Трансфер власти что это
«Транзит власти стартовал». Политологи о предложении Путина изменить Конституцию
«Ведомости» спросили экспертов и политологов, что все это значит.
Дмитрий Бадовский, руководитель фонда «Институт социально-экономических и политических исследований»:
«Президент сформулировал основные направления реформы госуправления. Однако окончательная конфигурация всех изменений и к чему они приведут, будет ясно, когда появится текст поправок в Конституцию. По сути, сегодня впервые за 25 лет существования Конституции новой России озвучен столь масштабный пакет по конституционным поправкам. Это говорит о том, что так называемый транзит власти стартовал. С точки зрения Путина, политическая система должна опираться на институты, а транзит власти не может быть персональным, а может быть только институциональным. Речь идет о том, что баланс и ответственность различных ветвей власти и институтов как раз и будет обеспечивать устойчивость системы. Соответственно, повышение роли институтов приведет и к росту политической значимости тех фигур, которые будут занимать ключевые посты. Понятно, что остается сильная президентская власть и фигура президента, но становится сильнее и пост премьер-министра, более сильными политическими фигурами будут выглядеть и спикер Госдумы, и спикер Совета Федерации. Предстоит понять, как в Конституции будет зафиксирована роль Госсовета и как будут отрегулированы отношения власти в этом направлении.
Пока не до конца понятно, как будут оформлены эти конституционные поправки и решения. Ряд поправок, о которых говорил президент, – это касается национального и международного права (ст. 15 Конституции), местного самоуправления (ст. 12 Конституции) и регулирование специальных вопросов вроде минимальной оплаты труда не ниже прожиточного минимума и пенсионного обеспечения – регулируются, в том числе 1-й и 2-й главами Конституции. А 1-я и 2-я главы Конституции являются защищенными и по конституционным нормам их изменение требует созыва Конституционного собрания. В то же время, наверное, могут быть предложены какие-то решения, которые позволят дополнительно уточнить и отрегулировать эти вопросы в других конституционных главах – об исполнительной власти, о судебной системе, о местном самоуправлении.
Александр Кынев, политолог:
«Думаю, совокупность предложенных в послании мер позволяет говорить о трансфере власти по модифицированному казахскому сценарию – никакого елбасы там нет, конечно, но будет перераспределение функций среди высших должностных лиц и, видимо, Госсовета, Конституционного суда. Это дополнительные «смотровые площадки», с которых можно следить за тем, чтобы из преемника Путина не вырос кто-то самостоятельный.
При этом принципиально важно, будут ли вопросы вынесены на обсуждение единым пакетом (чтобы потом можно было сказать, что так решил народ) или по отдельности. Потому что отношение к предложенным вопросам может быть разным. Усиление полномочий парламента – шаг в сторону Европы, а отход от международных стандартов и приоритет норм национального права – шаг прямо противоположный. И голосование за весь пакет сразу будет профанацией».
Константин Костин, руководитель Фонда развития гражданского общества:
«Реформа госуправления, о которой объявил президент, касается трех направлений. Во-первых, развитие системы федеративных отношений и изменение статуса Госсовета, повышение роли муниципалитетов и их финансовой состоятельности. Во-вторых, это изменение баланса между исполнительной и законодательной властью. И третье: морально-этический аспект, когда в Конституции будет закреплено, что люди, занимающие высшие государственные посты, не должны иметь иностранного гражданства и вида на жительство за рубежом.
Виталий Иванов, политолог:
Михаил Виноградов, президент фонда «Петербургская политика»:
Референдум – способ избежать изменения новой конструкции за один день, голосованием в парламенте. Это попытка создать относительно долгие правила игры. Несколько неожиданно, что это сделано уже сейчас. Конспирологам предложено думать, что запуск схемы может начаться раньше 2024 г. Но это способ перестать избегать этой проблемы, сделать разговор о транзите легальным и заодно позволить всем игрокам обозначить свои претензии и наделать ошибок».
