какие успокоительные можно пить при онкологии
Эффективная терапия тревоги как неотъемлемая часть комплексного лечения онкологических пациентов
Транквилизирующие свойства Грандаксина (тофизопама), отсутствие седативного эффекта, быстрое купирование тревоги и ее вегетативного сопровождения обусловили его включение в стандарты лечения злокачественных новообразований тела и шейки матки.
Нормальная и патологическая тревога у пациентов с онкологией
Для тревоги характерен определенный набор типичных симптомов: избыточная активность, дрожь, повышенное потоотделение. Пациенты суетятся, пренебрегают отдыхом, постоянно находятся в поисках утешения и успокоения. Происходят также изменения в мышлении: больным трудно сосредоточиться, они находятся во власти дурных предчувствий и переживаний. С физической стороны тревогу сопровождает мышечное напряжение и быстрая утомляемость.
Тревога сама по себе является нормальной реакцией на угрозу и встречается у пациентов любого профиля. Однако при определенных условиях она переходит разумные границы, становится болезненной и неадекватной. Патологическая тревожность характеризуется:
Последние исследования показывают, что жизненные стрессы, тяжелое психологическое состояние, включающее тревожность, являются факторами, повышающими риск онкозаболеваний и их прогноз. Сотни научных работ 17 достоверно продемонстрировали, что стрессогенные психосоциальные факторы, чувствительность к стрессам, негативный настрой коррелируют с высокой частотой злокачественных заболеваний, с низкой выживаемостью при имеющемся диагнозе и высокой смертностью от рака.
Несмотря на то, что тревога часто диагностируются у онкологических пациентов наравне с депрессией, и проведенные исследования говорят о том, что тревога тяжелее переносится пациентами, противотревожная терапия назначается гораздо реже, чем терапия депрессивных симптомов.
Тем не менее, лечение патологической тревоги у онкологических больных совершенно необходимо. Раннее начало противотревожной терапии не только выравнивает эмоциональный фон в самый острый кризисный период, но и помогает избежать возникновения психовегетативных нарушений, улучшает качество жизни и прогноз заболевания.
Терапия тревоги: бензодиазепиновые транквилизаторы
На данный момент наиболее популярными средствами лечения тревожных расстройств являются бензодиазепиновые транквилизаторы. На вооружении современной медицины имеется более 50 активно используемых препаратов.
Поскольку все транквилизаторы на конечном этапе используют в качестве основного действующего вещества неспецифический тормозной медиатор – ГАМК, это обусловливает широкий спектр тормозящих влияний – как на эмоциональную сферу (уменьшение тревоги, страха, напряжения), так и на другие двигательные, чувствительные и вегетативные системы организма (миорелаксация, купирование судорог и спазмов, противоболевой и вегетостабилизирующий эффекты).
Применяя транквилизаторы бензодиазепинового ряда, врачи нередко сталкиваются с негативными реакциями, которые значительно ограничивают их применение, особенно в сфере онкологии. К ним относятся:
Кроме того, в практике врача-онколога некоторые терапевтические эффекты классических бензодиазепинов являются избыточными. Так, при тревоге у больных со злокачественными новообразованиями возникает необходимость снять беспокойство, не вызвав при этом значительной седации. Миорелаксирующий эффект большинства транквилизаторов, также неразрывно связанный с их противотревожным действием, нередко вызывает нежелательное ощущение расслабленности, вялости.
В таких случаях на помощь приходят так называемые дневные транквилизаторы, а именно – Грандаксин (тофизопам).
Механизм действия и преимущества Грандаксина (тофизопама)
Основной особенностью группы препаратов, к которой относится Грандаксин (тофизопам), является место расположения нитрогенной группы. Если у традиционных бензодиазепинов нитрогенная группа находится в положении 1-4, то у Грандаксина и подобных лекарств она расположена в положении 2-3, в связи с чем их обычно обозначают как 2-3-бензодиазепины.
