почему нельзя хоронить лошадей
Использование лошадей в похоронных ритуалах
С древних времен лошади использовались на похоронах. Возможно, это объясняется тем, что лошадей широко использовали в военных действиях, после проведения которых нужно было хоронить павших. Похоронные ритуалы (в том числе и жертвоприношения) с использованием лошадей проводили для того, чтобы воздать почести Марсу. Возможно, именно поэтому лошадей издревле связывали с Марсом (богом войны).
Лошади на похоронах скифов
Примеры использования лошадей на похоронах скифов можно найти у Геродота. Скифы – воинствующие лучники-всадники, жившие в палатках, у них даже городов не было. Пленников и лошадей они приносили в жертву Марсу. Своих правителей они хоронили в курганах, являющихся одновременно и алтарём. Кустарники, ветки деревьев связывали в вязанки, затем укладывали прямоугольный курган с квадратной вершиной.
У этого сооружения три стены вертикальные, а четвертая – наклонная (по ней и поднимаются во время похорон). На строительство этого кургана ежегодно приносят сто пятьдесят вязанок хвороста (поскольку со временем дерево гниет). На этом алтаре лошадей и других животных приносили в жертву Марсу.
Тело почившего правителя скифы бальзамировали и укладывали на ложе в углублении сооружения. Одну из его жён (или наложниц), виночерпия, конюха, слугу, нескольких коней удушали и укладывали в то же углубление. Туда же приносили разнообразные предметы быта и золото в сосудах. После этого яму накрывали, а сверху насыпали курган.
Через год удушали около пятидесяти слуг почившего правителя, при этом выбирали только скифов (нанятые слуги не подходили для этого). Помимо этих слуг та же участь была уготована пятидесяти лошадям. Из этих людей и лошадей делали чучела (используя солому и ветки деревьев), затем получившихся всадников расставляли вокруг кургана.
Похоронные обряды монголов
Обычаи скифов напоминают похоронные обряды монголов. На их похоронах тоже использовались лошади. Своих благородных соплеменников они хоронили в сидячем положении в палатке. В этой же палатке размещали оседланного коня, кобылу и жеребенка, чтобы в мире теней у почившего был домом, молоко (утолить жажду), конь (чтобы не ходить пешком). Ради благополучия души усопшего умерщвляли ещё одну лошадь, её мясо съедали, а кости сжигали. Из оставшейся шкуры делали чучело, которое на шестах устанавливали неподалёку от могилы.
Похороны китайских императоров
На похоронах китайских императоров (в Пекине) также использовали лошадей. Вместе с усопшим правителем в склепе хоронили четырех юных служанок и шестерых воинов, после чего над могилой насыпали высокий холм. Вокруг этого холма заставляли бегать до полного изнеможения четырех коней, затем их умерщвляли, и ставили (на кольях) вокруг холма (чтобы они служили усопшему в другом мире).
Церемония прощания у индейцев
У патагонских индейцев церемония прощания с умершим вождем очень напоминает похоронные обряды китайцев. Индейцы приносили в жертву четырёх лошадей, мясо съедали, затем из них же изготавливали чучела, которые устанавливали на кольях по углам могилы. Такая «пышная» церемония проводилась только на похоронах вождя, всех остальных членов племени после перехода в мир иной хоронили проще: вместо четырех лошадей была одна (его любимая), при этом её чучело ставили головой к могиле.
В Техасе индейцы племени команчи умерщвляли лошадей на похоронах, причем тех, которые принадлежали усопшим при жизни. Генри Лонгфелло, описывая похороны Миниссинка (индейского вождя), упоминает об этом обычае:
Это делалось для того, чтобы умершие могли верхом ездить по «Земле Счастливой Охоты». Этих лошадей хоронили вместе с покойными, после чего жены усопших с громким плачем ранили себя ножами до тех пор, пока не падали от потери крови. У лошадей, принадлежащих племени в знак траура укорачивали хвосты и гривы.