Евгений Минченко, президент коммуникационного холдинга «Минченко консалтинг»:
«Многие вещи, предложенные президентом, и так существуют, речь скорее об их закреплении в Конституции. Это, например, касается Госсовета – он уже играет серьезную роль. Лично я очень рад, что возникла тема утверждения состава правительства парламентом. Я был одним из тех людей, которые активно продвигали ее на протяжении ряда лет. В этой поправке речь не идет о переходе к парламентской республике. Думаю, президент сделал абсолютно правильный акцент на том, Россия остается президентской республикой, но при этом роль парламента возрастает. Это абсолютно логичная история.
Ключевое в пакете поправок, на мой взгляд, то, что фиксируется примат национального законодательства над международным. В условиях нынешней международной турбулентности это вполне логично. Это серьезно меняет весь основополагающий уклад. Это приведет, в частности, к тому, что решения международных судов будут не обязательны для исполнения, если мы решим, что они противоречат национальному законодательству. Вопрос, сохранят ли приоритет уже действующие международные договоры, требует разъяснений юристов.
На мой взгляд, мнение граждан о предложенных поправках в Конституцию может быть выяснено путем опроса, не обязательно будет референдум.
Предложения президента не дали представления о том, как именно будет осуществлен трансфер власти. Это только обозначение коридоров возможностей, они многочисленны».
Аббас Галлямов, политолог:
Трансфер как проблема власти
Власть всегда такова, каково время, её породившее. Но любая власть подвержена закону смены фаз жизненного цикла, наподобие смены фаз конъюнктуры. Во всякой власти есть периоды зарождения, входа, роста, зрелости, спада и выхода.
Циклы могут быть короткими или длинными, но они есть, и те, кто их игнорирует и не готовится к ним заранее, проигрывают и теряют власть не подконтрольно, а хаотично.
Таким образом, «трансфер» — это не «передача» власти, как думают многие, переводя термин с английского, причём полагая, что в идеале власть нужно не передать, а сохранить, лишь имитируя передачу. Нельзя передать что-то и при этом оставить это себе. Трансфер — это выход из власти, намного более важный и сложный, чем вхождение в неё.
Передача власти и сохранение контроля после передачи — лишь временный этап выхода из власти, переходный период на пути полного выхода, который неизбежен уже хотя бы в силу биологических причин — любой властитель не вечен.
За время властвования властитель опирается на группы, помогающие ему решать главные задачи в период его правления. Эти группы приобретают могущество, их богатство мало добыть — его потом надо сохранить. Так, чтобы передать наследникам и обеспечить им возможность выжить, когда власть перейдёт к следующей группе.
Задача выживания решается укоренением активов группы в национальной экономике таким образом, чтобы они сочетали наличие силового ресурса для защиты и сопротивления с отсутствием политического ресурса, чтобы не быть опасными для новой властвующей группы.
Тогда выкорчёвывание их из экономики станет попросту нерентабельным, а значит, невыгодным, хотя технически и организационно возможным. Это выкорчёвывание создаст проблем больше, чем решит, и потому именно такие условия защищают сильнее, чем прочие силовые возможности, которые всегда можно уменьшить.
БУДЬТЕ В КУРСЕ
При этом члены старого клана остаются в «Большом Совете», их право голоса существует, однако оно не имеет решающего значения. Их позиции защищены, они остаются на плаву, и потому вся конструкция элитного консенсуса прочна, а власть дееспособна.
Российская власть сейчас находится в стадии перехода из сообщества спонтанно возникших в процессе борьбы за власть группировок в стадию укрепления семейных кланов, которые потом и составят костяк наследственной российской правящей элиты. Сообщество групп трансформируется в сообщество семей.
На Западе и в арабском мире эта стадия пройдена несколько веков назад. В России в ХХ веке семейные элиты, также сформированные за столетия, были уничтожены, но сейчас происходит реставрация принципа, возврат к новой семейственности, так как партийный принцип оказался ненадёжен и недееспособен. Именно потому власть в России как авангард правящей элиты политически защищает консерватизм и семейные ценности — им важно сохранить достигнутое и спокойно передать по наследству.
