разведывательной бригады, сочувствующий взгляд Альва и обматывание запястий чем-то, напоминающим леску.

– Что это? – спрашиваю, когда сбитый стражник завязывает на кистях тугой узел.

– Проверни одно запястье на 180 градусов, – отозвался он, резким движением усаживая меня в седло, на скакуна в яблоках.

Не задумываясь, послушно разворачиваю руку, отчего кожу сильно обжигает. Шиплю от боли. За спиной раздается довольный смешок.

– Обычная золотая нить. Советую не дергаться.

***

Обширный зал встречает меня своим негостеприимством, что поделать, моя персона – отнюдь не самый желанный гость, мягко говоря.

Потертые сапоги глухо чеканят по чисто сверкающему каменному полу. Едва успеваю за рыцарем, который тянет звонко поющую нить, специально подтягивая ее неожиданными рывками, заставляя волочиться следом, постоянно запинаясь.

– Так значит, это ты одолела мальчишку Наоиса простым кубком? – кривит лицо, будто какой-то маленький ребенок только что придумал и рассказал ему какую-то абсолютно абсурдную небылицу.

Сдержанно киваю. Стоит держать язык за зубами.

Тронный зал – огромное помещение, с высоченными изящными колоннами, покрытыми тонкой резьбой, что уходят вверх и переплетаются с корнями деревьев. Окон я не разглядела. Основным источником света, так же как и на празднестве в Неблагом Дворе, служат свечи. Тона не такие мрачные, все вокруг будто вылизано – сияет и блестит. Но пустота омрачает. Лишь король и пара существ из прислуги по обеим сторонам трона. Ощущаю непонятную тревогу, находясь в вычищенном богатом зале. Трон ярким пятном выделяется на фоне остальных неуютных идеальных деталей. Спинку, уходящую вверх, до самого потолка, полностью покрывают полупрозрачные изумрудные листья, но они не из камня. Они кажутся живыми и едва заметно подрагивают от малейших движений воздуха, пропитанного резким запахом древесины.

Потолок оплетают травянистым узором корни, куда и вливается массивная деталь трона.

– Забавная, девица! – хлопает в ладоши, нарушая гробовую тишину. Громкий звук бьет по ушам, эхом отражаясь от светлых стен.

За кого он меня принимает? Я не цирковая обезьянка, которая развлекает зрителей. Пусть даже этим зрителем будет сам король.

– Прошу прощения, Ваше Высочество, но в шуты я не нанималась, – начала я ровным тоном. – Не думаю, что меня позвали, дабы просто посмеяться, – нижайше кланяюсь, демонстрируя все манеры, на которые только способна.

Лицо верховного правителя тут же темнеет, стирая след недавней усмешки. Неужто мои слова оказались слишком резки? Сдвигает брови, медленно постукивая тонкими пальцами одной руки, увенчанными кольцами, по массивному подлокотнику высокого трона, другой – взбалтывая ярко-красную жидкость в прозрачном бокале на высокой хрустальной ножке. От высокопочтенной персоны меня отделяют семь идеально белых мраморных ступеней, позволяющих королю смотреть на каждого, пришедшего к нему, свысока, демонстрируя в полной мере свое превосходство. Считаю должным сказать, пьедестал можно и упразднить – один лишь вид этого фейри укажет тебе твое место и без дополнительных прикрас.

– Давно ли Ваше Высочество интересуют мелкие потасовки праздников Двора Ночи? – почему-то взболтнула я.

– Ах, глупенькая смертная, – лениво протянул фейри, – я не обязан тебе ничего рассказывать, – выдерживает паузу, – отрубить твою красивую головенку за такую проказу – совсем скучное наказание, а накладывать чары на какую-то девчонку – не королевских рук дело…, – его Величество расстроен, потому что не может решить, что со мной сделать. Бедняжка.

Кажется, будто мы на сцене. Я усердно играю почтенную гостью дворца, с замиранием сердца ожидающую приговора. А правитель Светлого Двора успешно изображает едва заметную благосклонность к моей персоне и озабоченность моей судьбой, точнее способом моей смерти. В действительности же Его Величество просто должен разобраться с настойчивой занозой, что, должно быть, побила богатого сынка одного из приближенных. Удивительно, что он решил взяться за этот детский сад. Мне всегда представлялось, что самое весомое и значимое лицо в стране обязано решать действительно важные вопросы, влияющие на процветание назначенных ему земель и владений.