Подготовка лошадей к похоронам
В древности представители очень многих народностей подрезали хвосты и гривы лошадей, чтобы выразить свое горе. Например, после смерти Гефестиона Александр Македонский велел в знак траура остричь гривы лошадей и мулов. У фиванцев это вошло в традицию после смерти Пелопида. Плутарх упоминал, о том, что этот же обычай был и у древних персов, его наблюдали греки, разгромив персов в сражении при Платеях (479 год до н.э.).
В некоторых местах этот безобидный для лошадей обряд был изменён: вместо гривы и хвоста обрезали уши любимой лошади усопшего, якобы для того, чтобы выразить скорбь животного по умершему хозяину. К счастью, в наши дни эта жестокая традиция нигде не поддерживается.
Погребение Патрокла в древности
Одним из ярких примеров того, как использовались лошади на похоронах в древности, является погребение Патрокла. Ахиллес был очень тронут гибелью друга, он призвал мирмидонян не распрягать лошадей для того, чтобы они тоже «оплакивали» Патрокла (по его мнению, так погибшему воздавались наивысшие почести).
Ближе к вечеру была устроена трапеза, после которой все мирмидоняне, возглавляемые Ахиллесом трижды объехали вокруг тела усопшего. В погребальных конных играх Ахиллес не участвовал, поскольку скорбь его была слишком велика. Она утверждал, что кони Патрокла «оплакивают» любимого хозяина, опустив головы настолько низко, что их гривы покрылись пылью.
Проведение похорон в Англии
В Англии лошади на похоронах использовались очень широко. При этом подбирали черных лошадей с длинными гривой и хвостом, которые развевались бы на ветру (это характерно для Викторианской эпохи). В Англии лошадей на похоронах использовали и под седлом, и без всадника.
На пышных военных похоронах лошадей использовали без наездников: их вели в поводу за гробом к могиле. При этом с седла свешивались сапоги хозяина животного (направленные против хода лошади), по одному с каждой стороны. Но, в отличие от древних похорон, на которых лошадей умерщвляли (чтобы они служили хозяевам и после смерти), здесь животным это не грозило.
Погребальная церемония на Кавказе
На Кавказе лошади также использовались на похоронах. Чаще всего погребальная церемония завершалась играми, в которых важное место занимали скачки, в которых нередко использовался и конь усопшего. Также отмечали годовщины смерти вождей и выдающихся воинов. Призами в этих скачках были также лошади, иногда в большом количестве.
Такой своеобразный обычай чествовать усопших был не только на Кавказе. Две широко известные ирландские ярмарки – в Кармане и Таилтине, на которых проводятся скачки, организовывались (как и Олимпийские игры), чтобы почтить память умерших. О проведении таких конных игр упоминал Вергилий, а Тацит писал, что германский принц, участвуя в конных играх, выполнил погребальную церемонию в честь своего отца.
Похороны в скандинавских странах
У жителей скандинавских стран лошади также ассоциировались с похоронами и смертью. Например, они считали, что богиня смерти Хель (Гелла) выезжает из своего подземного царства (Нифльхейма) в мир живых на трехногой белой лошади. Кроме того, все люди попадали после смерти в её царство по стеклянному мосту (перекинутому через реку Гьёлль. Этот мост висел на одном волоске, а все души умерших должны были проехать по нему верхом или в коляске, которые для этого сжигали вместе с телом усопшего на погребальном костре.
Ветеринария: Как умирают лошади // ЗМ № 2/2003
Век лошади намного короче века человеческого, и рано или поздно каждая лошадь умирает
1. Часть первая, печальная, но светлая
До современности дошла история о Петре I и его любимой лошади по кличке Лизетта. Первый российский император не особенно любил верховую езду и лошадей (как предполагают историки, из-за своего высокого роста он чувствовал себя в седле нелепо и некомфортно). Однако, когда в военном лагере под Ригой Петр впервые увидел Лизетту, он тотчас поменял ее на свою лошадь, добавив немного денег. Петр I и Лизетта были искренне преданы друг другу. Современники рассказывали, что если император долго не появлялся на конюшне, Лизетта сама выходила из стойла и разыскивала хозяина. После смерти любимой лошади Петр I похоронил ее останки на берегу реки Таракановки. На месте захоронения был установлен памятник в виде колонны с фигуркой лошади. После Петра I в русской императорской фамилии установилась настоящая традиция захоронения любимых лошадей, и в начале ХХ века в Санкт-Петербурге существовало целое кладбище императорских лошадей. В настоящее время оно разрушено практически до основания.
