чем питались партизаны во время войны в лесу
Как выживали смельчаки-добровольцы в непроходимых лесах и болотах в годы Великой Отечественной войны: в партизанских отрядах сеяли хлеб, шили одежду и обувь
Быт начеку
Рецепт спасения
Пила для ампутации, бинты из прокипяченного белья, мох, что заменял вату, — такими нехитрыми материалами военврач Алексей Петрович спасал жизни в суровые годы войны.
В годы войны Алексей Петрович не только отвоевывал у смерти раненых, но и командовал партизанским отрядом.
Алексей Петровичу — 101 год. Несмотря на почтенный возраст, ветеран до малейших деталей помнит, как переносил тяготы лесного быта. В годы Великой Отечественной войны он служил военврачом в стрелковом батальоне 521-го стрелкового полка 133-й стрелковой дивизии, командовал партизанским отрядом. Немцы расстреляли отца и мать, сожгли хату.
Зимой 1941—1942 года среди деревьев сооружали полуземлянки. Укрытием служили воронки от вражеских снарядов. Внутри все расчищали, стенки укрепляли подручными средствами — ветками, иногда и бортами от брошенных машин. Ютились в таких жилищах по 8—10 человек. Утепляли «дом» болотным мхом. Вместо крыши — брезент и еловые лапки. Одна беда — такие укрытия быстро находили и разрушали враги. В холодные и промозглые вечера согревались у костра. Доводилось жить и в шалашах, и в военных палатках с чугунными печками.
— Как-то ночью над нами пролетел самолет, по звуку определили — наши, — вспоминает Алексей Петрович. — Прочесали территорию и увидели большой парашют с грузом, застрявший в ветках. В мешках был тол. Вдобавок к необходимой взрывчатке мы получили ценную вещь — парашют. Он заменил нам несколько палаток. Во время наступления мы быстро сворачивали купол и уносили его с собой.
Воевал Алексей Петрович в Узденском, Руденском, Пуховичском районах.
— Помню, как раздобыли бормашину. Нашим товарищам повезло. Ведь в то время больные зубы просто выдирали клещами без всякой анестезии. Куда хуже обстояло дело с ранеными. Первое время в отрядах не было даже бинтов и ваты. Вместо них использовали разорванное на полосы прокипяченное белье, куски парашюта, а вату заменял мох. При операциях обходились подручными средствами. Ампутации конечностей делали обычными ножовками, прокаливая их на огне, а вместо анестезии давали стакан самогона.
Семейный лагерь в Ельском районе. 1943 г.
О том, как умудрялись совершать смелые диверсии, ветеран рассказывает вот что:
Победу Алексей Петрович встретил в Риге. Туда переехало военно-политическое училище, где он служил медиком. В конце беседы ветеран подчеркивает, главное — сохранить память.
Вода в дефиците
— К середине 1943 года на территории Беларуси было 20 партизанских зон — обширных территорий, полностью освобожденных от оккупации, власть в которых находилась в руках партизан и подпольных партийных комитетов, — рассказывает старший научный сотрудник отдела военной истории Беларуси Института истории НАН, кандидат исторических наук Александра Кузнецова-Тимонова.
Подготовка продуктов для партизан. Брестский район. 1942 г.
В партизанских лагерях, долго находившихся на одном месте, постепенно организовывались «подсобные хозяйства». Например, коровье молоко давали раненым, больным и малолетним детям. Также почти в каждом отряде, как в отрядах Кирова Пинской области, в бригаде Медведева Вилейской области, была походная хлебопекарня: в ход шла мука и картошка. Порой хлеб или лепешки пекли просто на костре.
Вместо мази — березовый деготь
Организовать качественное лечение в отрядах в условиях боев, дальних переходов и смены стоянок было невозможно. Врачей в первое время катастрофически не хватало: к концу 1941 года в партизанских отрядах было всего шесть врачей и чуть больше квалифицированных медработников. Ряды партизанских медиков пополняли уходящие в отряды местные жители и представители медсостава попавших в окружение воинских частей.
