без особых примет книга
Без особых примет книга
Мы живем в напряженное, мгновенно изменяющееся время. Еще вчера подобострастно произносимый титул «вождя» звучал дольше века, и сам он, «отец нации», поднимался на трибуну, сгибаясь под тяжестью золотых украшений, и вещал нечто тягучее и бессмысленное. А в стране наступило безвременье, она катилась в пропасть…
Апрель 1985 года вывел нас из летаргического сна, возродил здоровые силы народа. Ясные мысли о прошлом, столь же ясные о будущем рождают и утверждают надежду. Мы становимся другими, мужаем на глазах и уже не узнаем себя, вчерашних. Разогнулась спина, очистился мозг, руки ищут и просят дела, и оно уже совершается — сегодня, сейчас.
Есть старый афоризм: у каждого времени свои песни. Я не буду рассказывать о благотворных изменениях, которые происходят в нашей литературе, — они очевидны.
Поэтому несколько слов о том, как меняется (надеюсь!) тот жанр, который представляет читателю (в который уже, бесчисленный раз — ведь у нас много предшественников) наш сборник. Сколь ни странно, но советский детектив всегда отражал то время, в которое возникал. Отражал чутко, открыто, плакатно. Он, как никто другой, проводил современные ему «идеалы» и политические амбиции, безысходную тупость и бессмысленность бытия и делал это с искренним, возвышенным до невероятного эмпирея охранительным пафосом, утверждая «товарища начальника» всех уровней и степеней.
У Добролюбова есть фраза:
«Мерою достоинства писателя или отдельного произведения мы принимаем то, насколько служат они выражением естественных стремлений известного времени и народа».
Будем справедливы: «традиция» советского детектива заключалась до сего времени в том, чтобы обслуживать «естественные» амбиции известных лиц и организаций. Особенно последних. Не секрет, что и сегодня надзирающие за детективом чиновники этих ведомств пытаются диктовать — как и в былые годы диктовали, — кто и кого в придуманном писателем произведении должен любить и как поступать. Такова суровая действительность, и мы, получившие наконец возможность говорить правду, обязаны сказать ее нашим читателям.
Вспомним знаменитого майора Пронина, чье сверхискусство, сверхопытность, сверхпреданность и сверхубежденность, а также многие и многие другие, столь же сверхнеобходимые советскому человеку качества позволяли ему всегда и безусловно выигрывать бесконечные сверхсхватки с разведками и контрразведками всех стран и народов!
Время продиктовало писателю «светлый образ» чекиста-милиционера-следователя и т. д. и т. п., и писатель, словно не видя, не зная, не понимая того, что происходит в многострадальной Родине, утверждал своего голубого героя.
Это не упрек, вернее, не только упрек. Что мог сделать создатель сих пресловутых «Записок»? Рассказать о том, как Пронин спасает от гибели ни в чем не повинных делегатов XVII съезда партии? Или совсем не писать, выражая этим свой гражданской протест? А кто выражал и много ли таких было? Не знаю.
Не суды нужны сегодня, а опора на то достойное, великое, что всегда сохраняла и приумножала советская литература, несмотря ни на что! Но, к сожалению, в жанре детектива опереться нам не на что. Вот «Записки следователя» Льва Шейнина, не самый худший вариант отражения действительности, но как она отражается? Словно в кривом зеркале…
Здесь и бывший чекист Ленька Пантелеев превращается из соображений охранительных в «телеграфиста» — нельзя «очернять» славный отряд, верой и правдой служащий тирану и его уполномоченным: Ягоде, Ежову, Берии, Абакумову и прочим.
Все радостно, трижды проверено и семижды перепроверено — народ должен знать тех, кто утверждает: «вождь-принцип».