Или другой пример о благодарности человека к своей лошади, он связан с поселком Дивово, в котором ныне находится Всероссийский научно-исследовательский институт коневодства. До Октябрьской революции территория опытного конного завода ВННИКа была имением графов Дивовых. Один из графов привез из иноземного похода жену-турчанку, а чтобы она сильно не тосковала по родине, построил для нее минарет (руины минарета сохранились в Дивово и сегодня). Но турчанка в один прекрасный день взошла на верхнюю площадку минарета и бросилась оттуда вниз. Влюбленный граф взял своего лучшего коня по кличке Ворон и поскакал в Рязань за доктором. Ворон преодолел без отдыха около 50 километров, доставил графа в Дивово и пал прямо во дворе имения. Граф привез врача из Рязани, но спасти молодую женщину не удалось. Тем не менее, в знак благодарности за преданность граф похоронил верного Ворона перед конюшнями. На месте захоронения до сих пор стоит памятный камень.
Традиции захоронений не исчезли и сегодня. Особой чести удостаиваются известные производители или лошади, показавшие высокие результаты в спорте, скачках или бегах.
Хоронить лошадей принято двумя способами. В первом – лошадь погребают целиком, стоя. Для этого копают могильную яму глубиной неменее 2,5 м. При втором способе хоронят сердце и голову выдающейся лошади. Над местом захоронения устанавливают памятник или памятную доску с кличкой лошади.
Одно из самых крупных современных кладбищ лошадей находится в конном заводе «Восход», оно носит название Аллея Славы. На ней захоронены Анилин, его мать Аналогичная, знаменитые производители Айвори Тауэр и Афинс Вуд. Есть конские захоронения и в других крупных конных заводах.
2. Часть вторая, несентиментальная:
Корм для собак или аутодафе?
Но далеко не всех лошадей ждет почетное захоронение и память благодарного хозяина. Что же происходи с остальными лошадьми (и их, надо признать, большинство)? По сложившейся практике в хозяйствах посмертная судьба лошади зависит от того, умерла она своей смертью или была подвергнута вынужденному убою.
Если не быть сентиментальными, то приходится признать, что во многих ситуациях владелец лошади или кто-то иной принимает решение о вынужденном убое. Вынужденный убой – печальная, но неизбежная участь старых лошадей, которых никто не берется содержать «на пенсии», или лошадей, получивших неизлечимые травмы в спорте или на скачках. Правда сегодня на спортивных и любительских конюшнях не так много случаев вынужденного убоя. Стоимость лошадей возросла, и одновременно вырос уровень отечественной ветеринарии. К примеру, 15-20 лет назад смертельным приговором был перелом ноги. Но сегодня такие травмы вполне подлежат лечению с одной стороны, а с другой – встречаются реже из-за улучшения условий содержания и использования лошадей.
Тем не менее, лошади невечны. Когда жизнь лошади все-таки подходит к концу, одни владельцы предпочитают не допустить естественной смерти и забить лошадь, возможно, за несколько часов до смерти. Тогда ее мясо можно использовать, скажем, на корм собакам.
Но в большинстве случаев труп лошади предпочитают закопать в ближайшем лесу или, хуже того, оставить в глубоком овраге. Один из вариантов самостоятельной утилизации трупа лошади, известный в практике, – обливают труп горючей жидкостью, например, бензином и пытаются сжечь, а останки закапывают в землю.
Колбаса из любимца
Как часто вы ругаетесь на свою лошадь, обещая отправить ее на колбасу? А сколько лошадей действительно попадают на стол в виде копченого деликатеса? Здесь мы можем успокоить сентиментальных читателей – спортивные, племенные и прочие дорогостоящие лошади попадают на мясокомбинаты крайне редко. Бывало, особенно в прошлые десятилетия, рачительные колхозные хозяева предпочитали сдать лошадь на мясо и получить небольшую, но все-таки выручку. Но в основном «на мясо» у нас, как и во всем мире, выращивают лошадей специальных пород. При селекции мясных пород не обращают особого внимания на экстерьер и рабочие качества. Главными полезными признаками в этом случае являются скороспелость лошади (как быстро она вырастает до товарной массы) и качество ее мяса, которое, кстати, по вкусовым качествам превосходит мясо престарелых скакунов, попавших на бойню.