Показано, что места связывания тофизопама локализованы исключительно на базальных ганглиях.
Благодаря уникальному механизму своего действия, Грандаксин обладает следующими свойствами:
Применение Грандаксина (тофизопама) у онкобольных
Транквилизирующие или анксиолитические свойства Грандаксина (тофизопама), прежде всего, нашли свое применение в лечении тревожных расстройств, в частности у пациентов с соматическими болезнями, включая онкологические.
Отсутствие седативного, миорелаксирующего эффектов не усугубляет болезненное состояние пациента, не снижает его активности и позволяет проводить лечение, в частности, в амбулаторных условиях.
Нельзя исключать, что некоторый допаминергический эффект Грандаксина (тофизопама) обусловливает его активирующее действие и способствует определенной поведенческой коррекции. Неслучайно препараты 2-3-бензодиазепинов иногда обозначают как атипичные нейролептики.
Быстрое купирование тревоги и ее вегетативного сопровождения позволяет улучшить качество жизни и вернуть больному оптимизм в отношении прогноза болезни.
Подобные качества препарата обусловили его включение в стандарты лечения злокачественных новообразований тела и шейки матки и крайне рекомендуют его для более широкого применения в онкологической практике.
Какие успокоительные можно пить при онкологии
Ю.Н. Зубкова, И.А. Курмуков, О.А. Обухова, Ш.Р. Кашия
Отдел функциональной диагностики, интенсивной терапии и реабилитации, Национальный медицинский исследовательский центр онкологии им. Н.Н. Блохина (НМИЦ онкологии им. Н.Н. Блохина), Москва, Россия
Введение
К концу XIX в. в мире развился интерес к лечению психических заболеваний в общей медицине, психиатрические отделения появились в больницах общего профиля и началось обучение врачей и студентов диагностике и лечению психических нарушений у физически больных пациентов [1]. Тем не менее отношение к возможному появлению врача-психиатра в медицинском отделении больницы варьировалось от враждебного до безразличного. В 1929 г. психиатр Дж. Генри [2] документально описал свой профессиональный опыт. В той статье он сообщил о 300 случаях выявления и диагностики психиатрического расстройства у больных соматической патологией. Несмотря на изменения в диагностической терминологии и дифференциальных критериях, полученные данные обнаруживают сходство с современными научными представлениями. Опыт оказания стационарной помощи в психиатрических учреждениях больным соматическими заболеваниями, а также в рамках психиатрических консультаций пациентов в отделениях общего профиля положил начало направлению консультативно-междисциплинарной психиатрии, которая занималась изучением и коррекцией психологических изменений у пациентов с соматическими заболеваниями.
Развитию психических расстройств у онкологических больных способствуют несколько факторов. С одной стороны, это стресс, связанный с выявлением онкологического заболевания, ожиданием мучений и физически калечащего лечения. С другой – улучшение непосредственных результатов противоопухолевого лечения приводит к тому, что некоторые злокачественные заболевания приобретают черты хронических, с длительными периодами ремиссий и периодическими «обострениями» (рецидивами или прогрессированием). В результате могут появляться проблемы, связанные с психическим функционированием и выработкой адаптивных стратегий, свойственных пациентам с длительно существующими, потенциально инвалидизирующими и фатальными хроническими заболеваниями. Одновременно с этим в связи с общей гуманизацией современного общества увеличивается внимание и к практическим вопросам качества жизни пациентов и членов их семей, в немалой степени связанным с психологическим и психиатрическим здоровьем.
Психоонкология
Психоонкология – направление психиатрии, активно развивающееся в последние несколько лет в связи с необходимостью выявления как откровенных психических расстройств, так и коррекции неадекватных, дезадаптивных реакций на онкологическое заболевание, способствует улучшению результатов противоопухолевого лечения и повышению качества жизни пациентов.