В Китае и Персии семейный принцип разрушен чередой революций и гражданских войн. То же самое происходит в Северной Корее, Белоруссии и в странах Средней Азии бывшего СССР. Однако и там принцип семейственности никогда не уходил и был основой формирования правящих групп в структуре органов власти, а теперь становится открыто доминирующим, правда, пока вне рамок Конституции. Но это временное состояние.
Власть формируется, существует и воспроизводит себя по закрытому, родовому, семейно-сословному принципу, хотя на определённом историческом этапе это ушло в тень и потребовало создания ширмы из либеральных институтов. В реальности либеральные демократические институты не являются институтами власти. Это политические актёры, роли для которых пишут именно властвующие семьи. Или укоренённые во власти, или стремящиеся к этому укоренению.
Таким образом, задачей любого публичного властителя является вхождение во власть, формирование власти и выход из власти. Именно выход, полный и безусловный. Он должен произойти, пока живы носители власти, и они могут проконтролировать процесс выхода. Так выходили из власти Ельцин и Назарбаев, и не сумели выйти все советские и другие постсоветские вожди, от власти отошедшие.
Ельцин и Назарбаев успели сформировать такой контур власти, где их семьи остались вписаны в экономику в такой степени, что их выгоднее оставить, чем искоренить. Они не опасны, хоть и влиятельны. При нормальной политике они не грозят стать раковой опухолью, растущей и злокачественной. И потому можно сказать, что у этих политиков хватило мудрости.
Про Лукашенко такого сказать пока нельзя. Он опоздал, и сейчас стремительно создаёт контур для укоренения наследников и выхода из власти. Но создаёт под сильнейшим давлением, и потому качественно сделать этого не сможет. При этом он разрываем противоречивыми стремлениями, ибо хочет не столько уйти, сколько остаться.
Замена семейного принципа формирования власти на партийный приводит к скрытой семейственности и влечёт неустойчивость власти. Потому в России партийный принцип является временной подпоркой, пока в стадии формирования консенсус семей.
Это завершится в XXI веке, когда подрастут и войдут в наследство внуки нынешней элиты. Потому сейчас она усиленно создаёт все необходимые институты переходного периода — конституционная реформа, новая роль Госсовета, новые партии в Думе, новые механизмы согласования.
Во время правления любой правитель, ведущий дело к созданию и укреплению фундаментального семейного принципа формирования высшего слоя элиты, должен так распределять активы семей по пространству экономики, чтобы помочь им там долгосрочно укорениться и в то же время не позволить кому-то со временем стать самым могущественным кланом, способным однажды в приступе безумия бросить вызов всем прочим — или кому-то из них.
Потенциальные силачи заранее превращаются в акул, у которых вырваны зубы. Их так структурируют, чтобы они сохраняли и важность для всех, и взаимозависимость. Они имеют возможности наращивать богатство, но не могут превратить его в базу для внутриэлитной агрессии. Так принцип сохраняет сам себя и позволяет элите самовоспроизводиться.
То есть сейчас в России трансфер нацелен на формирование контура власти, в котором дозреют устойчивые семейные кланы, способные веками нести на себе государственность и при этом избежать внутренней конфронтации. Именно они будут рекрутировать политиков и определять вектор развития, включая его идеологическое сопровождение.
При этом из власти искореняются и удаляются те кланы, что сформировались при решающем участии внешних центров силы, и потому сохраняющие на них ориентацию. Их активы останутся, но возможности сократятся ещё сильнее. В случае упорства их активы будут отняты и перераспределены.
Сейчас идёт работа по превращению ориентированных на Россию семей в устойчивое внутриэлитное большинство. В СМИ это носит название «национализация элиты».
Речь идёт не о втором и третьем эшелонах элиты в виде чиновников, депутатов и разной степени крупности бизнесменах, а о первом эшелоне, который уже сложился и сейчас пребывает в тени, а в СМИ освещается лишь в виде периодических утечек в разные маргинальные издания, аффилированные с западными спецслужбами, но не авторитетные в России.