Что ждет лошадь, обреченную на убой?
При современных технологиях на крупных комбинатах животных умерщвляют электрическим током, после чего освежевывают и пускают дальше по разделочному конвейеру. Спустя пару суток после убоя животное уже может превратиться в колбасу. Не стоит морщиться – продукты убоя лошадей с удовольствием поедают многие, в том числе возможно и вы сами.
Где найти скотомогильник?
Что же делать, если ваша лошадь погибла, и вы не собираетесь устраивать за границей своих владений конское кладбище? Закапывать в лесу, а тем более бросать труп – не самый лучший выход. Ваше несанкционированное захоронение может стать источников инфекции. Тем более, что для захоронения погибших животных существуют давно отработанные методы.
Самый старинный из них – скотомогильник, это слово известно даже людям, далеким от сельского хозяйства. Но, скажем сразу, скотомогильники запрещены на территории России, как неэффективный и даже опасный способ захоронения. Для устройства скотомогильника требуется много места. Судите сами, на захоронение одного животного должно отводиться не менее 8 квадратных метров земли. Сам скотомогильник размещали на высоком месте (чтобы ядовитые продукты распада не попадали в грунтовые воды), не ближе полукилометра от населенного пункта. Но особенную опасность скотомогильники представляли (и представляют по сей день) в случае захоронения в них животных, погибших от опасных инфекционных болезней. В частности, возбудители сибирской язвы сохраняют свою активность около 300 лет (в случае вскрытия или размыва старого скотомогильника возбудитель попадает во внешнюю среду и становится реальной опасностью для людей и животных). Все это стало причиной запрета на использование и строительство скотомогильников.
Более современный способ (это уже подходит под понятие «утилизация») – захоронение трупов животных в биотермических ямах. Биотермическая яма представляет собой специальное инженерное сооружение: яму, глубиной не менее 10 метров с бетонированным дном и стенками, с обязательной обширной санитарной зоной вокруг строения. Процесс распада трупов происходит под влиянием микроорганизмов. Правильно оборудованная яма теоретически обеспечивает полное перегнивание трупа и не допускает попадания продуктов распада в грунтовые воды. Но на практике этот метод является не слишком экономичным. К тому же при строительстве таких ям нередко допускали просчеты – копали неглубокий, не более 3 метров, котлован, отказывались от полного бетонирования или «для острастки» засыпали в яму сильные дезинфицирующие вещества, которые убивали бактерии, разлагающие трупы. В итоге из биотермической ямы захоронение превращалось в «братскую могилу» – источник заражения для округи. В связи с этим в последние годы старые биотермические ямы в некоторых регионах еще используют, но новые практически не строят.
Самый современный вариант
Самым прогрессивным, экономичным и экологичным считается переработка трупов животных на специальных заводах. Если ваша лошадь пала в черте города или в густонаселенной сельской местности, вам просто негде ее закопать, а вы хотите выйти из положения цивилизованным путем, обращайтесь на завод. Подобные заводы есть во многих регионах, в Московской области – это «Эколог», расположенный неподалеку от города Люберцы.
На утильзаводе с помощью современных технологий труп животного перерабатывают в мясокостную муку, которая идет на корм сельскохозяйственным животным. Если животное пало от опасной инфекции, его сожгут в трупосжигательной печи, а останки (около 7% от исходной массы животного) захоронят на специальном полигоне.
Как правильно поступить?
Можно ли коневладельцу захоронить свою лошадь цивилизованно? Как мы уже говорили, в России вы вряд ли найдете скотомогильник. Организовать собственную биотермическую яму даже для среднего хозяйства экономически нецелесообразно (и могут не разрешить санитарные инстанции), а вот поискать их в округе, обратившись к территориальным ветеринарно-санитарным органам, вполне реально. Правда, для захоронения в биотермической яме вас, вероятно, обязуют произвести патологоанатомическое вскрытие трупа и получить ветеринарно-санитарную справку о причинах гибели животного и также произвести исследования на предмет опасных инфекционных болезней, прежде всего на сибирскую язву.