Я думаю, достаточно. Действительно, оглядываясь на обильную детективную ниву прошлых лет, мы практически не найдем на ней ничего заслуживающего внимания и уважения: она, эта нива, ровна, накатанна, лжива и восторженна. Немногие исключения, увы, подтверждают всеобщее печальное правило…
И еще. До сего дня произносят в наших судах известную формулу: «Именем Российской Советской Федеративной Социалистической Республики…» или какой-нибудь другой республики, — смысл от этого не меняется. Республика — «общее дело» (таков перевод с латинского) — определяет правосудность судебного решения, приговора. «Общее дело», а не закон, и разница здесь существенная. Ошибаются все: люди, группировки, сообщества, партии и даже народы — безвластные и обладающие властью. Не ошибается один лишь закон, если, конечно, он закон, опыт поколений, нравственность, а не подогнанный под волю и желания одного человека и даже социальной группы безликий сборник безликих положений, охраняющий от народа охранительные органы системы и забывающий (незаметно и ненавязчиво) о суверене власти — народе.
Вспомним Пушкина: «Владыки мира, власть и трон дает закон, а не природа, стоите выше вы народа, но вечный выше вас закон!» Закон, и этим сказано все!
Мы решили возродить старинную формулу, некогда исчезнувшую, со всеми вытекающими отсюда последствиями из нашей жизни, из нашего обихода: именем Закона!
Подчинимся Закону все — от Генерального секретаря ЦК КПСС до скромного врача районной больницы, от первого секретаря Союза писателей до начинающего члена литобъединения, от министра внутренних дел до рядового милиционера. И благо нам будет!
В этот первый сборник осторожно и взвешенно (что делать, это словечко из торгового обихода все еще властвует в идеологии) собрали мы произведения, показавшиеся нам интересными: по форме, по содержанию, по типичности образов и яркости предметной детали, а также по тому несомненному качеству, которое зовется подтекстом. Оговорюсь: ни на какие «открытия» мы не претендуем. Мы просто хотим (по нарастающей!) говорить правду.
Но прежде нежели мы перейдем к краткой аннотации произведений, включенных в этот первый сборник, несколько слов о его задачах, точнее — сверхзадаче.
Я уже изложил всеобщее и нравственное правило, коим руководствуется каждый детектив: утвердить героя положительного вопреки герою отрицательному, утвердить достойное вопреки бесчестному, хорошее вопреки плохому.
Недавнее прошлое утверждало свои идеалы исходя из «утвержденных» свыше «норм», «принципов», «достоинств» и «недостатков», и все это оборачивалось воспеванием, возвеличиванием и прочее, и прочее, и прочее — совсем не достоинств и идеалов, а прямо противоположного.
Работник милиции преследует расхитителя, а мы знаем, что сплошь и рядом преследуется честный человек.
Следователь распутывает тончайшую сеть, сплетенную преступной группой, а мы знаем, что под топор подводятся хорошие люди, — все это стало печальной традицией правоохранения недавнего еще прошлого, она только теперь, на наших глазах, начинает давать первые, едва заметные трещины.
И возникает вопрос: что же призван утверждать и что осуждать этот новый сборник детективных произведений и каким образом он намерен достигать своей цели?
Несомненно, традиционным методом реализма, то есть проповедуя доброго, прекрасного героя из (в том числе) и правоохранительных органов и добавляя реалий из окружающей действительности, стремясь к тому, чтобы эти реалии были узнаваемы во всех своих ипостасях. Это — во-первых. Во-вторых, отрицая коррупцию, разложение, гниль, кои не просто коснулись нашего общества, но в значительной степени разъели его, породив социальную апатию, уныние, пессимизм. И это касается тех, кто ведет расследование, в столь же большой степени, как и тех, против кого это расследование ведется.
И это означает, что мы намерены проповедовать и утверждать любовь враждебным словом отрицания, как заповедано нам великими из века XIX…
ЛитЛайф
Жанры
Авторы
Книги
Серии
Форум
Авторы
Лукин Александр Александрович
Помогите нам сделать Литлайф лучше
Лукин Александр Александрович
Александр Александрович Лукин (1901, Одесса, Херсонская губерния, Российская империя — 1975) — участник партизанского отряда, кадровый сотрудник НКВД, подполковник.