Пока эта задача по превращению укоренённой в России элитной группы в устойчиво господствующее сбалансированное большинство не решена окончательно и находится в процессе решения.
На этот период президент через трансфер передаёт пост преемнику и занимает пост арбитра межэлитных конфликтов. Он на новой позиции не занимается управлением государством, но страхует созданный контур власти от развала в случае перегрузок.
Пока такая система не создана, Верховный правитель остаётся во власти. После того, как система создана и дозрела, стала способной к самонастройке, правитель поэтапно отходит от дел на покой. Его миссия выполнена. Хорошо, если к тому времени он будет в силах этим покоем успеть насладиться.
Таким образом, трансфер — это процесс выхода из власти, а не её передачи. Этот выход осуществляется под управляемым контролем, он включает в себя ряд этапов и нацелен на создание устойчивых структур межэлитного взаимодействия. Того, кто это не понимает и теряет время для своевременных действий по подготовке выхода из власти, накрывает волна стихийного протеста, так как ощущение новой стадии жизненного цикла власти утрачено.
Это как в преклонном возрасте вести себя как в ранней молодости. Расплата в виде инфаркта или инсульта неизбежна. Но тот, кто вовремя всё понимал и готовил, наслаждается жизнью и обретает благодарность современников и потомков. Потому что успел создать тот самый институт власти, что способен стать главной несущей конструкцией для государства.
Кто бы и что ни говорил о семейственном принципе формирования пространства непубличной — а потому Верховной и несменяемой — власти, он остаётся самым эффективным и постоянно пробивает себе дорогу из любых прочих форматов. Любой аппарат управления, функционирующий на принципах семьи, эффективнее прочих, будь то армейский принцип или либерально-демократический. Семейный принцип в генетике человека, он понятнее и ближе. Он внутренне востребован — главу государства, как и армейского командира или директора фирмы, хотят видеть не приказчиком, а отцом.
Таким образом, семейный принцип как матрёшка формирует контур отношений по поводу всех сфер жизнедеятельности. Верхушка власти — это симбиоз семей, армия — «сынки» и «отцы-командиры», «слуга царю — отец солдатам», власть и сотрудники на производстве в идеале — семья, а всё общество — мегасемья. Родина — мать. Отечество. Семейный принцип во всём.
Власть разделена между теми, кто руководит, и теми, кто подчиняется, потому что подчинение — это такая же власть, как и власть приказывать. Это добровольное решение. От того и другого можно отказаться или этого лишить.
Да, специалисты будут играть важнейшую роль, они могут даже перехватить власть, но они не станут властью. Власть советников, наместников, приказчиков — это не власть властителей. Это власть по доверенности или краденая власть. Устойчивой эта конструкция не будет.
Трансфер в России выходит далеко за рамки выборов парламента и президента. Это эволюционный процесс, имеющий свой вектор. И вектор этот идёт именно в направлении укрепления семейного принципа формирования элиты.
Партийный и профессиональный принципы второстепенны. Они могут выйти на первый план лишь тогда, когда не работает принцип семьи. Но он тут же начинает самовоспроизводиться в таких системах. И потому этому процессу стоит не сопротивляться, а помогать. Чтобы результат был не кривым, а правильным и здоровым. Все прочие варианты являются или иллюзией, или демагогией.
На что указывает Госсовет, или Что произойдёт с режимом сразу после завершения транзита власти
О внутренних перипетиях трансфера власти
Прошло уже больше восьми месяцев с того момента, как Владимир Путин инициировал транзит власти, предложив провести конституционную реформу. И что же? Основной закон благополучно поменяли, однако что касается транзитных процессов — особой ясности не прибавилось. Ненамного — по крайней мере, на первый взгляд — изменил ситуацию и внесенный президентом законопроект о Госсовете, который политолог Екатерина Шульман назвала «одним из самых рамочных», «более рамочным, чем действующий указ президента о Госсовете».