– Я думаю, у тебя слишком длинный язычок, – улыбка, отдающая безумием и леденящей жестокостью, и глаза, полные желания, – а за все слова нужно платить, – подносит бокал к губам, делая небольшой глоток и медленно проводя по острым клыкам языком, слизывая остатки напитка.

Правитель Благого Двора? Дьявол во плоти. Фейри выглядит как истинный властитель неблагих – жаждущий крови и мерзких развлечений, питающийся болью.

Щелчок – вижу, как в зал тихо входит рыцарь в блестящих доспехах. Лицо его скрыто металлом, поэтому лишаюсь возможности разобрать эмоции. Теперь становится страшно, кровь шумно бьет в голову. Слегка пошатываюсь. Происходящее явно не предвещает хорошего исхода, понимаю это, лишь взглянув на довольного короля. Он решил, что сделает с неугомонной выскочкой.

– По слухам ты неплохо бьешься, хочу посмотреть своими собственными глазами. Удиви меня и, если выживешь, можешь спокойно покинуть эти земли навсегда, вернувшись в свой жалкий мир таких же жалких людишек, – лгать он не может. Значит, все сказанное – правда.

Подвох, должен быть подвох.

Мысли прерывает еще один щелчок пальцами. Еще пять рыцарей в таких же доспехах. А вот и он. Шестеро на одного? Я не уйду, вот в чем соль.

Громкий стук – и кубок короля, расплескав остатки жидкости, катится по ступеням к моим ногам.

– А вот и твое оружие.

Тянусь пальцами к бокалу. Других вариантов у меня нет. Хрусталь оказался удивительно прочным, раз не разбился от удара о холодный камень. Красивые грани и изящный силуэт, даже пачкать жалко.

– Я настолько страшна, что мои соперники одеты в броню и имеют при себе остро заточенные клинки? – не отказываю себе в едкой фразе, таившейся в груди с самого начала беседы с королем. Я устала осторожничать. Довольно строить покорную маленькую девочку, становясь копией Вивьен.

А что может произойти? Его Высочество вызовет на бой со смертной всю свою армию? Смехотворно. Перед глазами мелькают картинки праздника Неблагого Двора. Джентри. Альв. Рогатый фейри. Его разъяренные глаза и его же тело, лежащее на земле. Мой кровоточащий бок, грязная рубашка.

Да только теперь пьянящего азарта я не чувствую, реально взвешивая шансы. Даже опытному воину невозможно сложно одолеть шестерых, и глупцу понятно. Моих же навыков едва хватит на двоих. Корю себя за то, что тренировалась с дядюшкой только на мечах. И тренировалась недостаточно. «Решила умереть в моей кузнице? Нет, нет. Не позволю я тебе этого сделать» – шутил старик, когда я задерживалась допоздна.

– Бейся, – властно и громко. Мои слова явно забавляют короля. Он будто хочет свернуть мне шею за дерзкие, непростительные слова, но жаждет продолжения представления. Наверное, ожидая увидеть медленную и такую приятную кровавую расправу.

Вдруг только что прозвучал мой приговор? Мелькает, когда рыцари точно по заученной команде замыкают кольцо, взяв меня в плен. Главное не терять остатки здравого смысла. Быстро осматриваю каждого в попытке найти «слабое звено». Есть. Позади остальных скромно стоит существо, напоминающее пикси, кто-то совсем неопытный и хрупкий, явно новичок. Оставлю напоследок, быть может, запугав, если доживу, конечно. Пока силы есть, нужно разобраться с кем-то посильнее, чтобы потом не попасть в просак.

Подбираю «подходящий вариант», быстро пробегаясь по фигурам, все сильнее сжимающим кольцо. Большие размеры и внушительный рост, длинные руки, огромные торчащие вверх клыки. Тролль. «…О них нельзя сказать, что они неуклюжи и медлительны. Если по року судьбы вам повстречались эти ребята, то лучше бежать, а не прятаться». И да, броня великанам не нужна, кожа их сама точно кольчуга, а регенерация помогает успешно убивать. Маленькие раны разъярённый тролль просто не заметит, а средние затягиваются моментально. Чтобы нанести тяжелые, нужно очень-очень постараться.