Признание и обращение к психиатрическим симптомам у онкологических пациентов служат относительно недавним направлением в медицине, активно развивающимся с 1970-х гг. [3]. В результате в развитых странах онкологические пациенты с симптомами психических расстройств в настоящее время естественным образом попадают в сферу интересов психоонкологов, специфической особенностью работы которых считается учет потенциальных взаимодействий лекарственных препаратов, используемых в психиатрии и онкологии; необходимость дифференцировать клинически схожие симптомы и побочные эффекты противоопухолевого и психиатрического лечения и определение целесообразности применения психофармакологических средств по непсихиатрическим показаниям.
Психическое расстройство может присутствовать у пациента независимо от онкологического заболевания. Иногда у пациентов, получающих лечение или наблюдающихся по поводу психиатрических заболеваний, развиваются злокачественные новообразования. Во всяком случае распространенность онкологических заболеваний у пациентов с шизофренией, биполярным расстройством или злоупотреблением психоактивными веществами не ниже, чем в общей популяции. Коморбидность шизофрении и расстройств шизофренического спектра с онкологическими заболеваниями в России достаточно высока – 3,2 и 4,1% соответственно [4]. Шизофрения и расстройства шизофренического спектра могут оказывать значимое влияние на процессы диагностики и лечения онкологического заболевания. Такие больные не всегда своевременно обращаются за медицинской помощью, часто игнорируют выявленное онкозаболевание, отказываясь выполнять рекомендации специалистов, проявляют повышенную тревожность, требуя медицинских необоснованных дополнительных обследований, нарушают режим противоопухолевой терапии, обнаруживают аномальные формы поведения в условиях онкологического стационара.
Психопатологические реакции у онкологических больных присутствуют чаще, чем в общей популяции. Одним из первых психиатрический подход к диагностике расстройств у онкологических пациентов без ранее выявленной эндогенной психиатрической патологии применил A.M. Sutherland [5]. Он описал несколько клинических типов психологических и психопатологических реакций, появление которых наблюдал у пациентов сразу после того, как им устанавливали диагноз злокачественного новообразования, так и в процессе противоопухолевого лечения: зависимость от окружающих, тревогу, послеоперационную депрессию, ипохондрический ответ, обсессивно-компульсивные реакции и параноидные реакции. A.M. Sutherland отмечал, что онкологические больные находятся в состоянии специфической тяжелой формы стресса, для которой свойственна актуализация фундаментальных убеждений, основанных на жизненной истории и личном опыте. Последующие исследования подтвердили наличие, распространенность, необходимость диагностики и коррекции психосоциальных расстройств, особенно тревоги и депрессии, у онкологических больных на разных стадиях заболевания [6–8]. Конкретные диагностические критерии, позволяющие фиксировать психические расстройства, связанные с диагностикой и лечением онкологических заболеваний, были введены в DSM (Diagnostic and Statistical Manual of mental disorders) начиная с его 3-й редакции [9]. В первом многоцентровом исследовании распространенности психических расстройств среди онкологических больных PSYCOG, проведенном в США и опубликованном в 1983 г., показано, что почти 50% онкологических больных соответствовали критериям диагнозов DSM-III (преимущественно в связи с расстройствами адаптации) [10]. Похожие результаты в последующем были получены как в аналогичных исследованиях, проведенных в отдельных странах: Великобритании, Бельгии, Италии, Австралии, Испании, Германии [11–17], так и в мета-анализах исследований [18–20]. Все исследования независимо от использованных критериев психических расстройств (DSM или Международной классификацией болезней Всемирной организации здравоохранения) показали, что по крайней мере один из трех пациентов, страдающих онкологическими заболеваниями, имеет симптомы, указывающие на психическое расстройство. В отечественной психиатрии имеются данные о значительном превышении уровня психической патологии у больных злокачественными новообразованиями по сравнению с населением и преобладаниями нозогенных реакций (расстройств адаптации) в спектре психических нарушений в рассматриваемом контингенте пациентов [21]. Типы нозогений и их дальнейшее развитие зависят от локализации опухоли (например, при раке поджелудочной железы риск депрессивных расстройств увеличивается), стадии заболевания (при поздних стадиях чаще встречается делирий) и условий лечения (при амбулаторном лечении психические расстройства возникают реже, чем у госпитализированных больных или пациентов хосписов). В целом в течение онкологического заболевания преобладают депрессивные, тревожно- и стресс-ассоциированные расстройства, но частота их выявления и выраженности увеличивается на поздних стадиях болезни; табл. 1.