«Либо все детали разъяснит позднее Положение о Госсовете, либо этот закон останется рамочным до той поры, пока он не понадобится политически. Сейчас это ровно та коробочка с ваткой, куда потом можно положить что угодно — Госсовет в таком виде, как он прописан, нужен лишь затем, чтобы иметь опцию. И за этим законопроектом, и за поправкой в Конституцию об обнулении сроков действующего президента я вижу общую политическую идею: автор как будто хотел сказать, что „я ещё пока ничего не решил, нахожусь в размышлениях и желаю в них находиться столько, сколько мне понадобится“», — прокомментировала Шульман президентскую инициативу.
Но, думается, ответ уже заложен в его вопросе: надо полагать, Владимир Владимирович идти на следующий срок не собирается (о чем говорит как и слишком ранний запуск транзита, так и инсайды об ухудшении президентского здоровья), а Госсовет — пока да, орган, скорее, потенциальный: напичкать его новыми полномочиями можно в любой момент.
Тем не менее покамест этого не сделали. И это указывает на два момента. Во-первых, транзит решили несколько «подморозить». Слишком много неопределенности, чтобы выбрать одну линию: это и президентские выборы в США, это и вторая волна коронавируса, течение и последствия которой пока невозможно предсказать, это и обостряющийся экономический кризис, который может очень существенно сказаться на политической турбулентности, это и «пограничные неясности», прежде всего — с Белоруссией, с которой в очередной раз активизировались процессы сближения/интеграции.
Следовательно, остается вариант с преемником и досрочными выборами президента.
И тут вопрос, что называется, на миллион: кто он — будущий президент России (или кто-то сомневается, что ставленник Путина не выиграет выборы?)?
Покамест — белое пятно. Владимир Владимирович, разумеется, нам его представит в ближайшем будущем — когда сочтет нужным, то есть когда прибавится определенности: после 3 ноября, когда станет понятно, кто будет рулить Америкой — непредсказуемый Трамп либо не очень дружелюбный Байден.
Да, Россия не может не считаться с США, но полагать это за один из основных факторов успешного транзита было бы большой ошибкой. По одной простой причине: Путина не заменить.
Кого бы нам не представил Владимир Владимирович — он априори не будет пользоваться таким авторитетом, как нынешний глава государства: ни среди народа (а экономическая ситуация будет все ухудшаться и ухудшаться), ни — что более важно — среди элит. Тем более, он будет, скорее всего, представителем какого-нибудь клана, соответственно, с его восхождением на трон сразу же наберет обороты «клановая война». А новой «консенсусной фигуры» не просматривается, что значит… да, недолго, по всей видимости, преемнику президентствовать.
Политолог Аббас Галлямов еще в ноябре прошлого года делал ставку на смену режима в России именно после ухода Путина: «Я почти уверен, что революции в духе той, что была сто лет назад, с полноценной гражданской войной, конечно, не будет. Но то, что смена режима в какой-то момент после 24-го года может проходить с массовыми протестами, я совершенно не исключаю. Я думаю, что это будет некий синтез между какими-то выборами, которые власть попытается сфальсифицировать, и массовыми протестами. И дай бог, чтобы у нас было, как в Польше, где транзит был максимально мирным, в отличии, допустим, от Румынии», — спрогнозировал он ситуацию.
Референдум и изменение Конституции? Каким будет трансфер власти в России
Ежедневно в российских политических телеграм-каналах появляются публикации, в которых встречаются словосочетания «трансфер власти» и «транзит власти». Это добавляет сакральности любому событию, даже если оно вымышлено. Нескончаемое тиражирование мистических смыслов делает мир политики живым и ярким, но верифицировать, определить истинность или ложность большей части сообщений весьма сложно. Догадками живет и пресса, которая периодически грешит глобальной аналитикой и предсказаниями о дальних перспективах. Но что мы знаем о трансфере власти в России? Наметились ли его контуры и какие сценарии возможны? Об этом «ФедералПресс» побеседовал с ведущими политологами страны.