Если я искала громилу для разогрева, чтобы умереть быстро и сразу, то я его нашла. Этот был самым крупным из всех рыцарей. Начнем с него. Надеюсь, мне в соперники не подослали лучших из лучших, эдаких царских головорезов. Сейчас меня мог спасти только огонь, в противном случае громила перережет мне горло.

Стремительно приближаюсь к троллю. Вблизи он кажется еще выше. Нужно все делать быстро, ныряю вниз, вырываясь из опасного хоровода, и наношу резкий удар массивной частью бокала по колену существа. Сомневаюсь, что эта махина что-то почувствовала, но мне лишь нужно вызвать злость, завлекая ближе к источнику огня – подсвечникам, прикрепленным к стенам по всему периметру помещения.

Звук стали. Меч со свистом рассекает воздух. Действие напоминает предупредительный выстрел, однако, скорее, демонстрирует силу и превосходство. Острие длинное, поэтому я вновь в проигрыше. Выбить оружие. Можно выбить оружие. Отлично. Сделав это, увеличу ничтожные шансы на выживание.

Вырвавшись из круга, отступаю к стене. Да, есть риск оказаться в ловушке, но мне нужен огонь, лишь он способен остановить заживление ран и сделать воина – мою первостепенную проблему – слабым. Быстро шагаю, держа всех остальных рыцарей в поле зрения. «Они, похоже, решили биться по очереди», – замечаю, увидев отставание и легкую безучастность. Громила послушно идет за мной, тяжело топая и безустанно размахивая орудием.

– Так нечестно! – гневно бросаю троллю, – не стыдно тебе биться со слабой девушкой, превосходя ее и силой, и снаряжением?!

Задумывается. А я, пользуясь моментом, вновь бью, но в этот раз по ведущей руке, оказываясь за спиной противника. Приходится прикладывать больше усилий, это изматывает. Теперь возле стены не я, а он.

– Ах, ты просто боишься… – процеживаю сквозь зубы, привстав на носочки.

О да, я его разозлила. Тяжелое разгоряченное тело бросается в мою сторону, желая рассечь напополам. Ныряю в ноги великана, вновь стена, прыгаю, срывая один из подсвечников. Изделие с хрустом отламывается, оказываясь в моих руках – 5 огоньков. 5 огоньков – все, что у меня есть. Разворачиваюсь, глядя на воина, знаю, что он чувствует даже скрываемый этой броней. Делает выпад, парирую своим импровизированным оружием. Звон хрусталя неприятно оглушает. Еще. И еще. Теряет терпение, начинает бить яростнее. Резко разворачиваюсь и, что есть, силы ударяю ногой в колено. Рыцарь валится на пол с громким рыком. Отбрасываю кубок в сторону, придавливая сапогом руку великана и выхватывая клинок. Тяжелый. На лбу проступают капельки пота. Склоняюсь над распластавшимся телом.

– Я не хочу никого убивать, – шепчу совсем тихо. – Я лишь хочу уйти.

Тролль рычит, наполняя воздух зловонным запахом из пасти. Одним направленным движением лезвия сбиваю шлем, защита звонко слетает, скользя по холодному полу. Меняю положение ноги – ступаю на горло, склоняюсь, поднося пламя ближе к безобразному серому лицу. Теперь танцующие огоньки – единственный источник его внимания, и сопротивление спадает на ноль. Яркий свет весело пляшет в золотистых зеркалах глаз. Минута – и я без колебаний убираю ногу с предплечья, замахиваюсь подсвечником и наношу молниеносный удар по голове воина, не дав возможности среагировать. На щеке рыцаря проявляются пылающие волдыри, которые уже не заживут, а тело совсем обмякает. Тролли никогда не отличались умом, поэтому самое простое, что можно сделать для победы над ними – обмануть, но лучше всего – обездвижить. Я не убийца.

Отбрасываю ставший ненужным подсвечник, оборачиваюсь к трону, склоняясь в реверансе. Конец первой сцены.