Участник Гражданской войны. Член РКП(б) в 1918-1921 годах, с 1936 по 1940 год и с 1944 года. Работал в Одесской ЧК, в конце 1920-х годов под руководством Д.Н. Медведева — помощником уполномоченного в Херсонском ГПУ.
В 1933-34 занимался расследованием дела о поджоге 22 октября 1933 цеха по производству подводных лодок серии «М» на заводе им. Андре Марти.
В 1934 году работал в Одесском облотделе ГПУ УССР, был подвергнут аресту на десять суток. Окончил Харьковский институт народного хозяйства.
В июле 1940 снят с должности заместителя начальника Особого отдела УНКВД по Московской области и исключён из партии (восстановлен в октябре 1944).
С 1955 года А.Лукин активно занимался литературной деятельностью. Среди его работ:
* «Сотрудник ЧК» (в соавторстве с Д.Поляновским), * «Операция Дар», * «Тихая Одесса» (в соавторстве с Д.Поляновским) (см. также одноимённый фильм), * «Обманчивая тишина» (в соавторстве с В.Ишимовым), * «Без особых примет», * «Разведчики», * «Прерванный прыжок» (в соавторстве с Т.Гладковым), * «Девушка из Ржева» (в соавторстве с Т.Гладковым), * «Заговор не состоялся», * «Николай Кузнецов» (в соавторстве с Т.Гладковым) (серия ЖЗЛ — 1971). Награды
Без особых примет книга
Мы живем в напряженное, мгновенно изменяющееся время. Еще вчера подобострастно произносимый титул «вождя» звучал дольше века, и сам он, «отец нации», поднимался на трибуну, сгибаясь под тяжестью золотых украшений, и вещал нечто тягучее и бессмысленное. А в стране наступило безвременье, она катилась в пропасть…
Апрель 1985 года вывел нас из летаргического сна, возродил здоровые силы народа. Ясные мысли о прошлом, столь же ясные о будущем рождают и утверждают надежду. Мы становимся другими, мужаем на глазах и уже не узнаем себя, вчерашних. Разогнулась спина, очистился мозг, руки ищут и просят дела, и оно уже совершается — сегодня, сейчас.
Есть старый афоризм: у каждого времени свои песни. Я не буду рассказывать о благотворных изменениях, которые происходят в нашей литературе, — они очевидны.
Поэтому несколько слов о том, как меняется (надеюсь!) тот жанр, который представляет читателю (в который уже, бесчисленный раз — ведь у нас много предшественников) наш сборник. Сколь ни странно, но советский детектив всегда отражал то время, в которое возникал. Отражал чутко, открыто, плакатно. Он, как никто другой, проводил современные ему «идеалы» и политические амбиции, безысходную тупость и бессмысленность бытия и делал это с искренним, возвышенным до невероятного эмпирея охранительным пафосом, утверждая «товарища начальника» всех уровней и степеней.
У Добролюбова есть фраза:
«Мерою достоинства писателя или отдельного произведения мы принимаем то, насколько служат они выражением естественных стремлений известного времени и народа».
Будем справедливы: «традиция» советского детектива заключалась до сего времени в том, чтобы обслуживать «естественные» амбиции известных лиц и организаций. Особенно последних. Не секрет, что и сегодня надзирающие за детективом чиновники этих ведомств пытаются диктовать — как и в былые годы диктовали, — кто и кого в придуманном писателем произведении должен любить и как поступать. Такова суровая действительность, и мы, получившие наконец возможность говорить правду, обязаны сказать ее нашим читателям.
Вспомним знаменитого майора Пронина, чье сверхискусство, сверхопытность, сверхпреданность и сверхубежденность, а также многие и многие другие, столь же сверхнеобходимые советскому человеку качества позволяли ему всегда и безусловно выигрывать бесконечные сверхсхватки с разведками и контрразведками всех стран и народов!