Александра Кузнецова-Тимонова рассказывает, что первые «стационарные» лесные лазареты и госпитали появились только летом 1942-го, когда окрепли партизанские отряды, наладилась связь с Большой землей и стало возможным вывозить тяжелораненых и заболевших самолетом в советский тыл и доставлять в отряды лекарства, вакцины, перевязочные материалы. В условиях нехватки медицинских кадров их стали обучать на месте. Например, в 8-й Рогачевской бригаде были организованы курсы санинструкторов. Нехватка витаминов приводила к цинге, заболеваниям десен. Плохо налаженные бытовые условия могли спровоцировать простудные заболевания, грипп, воспаление легких. Настоящей бедой была чесотка. Для ее лечения гнали березовый деготь, смешивали его с солью и натирали кожу. При желудочно-кишечных заболеваниях — устраивали голодовку, потом больного отпаивали отваром сухой черники, давали сухари, отвар ольховой коры и жидкую овсянку. Заболевания десен лечились отваром сосновой хвои или дубовой коры.
Скажу сразу: я не собираюсь подвергать сомнению вклад партизанского движения в разгром фаши-стской Германии, умалять заслуги или унижать этих людей каким-либо образом. Но советское время прошло, и представилась возможность поведать о других поступках и делах, совершенных партизанами в военные годы.
Читая написанное о партизанах, слушая рассказы ветеранов об их герой-ских подвигах, у меня постоянно возникали вопросы: в каких условиях жили многочисленные партизанские отряды, чем питались, как одевались и т.п. Совершать даже мало-мальские боевые действия голодный, босой и раздетый человек, пусть он и самый высокоидейный патриот, практически не сможет. Данный вопрос меня волнует и не дает покоя перед доброй памятью ныне покойных уже моих родителей, родственников и целого ряда жителей деревень Щелканы, Беляки, Минти, Севятевичи, Стайки, Подболоть, Улазовичи и многих других сел Воложинского района, примыкавших к Налибокской Пуще. Ибо каждый второй двор, если не чаще, названных деревень не единожды с осени 1941г. по май 1944г. был ограблен партизанами, которых в послевоенные годы, правда, только вполголоса, но иначе как «коровниками», «рабаўнiкамi» и «борковцами» не называли.
В нашей деревне и, насколько мне известно, в прилегающих деревнях никто у немцев в период оккупации не работал и им не служил. А поэтому наказывать простых сельских тружеников было не за что, так как перед советской властью накануне войны и в военные годы они себя ничем не скомпрометировали. А наказаны крестьяне «народными мстителями» были следующим образом.
«ОСОБО ВАЖНОЕ» ЗАДАНИЕ
Каких-либо существенных военных действий, насколько мне известно, в Воложинском районе между партизанами и немцами не происходило. Самой крупной операцией партизан было повреждение двух десятков телефонных столбов с разбитыми изоляторами на дороге Воложин-Вишнево.
После войны партизаны, среди которых встречались и ночные визитеры, занимали в районе серьезные государственные посты и, не стесняясь, носили костюмы и хромовые сапоги явно с чужого плеча и с чужой ноги.
Во время учебы в вузе, а затем будучи длительное время на военной службе, приобретя определенный жизненный опыт, я не один раз при встрече с бывшими и ныне живущими белорусскими партизанами задавал им вопрос: «Что это за партизаны были в Налибокской пуще, как именовался там отряд, кто был командиром?» Вразумительного ответа получить не удалось. Как правило, мои собеседники заявляли, что их отряд базировался не в Воложинском районе, а в других лесах. К сожалению, имевшие место события остаются загадкой по сей день.