Боковым зрением замечаю приближающуюся троицу. Не теряя больше и секунды, возвращаюсь к центру зала, как на балу. Вот сейчас заиграет мелодия, и я в паре с прекрасным принцем начну танцевать, беззаботно кружась. Но единственный танец, на который меня завлекают, – танец смерти, и отказать, увы, я не могу. Поудобней сжимаю меч.

Троица напоминает эльфов, фигуры их ближе к человеческим. «Значит, мы почти на равных» – успокаиваю себя, как могу, подавляя желание броситься наутек. Решают нападать разом, парирую каждый удар, не успевая даже опустить клинок. Металл гремит, напоминая бой колоколов.

«Слабые места, Эбигейл, они есть у всех. И подобно маленькой трещинке способны разрушить самую крепкую плотину». Щурю глаза, наблюдая за каждым вздохом противников.

Плечо. У одного выбито плечо, плечо ведущей руки. Отлично. Каждое движение медлительно и, похоже, отдает неприятной болью. Прерываю защиту, с размаха ударяю локтем по «больной точке» так сильно, как только могу. Отчаянный крик, искажаемый броней, вырывается из горла воина. Падает на колени, схватившись второй рукой за ушиб. Моментально получаю ответный удар от одного из дружков. В последний момент парирую, сжав зубы от парализующего чувства, сковывающего мышцы, но тут же чувствую холодное касание острия, режущее плоть – едва заживший порез на боку начинает выть с новой силой.

– Бить со спины не по-рыцарски, – гневно бросаю, теряя самообладание.

Хватит детских пакостей. Заношу рукоять и с разворота отвечаю обидчику. Лезвие глухо свистит, пробивая прочную защиту и оголяя светлую кожу перед тем, как глубоко рассечь ее. Вновь получаю ранение пока тыльной стороной ладони вытираю капельки пота и крови с щеки и губ – тонкая полоса на плече. Мелочи. Двое обезврежено, а тролль – по-прежнему лежит, получается, три рыцаря. Половина. Последний из наглой троицы, похоже, не столь решителен. Тяжело дышу, пытаясь нагнать отступающего эльфа. Не я начала эту бойню. Не я ударила первой. Так что же теперь давать заднюю.

– Толпой нападать куда эффективней, – подбираюсь все ближе, вращая перепачканной сталью.

Воздух пропитался металлом крови, теперь тяжело оседая, подобно ртути, в легких при каждом вдохе. Чувствую струйки пота, неприятно скользящие меж лопаток, холодящие поясницу. Мышцы ноют, умоляя даровать отдых. «Доживу до завтра и пожалею об этом завтра же».

Эльф, новичок пикси и таинственный незнакомец, что не спешил проявлять себя.

Последний, точно читая мои мысли, выступает навстречу. Твердо и уверенно, тихо и бесшумно. «Он самый опытный». Я ошиблась, и начала не с того. И как бы моя ошибка не стала фатальной. Игра начинается снова. Замираю в уже не такой уверенной стойке, пытаюсь унять пылающую боль. Минутный взгляд в сторону трона. О да, короля точно захватило зрелище. Гладиаторские бои лишь для него одного. Хочу подойти на расстояние плевка и приставить острие к его горлу. Его Величеству будет также забавно? К горлу подступает тошнота. Тело дрожит. Жарко.