Время продиктовало писателю «светлый образ» чекиста-милиционера-следователя и т. д. и т. п., и писатель, словно не видя, не зная, не понимая того, что происходит в многострадальной Родине, утверждал своего голубого героя.
Это не упрек, вернее, не только упрек. Что мог сделать создатель сих пресловутых «Записок»? Рассказать о том, как Пронин спасает от гибели ни в чем не повинных делегатов XVII съезда партии? Или совсем не писать, выражая этим свой гражданской протест? А кто выражал и много ли таких было? Не знаю.
Не суды нужны сегодня, а опора на то достойное, великое, что всегда сохраняла и приумножала советская литература, несмотря ни на что! Но, к сожалению, в жанре детектива опереться нам не на что. Вот «Записки следователя» Льва Шейнина, не самый худший вариант отражения действительности, но как она отражается? Словно в кривом зеркале…
Здесь и бывший чекист Ленька Пантелеев превращается из соображений охранительных в «телеграфиста» — нельзя «очернять» славный отряд, верой и правдой служащий тирану и его уполномоченным: Ягоде, Ежову, Берии, Абакумову и прочим.
Все радостно, трижды проверено и семижды перепроверено — народ должен знать тех, кто утверждает: «вождь-принцип».
Я думаю, достаточно. Действительно, оглядываясь на обильную детективную ниву прошлых лет, мы практически не найдем на ней ничего заслуживающего внимания и уважения: она, эта нива, ровна, накатанна, лжива и восторженна. Немногие исключения, увы, подтверждают всеобщее печальное правило…
И еще. До сего дня произносят в наших судах известную формулу: «Именем Российской Советской Федеративной Социалистической Республики…» или какой-нибудь другой республики, — смысл от этого не меняется. Республика — «общее дело» (таков перевод с латинского) — определяет правосудность судебного решения, приговора. «Общее дело», а не закон, и разница здесь существенная. Ошибаются все: люди, группировки, сообщества, партии и даже народы — безвластные и обладающие властью. Не ошибается один лишь закон, если, конечно, он закон, опыт поколений, нравственность, а не подогнанный под волю и желания одного человека и даже социальной группы безликий сборник безликих положений, охраняющий от народа охранительные органы системы и забывающий (незаметно и ненавязчиво) о суверене власти — народе.
Вспомним Пушкина: «Владыки мира, власть и трон дает закон, а не природа, стоите выше вы народа, но вечный выше вас закон!» Закон, и этим сказано все!
Мы решили возродить старинную формулу, некогда исчезнувшую, со всеми вытекающими отсюда последствиями из нашей жизни, из нашего обихода: именем Закона!
Подчинимся Закону все — от Генерального секретаря ЦК КПСС до скромного врача районной больницы, от первого секретаря Союза писателей до начинающего члена литобъединения, от министра внутренних дел до рядового милиционера. И благо нам будет!
В этот первый сборник осторожно и взвешенно (что делать, это словечко из торгового обихода все еще властвует в идеологии) собрали мы произведения, показавшиеся нам интересными: по форме, по содержанию, по типичности образов и яркости предметной детали, а также по тому несомненному качеству, которое зовется подтекстом. Оговорюсь: ни на какие «открытия» мы не претендуем. Мы просто хотим (по нарастающей!) говорить правду.
Но прежде нежели мы перейдем к краткой аннотации произведений, включенных в этот первый сборник, несколько слов о его задачах, точнее — сверхзадаче.
Я уже изложил всеобщее и нравственное правило, коим руководствуется каждый детектив: утвердить героя положительного вопреки герою отрицательному, утвердить достойное вопреки бесчестному, хорошее вопреки плохому.
Недавнее прошлое утверждало свои идеалы исходя из «утвержденных» свыше «норм», «принципов», «достоинств» и «недостатков», и все это оборачивалось воспеванием, возвеличиванием и прочее, и прочее, и прочее — совсем не достоинств и идеалов, а прямо противоположного.