От «слюнтяя» до союзного государства
Срок полномочий президента Владимира Путина заканчивается еще только через 5 лет – в 2024 году. Однако уже сегодня политические аналитики пытаются узреть в любом жесте и слове главы государства намеки на приближающийся «трансфер власти». Например, недавнее заявление Путина о том, что «какой-то слюнтяй» не может быть во главе государства была воспринята как характеристика будущего преемника.
Куда более серьезные поводы поговорить о трансфере власти вызывали, например, последние статьи председателя Конституционного суда Российской Федерации Валерия Зорькина и спикера нижней палаты парламента Вячеслава Володина. Их тексты были посвящены необходимости изменений главного закона страны, что вписывается в дискурс транзита.
«Эти две статьи как раз в большей степени были направлены на анализ той системы управления, которая сложилась, и того, что в ней нужно изменить с точки зрения оптимизации. Все-таки конституцию принимали впопыхах, потому что, как мы помним, был большой перелом в жизни нашей страны», – отрицая причастность статей к предстоящему трансферу, отмечает политтехнолог Марат Баширов.
Последние заявления, связанные с возможностью создания союзного государства с Белоруссией, тоже вызвали немало информационного шума. «Незыгарь», в частности, рассматривал такой сюжет как один из вариантов транзита: «Может рассматриваться как «статусная позиция» без оформленного конституционного функционала. Затратный актив для превращения в действенный функциональный инструмент власти. Глава Союзного государства скорее будет иметь внеконституционный статус. Статус есть – власти нет».
«Красивый лозунг, красивый кандидат, красивая программа уже никому не интересны»
«Когда говорят о трансфере власти, в государстве все в порядке, потому что, видимо, никаких других политических моментов или тем не существует. Это все равно что говорить о всеобщем счастье, это все равно что говорить о будущем человечества или борьбе с глобальным потеплением», – заявил в беседе с «ФедералПресс» политолог Александр Шпунт.
По его словам, российская политическая система достаточно устойчива, и до 2024 года «с ней все понятно». Эксперт напомнил, что самая длинная в истории человечества избирательная кампания президента США Дональда Трампа длилась два года и была судьбоносной для Америки, изменив ее политическую карту.
«В России ничего подобного не наблюдается. У России нет сейчас серьезных оснований обсуждать трансфер власти не потому, что его не будет, а потому, что сейчас нет входящих условий для этого. Сейчас нет стартовых точек, на которых этот будущий трансфер будет строиться», – добавил Шпунт.
Рассуждая о перспективах 2024 года, директор Центра политологических исследований Финансового университета Павел Салин отметил, что следует говорить не о трансфере власти, а о транзите политической системы.
«Транзит власти подразумевает существенные изменения для самой власти, а ключевая задача – это поменять форму, создать эффект новизны, но не менять эффект содержания. Не менять бенефициаров политической системы», – рассказал «ФедералПресс» Салин.
По словам эксперта, на данный момент признаков старта транзита политической системы не наблюдается, но постоянно появляющиеся слухи все же имеют определенное значение. «Политический класс уверен в скором транзите и ищет любые признаки», – добавил политолог.
Контуры грядущих перемен
Мнения экспертов нельзя свести под один знаменатель. Отвечая на вопрос о том, наметились ли «контуры» трансфера и действительно ли политическая система «вошла в зону турбулентности», политологи склонны высказывать совершенно разные суждения. По мнению Дмитрий Фетисова, предпосылки перемен наметились. Такие выводы можно сделать, исходя из поведения федеральных элит.
«Все более-менее заметные противостояния (любые промахи того или иного министра, того или иного ведомства, особенно той же системы МВД), что мы наблюдаем в последний год, очень тщательно раскручиваются, сразу вокруг них проводятся кампании, постоянно идут какие-то поводы, подливается масло в огонь», – отметил в беседе с «ФедералПресс» Фетисов.
Вместе с тем более предметно можно будет говорить о сценарии трансфера после выборов в Государственную думу, которые пройдут в 2021 году, считают некоторые эксперты.