Мой новый противник лишь сейчас достает свое оружие. Впервые я видела такое изделие. Изящная рукоять, плавно перетекающая в сияющее синим холодным металлом лезвие – тончайшее, словно игла. Вдоль клинка виднеется какой-то рисунок или резьба, разглядеть которую не удается. Он прекрасен, просто так столь великолепное оружие никому не достается. «Откуда же у тебя это сокровище?» – хочу спросить, но лишь выдыхаю, отшатываясь от выпада воина и секундно теряя баланс. Прощупывает, ищет слабости. Ну что ж, будь по-твоему. Восстанавливаю былую дистанцию и начинаю широкими движениями наносить удары, наблюдая, как незнакомец в доспехах успешно парирует каждый. Наращиваем темп. Мы не танцуем. Мы спорим. И спор наш все разгорается. Постепенно усталость в мышцах отступает, тело словно получает дозу обезболивающего. Меняемся местами – теперь парирую я, иногда атакуя. Вспоминаю бои с дядюшкой Гия. Шаг назад, шаг вправо – заученная схема. Разгадаешь? Не успевает. Меняю ведущую руку, поудобнее перехватив эфес и ловко провернув клинок в воздухе, отвлекаю соперника ярким блеском, прием снова срабатывает, плавно и молниеносно рушу так долго удерживающуюся дистанцию. Миг – лезвие резко кусает шею незнакомца с такой силой, что шлем дает трещину. «Отобранный меч не так прост» – только сейчас эта мысль мимолетно мелькает в голове. Обычная сталь не способна наносить такой ущерб. Но я спотыкаюсь о руку, лежащего на полу рыцаря, совершенно не смотря под ноги. Теряю равновесие. Адская боль. Пытаюсь дышать. Вдох. Выдох. Еще. И еще. Практически не вижу. Темно. Тянусь ладонью к губам, стараясь вытереть кровь, сочащуюся ручьем, но лишь размазываю ее, пачкая все вокруг. Он выставил меч. Он… Я упала на так любезно подставленное для меня острие, что с хрустом вонзилось, разрезая тело и глубоко уходя в грудь.

– Судьба любит шутить, даря иллюзию победы, – смутно впервые слышу ровный голос рыцаря, склонившегося надо мной.

Поворачиваю голову, стараясь не упасть, стою на коленях. Конец второй сцены.

– Браво! Почти четыре бойца, включая одного из лучших, – звонкие медленные шаги, раздающиеся все ближе, – было весело, но условия не выполнены, смертная, – сам король касается моего подбородка, вынуждая смотреть на него, но тут же кривит лицо, растирая меж пальцами густую жидкость, отдающую в воздух металлический запах.

Собираю последние силы, даже не пытаясь съязвить, чуть позже. Встаю на ноги, гонимая лишь желанием быть с ним на равных, а не валяться внизу, как ничтожество, молящее о пощаде. Лезвие все еще торчит из моей груди, удерживаю его одной рукой. Стоит лишь вытащить оружие, и без повязки я труп.

Встречаюсь с рыцарем взглядом, только потом уделяю внимание Его Величеству.

– Я думаю, будет еще веселее, – сплевываю кровь, пачкая сияющие сапоги короля, забрызгивая длинную мантию травяного цвета, расписанную золотом и напыщенно украшенную огромными изумрудными самоцветами.

Жгучее прикосновение руки – громкая пощечина, отражающаяся звуком своим от стен. Лицо пылает, но я лишь прикрываю веки, прикусив внутреннюю сторону щек.

– Жалкая девчонка, – готова поклясться, все вокруг затряслось, – разберись, – злобно кидает фейри незнакомцу.

Тот же, не медля, хватает меня под руки, волоча по мраморному полу в неизвестном направлении. Жалко портить сияющий камень пола. Не могу разобрать, темная пелена окутывает все вокруг, стараюсь не закрывать глаза, противясь сильному желанию. Но уставшее измученное тело не слушается. Отключаюсь.

Уже не в первый раз физическая форма и недостаточная подготовка подставляют, толкая на край пропасти – тонкую грань между жизнью и смертью. Безрассудные поступки, питаемые гневом и яростью, никогда не приводят ни к чему хорошему – истина, понятная любому дураку, однако порой такая непонятная и непостижимая нашему простому незамысловатому разуму. Как бы я не пыталась сдерживать душевные порывы за стеной столетнего льда и мерзлоты, азарт каждый раз сводит меня в могилу, вызывает привыкание, вынуждая вновь и вновь искать опасность, вступая в горячие споры и схватки, грозящие тяжелыми травмами. Быть может, я просто хочу доказать, что чего-то стою? Что действительно могу биться с лучшими воинами на равных, могу решить все свои проблемы без чужой помощи, могу обходиться без защиты, быть независимой и не подчиняться никому. В погоне за этим, я изматывала себя в старой кузнице. Ежедневно. И чего достигла? Ничего. Дважды утопала в луже своей же крови, дважды нуждалась в поддержке, дважды ввязывалась в абсолютно абсурдные передряги.