Однако в психотропных препаратах могут нуждаться не только пациенты, получающие противоопухолевое лечение, но и успешно излеченные. Повышенная вероятность использования всех категорий антидепрессантов была выявлена у взрослых, успешно излеченных от онкологических заболеваний в детстве, по сравнению со здоровыми лицами [32].
Порядок, алгоритмы и рекомендации назначения психотропных препаратов у онкологических больных
К настоящему времени доступны руководства по наиболее эффективному лечению всех основных психических расстройств онкологических пациентов, в т.ч. делирия [31, 33], депрессии, выявленные в процессе активного противоопухолевого лечения [34, 35], и депрессии, развивающейся при паллиативной помощи [36]. В связи с тем что последние недели жизни инкурабельных онкологических пациентов часто омрачаются тяжелыми симптомами страдания (в т.ч. чрезмерной тревогой, болью, одышкой, тошнотой, беспокойством и ажитированным делирием), разработано несколько паллиативных седативных протоколов конца жизни [37–39].
Избранные вопросы клинического использования психотропных препаратов
Клиническое применение психофармакологических средств в онкологии в последние годы значительно возросло. Использование психотропных препаратов в онкологических клиниках и стационарах паллиативной помощи в развитых странах стало обязательным и повсеместным компонентом комплексной программы лечения и реабилитации [40]. При этом обязательным условием рационального назначения психофармакологических средств служат анализ противоопухолевой терапии, получаемой пациентом, и возможность назначения психотропных препаратов для лечения психических симптомов с учетом фармакокинетики и конкурентного взаимодействия всех лекарственных средств, получаемых больным [41]. Основные группы психотропных препаратов и область их применения в онкологии приведены в табл. 2.
В настоящее время в онкологии психотропные препараты широко используются не только в связи с психиатрическими показаниями, но и для коррекции непсихиатрических симптомов: боли, приливов, потери аппетита и усталости [39].
Антидепрессанты. Европейское общество медицинской онкологии (ESMO) рассматривает антидепрессанты как возможный компонент лечения болевого синдрома вообще и необходимый компонент обезболивания онкологических больных на поздних стадиях болезни [42]. В комплексной терапии болевого синдрома предпочтение отдается селективным ингибиторам обратного захвата серотонина и норадреналина [43]. Также широко используются антидепрессанты и при лечении вторичных приливов, особенно при гормональной терапии рака молочной железы блокаторами рецепторов эстрогена (тамоксифен) или ингибиторами ароматазы (летрозол, анастрозол, экземестан) [44]. Антигистаминовая активность некоторых антидепрессантов используется в лечении тошноты и синдрома анорексии-кахексии, вызванных химиотерапией [45, 46]. Кроме того, применение антидепрессанта бупропиона снижает выраженность хронической усталости, одного из специфического синдрома онкологических больных [47, 48].
Психостимуляторы. Психости-муляторы уменьшают выраженность хронической усталости [47, 48], положительно влияют на качество жизни, активируя психические функции, повышая физическую активность, улучшая способность к концентрации внимания, вигильность и инициативность [49, 50].
Антипсихотики и транквилизаторы. Антипсихотики (в частности, оланзопин) повышают эффективность антиэметиков при лечении тошноты и рвоты, вызванной химиотерапией. Похожие данные были получены при использовании бензодиазепинов, которые благодаря своим амнезическим свойствам могут способствовать уменьшению тошноты и рвоты, вызванных противоопухолевым лечением.