В Московской области владелец может обратиться на завод «Эколог» (позвонив по телефону 558-54-69). Но и в этом случае нужно будет произвести патологоанатомическое вскрытие и ряд лабораторных исследований, на основании которых решат, как утилизировать труп – переработать на мясокостную муку или сжечь, а останки захоронить. Завод «Эколог» имеет собственный транспорт для вывоза трупов животных, но за услуги по вывозу и утилизации трупа владельцу придется заплатить.
Что случится с лошадью после ее смерти – в конечном итоге это придется решать человеку – владельцу, заводчику, ветеринарному врачу. И пусть это решение будет гуманным по отношению к лошади, грамотным по отношению к окружающей среде – то есть, в конечном итоге, цивилизованным.
Ритуальные захоронения коня
Краткий обзор наиболее известных поминально-погребальных комплексов, к числу характеристик которых относятся погребения с конём или погребения конского снаряжения, обнаруживает свойства, некоторые из которых важно выделить в данной статье.
Во-первых, эти комплексы разбросаны на обширных пространствах, как бы очерчивая гигантскую территорию от Поволжья и Кавказа до Алтая и Саянских гор.
Во-вторых, сакральные традиции, отразившиеся в погребальном инвентаре названных могильников, хронологически охватывают впечатляющий период, начиная от XII–X веков до н.э. и далее сохраняясь в отдельных регионах чуть не до XVIII–XIX веков.
В-третьих, названные сакральные традиции вполне убедительно характеризуются исследователями, как солнцепоклонство потому, что конь является одним из зооморфных символов солнца наряду с оленем, соколом, лебедем, и следовательно, эти сакральные традиции по своему происхождению должны связываться с индоевропейской духовной культурой. Но в науке нет четкого объяснения тому, как сложилось это фактически единое сакральное пространство с идентичными культами и обрядностью на такой огромной территории и кем, каким народом или предками какого народа его существование поддерживалось.
Никакой цельной картины у исследователей на этот счёт не сложилось. Так, погребальный комплекс Аржан рассматривается как часть политической, экономической и культурной истории древних кочевых народов евразийской степи (Л.С. Марсадолов), пазырыкский могильник характеризуется как памятник скифо-сибирской культуры кочевого населения, кобанская культура – как симбиотичная культура автохтонных представителей Северного и Центрального Кавказа и арийских племён, обосновавшихся на Центральном Кавказе со второй половины II тыс. до н.э. в ходе миграций.
Вопрос о генезисе Ананьинской археологической культуры конца IX—III веков до н. э. остается дискуссионным. Считается, что на её формирование оказали влияние кобанская, скифская и восточные культуры кочевников степей Евразии, т.е. создатели Ананьинской археологической культуры, согласно существующему взгляду, были принимающей стороной. К этому следует добавить, что так называемая Ананьинская культурно-историческая область, распространённая на территории Среднего Поволжья (от реки Ветлуги до Ульяновска) и в бассейне реки Камы, воспринимается как археологический аналог пра-пермской этно-лингвистической общности, по поводу которой сложилось мнение, что она выделилась из финно-пермского массива в середине II тыс. до н.э. в районе к северу и северо-востоку от поворота Волги на юг в нижнем и среднем течении Вятки и Камы и сохраняла своё единство более двух тысяч лет, вплоть до вторжения булгар. Поэтому, несмотря на оговорку в дискуссионности вопроса о генезисе Ананьинской археологической культуры, в науке закрепилось убеждение, что её создатели – часть пермского пранарода, говорившего на пермском праязыке и обитавшего на пермской прародине между Волгой и Камой.
Приведенные рассуждения об Ананьинской археологической культуры или шире – об Ананьинской культурно-исторической области как прародине прапермского народа – показывают, что наука сделала всё возможное и невозможное для того, чтобы облечь наукообразностью слова одного из творцов шведского политического мифа Рудбека о том, что ещё во времена «гиперборейских скифов» Восточная Европа с севера до Дона была населена финнами.