Работник милиции преследует расхитителя, а мы знаем, что сплошь и рядом преследуется честный человек.
Следователь распутывает тончайшую сеть, сплетенную преступной группой, а мы знаем, что под топор подводятся хорошие люди, — все это стало печальной традицией правоохранения недавнего еще прошлого, она только теперь, на наших глазах, начинает давать первые, едва заметные трещины.
И возникает вопрос: что же призван утверждать и что осуждать этот новый сборник детективных произведений и каким образом он намерен достигать своей цели?
Несомненно, традиционным методом реализма, то есть проповедуя доброго, прекрасного героя из (в том числе) и правоохранительных органов и добавляя реалий из окружающей действительности, стремясь к тому, чтобы эти реалии были узнаваемы во всех своих ипостасях. Это — во-первых. Во-вторых, отрицая коррупцию, разложение, гниль, кои не просто коснулись нашего общества, но в значительной степени разъели его, породив социальную апатию, уныние, пессимизм. И это касается тех, кто ведет расследование, в столь же большой степени, как и тех, против кого это расследование ведется.
И это означает, что мы намерены проповедовать и утверждать любовь враждебным словом отрицания, как заповедано нам великими из века XIX…
Сергей Русанов: Особая примета
Здесь есть возможность читать онлайн «Сергей Русанов: Особая примета» весь текст электронной книги совершенно бесплатно (целиком полную версию). В некоторых случаях присутствует краткое содержание. Город: Москва, год выпуска: 1957, категория: prose_military / на русском языке. Описание произведения, (предисловие) а так же отзывы посетителей доступны на портале. Библиотека «Либ Кат» — LibCat.ru создана для любителей полистать хорошую книжку и предлагает широкий выбор жанров:
Выбрав категорию по душе Вы сможете найти действительно стоящие книги и насладиться погружением в мир воображения, прочувствовать переживания героев или узнать для себя что-то новое, совершить внутреннее открытие. Подробная информация для ознакомления по текущему запросу представлена ниже:
Особая примета: краткое содержание, описание и аннотация
Предлагаем к чтению аннотацию, описание, краткое содержание или предисловие (зависит от того, что написал сам автор книги «Особая примета»). Если вы не нашли необходимую информацию о книге — напишите в комментариях, мы постараемся отыскать её.
Сергей Русанов: другие книги автора
Кто написал Особая примета? Узнайте фамилию, как зовут автора книги и список всех его произведений по сериям.
Возможность размещать книги на на нашем сайте есть у любого зарегистрированного пользователя. Если Ваша книга была опубликована без Вашего на то согласия, пожалуйста, направьте Вашу жалобу на info@libcat.ru или заполните форму обратной связи.
В течение 24 часов мы закроем доступ к нелегально размещенному контенту.
Особая примета — читать онлайн бесплатно полную книгу (весь текст) целиком
Ниже представлен текст книги, разбитый по страницам. Система сохранения места последней прочитанной страницы, позволяет с удобством читать онлайн бесплатно книгу «Особая примета», без необходимости каждый раз заново искать на чём Вы остановились. Поставьте закладку, и сможете в любой момент перейти на страницу, на которой закончили чтение.
Художник Чернышев П. М.
Кафедральное совещание закончилось, просторный кабинет начальника хирургической клиники опустел. Молодой адъюнкт, кандидатская диссертация которого обсуждалась сегодня, последним вышел из комнаты.
Профессор Румянцев проводил его одобрительным взглядом: хороший мальчик — способный, трудолюбивый, культурный. Увлекается, конечно, слишком спешит с категоричными выводами, особенно насчет шва сосудов, но это ничего: молод, поумнеет со временем. А как ему хотелось задержаться и еще поспорить! Однако постеснялся в субботу задерживать шефа. Ничего, после поговорю с ним. Защита, безусловно, пройдет хорошо.