. Через год после войны во время сбора брусники около деревни Нижние Борки кто-то из женщин-сборщиц предложил сходить посмотреть землянки, в которых жили партизаны во время войны. Спустившись в одну из землянок, я был поражен увиденным. На нарах возле стен, на стенах и потолке висели и лежали полуразложившиеся коровьи и лошадиные шкуры. Выбежав наружу и отдышавшись, я спросил у своей тети, зачем повешены на стенах и потолке шкуры. Тетя Зина ответила, что это сделано для того, чтобы находящимся в землянке было тепло и песок не сыпался на голову и за воротник. Тогда, будучи малолеткой, я посчитал мудрыми людей, проживавших в землянке. И только спустя много лет стало понятно другое: обитатели землянок не только оберегали свое здоровье и свою жизнь, спрятавшись в темном лесу, они еще суп с кашей без мяса никогда не ели. В то время как детишки во многих деревнях Воложинского района остались без молока и ходили в школу босиком и полураздетые.
Прошло много времени. В живых сегодня остались единицы свидетелей тех лет. Однако дети и внуки безвинно наказанных сельчан, я уверен, хорошо помнят свое послевоенное трудное детство и знают со слов родителей и дедов, по чьей вине оно было нелегким.
Иосиф Иванович КОВАЛЕНКО, Бобруйск
Будни подпольной войны: как жили партизаны
 |
Где партизанам приходилось жить?
Главным образом, партизанам приходилось укрываться в лесах. Наиболее безопасными для проживания были густые, еловые или смешанные массивы: такие хорошо скрывали огонь от костров и полностью загораживали места стоянок от чужих глаз. Важно было наличие водоема вблизи стоянки. Партизаны жили в простых землянках, используя самодельные светильники из жира. Временами, скрываясь от немецких облав, бойцам приходилось постоянно менять своё месторасположение и ночевать прямо под открытым небом. Зимой, чтобы не замерзнуть, они ложились прямо на кострища, накидав сверху больших еловых веток. Такой нехитрый способ помогал бойцам сохранить тепло. А летом были другие напасти — комары и проливные дожди. Но и здесь смекалистые советские ребята нашли выход — они строили шалаши!
 |
Как партизаны добывали провизию?
Остро стоял вопрос добычи пропитания для партизан: немцы угоняли скот, изымали еду у местного населения. Пока партизанское движение было неокрепшим, возможности отбивать провизию в немецких гарнизонах не было, да и мирное население оставлять без продуктов было недальновидно и откровенно жестоко. Но выход был найден: партийное руководство страны постановило изымать продукты и скот у предателей родины (полицаев, бургомистров и т.д.). Позже партизаны начали захватывать продукты у войск Вермахта, проводя для этого военные операции, а также сами выращивать зерновые культуры и картошку. К тому же и местные жители старались помогать своим: с 1943 года начался добровольный сбор продуктов, но потребности отрядов они не покрывали.
«Даже в самый тяжелый период партизанской жизни, в холодную зимнюю пору, во время боев и блокировок, когда частенько выгоняли из землянок и приходилось жить на снегу без огонька, когда холод пробирал до костей и людям было не до песен и танцев – внезапно вырывается весельчак, подает команду, — шире круг! – и так лихо отплясывал, что глядя на него, становилось жарко. За этим весельчаком в танцы втягивались и другие партизаны, и в глухую зимнюю ночь, в лесу, на снегу происходили групповые танцы, а от них становилось и веселее, и теплее».
 |
Что готовили партизаны?
 |
Как партизаны одевались?
Единой униформы, конечно, не было. Одевались партизаны, как могли: встречались бойцы и в военной форме, и в самой разнообразной гражданской одежде, то же было и с обувью. Кому-то даже удавалось раздобыть немецкую форму, её тоже носили. Мирные жители, помимо продуктов, приносили также одежду и обувь. Бывало, что партизаны шили одежду сами, не говоря уже о ремонте. Для этого в отряде были свои мастера и умельцы. Необходимой вещью в экипировке партизана были часы. Ведь без синхронизации времени никакую операцию провести невозможно. Часто ребятам приходилось снимать часы с убитых немцев.