Не считаю нужным рассматривать правомерность использования приведенной умозрительной конструкции: пермский пранарод, обитавший на пермской прародине и говоривший на пермском праязыке – для лингвистических исследований. Возможно, подобные абстракции и применимы для решения лингвистических проблем. Но для исторических исследований она не подходит совершенно. Представим, что англов Ютландии мы назовем праамериканцами, говорившими на праамериканском языке, а Ютландию определим как праамериканскую прародину. Даст нам это что-нибудь для понимания истории Америки? Напрямую – нет, поскольку «праамериканцы» выступят как сугубо абстрактная конструкция, которая, неприменима при изучении реальной истории народа. Поэтому историю Америки мы начинаем с определенных исторических событий, а вопрос о «праязыке» играет здесь отдельную роль. Могут возразить, что в данном случае к нашим услугам достаточно исторических источников, прежде всего, письменных. К вопросу об источниках для исследования затронутых выше вопросов я вернусь ниже, а пока напомню, что результаты исследований в области ДНК-генеалогии однозначно опрокидывают теоретические построения о финно-пермском массиве в сер. II тыс. до н.э. в районе Прикамья.
Сейчас, благодаря исследованиям в области ДНК-генеалогии, мы знаем, что предки финно-угорских народов пришли в Восточную Европу 2000–1500 лет тому назад, т.е. много позднее переселения туда представителей R1a, следовательно, они пришли в Восточную Европу, уже освоенную её насельниками ариями и древними русами, давшими свои названия гидронимам и другим географическим феноменам, ссылка.
Поэтому Ананьинская культурно-историческая область не может рассматриваться как археологический аналог прапермской этнолингвистической общности, и погребальные памятники Волго-Камья в период бронзы – раннего железа должны рассматриваться как памятники, оставленные носителями индоевропейских языков. Вопрос только в том, какими именно носителями? Выше приводились мнения специалистов, указывавшие на то, что культурными донорами для Ананьинской археологической культуры были скифская и восточные культуры кочевников степей Евразии. Но в недавнее время появились работы, которые опровергают данную точку зрения.
Захоронения с конём или с конским снаряжением в погребальных комплексах Аржана, в Пазырыкском кургане, в могильниках Кобанской культуры иллюстрируют особую сакральную роль коня для создателей этих поминально-погребальных комплексов, но современные исследования показывают, что у кочевников скифской эпохи культ коня не прослеживается. К данным выводам пришла М.А. Очир-Горяева в докторской диссертации «Погребения с захоронениями коней и предметами узды Северного Причерноморья, Нижнего Поволжья, Южного Приуралья и Горного Алтая конца VI–III вв. до н.э.» (2014). В этой работе как раз и ставилась цель – выявить место и роль конских захоронений и предметов узды в погребальном обряде кочевников скифской эпохи. Исследованию подверглись основные регионы сосредоточения погребальных памятников скифской эпохи. Как отмечал в отзыве на диссертацию профессор кафедры археологии Волгоградского университета А.С. Скрипкин, исследование с постановкой такой темы и в таком объёме выполнялось впервые.
В заключительной главе «Конь в культуре кочевников скифской эпохи, с учётом данных погребальной практики, изобразительного искусства и письменных источников», констатируется, что у евразийских кочевников скифского времени собственный культ коня отсутствовал. В изобразительном искусстве кочевников скифского времени, указывает М.А. Очир-Горяева, изображение лошади встречается крайне редко, в отличие от сакральных образов оленя, хищной птицы, хищника кошачьей породы. В культуре и изобразительном искусстве кочевников скифской эпохи отсутствует канонизированный образ коня, подчеркивается лишь основная функция лошади как средства передвижения. Письменная традиция также не подтверждает наличие культа коня у скифских кочевников. Детали культа коня не выделяются и у других кочевых объединений скифского времени Евразии, например, у кочевников горно-алтайских областей. Поэтому, согласно, М.А. Очир-Горяевой, захоронение коней у кочевников скифской эпохи следует рассматривать в ряду других материальных категорий, нашедших упокоение вместе с погребением человека.