Профессор взглянул на часы. Ого, только половина третьего, а все дела уже закончены. Через полчаса он будет дома, все собрано, машина готова, можно будет даже вздремнуть часок. Если выехать в восемнадцать тридцать, то к восьми вечера он будет на месте, успеет постоять на тяге, а ночью — на ток! Погода словно по заказу, и теперь уже надолго, пока не пойдет ладожский лед.
Румянцев посмотрел в высокое окно. Могучий простор Невы кое-где, будто мелкой чешуей, блестел едва заметной рябью. На чистом, чуть туманном небе мягко светился золотой шпиль Петропавловской крепости. Большая белая чайка плавно развернулась в воздухе прямо перед окном, как бы приглашая за собой. Тишина, теплынь, сегодня вальдшнеп хорошо потянет.
Профессор встал, прошелся по кабинету. Стенное зеркало отразило его крупную, начавшую тяжелеть фигуру, красноватое лицо под шапкой пышных седых волос. Все-таки хорошо жить на свете, даже когда тебе за шестьдесят! Он вернулся к столу и набрал номер гаража.
— Это — Румянцев. Скажите-ка Степану Петровичу, чтобы запрягал.
— А он уже выехал, товарищ генерал. Сейчас машина, верно, уже у вас.
Решительно сегодня все как-то особенно ладилось, даже в мелочах — шофер профессора частенько запаздывал.
Румянцев взял со стола портфель, и лицо его сразу омрачилось. Под портфелем лежала толстая голубая папка — рукопись, присланная на отзыв издательством, — о существовании которой он совсем забыл. Экая досада! Рецензию нужно написать к среде, а вторник — операционный день. Взять домой? Нет, хотелось бы выйти отсюда свободным. Румянцев снова взглянул на часы. Ну что же, в его распоряжении полтора часа, просмотреть рукопись он успеет. Если работа хорошая — отзыв написать недолго, найдется время в понедельник, а если плохая — писать придется много, зато можно* не спешить. Он сел за стол, позвонил швейцару и попросил передать шоферу, чтобы тот шел обедать — машина понадобится через час. Потом со вздохом открыл папку. «Атлас по холецистографии[1], составленный кандидатом медицинских наук Б. К. Алейниковым», — прочитал он. Текст на пятидесяти страницах, остальное — фотокопии рентгенограмм и схемы к ним. Отлично, это займет немного времени. Снимки как будто хороши. А как они подобраны?
Прежде чем приступать к чтению, Румянцев бегло, раздел за разделом, просмотрел иллюстрации и вдруг остановился.
— Что такое?… Постойте… — Он взглянул пристальнее. Почему так необыкновенно знакомо вот это изображение? Снимок желчного пузыря, большого, перетянутого в виде песочных часов почти посредине… Камней в пузыре нет. И изгиб шейки, и перетяжка спайкой! Нет, здесь не просто сходство! Он узнал этот желчный пузырь, как узнал бы знакомое лицо. Невероятно! Неужели возможна такая случайность? Ведь прошло пять лет.
Продолжая рассматривать снимок, профессор откинулся в кресле. События прошлого с необычайной яркостью встали перед ним.
Это случилось тоже весной и тоже в субботу, только далеко отсюда, там, на западе…
Смеркалось. К вечеру стало тихо, тепло, и отовсюду, с оголенных еще деревьев, доносились песни черных дроздов.
Майор-интендант открыл калитку перед главным хирургом группы полковником Румянцевым.
— Что-то вы поздно сегодня, товарищ полковник! Мы с женой, по случаю субботы, собрались в Дом офицера. — Он обернулся к дому. — Лена! Не запирай парадное, пришел профессор! А может быть, присоединитесь? Говорят, неплохой фильм.
— Нет, спасибо, не могу.
— Да, вам на охоту готовиться? Хороша погода, до того тепло — просто не поверишь, что дома еще зима. Сейчас передавали — в Москве минус десять… Ну, пошли, Лена. Пока, Иван Михайлович! Ни пуха вам ни пера!