«Грозной силой стали лесные солдаты. Со страхом и ненавистью косились захватчики на партизанские леса, пытались их прочесывать, но мы забирались в самые непроходимые болота, проваливались в густую, тягучую грязь по колено, по пояс, выбирались, хватаясь за ближайшие ветки. Палками находили дно. Казалось, выжить долго в таком напряжении невозможно. В тылу мы продвигались с опаской, потаенными тропами, часто брали проводников из местных жителей. Они показывали, где лучше перейти брод или железную дорогу, чтобы остаться незамеченными. Подсказывали, где поставить мину, взять лодку для переправы, а где убрать ненавистных предателей Родины».
 |
Как партизаны оказывали первую медицинскую помощь?
Лечение раненых и больных бойцов в условиях лесного лагеря было явлением довольно проблематичным. Часто не хватало медикаментов, грамотных врачей, не говоря уже об элементарной гигиене. И если легкораненого партизана можно было оставить в отряде, то серьезно пострадавших бойцов отправляли в специально создаваемые для этого лесные лазареты, представлявшие из себя, как правило, землянки. Реже оставляли на лечение в деревнях, поскольку существовал риск внезапной облавы нацистов. Советское правительство, начиная с 1942 года, пыталось помогать партизанам, в частности, эвакуируя раненых и оказывая им медицинскую помощь в военных госпиталях.
В материале использованы изображения из книги «Быт рогачевских партизан»
Как выживали деревни, оккупированные немцами и окружённые партизанами
Особенно маленькой Вале запомнились партизаны, которые, как она рассказывает, оказывали очень большое сопротивление
Воевать тогда забирали только молодых, среди которых оказался и дядя Валентины Ефим. О нём так ничего и не известно до сих пор. Ходили слухи, что новобранцев даже до Брянска не довезли, немец разбомбил весь состав.
Эта история бабушки одного из вологжан. История страшная и трагичная, впрочем, как и все истории о войне. Валентине Ивановне сейчас 80 лет. Война застала её 6-летней девочкой, детство которой закончилось с началом Великой Отечественной. Особенно маленькой Вале запомнились партизаны, которые, как она рассказывает, оказывали очень большое сопротивление. С ними и связана большая часть воспоминаний о войне. Но обо всём по порядку.
Валентина Снегирёва (сейчас Кравцова) родилась в 1935 году в Трубчевском районе Брянской области. Область, в том числе и деревня Глыбочка, где жила семья Снегирёвых, была оккупирована немцами ещё в самом начале войны (август 1941), а освобождена лишь в сентябре 1943 года…
В семье Снегирёвых было четверо детей: две сестры и два брата. Поскольку жили они в сельской местности, было и своё хозяйство: корова, поросёнок и колхозная земля. Этим они и питались в годы войны, и этим кормили партизан. Как вспоминает Валентина Ивановна, зимой были очень большие морозы, партизаны не выдерживали и приходили в деревню переждать морозы. А потом снова в леса возвращались.
У каждой семьи в деревне был свой окоп, своё убежище. От самой же Глыбочки за время оккупации камня на камне не осталось. Немцы всё разбомбили, сожгли за партизан. Это была своего рода месть.
Немцы жгли даже урожай на полях. В Глыбочке три дома с одного края остались целыми, как раз дом Снегирёвых не сгорел, и с другой стороны три дома. А остальное всё сожгли.
За время фашистской оккупации Брянская область в 1941-1943 годах были убиты, замучены, сожжены, погибли при бомбардировках 75 274 мирных жителей, сожжены 1016 населенных пунктов. Вот и две деревни, находящиеся рядом с Глыбочкой, почувствовали на себе всю злость и ярость отступающего врага. Причина всё та же – партизаны, которые всеми силами пытались снять оккупацию. Деревушки эти назывались Парасочки и Важица. Живым из Парасочек вернулся только один мужчина и его 12-летний сын. Этот мужчина и рассказал Валентине страшную историю, которой она, в свою очередь, поделилась с нами.
Ранним утром один из партизан спрятался на ольхе, которая росла как раз перед Парасочками. Рассчитывал он, что немцы его не заметят, но расчёт оказался неверным: фашисты обнаружили его. Враг хотел взять партизана живым, но русский парень не стал этого дожидаться. Все свои патроны он сразу потратил на обнаруживших его немцев, последнюю пулю пустил в себя и упал замертво, тем самым вызвав гнев оккупантов.