Но в таком случае погребальные комплексы Аржана и Пазырыкского кургана не могут расцениваться как памятники древних кочевых народов евразийской степи или как памятники скифо-сибирской культуры кочевого населения, поскольку конские захоронения в этих погребальных комплексах обнаруживают явно ритуальный характер. Правда, российские скифологи и археологи, в частности, упомянутый волгоградский археолог А.С. Скрипкин, в последние десятилетия обращают внимание на однобокий характер понятия «скифо-сибирская культура кочевого населения». Известный скифолог Д.С. Раевский подчеркивал культурное многообразие евразийских степей в скифскую эпоху и предлагал термин «евразийский культурный континнум» скифской эпохи (Раевский Д.С. Об историографии скифской проблемы в современном освещении (некоторые замечания к дискуссии) // РА, 2003. № 2).
Очень важная поправка, поскольку она открывает возможность шире интерпретировать доступные нам источники, а также привлечь источники, которые отбрасывались, не умещаясь в жестко заданные параметры образа скифов как преимущественно, кочевников.
Здесь пора обратить внимание на то, что в приведенных выше материалах о погребениях с захоронениями коней или конского снаряжения, почти ничего не сказано о коне в древнерусской традиции. Правда, в докладе Роберта Гаглоева на III Абхазской международной археологической конференции упоминается, что материалы этнографии и фольклора свидетельствуют о наличии культа коня и в славянской среде. Со ссылкой на работы В.А. Городцова и Б.А. Рыбакова (Городцов В.А. Дако-сарматские элементы в русском народном творчестве // ТГИМ, Вып. I. М., 1926; Рыбаков Б.А. Древние элементы в русском народном творчестве / Женское божество и всадники // СЭ №1, М., 1948, С. 90-105) в приведенном докладе подчеркивается, в том числе, и архаичность культа коня в славянской традиции и его связь с культом женского божества природы. Но все упоминания о культе коня в славянской традиции ограничиваются хронологическим барьером якобы позднего появления славянства на исторической арене, что и задает цель для данных исследований как поиска источника заимствования культа коня и упомянутых традиций в славянской, или точнее в русской традиции.
Подобное направление научного поиска хорошо иллюстрируется, например, статьей К.Ю. Рахно «Посвящение коня в погребальном обряде осетин и его украинские параллели». Автор статьи обращает внимание на обычай посвящения коня покойнику у осетин, возводит его к далеким временам арийской общности и указывает на его генетическую связь с сармато-аланской архаикой. Так, К.Ю. Рахно отмечает, что конь у осетин посвящался только мужчине, однако, в ряде местностей зафиксированы случаи, когда лошадь посвящалась и знатной женщине, в чем автор видит явные отголоски обычая захоронения воительницы с конем, широко бытовавшего у сарматов.
В статье подчеркивается, что отголоски обряда посвящения коня не раз отмечались у тех народов Кавказа, Средней Азии и Сибири, в этногенезе которых приняли участие сарматы и аланы, но помимо кавказских и среднеазиатских параллелей, по мнению автора статьи, следует обратить внимание на аналогичные обычаи в обрядности народов Восточной Европы, например, на обычай посвящения коня умершему у населения Поволжья, в частности, у мордвы и татар-мишарей.
Кроме того, обращает внимание К.Ю. Рахно, сходные черты прослеживаются в погребальной обрядности восточных славян, в частности, у запорожских казаков: запорожцы ещё в конце XVI века, когда хоронили своего гетмана, то насыпали над ним высокий курган, оставляли возле него гетманского коня и справляли на могиле тризну. Конь оставлялся на могиле потому, что христианство уже не разрешало его захоронения вместе с умершим. К.Ю. Рахно считает, что данный обряд, по которому покойнику посвящался его конь, был заимствован казаками от ираноязычного кочевого населения степи (Рахно К.Ю. Посвящение коня в погребальном обряде осетин и его украинские параллели // Материалы международной юбилейной научной конференции «Россия и Кавказ». 6-7 октября 2009 г. Владикавказ, 2010. С.216-221).