Тимометики. Противосудорожные средства первого и второго поколений, которые также используются в качестве стабилизаторов настроения (карбамазепин, топирамат, габапентин), оказались эффективными для лечения болевого синдрома при токсической невропатии [51].
Выводы
Психические расстройства распространены среди онкологических пациентов и отрицательно влияют на качество жизни. Потребность онкобольных в психосоциальной, психотерапевтической и психофармакологической помощи очевидна и востребована на протяжении всего периода заболевания и противоопухолевого лечения. Информация о наиболее важных психотропных препаратах и их правильном использовании в клинической практике имеет большое значение как для онкологов и врачей паллиативной помощи, так и для пациентов; она должна содержать не только общую характеристику лекарств, но и сведения об их взаимодействии с противоопухолевыми средствами, эффективности и безопасности при лечении психических нарушений, вторичных по отношению к раку. Вместе с тем результаты исследований и клинического опыта психоонкологии демонстрируют необходимость учета феноменологических аспектов онкологических больных, разнообразия психосоциальных расстройств и различных вариантов биологических ответов на психотропные препараты, что может быть реализовано только при тесном сотрудничестве онкологов и специалистов в области психического здоровья.
Литература
1. Henry G.W. Some modern aspects of psychiatry in general hospital practice. Am. J. Psychiatry. 1929;86:481–99.
2. Lipowski Z.J. Consultation-liaison psychiatry at century’s end. Psychosomatics. 1992;33:128–33. Doi: 10.1176/ajp.131.6.623.
3. Patterson K.R. Psycho-Oncology. In: Psychosomatic medicine. K.D. Ackerman, A.F. DiMartini (ed.). Oxford; New York: Oxford University Press, 2015. P. 365–75.
4. Смулевич А.Б. Психосоматические расстройства в онкологии. Эффективная фармакотерапия. 2009;18:28–9.
5. Sutherland A.M. Psychological impact of cancer and its therapy. Med. Clin. North Am. 1956;40(3):705–20.
6. Plumb M., Holland J. Comparative studies of psychological function in patients with advanced cancer –I Self-reported depressive symptoms. Psychosom. Med. 1977;39:264–76.
7. Maguire G.P., Lee E.G., Bevington D.J., et. al. Psychiatric problems in the first year after mastectomy. Br. Med. J. 1978;15(1):963–65.
8. Plumb M., Holland J. Comparative studies of psychological function in patients with advanced cancer II. Interviewer-rated current and past psychological symptoms. Psychosom. Med. 1981;43:243–54.
9. American Psychiatric Association. Diagnostic and Statistical Manual of Mental Disorders, Third Edition (DSM-III). Washington, D.C.: American Psychiatric Publishing, 1980. 494 p.
10. Derogatis L.R., Morrow G.R., Fetting J., et al. The prevalence of psychiatric disorders among cancer patient. JAMA. 1983;249(6):751–57.
11. Hardman A., Maguire P., Crowther D. The recognition of psychiatric morbidity on a medical oncology ward. J. Psychosom. Res. 1989;33:235–39.
12 Razavi D., Delvaux N., Farvacques C., Robaye E. Screening for adjustment disorders and major depressive disorders in cancer in-patients. Br. J. Psychiatry. 1990;156:79–83.
13. Grassi L., Rosti G., Lasalvia A., Marangolo M. Psychosocial variables associated with mental adjustment to cancer. Psycho-Oncology. 1993;2:11–20.
14. Grassi L., Gritti P., Rigatelli M., Gala C. Psychosocial problems secondary to cancer: an Italian multicenter survey of consultation-liason psychiatry in oncology. Eur. J. Cancer. 2000;36:579–85.