Своё предупреждение немцы исполнили с точностью. Они прошли по домам, подняли всех жителей, в том числе и детей, на собрание. Как говорит Валентина Ивановна, женщины шли с детьми, грудных на руках несли.
Дальше рассказ Валентина ведёт от лица того мужчины, который спасся: «Вывели, говорит, нас всех за деревню, дали лопаты и заставили копать могилу общую. Дали команду: «На колени становись вокруг этой ямы!». Вот все, говорит, и полезли, чтоб в первую очередь расстреляли, чтоб не видеть этого ужаса. А я, говорит, сына вот так дёрнул за руку, говорю: «Коля, бежим». Он затрясся весь, а я повторяю: «Коля, бежим, всё равно убьют». Мы, говорит, вырвались вместе с сыном из этой толпы и в кусты, а они из пулемёта построчили, но не побежали догонять. Немцы от этой ямы не отошли».
Так расстреляли целую деревню, за исключением двоих сбежавших. Валентина Ивановна говорит, что в яме поначалу ещё половина живых людей была. Ведь не с одного выстрела каждого убили, так некоторых живьём и закопали.
«Этот мужчина сказал, что два дня колыхалась земля. Может, конечно, от трупов, но когда уже красные освободили наши деревни, родственники пошли откапывать погибших. Соседка моя, когда пришла от этой ямы, говорит, два верхних ряда только взяли трупов, остальное всё залито кровью. Так у её родственницы, которая тоже погибла в этой яме, был грудной ребёнок, и, говорит, что у самой матери есть пуля в теле, а ребёночек-то живой упал. У него пули не нашли».
Такой трагической, ужасной историей закончилась жизнь в Парасочках. Остались разве что коровы, которых выгнали пастись, да пастух. Вечером стадо возвратилось в деревню и подняло страшный рёв, ведь никого не осталось, загонять скотину некому было.
Жители деревни Важицы погибли другим путём. Они не стали слушаться немцев, когда те приказали всем собраться. Все разбежались, и поскольку немцам их было уже не собрать, они расстреливали кого где застанут: кого в поле, кого в кустах, кого и в доме. Конечно же, большинству укрыться от ненавистного врага не удалось.
Как говорит Валентина Ивановна, в каждой деревне стояло примерно домов 20 – 25, и если в каждом жили не менее пяти человек (семьи раньше большие были), то получается, что в одной деревне было не менее 100 жителей. Выходит, расстреляли немцы человек 150 – 200.
Целенаправленно в годы оккупации вместе со всеми жителями были уничтожены и другие населенные пункты Брянщины: Манешино, Семенцы, Упрусы, Марьевка, Белево, Матреновка и др.
Лицом к лицу с немцами семья Снегирёвых встретилась в 1943 году в сентябре месяце. Тогда Красная армия уже освобождала Брянскую область, и немцы отступали. Люди, напуганные ненавистью уходящего врага, бежали в леса, которыми сплошь была окружена деревня Глыбочка. До деревенских жителей весть об отступлении немцев долетела быстро, как говорит Валентина Ивановна, не сегодня – завтра они должны были проходить через Глыбочку.
К этому моменту мы вернёмся чуть позднее, а пока отметим, что немцы, когда уже уходили, но ещё пытались что-то сделать, заняли Глыбочку (а точнее, уже то, что от неё осталось) и соседние деревни. Это было в 1943. Когда пришли, везде вырыли окопы и ждали наступления Красной Армия с леса, ведь, как мы уже говорили, в лесах прятались партизаны, о чём врагу было хорошо известно. Поэтому и всё вооружение оккупанты направили на лес. Но партизаны поступили умнее. За Глыбочкой протекала река, и проходил большой ров, по которому советские солдаты обошли деревню и выжидали момент, чтобы немцев взять живьём.
Дальше события того дня встречи с немцами она уже не помнит, но по рассказам знакомых знает, что наши с криками «ура» гнали немцев чуть ли не до Гомеля.