Более современные исследования М.А. Очир-Горяевой, приведенные выше, демонстрируют умозрительность выводов о том, что погребальная обрядность, отмеченная чертами культа коня и известная у ведических ариев, заимствовалась славянскими народами у кочевых народов скифского времени, поскольку культ коня у них не прослеживается. Поэтому параллели ведическим традициям ритуала жертвоприношения коня, отмеченные у народов Восточной Европы, включая и восточных славян, должны иметь иное происхождение. Следует напомнить, что согласно этнографическим исследованиям, конь в славянской традиции, самое легендарное священное животное, в древнейших мифах и сказаниях принадлежащее высшим языческим богам и христианским святым.
Конь в славянской традиции одновременно хтоническое существо, связанное с культом плодородия и смертью, загробным миром, проводник на тот свет (Славянская мифология. М., 1995. С. 228-229). Одно это краткое перечисление наводит на мысль о том, что традиция сакрализации коня у славян была эндогенной традицией, то есть родившейся внутри самой славянской культуры, а не заимствовалась со стороны.
Хорошо известно, что конкретно в русском фольклоре конь занимал одно из центральных мест и отображал удивительно многослойную образную систему: конь как посредник между земным и небесным миром, как посланец на землю от могущественных сакральных сил в помощь их избранникам, как неразлучный спутник и защитник эпического героя.
К онь обладал функцией оберега как у русских, так и у индоариев. Известный индолог Н.Р. Гусева обращала внимание на обычай, сохранившийся у потомков ариев в Индии, считать фигурки коней сильными оберегами, поскольку конь рассматривался как посредник между людьми и богами: «…в некоторых областях (например, в Бенгалии) человек, направляясь в лес за хворостом или ягодами, кладёт у опушки глиняную фигурку лошади, прося не наносить ему вреда. А это совершенно очевидно говорит о том, что такой обычай был привнесён арьями. До прихода ариев местные жители лошадей не разводили – ни на одной таблице Хараппы нет изображения этого животного. Зато в среде предков славян и арьев был распространен обычай принесения лошадей в жертву богам. Конь вообще вошёл во многие мифы и сказки в роли посредника в общении с богами: до сих пор на деревенских избах укрепляют на углу крыши резного коня, да и само несущее бревно крыши зовется коньком. Не так уж давно черепа лошадей можно было видеть на кольях забора – этим черепам приписывалась роль оберегов от всякого зла» (Гусева Н.Р. Славяне и арьи. Путь богов и слов. М., 2002. С.117-118). Сравним в докладе Р. Гаглоева сообщение о том, что черепа коней и у осетин прикреплялись над дверями домов, на заборах, в центре поселка, служа оберегом и символом счастья.
В.А. Городцов отмечал обычай надевать конские черепа на шесты близ жилья, пасек и огородов, сохранившийся и в его время, например, в Московской и Курской губерниях. Этот обычай, по его словам, бытовал у пасечников для охраны пасек и в силу поверья, что при помощи оберега пчелы наберут больше меда: «Сведения об описанном обычае имеются из г.Рузы Московской губ. и села Ксёльце Курской губ., но подобный обычай существует в Рязанской губ. и по-видимому, повсюду у русского населения и инородцев, взявших обычай у русских» (Городцов В.А. Указ. соч. с. 24).
Известен в русской традиции и обычай хоронить (сжигать) коня вместе с хозяином. На Вологодчине был известен обычай хоронить павшего коня как человека, оставляя на могиле перевернутые сани. Роль проводника на тот свет выполнял и волшебный конь – Сивка-Бурка, Конек-Горбунок.
Конь считался вещим животным, способным предсказать судьбу: у русских были распространены святочные гадания с участием коня. Связь коня с загробным миром находила выражение в сжигании маски конского черепа на Ивана Купалу, когда согласно поверьям все мифологические персонажи, связанные с загробным миром, покидали землю и возвращались на тот свет. Конь наделялся и хтонической природой, также связывавшей коня с загробным миром (Конь // Славянская мифология. М., 1995. С. 228-229).
«Подсолнечное царство на огромных евразийских пространствах.» Лидия Грот,
кандидат исторических наук.