15. Kissane D.W., Grabsch B., Love A., et al. Psychiatric disorder in women with early stage and advanced breast cancer: a comparative analysis. Aust. N. Z. J. Psychiatry. 2004;38:320–6. PMID: 9734576.
16. Prieto J.M., Blanch J., Atala J., et al. C. Psychiatric morbidity and impact on hospital length of stay among hematologic cancer patients receiving stem-cell transplantation. J. Clin. Oncol. 2002;20:1907–17.
17. Singer S., Szalai C., Briest S., et al. Co-morbid mental health conditions in cancer patients at working age – prevalence, risk profiles, and care uptake. Psychooncology. 2013;22(10):2291–97. Doi: 10.1002/pon.3282.
18. Singer S., Das- Munshi J., Brachler E. Prevalence of mental health conditions in cancer patients in acute care-a meta-analysis. Ann. Oncol. 2010;21:925–30. Doi:10.1093/annonc/mdp515.
19. Mitchell A.J., Chan M., Bhatti H., et al. Prevalence of depression, anxiety, and adjustment disorders in oncological, hematological, and palliative-care settings: a meta-analysis of 94 interview-based studies. Lancet. Oncol. 2011;12:160–74.
20. Miovic M., Block S. Psychiatric disorders in advanced cancer. Cancer. 2007;110:1665–76. Doi:10.1002/cncr.22980.
21. Смулевич А.Б., Андрющенко А.В., Бескова Д.А. Психические расстройства в онкологии (результаты мультицентровой программы «Синтез»). Психические расстройства в общей медицине. 2009;1:4–12.
22. Derogatis L.R., Feldstein M., Morrow G., et al. A survey of psychotropic drug prescriptions in an oncology population. Cancer. 1979;44:1919–29.
23. Jaeger H., Morrow G.R., Carpenter P.J., Brescia F.A survey of psychotropic drug utilization by patients with advanced neoplastic disease. Gen Hosp. Psyciatry. 1985;7:353–60.
24. Stiefel F.C., Kornblith A.B., Holland J.C. Changes in the prescription patterns of psychotropic drugs for cancer patients during a 10-year period. Cancer. 1990;65:1048–53.
25. Thekdi S.M., Irarrazaval M.E., Dunn L. Psychopharmacological interventions. In: Grassi L,Riba M, editors. Clinical psycho-oncology:an international perspective. Chichester: Wiley, 2012. P. 109–26.
26. Caruso R., Grassi L., Nanni M.G., Riba M. Psychopharmacology in psycho-oncology. Curr. Psychiatry Rep. 2013;15(9):393. Doi:10.1007/s11920-013-0393-0.
27. Farriols C., Ferrandez O., Planas J., et al. Changes in the prescription of psychotropic drugs in the palliative care of advanced cancer patients over a seven-year period. J. Pain Sympton. Manage. 2012;43:945–52. Doi: 10.1016/j.jpainsymman.2011.05.010.
28. Desplenter F., Bond C., Watson M., et al. Incidence and drug treatment of emotional distress after cancer diagnosis: a matched primary care case-control study. Br. J. Cancer. 2012;107:1644–51. Doi: 10.1038/bjc.2012.364.
29. De Bock G.H., Musters R.F., Bos H.J., et al. Psychotropoc medication during endocrine treatment for breast cancer. Support Care Cancer. 2012;20:1533–40. Doi: 10.1007/s00520-011-1242-5.
30. Ng C.G., Boks M.P., Smeets H.M., et al. Prescription patterns for psychotripic drugs in cancer patients; a large population study in the Netherlands. Psychology. 2013;22:762–67. Doi: 10.1002/pon.3056.
31. Lindqvist O., Lundquist G., Dickman A., et al. Four essential drugs needed for quality care of the dying: a Delphi-study based international expert consensus opinion. J. Palliative Med. 2013;16:38–43. Doi: 10.1089/jpm.2012.0205.