Горе нас породнило
Но освобождение Брянщины ещё не говорило о конце войны. Отца семейства Снегирёвых забрали в армию уже в 1943, когда оккупация была снята Красной армией. Историю о том, как мама получала извещение, Валентина Ивановна рассказывает дрожащим голосом и со слезами на глазах. Из всей деревни извещение о гибели родственников пришло только в две семьи. Одно – матери Валентины, другое – соседке по имени Галя, которая осталась с двумя маленькими детьми на руках.
«Вызвали в военкомат мою маму и вторую женщину, её Галя звали. Вот они шли и думали, зачем же их вызывают в военкомат: может помощь дать, но ведь там не написано, что муж погиб, тогда зачем? Так они и не понимали, а когда пришли в военкомат, увидели полный зал женщин. Спустя какое-то время вышел человек, поставил тумбочку посреди зала, вынес бак с водой, кружечку поставил. А потом вышел сам капитан, и врач вышел вместе с ним, но и этот капитан только сказал: «Дорогие женщины, ваши мужья…»
Все поняли. Кто в обморок упал, кому воды, крик такой поднялся. Даже не дали этому капитану зачитать список. Он еле уговорил некоторых женщин, в том числе и маму Валентины, чтобы взяли извещение. А то кричали: «Не надо нам никаких ваших бумажек, мужей нам верните!» А тот всё пытался объяснить, что это документ, надо взять, чтобы получать пособие от государства.
Снегирёв Иван Васильевич, 1906 г.р. погиб в Латвии, недалеко от Риги в 1944 году.
Соседка Галина потом всегда считала семью Снегирёвых своими родственниками. Говорила: «Мы вместе с вашей мамой получали извещение, потому вы мне как родные».
Так война разрушала семьи и объединяла людей, никогда не бывших родными. Так переживали страшную веху в истории человечества «дети войны».
«Не давать врагу передышки»: снабжение партизан в годы войны
Некоторые шибко умные соотечественники, считающие себя большими экспертами в военном деле, позволяют себе упрекать руководство СССР в том, что оно угробило весь потенциал партизанского движения, создававшийся в стране в 20—30-х годах. Вот если б к 1941 году сохранились создаваемые тогда склады и «захоронки», если б они не были разбазарены, а кадры подготовленных диверсантов «поголовно репрессированы», тогда б партизаны немцам показали! А так… Что они могли.
Действительности это соответствует в достаточно малой степени. Насчет «поголовных репрессий» — просто бред. То, что с конца 30-х годов в Советском Союзе действительно началось сворачивание подготовки к партизанской войне на своей территории, свидетельствует вовсе не о недальновидности руководства страны, армии и спецслужб. Те, кто сегодня берутся критиковать такое решение, фактически упрекают Сталина и прочих в том, что они не собирались допускать врага до Москвы и Волги, а имели твердое намерение бить «малой кровью на чужой территории». И, между прочим, все основания для принятия именно такой военной доктрины имелись, но это уже совсем другая тема…
Склады для партизан. Это зарытые в землю сотни тысяч единиц стрелкового вооружения, тонны боеприпасов, продовольствия и медикаментов. Все это было нужно РККА, которой предстояло наступать на Запад. Как вышло – вопрос другой. Да и не ликвидировали эти схроны полностью, их серьезно сократили. Так или иначе, но на первом, самом тяжелом этапе Великой Отечественной народным мстителям, отряды которых, как правило, создавались стихийно из оказавшихся в окружении бойцов Красной Армии, членов партийно-советского актива, сотрудников правоохранительных органов, приходилось довольствоваться тем, что оказывалось под рукой.
Естественно, еще одним важнейшим моментом, который могла обеспечить только помощь с «большой земли», было снабжение отрядов лекарствами, медицинскими материалами и вообще всем необходимым для лечения раненых и заболевших бойцов, находившихся в спартанских условиях. Спирт в качестве наркоза и хозяйственная пила, применяемая для хирургических операций, были для них, увы, обычным делом при отсутствии поставок из-за линии фронта…