«Выборы 2021 года в Госдуму не будут решающими, но они будут одним из важнейших факторов, по которым будет выбираться набор вариантов. Если пройдут по одному сценарию, наиболее успешному для власти, то это будет один набор вариантов. Я не думаю, что они будут провальными. Сейчас нет ни одного основания предполагать, что они будут провальными. Но если они, например, будут трудными для власти, то набор вариантов будет другой», – рассказал Александр Шпунт.
Назад к «мажоритарке». Помогут ли одномандатники сохранить контроль над выборами
В свою очередь, политолог Марат Баширов полагает, что будущий состав Госдумы в большей степени важен с той точки зрения, если «потребуется принимать федеральные конституционные законы» – тогда власть должна обладать большинством. «Нужно две трети голосующих. Самый главный критерий – уровень доверия к «Единой России». Это такая «лакмусовая бумажка» законодательного сопровождения действий исполнительной власти», – считает Баширов.
При этом, по мнению политтехнолога, для конституционных изменений может потребоваться проведение референдума. Если следовать логической цепочке событий, то он может быть проведен в России в 2022 году.
Преемник: кто он
Эксперты не склонны всерьез воспринимать в качестве одного из сценариев трансфера власти создание союзного государства с Республикой Беларусь. По мнению политолога Дмитрия Журавлева, такой вариант рассматривался еще при президенте Борисе Ельцине, «но потом у Бориса Николаевича кончилось здоровье».
«Сейчас сразу встает вопрос: что делать с [президентом Республики Беларусь Александром] Лукашенко? Он готов был быть премьером или вице-президентом у Ельцина, понимая, что Борис Николаевич очень скоро закончится, но быть премьером или вице-президентом у Путина, который его моложе, он вряд ли собирается. А наша элита не позволит ему возглавить союзное государство. У Лукашенко логика зоотехника или главного агронома – он жесткий, резкий и простой», – рассказал «ФедералПресс» Журавлев.
Однако в таком случае встает вопрос о преемнике президента. Это должна быть фигура, вокруг который сложится консенсус федеральных элит, а значит человек немолодой, и вряд ли из числа губернаторов, как предрекали некоторые эксперты ранее. Будущий преемник должен устраивать большинство и не быть слишком удален от центра.
«Идея «губернатора-президента» значит, что вся нынешняя команда уходит в небытие. Но они будут зубами свое держать – председатель Центробанка, руководители госкомпаний, ключевые чиновники», – уверен Журавлев.
Госсовет и парламентская республика
В самых популярных сценариях транзита ключевая роль отводится консультативно-совещательному органу, который не имеет властных полномочий – Госсовету. Этот вариант политологи склонны сравнивать с политическим путем китайского лидера Дэна Сяопина («китайский сценарий»). На данный момент председателем Госсовета является президент. Для транзита потребуется разделение двух этих ролей.
«Путин может сохранить за собой пост председателя Госсовета. Недаром в Госсовете резко увеличили численность аппарата (раньше был департамент, теперь – управление). В Госсовете появились постоянно действующие рабочие группы. Произошло насыщение функций институтами», – отмечает Дмитрий Журавлев.
Турчак: к грядущим выборам в Госдуму ЕР подходит в хорошей форме
Такой сценарий потребует изменения Конституции РФ. Как, собственно, и переход от президентской республики к парламентской, который также склонны рассматривать эксперты. При этом, правда, есть опасность протестов.
«Вариант довольно хилый, потому что это блестящий повод для консолидации протестных настроений, что, собственно, в Армении и произошло. У нас будет не Армения, у нас это будет сложнее. Это не приведет к перевороту, но к усилению противостояния одной части населения и другой части населения привести, скорее всего, может», – отметил в беседе с «ФедералПресс» Журавлев.
Впрочем, политолог Павел Салин считает, что для трансфера власти время ушло. По его мнению, все изменения необходимо было проводить в 2016 году. Но вероятность череды серьезных изменений еще до выборов в ГД все же сохраняется. «Дело в том, что есть расчет власти, динамика массовой активности, элиты, которые нервничают. Все это может сыграть роль фальстарта, и власть на это будет вынуждена реагировать», – уверен Салин.
Фото: ФедералПресс / Екатерина Лазарева