32. Deyell R.J., Lorenzi M., Ma S., et al. Antidepressant use among survives of childhood, adolescent and young adult cancer: a report of the Childhood, Adolescent and Young Adult Cancer Survivor (CAYACS) Research Program. Pediatr. Blood Canc. 2013;60:816–22.
33. Breitbart W., Alici Y. Evidence-based treatment of delirium in patients with cancer. J. Clin. Oncol. 2012;30:1206–14. Doi:10.1200/JCO.2011.39.8784.
34. Rodin G., Lloyd N., Katz M., et al. The treatment of depression in cancer patients: a systematic review. Support Care Cancer. 2007;15(2):123–36.
35. Okamura M., Akizuki N., Nakano T., et al. Clinical experience of the use of a pharmacological treatment algorithm for major depressive disorder in patients with advanced cancer. Psychology. 2008;17(2):154–60.
36. Rayner L., Price A., Evans A., et al. Antidepressants for treatment of depression in palliative care: systematic review and meta-analysis. Palliat. Med. 2011;25(1):36–51. Doi:10.1177/0269216310380764.
37. Rayner L., Price A., Hotopf M., Higginson I.J.The development of evidence-based European guidelines on the management of depression in palliative cancer care. Eur. J. Cancer. 2011;47(5):702–12. Doi:10.1016/j.ejca.2010.11.027.
38. Cowan J.D., Palmer T.W. Practical guide to palliative sedation. Curr. Oncol. Rep. 2002;4(3):242–49.
39. Kehl K.A. Treatment of terminal restlessness: a review of the evidence. J. Pain Palliative Care Pharmacother. 2004;18(1):5–30.
40. Grassi L., Caruso R., Hammelef K., et al. Efficacy and safety of pharmacotherapy in cancer-related psychiatric disorders across the trajectory of cancer care: a review. Int. Rev. Psychiatry. 2014;26(1):44–62. Doi: 10.3109/09540261.2013.842542.
41. Ouwens M., Hulscher M., Hermens R., et al. Implementation of integrated care for patients with cancer: a systematic review of interventions and effects. Int. J. Qual Health Care. 2009;21(2):137–44. Doi: 10.1093/intqhc/mzn061.
42. Ripamonti C., Santini D., Maranzano E., et al. Management of cancer pain: ESMO clinical practice guidelines. Ann. Oncol. 2012;23(7):139–54.
43. Bennett M.I. Effectiveness of antiepileptic or antidepressant drugs when added to opioids for cancer pain: systematic review. Palliat. Med. 2011;25:553. Doi:10.1177/0269216310378546.
44. Bordeleau L., Pritchard K., Goodwin P., Loprinzi C. Therapeutic options for the management of hot flashes in breast cancer survivors: an evidence-based review. Clin. Therapeut. J. 2007;29(2):230–41. Doi:10.1016/j.clinthera.2007.02.006.
45. Kast R.E., Foley K. Cancer chemotherapy and cachexia: mirtazapine and olanzapine are 5-HT3 antagonists with good antinausea effects. Eur. J. Cancer Care (Engl). 2007;16:351–54. Doi:10.1111/j.1365-2354.2006.00760.x.
46. Riechelmann R.P., Burman D., Tannock I.F., et al. Phase II trial of mirtazapine for cancer-related cachexia and anorexia. Am. J. Hosp. Pallat. Care. 2012;27:106–10. Doi:10.1177/1049909109345685.
47. Breitbart W., Alici-Evcimen Y. Update on psychotropic medications for cancer-related fatigue. J. Natl. Compr. Canc. Netw. 2007;5:1081–91.
48. Minton O., Richardson A., Sharpe M., et al. A systematic review and meta-analysis of the pharmacological treatment of cancer-related fatigue. J. Natl. Cancer Inst. 2008;100:1155–66. Doi: 10.1093/jnci/djn250.
49. Breitbart W., Alici Y. Psychostimulants for cancer-related fatigue. J. Natl. Compr. Canc. Netw. 2010;8:933–42.